Ш. От средневекового видения мира к научному. Этапы развития российской исторической науки.

Каждый народ на определенном этапе начинает осмысливать свое настоящее и прошлое, формировать свое видение истории. Первый этап изложения российской истории – летописный, ХI-ХVП вв.

Летописи — памятники исторической письменности и литературы Древней Руси. Повествование в них велось по годам в хронологиче­ской последовательности (рассказ о событиях каждого года начинался словами «в лето...» — отсюда и название «летопись»).

Летописи дошли до нас в большинстве случаев не в цельном авторском тексте. Летописцы были и учеными, и писателями, и публицистами. Они соединяли в своих текстах труды предшественников, давая им свою интерпретацию и сопровождая своими дополнениями. Благодаря этому летописи превратились в своды разнородных в жанровом и стилистическом отношении материалов. Летопись сложна по составу. Наряду с лаконичными и развернутыми погодными записями в состав летописного текста входят рассказы о походах и смерти князей, сведения о затмениях солнца, луны, эпидемиях и т.д., развернутые сюжетные повествования, переложения устных исторических преда­ний, тексты грамот, договоров и т.д. ²¹ Древнейший, реально дошедший до нас летописный свод, который затем включали в свой состав почти все летописные своды ХIV-ХVI вв., - это «Повесть временных лет». Его составителем большинство историков считают монаха Киево-Печерского монастыря Нестора.

Летописцы были беспристрастным, равнодушным наблюдателем или их рукой управляли политические страсти и мирские интересы? Бесспорно, мировоззрение первых историков было религиозным. Они следовали принципам религиозно-христианской модели осмысления мира:

а) принципу провиденциализма. История – результат божественного замысла, суть которого человеку не дано познать. Отсюда безоценочность, анонимность, имперсональность сочинений;

б) принципу универсализма - все народы вовлечены в единый поток;

в) принципу прогрессивности исторического процесса – во временном промежутке от Сотворения Мира до Страшного Суда есть место для развития.

В Повести временных лет дана собственная интерпретация русской истории, что стало возможным в условиях определенного культурного запаса восточных славян. Оригинальность трактовки состоит в следующем. Прежде всего, проводится мысль о самостоятельном, происходящем из внутреннего порыва, приобщении Руси к христианству. До 988 г. - года Крещения Руси - для древнерусских книжников истории как осмысленного процесса не существовало (языческая Русь погружена во мрак). Бог сам избрал, просветил славян светом христианства. Славяне равны другим христианским народам, являются неотъемлемой частью всего европейского сообщества народов, история славян самоценна.

В ХV-ХVI вв. в условиях формирования централизованного русского (Московского) государства произошло качественное изменение трактовки истории – вместо богоравности идея богоизбранности. Мысль об особом пути России, отличном от западных и восточных стран, была сформулирована старцем Елеазарова монастыря Филофеем. Это было учение «Москва - Третий Рим». Соглас­но этому учению, Первый Рим - Римская империя - пал в результате того, что его жители впали в ересь, отказались от истинного благочестия. Второй Рим - Ви­зантия - пал под ударами турок. «Два Рима пали, а третий стоит, четвертому не бывать», - писал Филофей. Движение истории приобрело географический характер – подлинная история от Христа через Рим, Константинополь движется на Московскую Русь. Отсюда следовало убеждение в мессианская роли России, призванной сохранить истинное христианство, утраченное в других странах, указать путь развития всему остальному миру. Концепцию Филофея царь Иван IV (Грозный) превратил в политическую доктрину с идеей господства Московского государства. Именно в ХVI в. четко проявилась такая черта историографии, как политизация.

Историческая наука в России рождалась из раздвоенности и потрясений бунташного ХVП в. Именно в этом столетии произошло размывание традиционной средневековой историографии, появились принципиально новые взгляды и жанры, родились элементы научного видения мира. О науке можно говорить, когда происходит смена религиозного взгляда материалистическим, т.е. движущие силы истории ищутся в ней самой. Авторы в ХVП столетии впервые связали события Смуты с деятельностью конкретных личностей. В истории появляется действующий человек. Освобождение государства от интервентов, избрание царя на Земском Соборе трактуется не как божественное деяние, а как дело рук самого русского народа. Но в целом историческое сознание в ХУП в. оставалось косным.

