Сравнительный – художественный анализ стихотворения двух «Фонтанов» ф. Тютчева и а. Фета

Стихотворение Тютчева состоит из двух частей. В первой он описывает фонтан. При описании он пользуется такими выразительными средствами как метафоры («облаком живым», «лучом поднявшись») и эпитеты («сияющий», «огнецветная»). Во второй части мы видим сравнение фонтана с человеком. Здесь поэт употребляет свой основной художественный прием – параллелизм. Тютчевзаявляет о том, что мысли человека подобно струям фонтана, стремятся вверх, чтобы постичь невозможное. Но человеку не дано открыть секреты существования. Оно непреходяще, а мысль тленна. Автор изображает, как какая-то неизвестная сила мешает стремлениям человека. Это образ, подобный легенде о вавилонской башне. Ставится предел нашему любопытству, и даже упорство не поможет преодолеть эту грань. В варианте Тютчева природа торжествует над человеком, она намного выше. Она создала самого человека и не желает равняться с ним.

Фет же своим стихотворением изображает человека живущего в абсолютной и нерушимой гармонии с природой («мы оба дышим»). Здесь также присутствует соотношение человека с фонтаном, но только у Фета эта ситуация куда более радостная. В фонтане вода движется по определенному циклу, таким образом, что она никогда не кончается. А в человеке никогда не прекращаются мысли и чувства. Автор говорит, это и есть жизнь, и это прекрасно. Но он также упоминает определенный судьбой предел, до которого нам разрешено «вознестись». Однако, совершив ошибку и упав вниз, мы можем опять начать все заново. Так же и в природе все идет по кругу.

Таким образом, два на первый взгляд близких стихотворения, оказались абсолютно разными по своей сути. При изучении поэзии поверхностного взгляда мало, нужно смотреть вглубь вещей. Мы увидели два совершенно различные мироощущения: человека, который живет в полной гармонии с природой (у Фета) и человека, который не может стереть границу между собой и природой, но всеми силами стремится к этому, предпринимая все новые попытки.