Возникновение отечественной истории, как науки, не­разрывно связано с именем Петра I. Сам Петр и его окружение - люди, мыслящие рационально и прогматично, умеющие и желающие осваивать новое. Петр изгнал бога из повседневной жизни, что было важно для появления науки. Со второй четверти ХУШ в. развитие научной мысли в России возглавляет основанная в 1725 г. Академия наук. Для работы в ней приглашались иностран­ные ученые. У основания российской исторической науки стоит немецкая историческая школа.

Первым, кто оставил наиболее значитель­ный след в отечественной историографии того времени, был бывший кенигсбергский профессор Готлиб Зигфрид Байер (1694-1738). Он был приглашен в Академию наук в 1730 г. и сразу пришел­ся ко двору Анны Иоанновны и Бирона. Байер был крупным ученым-ориенталистом (арабистом) и филологом.

Среди тщательных исследований Байера в России следует выделить постановку варяго-русского воп­роса на основе непосредственного изучения скандинавских материалов, а также первые разработки исторической гео­графии Киевской Руси.

Трактат Байера о варягах послужил краеугольным камнем целой норманнской теории. Свое внимание он сосредоточил на одном факте — призвании князей из варягов. По мнению Байера, варяги были из Скандинавии и Дании, т.е. скандинавами, и представляли собой наемную гвар­дию. Выводы Байера легли в основу норманнской теории. В статьях Байера, по­священных обоснованию норманнской теории возникновения Русского государства «О варягах», «О происхождении Руси», «География Руси и соседних областей по данным северных писателей», доказывается скандинавское происхождение Руси. И здесь, по мнению исследователей, аргументация автора весьма натянутая и неубедительная. Например, ряд славянских имен выводится из корней слов скандинавского языка. Еще Та­тищев подчеркивал, что убедительность работ Байера в значи­тельной мере подрывалась вследствие незнания им русского язы­ка. Русская летопись была известна Бай­еру в латинском переводе.

Деятельность Байера в нашей историографии получила различную оценку. Высоко оценивалось прекрасное зна­ние Байером византийских и скандинавских источников и то, что он мастерски владел приемами филологической критики. Многими учеными подчеркивалась беспочвенность его утверждений в области норманнского воп­роса, но в то же время признавалось, что историко-географические исследования «сыграли полезную роль в истории нашей науки».²²

Из немецких историков, более всех, почти 60 лет, в Академии наук работал Герард Фридрих Миллер (1705-1783). Своей необычайно активной деятельностью он оставил значительный след в разработке научной русской истории, архивном деле и просвещении. Миллер приехал в Россию, когда ему было всего 20 лет. В 1747г. окончательно перешел в русское подданство. Значительный этап в биографии Миллера связан с участием в Сибирской экспедиции Беринга. Десять лет (1733-1743) Миллер провел в Сибири. Он знакомился с географией Сибири, этническим составом ее населения, собирал архивные материалы, со­ставлял карты. До того времени центром исторического изуче­ния были летописи. Миллер натолкнулся на акты, и перед ним впервые открылось безбрежное море архивных источников по русской истории. С этим открытием центр тяжести в изуче­нии русской истории должен был переместиться из глубокой древности в ХV-ХVП вв. Два года ушло на обследование ар­хивов Западной Сибири — Тобольска, Тюмени, Туринска, Ом­ска, крепостей по Иртышу. С 1735 г. началось обследование Во­сточной Сибири, с 1738 г. — Западной Сибири и Приуралья. Помимо письменных источников, Миллер приступил к разра­ботке археологических памятников, изучал быт и фольклор. В процессе этой работы самое собирание материала начинало приобретать научные формы и научную организацию. Надо сказать, что к чести Миллера он не боялся быть чернорабочим в истории. Уже, будучи академиком, он готов был ехать в де­ревню к В.Н. Татищеву, чтобы снять копии и сохранить для истории огромный материал, собранный первым русским историком для своих трудов. Результатом десятилетней работы в Сибири стала двухтомная «История Сибири».

В 1749 г. Миллер выступил с диссертацией «О происхождении народа и имени российского». В диссертации он отождествлял варягов со скандинавами, варягов и Руси, утверждал, что скандинавы дали Руси государей. Эта точка зрения была развитием «норманнской теории», основоположником которой был Г.З. Байер. Работа вызвала скандал в научных кругах тех лет и была запрещена. Свою речь Миллер произнес вскоре после правления Анны Иоанновны, когда немецкая партия была удалена от двора. Национальное царствование Елизаветы Петровны началось во время войны со Швецией, которая окончилась миром в 1743 г. Было крайне неосмотрительно в это время сказать, что шведы дали России имя и государей. Основным оппонентом Миллера стал М.В. Ломо­носов, которого поддержали астроном Н.И. Попов, С.П. Крашенинников, А.П. Сумароков и др. Нельзя не признать того, что в источниковедческом отношении позиции Миллера были достаточно серьезно обеспечены. Однако норманнская схема часто приводила его к ошибочным выводам в вопросах конкретной истории и заведомо обедняла историю Древней Руси. Оппоненты не могли согласиться с тем, что начало Руси сводится к влиянию извне. Тем более что это не соответствовало нацио­нальной патриотической идеи о самостоятельном развитии славянства. И все же заслуги Миллера в изучении истории Сибири, в собирании и анализе исторических источников полностью перекрывают его норманнистские заблуждения.

Миллер сформировал и воспитал кадры русских архивных и археографических работни­ков. Для ориентировки в сложных княжеских счетах русских летописей Миллер приступил к разработке генеалогии как специальной практической дисциплины. Он написал историю российского дворянства, очерк истории Преображенского и Потешного полков, исто­рию АН, морских плаваний. Мы обязаны Миллеру изданием «Истории Российской» Татищева, он же впервые издал Су­дебник 1550 г., «Сте­пенную книгу», «Географический лексикон», Письма Петра I к Шереметеву, «Описание земли Камчатки» Крашениннико­ва. Огромная работа, проделанная Миллером, превратила его в исключительного знатока истории России и поставила в центр всей исторической науки второй половины XVIII в. Основная часть миллеровских «портфелей» (копий актового материала) ждет опубликования до настоящего времени.²³

Младший коллега Миллера Август Людвиг Шлецер (1735-1809) в России работал с 1762 г. Он имел превосходную подготовку к историко-критической работе. Изучение Начальной летописи и ее научная критика – тема «Нестор» – стали основными в его творчестве (20 лет жизни он посвятил). В сочинении «Нестор» Шлецер сформулировал общие принципы и описал технические приемы проведенной им критики текста. Покинув Россию в 1769 г., Шлецер преподавал в Геттингене и не переставал заниматься русской историей. В европейской исторической науке он заложил новое направление - славистику. В то же время Шлецер внес свой вклад в норманнскую теорию. Так, исследуя общественный строй славян IХ-Х вв., он доказывал примитивность политического строя и отсутствие государственности у славян до прихода варягов. Эти выводы встретили резко отрицательную оценку современников - русских историков. Действительно, судя по работам Шлецера, можно говорить, что он недооценивал глубину и творческие возможности русской культуры. Он подчеркивал превосходство иностранцев и особенно немцев, которые, по его мнению, облагородили Россию и распространили в ней просвещение. Однако основное значение Шлецера заключается в том научном методе, которым он вооружил русского историка. Сочинение «Нестор» имело большое влияние на развитие нашей историографии. Начиная с Н.М. Карамзина, С.М. Соловьева, М.П. Погодина, А.А. Шахматова все русские ученые смотрели на Шлецера как на учителя, родоначальника своей науки и руководствовались его приемами.²⁴

В целом, вклад немецких историков трудно переоценить. Им русская наука обязана введением в научный оборот такого источника, как русские летописи. Они впервые перевели на латинский язык и издали основной массив русских летописных источников. Благодаря их усилиям русская наука сразу же взяла на вооружение самые передовые методы работы с источниками - сравнительный лингвистический анализ, критический метод изучения и др. и, таким образом, сэкономила время с точки зрения школы работы с источниками, методологии. Норманнская теория явилась двигателем русской исторической науки Х1Х в., в спорах норманистов и антинорманистов она себя формировала.

Первым собственно русским историком был один из спод­вижников Петра I, ученый - энциклопедист и политический деятель В.Н. Татищев (1686-1750).²⁵ Главной сферой его деятельности была военно-административная. Наука не была его профессиональным занятием, скорее – увлечением, страстью, без занятий ею он не мыслил своей жизни. С полным основанием Татищева можно назвать основоположником географической и исторической науки в России.

Работа по написанию труда по родной истории с 1720 г. становится главным делом его жизни. Итогом явилась «История Российская с самых древнейших времен» в 4-х книгах. Работа шла довольно медленно, описание автор успел довести до 1677 г. (планировал до 1613 г). Не успел он также переработать свой труд и написать его на современном ему литературном языке, чтобы был доступен читателю.