Стихотворения Ф.И. Тютчева «Осенний вечер» и А.А. Фета «Осень» – это два разных видения, понимания осени. Какова же эмоциональная оценка осени Ф.И. Тютчевым? Поэт словно оживляет её, образно наделяет осень присущими только человеку чертами и свойствами. Рассказывая нам о своей осени, он заостряет внимание на таинственной красоте осеннего вечера. Именно вечером осень воспринимается им как божественное, трогательное, бездонное творение: ...на всём Та кроткая улыбка увяданья, Что в существе разумном мы зовём Божественной стыдливостью страданья. Глубокое, необыкновенно насыщенное по своей окраске стихотворение Ф.И. Тютчева переполнено чувством безысходной грусти, искреннего страдания, сожаления... Авторское «я» мы чувствуем в прекрасном описании природы, в переживаниях лирического героя, который словно жалеет о чём-то, нехотя расстаётся с каждой ноткой шелеста «багряных листьев», с каждой маленькой частичкой его осени. Он не хочет расставаться даже с мельчайшей, совсем незаметной, но милой для него деталью: «умильная, таинственная прелесть» осенних вечеров, «грустно-сиротеющая» земля, «туманная и тихая лазурь» – всё дорого, всё необыкновенно, всё таинственно!.. По принципу мозаики, одно дополняет другое. Лишившись хоть одной частички, картина тютчевской осени уже не смотрится, теряет былую привлекательность. В осени Фета мы слышим отголоски человеческой души. Стихотворение состоит из трёх частей – это три ступени, три этапа, три возраста. Осень, как и человек, способна жить («...в крови золотолиственных уборов»), любить («...Горящих осень ищет взоров // И знойных прихотей любви»), стареть и умирать («...И, замирающей так пышно, // Ей ничего уже не жаль»)... Лейтмотив стихотворения А.А. Фета – одухотворённость природы, переплетающейся, связанной с человеком сложностью и неповторимостью жизненных ощущений. В первой части (первом четверостишии) стихотворения с помощью необыкновенно точно подобранных эпитетов и метафор («сумрачные дни... беззвучной осени и хладной», «истомой безотрадной») автор создаёт впечатление одиночества, полной тишины, интимности. Во второй части (втором четверостишии) осень оживляется, расцветает, наполняется светом и теплом. Для усиления смысловой и поэтической значимости этой части А.А. Фет использует приём градации («...золотолиственных уборов... горящих взоров... и знойных прихотей любви...»). Эти метафоры являются в стихотворении контекстуальными синонимами, а сочинительный союз и здесь обозначает завершение эмоционального поиска автора: в словах «знойных прихотей любви» скрыта вся насыщенность цветовой и смысловой гаммы осени, её завораживающего очарования. В третьей части (третьем четверостишии) эмоции стихают и приобретают умеренный, степенный ритм. Нет больше ярких красок, движения, есть только «стыдливая печаль» пышно замирающей осени. В стихотворении «Осенний вечер» Ф.И. Тютчева трудно выделить части. Да и нужно ли это? Для Тютчева весь фетовский колорит слился в одну фразу, в одно предложение – и это только один вечер, один вздох, одно воспоминание... Нет «беззвучной» и «хладной», горящей и знойной, стыдливой и пышно замирающей осени – есть только один осенний вечер , «таинственный» и «божественный». Тютчевское представление осени основано на приёме синтаксического сгущения. В тексте сливаются воедино различные средства художественной выразительности: эпитеты – синтетические («зловещий блеск и пестрота дерев»), сложные («грустно-сиротеющей землёю»), цветовые («багряных листьев»); метафоры («божественной стыдливостью страданья»); олицетворения («томный» шелест листьев); градация («ущерб, изнеможенье»). Особенно сильно отражает состояние природы и лирического героя, сопереживающего ей, используемый Ф.И. Тютчевым приём аллитерации. Мы слышим песню падающих листьев: Багряных листьев томный, лёгкий шелест , – пронизывающее дыхание ветра: И, как предчувствие сходящих бурь , Порывистый, холодный ветер порою... – и – самое главное – тишину (вслушайтесь! Разве вы её не слышите?): Есть в светлости осенних вечеров Умильная, таинственная прелесть... Более глубокого понимания стихотворений мы можем достичь, обратившись к их конструкционным особенностям. Оба произведения написаны ямбом (у А.А. Фета – четырёхстопным, у Тютчева – пятистопным), но насколько разные настроения они передают! Рифма «Осеннего вечера» – перекрёстная (в стихотворении действительно происходит постоянная борьба, скрещение неба и земли, тьмы и света, бури и тишины), закрытая (не правда ли, создаётся впечатление завершённости мысли, успокоения, конца какого-то долгого и утомительного пути?). У Фета же рифма кольцевая, открытая (она соответствует вечному, нескончаемому природному циклу: рождение – жизнь – смерть).