Ученый впервые высказал мысль, которая остается и поныне справедливой. Успешное исследование истории России невозможно без широко организованного и продуманного издания источников, в том числе и произведений иностранных авторов, содержащих сведения об отечественной истории. Причем собирание, описание и публикация источников – это важнейшая государственная задача. На протяжении многих лет своей жизни на родине и за рубежом Татищев приоб­ретал книги и рукописи, снимал с последних копии, делал выписки. Он разработал проект публикации источников и подготовил некоторые из них к печати, сопроводив их примечаниями. Однако ни одна из подготовленных им публикаций не была напечатана при его жизни, в результате чего некоторые уникальные источники оказались, по всей вероятности, навсегда утраченными для науки. Благодаря Татищеву до нас дошли такие исторические ис­точники, как «Русская Правда», Судебник 1550 г., «Степен­ная книга». Они были опубликованы после смерти Татищева благодаря усилиям Миллера.

Своими изысканиями Татищев положил начало становле­нию исторической географии, этнографии, картографии и ряда других вспомогательных исторических дисциплин.

Для мировоззрения ученого характе­рен рационалистический подход - история не результат божьего промысла, а итог человеческих деяний. По своим философским взглядам Татищев – человек эпохи Просвещения (миром правит разум). У Татищева сложился «прямолинейный» вариант концепции поступательного «восходящего» хода истории. В духе рационалистической философии, господствовавшей в Европе, прогресс он связывает с развитием научных знаний и представлений и указывает на три величайших способа просвещения: изобретение письменности, распространение христианства и открытие книгопечатания.

В «Истории Российской» Татищев делает упор на политическую историю государства, социально-экономические и культурные факторы остаются за рамками исследова­ния. Развитие истории у Татищева связано с деятельностью конкретных исторических личностей (князей, царей). В опи­сываемый период времени подобный подход был характерен для европейской науки в целом. Хотя Татищев и стремился установить при­чинно-следственную связь событий, но она сводилась к опи­санию тех или иных исторических личностей, а, следователь­но, к их воле. Это делает произведение одним из наиболее значимых в становлении исторической науки в России в пер­вой половине XVIII столетия. Мы наблюдаем прагматичес­кий подход в изложении материала. С точки зрения рациона­листа и прагматиста Татищев являлся родоначальником исторической науки в России.

В основе концепции русской истории Татищева лежит история русского самодержавия. Выбор формы правления, по мне­нию Татищева, зависит от географических условий, размеров террито­рии и уровня просвещения народа. В небольших государствах, где можно быстро собрать все взрослое население, полезнее быть демократии; в странах, безопасных от нападения внешних врагов, расположенных на островах, или защи­щенных горами (подобно Англии и Швеции), вполне возможна аристократическая форма правления. Наконец, для обширных государств, которым грозит внешняя опасность, необходи­ма самодержавная власть. «Великие же и от соседей небезопасные государства, без самовластного государя быть и в целости сохраниться не могут» — так Татищев обосновывал изначальное становле­ние монархии в России. Кроме этого в родном отечестве он «видит и низкий уровень просвеще­ния, и сепаратизм отдельных областей, преодолеть который в состоянии только сильная центральная власть». Свои рассуждения Татищев подкрепляет примерами из прошлого. Периоды экономического процветания и могу­щества России, утверждает он, всегда совпада­ли с «единовластительством». Переход власти к аристократии, феодальные усобицы в удельный период привели к подчинению Руси монголами, а ограничение царской власти в начале XVII в. — к крайнему разорению государства и отторжению от России шведами и поляками значительных территорий.

В «Истории Российской» показано, что самодержавие развивалось в постоянной борьбе с аристократией. Именно этот конфликт – двигатель русской истории, так как в результате противодействия двух политических сил возникали гармоничные взаимоотношения, власть опиралась на аристократию. Таким образом, в труде Татищева присутствует идея борьбы разных элементов как двигателя истории.

Труд Татищева представляет собой первый опыт научного освещения отечественной истории с позиций рационалистической философии. Это первый фундаментальный труд. Впервые «История Российская» была опубликована в 60-80-х годах ХVШ в. Новое академическое издание вышло в свет спустя 200 лет, в 1960-х годах и отличается от первого высоким научным уровнем и обстоятельным справочным аппаратом.

Работы В.Н. Татищева, как и работы других историков XVIII в. М.М Щербатова (1733-1790) и И.Н. Болтина (1735-1792) были известны лишь узкому кругу специалистов. Первым автором, получившим действительно всероссийскую известность, стал Н.М. Карамзин (1766-1826). Его 12-томная «История государства Российского» стала одной из самых читаемых книг в России. 37-летний Карамзин приступил к написанию «Истории» будучи уже признанным российским писателем и мыслителем. Обращение к истории он воспринимал как долг перед Родиной. Высочайшим указом императора Александра I получил звание историографа, предоставляющее ему право получать материалы для написания истории из всех хранилищ и обеспечивающее материальным жалованием. Работа над «Историей государства Российского» шла очень интенсивно. Первые восемь томов пришли к читателям все сразу уже в 1818 г. Общепризнанно, что в истории отечественной науки и словесности ни одно масштабного объема сочинение не оказывало столь сильного воздействия на общественное сознание. А.С. Пушкин писал: «Все, даже светские женщины, бросились читать историю своего отечества, доселе им неизвестную… Древняя Россия, казалась, найдена Карамзиным, как Америка – Колумбом... Несколько времени ни о чем ином не говорили».

Такое восприятие «Истории…» первыми читателями, во-первых, объяснялось обстоятельствами времени. Недавно победоносно завершилась война с Наполеоном, и победители возвратились на Родину, преисполненные сознанием всемирно-исторической роли России. Потому-то такой успех в обществе имело передаваемое из уст в уста сравнение Карамзина с Кутузовым: «Карамзин — это Кутузов двенадцатого года: он спас Россию от нашествия забвения, воззвал ее к жизни, показал нам, что у нас отечество есть, как многие узнали о том в двенадцатой году».²⁶

Приступая к осуществлению задуманного многотомного труда, Карамзин ставил пе­ред собой задачи не только ученого, но и фи­лософа-моралиста, и художника слова, и ре­форматора русского языка. На первом месте - политико-назидатель­ная задача; история для Карамзина служит нравоучению, по­литическому наставлению, а не научному познанию. Особое значение придавалось назидательным афористи­ческой формы суждениям, так восхищавшим Пушкина: «Вели­кодушие действует только на великодушных»; «Злодеи не знают благодарности»; «Где нет за­щиты от правительства, там нет и повинове­ния»; «Народ в кипении страстей может быть скорее палачом, нежели судиею» и т.п. Пушкин по­лагал, что именно «нравственные размышле­ния» Карамзина «своей иноческою простотою дают его повествованиям неизъяснимую пре­лесть древней летописи».²⁷

Карамзин - творец нового литературного языка. Суть языковой реформы ученого в том, что он ликвидировал разрыв между разговорным языком и литературным (соответствовал канонам древности, содержал много слов и оборотов, присущих церковно-славянскому языку). Карамзин стал писать так, как говорили в обществе, придал своему повествованию разговорные интонации. Его книга, написанная живым, ярким, образным языком, читалась как роман. Основной текст сочинял­ся по законам художественного жанра, с сю­жетной линией, завязкой, кульминацией, вы­разительными поступками и речами действую­щих «исторических» лиц. Карамзин создал поэтическое направление в исторической науке (академические ученые этого не принимали).

Живописность, искусство — важный элемент, харак­теризующий исторические взгляды Карамзина. История Рос­сии богата героическими яркими образами, она — благодатный материал для художника. Показать ее в красочном, живописном стиле – основная задача историка. Но здесь наступало про­тиворечие между требованием научной документации и лите­ратурно-художественным направлением. Карамзин нашел это­му противоречию своеобразное разрешение, разделив свою ис­торию на две самостоятельные части. Основной текст — литературное повествование — сопровождался в приложени­ях самостоятельным текстом документальных примечаний. Эти примечания составляют главным образом выдержки из источников, изображающих те события, о которых расска­зывает Карамзин в своей «Истории...». Это огромное количество докумен­тального материала. Ценность этих примечаний совершенно бесспорна, так как некоторые списки и памятни­ки, которыми пользовался Карамзин, погибли во время мос­ковского пожара 1812 г. или от других стихийных бедствий.