Стихотворение Брюсова "Кинжал" отсылает сразу к двум классическим стихотворениям - пушкинскому "Кинжалу" и стихотворению Лермонтова "Поэт". От них стихотворение Брюсова наследует метрику, ритм, образный ряд. Стихотворение Пушкина в меньшей степени значимо для понимания брюсовского "Кинжала": Пушкин воспевает кинжал как орудие возмездия, как символ освобождения от тирании. Образ кинжала никак не связан здесь с идеей поэта, поэзии, как в стихотворении Брюсова. Однако поэтическая традиция, которой принадлежит "Кинжал" Брюсова, начата именно стихотворением Пушкина. Об этом свидетельствует и метрика стихотворения: как и пушкинское, стихотворение Брюсова написано разностопным ямбом. Правда, у Пушкина чередование четырёх-, пяти-, шести- и семистопных строк свободно и не повторяется в разных строфах, тогда как все строфы у Брюсова имеют схему 6-7-6-5; но пронизанное духом свободы стихотворение Пушкина, видимо, и не могло иметь строго порядка в чередовании разностопных строк. Брюсов же делает акцент не на свободе, а на отточенности, безупречности своего дара-оружия. Лермонтовский "Кинжал" гораздо активнее используется Брюсовым. Само уподобление поэта кинжалу, противопоставление поэта толпе, строгое чередование шестистопных строк с мужскими рифмами и пятистопных - с женскими (у Брюсова также все строки из 6 стоп нечётны и имеют мужские окончания. а строки из 5 и 7 стоп - женские) - всё это объединяет стихи Лермонтова и Брюсова. Но на этом общем фоне особенно отчётливо видны различия. Лермонтов говорит о поэте, позабывшем о своём предназначении и потому подобном разукрашенному, но бесполезному кинжалу, которым забавляется праздная толпа. У Брюсова поэт сам отказывался от служения людям, пока не почувствовал голоса бури, не услышал зова истории; он верит, что его песнь созвучна грядущим потрясениям, а потому готов снова быть "с людьми". Вообще Брюсов скорее отталкивается от традиции, чем следует ей. Лермонтовский "Поэт" выстроен как аллегория: картинное описание кинжала, его судьбы получает истолкование во второй половине стихотворения. Стихотворение Брюсова начинается даже не с рассказа о кинжале, а с короткого упоминания о "нём" - если не читать названия, не сразу и догадаешься, о чём идёт речь - кинжал, меч, нож? И тут же появляется фигура поэта - причём фигура отвлечённая; лишь во второй строфе автор говорит, что поэт - он сам (ещё одно отличие от стихотворения Лермонтова: там автор постоянно обращается к поэту "ты", и мы можем лишь догадываться, подразумевает ли Лермонтов самого себя). В трёх строфах из пяти речь вообще идёт не о кинжале, а о том, как поэт относится к окружающим; да и в обрамляющих стихотворение строфах кинжал - вспомогательный образ. Брюсов использует хрестоматийные стихотворения, чтобы на их фоне вывести собственный рисунок. В то же время Брюсов как бы реализует пророчества, содержащиеся в стихах Пушкина и Лермонтова. Орудие возмездия наконец востребовано; "осмеянный пророк" не только проснулся, но и встаёт во главе начинающегося движения.

Полезно провестисопоставление стихотворений «Дума» и «Монолог». Найти сходные образы в этих стихотворениях, общее в облике их героев и подумать об изменении авторского отношения к своим современникам. Сходных строчек и образов не так уж мало в этих стихотворениях, но в «Думе» они конкретнее, точнее, выразительнее, а развитие и изменение их помогает ясно увидеть, насколько решителен и беспощаден автор в оценке своего поколения и его роли на земле. Так, строки «Монолога»:

• Мы, дети севера, как здешние растенья,

• Цветем недолго, быстро увядаем.

перекликаются с образом«тощего плода» из «Думы». Конец «Монолога»:

• И нам горька остылой жизни чаша;

• И уж ничто души не веселит,-

• напоминает выразительные сравнения из «Думы»:

• И жизнь уж нас томит, как ровный путь без цели,

• Как пир на празднике чужом.

• Начало «Монолога» («К чему глубокие познанья, жажда славы») находит развитие в первой строфе «Думы»; слова из «Монолога»:

• Не зная ни любви, ни дружбы сладкой,

• Средь бурь пустых томится юность наша,

• И быстро злобы яд ее мрачит

• вырастают в великолепное четверостишие:

• И ненавидим мы, и любим мы случайно

Конкретное сравнение двухстихотворении показывает школьникам, что с годами сочувствие современникам сменяется у Лермонтова протестом против нх пассивности и обвинением за то, что они не нашли выхода своим силам и смирились с безрадостным существованием. Если в «Монологе»Лермонтовявляется сочувствующим свидетелем, то в «Думе» он выступает как «судья и гражданин». Сопоставление стихотворений «Монолог» и «Дума» даст представление о росте мастерства поэта. Когдаучительубедится, что солержание «Думы» усвоено и понято школьниками, он переходит к выяснению второго круга вопросов, необходимых для оценки этого стихотворения.

Создавая «Думу»,Лермонтов имел в виду самую образованную и культурную часть дворянства, в недавнем прошлом давшую России декабристов,Пушкина, Грибоедова. Б 30-е годы передовоедворянствоутратило сначала возможность, а потом и желание бороться за изменение политического и государственного строя России, ушло в себя, замкнулось или стало «развлекаться> в светских гостиных, не чувствуя в этом удовлетворения. Отказавшись от борьбы, дворянство уже было не способно выдвинуть из своей среды борцов. Следовательно, героев «Думы» можно считать типичными для эпохи реакции 30-х годов XIX века: в них нашли отражение наиболее характерные черты людей эпохи - утрата былой революционности, свободолюбия, равнодушие к общественным вопросам, смирение перед властью и отказ от борьбы.

Но вся лиобразованная дворянская молодежь была такой? Такими людьми были Герцен, Огарев, Лермонтов. Правда, в «Думе» Лермонтов, говоря от имени всего поколения, не выделяет себя из его среды. было у него и равнодушия к жизни, случайной любви и случайной ненависти, как у героев «Думы», Напротив, он умел страстно любить и страстно ненавидеть, свидетели этого - его стихи «Смерть поэта», «1-е января» и др. Следовательно, нельзя отождествлять некоторых представителей передового дворянства и самого автора «Думы» с ее героями. Поэт осудил отказавшихся от борьбы современников и поднялся над ними, протянув руку революционным демократам Герцену и Белинскому. Он нарисовал в «Думе» черты, с наибольшей закономерностью порождавшиеся безвременьем. То, что и себя автор отнес к этому поколению, говорит о его высокой требовательности к: себе, взыскательности и неудовлетворенности собой. Ему казалась недостаточной та борьба, которую он мужественно вел. Он мечтал об активных формах действия.

Поэтому в «Думе»,наряду с гневом и презрением, чувствуются грусть и печаль, местами переходящие в скорбный взгляд на жизнь современников. Но это не пессимизм. Это чувство рождает в человеке не отчаяние, а жажду борьбы за изменение условий жизни. Б. Г.Белинскийв статье «Стихотворения М. Лермонтова» писал о «Думе», что «Эти стихи писаны кровью, они вышли из глубины оскорбленного духа.. . И кто же из людей нового поколения не найдет в нем: разгадки собственного уныния, душевной апатии, пустоты внутренней и не откликнется на него своим воплем, своим стоном? ..». Критики реакционного лагеря старались представить «Думу» как случайноепроизведениев творчестве Лермонтова, говорили об ее исключительно мрачном и чер-цом характере. Такая разноречивая оценка определялась актуальностью стихотворения, показывала, что оно затронуло самые наболевшие вопросы времени. Сила гнева, заключенная в «Думе», противостояла равнодушию, будила и беспокоила, заставляя не только думать о жизни, но и действовать. В этом заключалось важнейшее значение стихотворения «Дума» для своего времени.

Заканчивая работу, можно кратко остановиться на значении стихотворения «Дума» для нас. Это стихотворение, образец высокой гражданской поэзии. В нем отразились иличностьсамого поэта, и определенный момент исторического развития русского общества. Стихотворение «Дума» выражает бурный протест против всякой пассивности, безразличия, может и сейчас помочь борьбе с равнодушием, пробудить желание жить так, чтобы принести пользу народу и будущим поколениям.

Духовные оды М.В. Ломоносова и ода "Бог" Г.Р. Державина (Сопоставительный анализ стихотворений)

Чтобы до конца понять Державина, нужно обратиться к его философским раздумьям о мире и человеке. Для этого попробуем внимательно прочитать стихотворение, названное словом, которое, если верить «Запискам» Державина, было первым произнесенным мальчиком Гаврилой, когда ему исполнился всего лишь год, - это «Бог». Философская ода «Бог», которая создавалась в 1780-1784 годах, определяет основы миросозерцания поэта, его представления о мироздании и человеке как составной его части. Ко времени создания этого своеобразного поэтического манифеста Державину было уже 41 год Прожитая жизнь и многолетний опыт творчества послужили ему опорой для создания этого важнейшего его произведения. Даже если собрать все, что сказано в мировой поэзии о Боге, эта ода будет заметной, если не лучшей Безусловно, создавая свою оду, Державин опирался на богатый опыт мировой литературы, особенно на библейские псалмы Давида. Но в его произведении отразились и традиции отечественной литературы, осмысливающей философские проблемы, - это были духовные оды Ломоносова «Вечернее» и «Утреннее размышление о Божьем величестве». В своем «Утреннем размышлении...» Ломоносов пишет: От мрачной ночи свободились Поля, бугры, моря и лес, И взору нашему открылись, Исполнены твоих чудес. Там всякая взывает плоть: «Велик Зиждитель наш Господь!» В державинской оде мы также слышим хвалу величию Божьего творения: Измерить океан глубокий, Сочесть пески, лучи планет Хотя и мог бы ум высокий — Тебе числа и меры нет! Не могут духи просвещенны, От света твоего рожденны, Исследовать судеб твоих: Лишь мысль к тебе взнестись депзает, В твоем величьи исчезает, Как в вечности прошедший миг. В то же время именно по сравнению с духовными одами Ломоносова державинская ода выглядит особенно оригинальной как по мысли, так и по форме. Ведь мысль, чувство, воображение поэта обращены не только к Божьему миру, но и вглубь души: Но ты во мне сияешь Величеством твоих доброт; Во мне себя изображаешь, Как солнце в малой капле вод У Ломоносова в его одах «Вечернее» и «Утреннее размышление о Божьем величестве» человек - творец и исследователь, титан-первооткрыватель: Но где ж, натура, твой закон? С полночных стран встает заря! Не солнце ль ставит там свой трон? Не льдисты ль мешут огнь моря? Се хладный пламень нас покрыл! Се в ночь на землю день вступил! В державинской оде - человек постигает загадку своей природы и таким путем открывает для себя весь внешний Божий мир и самого Творца: Частица целой я вселенной, Поставлен, мнится мне, в почтенной Средине естества я той, Где кончил тварей ты телесных, Где начал ты духов небесных И цепь существ связал всех мной. Я связь миров, повсюду сущих, Я крайня степень вещества; Я средоточие живущих, Черта начальна божества, Я телом в прахе истлеваю, Умом громам повелеваю, Я царь - я раб — я червь - я Бог! В оде Державина человек оказывается противоречив по своей природе: он не только «умом повелевает громам», но и «телом истлевает в прахе»; он не только «царь» и ((Бог», но также «червь» и «раб». Ломоносов хочет проникнуть за грань непознанного: Творец, покрытому мне тьмою Простри премудрости лучи, И. что угодно пред Тобою, Всегда творити научи. Державин готов принять Бога и Человека в их естественной данности, где соединено материальное и духовное, временное и вечное, высокое и низкое, индивидуальное и всеобщее: Твое созданье я, Создатель! Твоей премудрости я тварь, Источник жизни, благ податель, Душа души моей А царь! Твоей то правде нужно было. Чтоб смертну бездну преходило Мое бессмертно бытие; Чтоб дух мой в смертность облачился И чтоб чрез смерть я возвратился, Отец! - в бессмертие твое. Державин не разгадывает тайну такого соединения - он ее обнаруживает опытом и воображением, осознает мыслью и чувствует сердцем. Вот почему он не просто изливает стихами религиозный восторг не просто философствует, а «в сердечной простоте беседует о Боге». И оказывается, что, если собрать в душе все, что мы уже знаем о Боге и о себе, этого достаточно для ответа на важнейшие вопросы жизни. Материальное, временное, ничтожное - лишь форма проявления великого, вечного и духовного. Таков Бог - таков и человек, отражающий Бога в себе, «как солнце в малой капле вод». А потому так высока должна быть и самооценка человека, и его требования к самому себе. Этому учат нас великие русские поэты-философы, среди которых Ломоносов и Державин по праву занимают свое место.

Переводы и переложения «Слова…»

Бальмонт К. Д. Слово о полку Игореве

Ботвинник С. В. Слово о походе Игоря, сына Святославова, внука Олегова

Деларю М. Д. Песнь об ополчении Игоря, сына Святославова, внука Олегова

Жуковский В. А. Переложение «Слова о полку Игореве»

Заболоцкий Н. А. Слово о полку Игореве

Капнист В. В. Песнь о ополчении Игоря, сына Святослава, внука Ольгова

Карамзин Н. М. Пересказ-перевод «Слова о полку Игореве»

Карамзин Н. М. Пересказ-перевод «Слова о полку Игореве»

Лихачев Д. С. Повесть о походе Игоревом, Игоря, сына Святославова, внука Олегова

Майков А. Стихотворный перевод

Новиков И. Слово о полку Игореве

Рыленков Н. И. Слово о полку Игореве: (Стихотворный пересказ