Основные положения историко-политической концепции Карамзина таковы: а) история России - неразрывная часть всемирной истории; б) отставание России от европейских народов - это результа­т 250-летнего татаро-монгольского ига; в) роль государства в российской истории всегда была более значительна, чем в Европе (ученый первым выявил данную закономерность); г) история страны - это исто­рия её государей (труд Карамзина, по существу, - это серия политических биогра­фий); д) только самодержавная монархия обеспечивает процветание России; е) она – идеальная форма российской государственности; к ней Россия стремится, но еще не достигла; ж) главная задача самодержавия – просвещение (не только распространение знаний, образованности, но и воспитание нравственности); з) «мудрое», «истинное самодержавие» противостоит «самовластию» и отдельных правителей (опричнина Ивана Грозного), и олигархии, и народа; и) согласие между монархом и народом достижимо, т.к. существуют единые православные ценности; к) объяснение всех проблем отечественной истории – непросвещенность монархов и общества.

Выход томов «Истории государства Россий­ского» сразу же вызвал полемику среди историков и публицистов. Обсуждались поэтическая направленность в исторической науке, методы работы с источниками, концепция. Очень скоро ис­торическая концепция Карамзина показалась не соответствующей времени, особенно когда стали господствовать новые социологические схемы исторического процесса, когда оформились помимо консервативного либеральное и демократическое направления общественной мысли. «Как всякий важный подвиг ума и деятельности, исторический труд Карам­зина приобрел в себе и безусловных востор­женных хвалителей, и безусловных порицате­лей». Неоднозначность оценок «Истории госу­дарства Российского» характерна и по сей день. Но не было другого исторического труда, кото­рый бы, утратив прежнее значение в глазах уче­ных, оставался бы столь долго в обиходе куль­туры.²⁸

Наибольшую известность в мире русская историческая наука получила благодаря трудам историков государственной или историко-юридической школы. У истоков этой школы стоял С. М._Соловьев (1820-1879), один из самых молодых профессоров Московского университета (докторскую диссертацию защитил в 27 лет), признанный классик. Он оставил потомкам многообразное научное наследие, самое известное - 29-томная «История России с древнейших времён». Начиная с 1851 г. и вплоть до конца жизни Соловьев ежегодно публиковал очередной том своего понимания исторического развития Отечества. Повествование он успел довести до середины правления Екатерины П.

Соловьев считал, что литературной истории государства российского пришло время уступить мес­то истории научной. Если у Карамзина на первом ме­сте была живопись, а на втором источник, то Соловьев поме­нял их местами сознательно. Он с полной ответственностью взял на себя ношу написания новой «Исто­рии России», которая с его точки зрения отвечала бы требова­ниям современной науки, новым историко-методологическим подходам. Историки-государственники (единомышленниками Соловьева были Кавелин К.Д., Чичерин Б.Н. и др.) следовали мысли Гегеля, согласно которой переход человечества от семьи, рода к государству есть высшая форма организации человечества. Поэтому основной объект их исследований - возникновение и эволюция политических и юридических структур, постепенно создающих государство. По их мнению именно через изучение функционирования системы государственных учреждений можно получить представление о всех сторонах истории страны (экономики, культуре и т.д.) и ее особенностях.

Принятая Соловьевым схема отводит основополагающее место в историческом развитии России переходу родовых отношений между князьями в государственные, которые окончательно торжествуют в ХVI в. Ученый был убежден, что сохранение национального своеобразия – вечная черта любой страны. Как сторонник многофакторности исторического процесса, он показал особенности развития России через сочетание группы факторов: (а) «природа страны» (природно-климатические, географические); (б) «природа племени» (этнические, социокультурные); (в) влияние внешних сил, взаимодействие с соседями. Эти факторы действовали в разные периоды с различной силой.

В первых томах «Истории России» Соловьев показал, что он не замыкается в рамках государственной школы и придает большое значение еще и влиянию природы. Именно из географических и природно-климатических особенностей России выводилась специфика общественного строя, существование крепостного права, сохранение общины и др.

Сопоставление России и Западной Европы приводит Соловьева к заключению: «В Европе природа для народа – мать. В России – мачеха». Он имел в виду, прежде всего, проблему русского земледелия. Пространство определило такую особенность страны, как колонизация (не в смысле захвата, а в смысле естественного освоения территории, синтеза местного населения с пришедшим). Изначально государство ориентировалось на то, чтобы организовать пространство, остановить расползание. Путь к этому – юридическое закрепощение всех сословий (поэтому государство – надклассовая сила), жесткие рычаги организации власти. В концепции Соловьева интересен вывод: самодержавное государство и крепостное право, которые возникли в результате естественных потребностей, - это плата за выживание в конкретных природно-климатических и географических условиях, с данными соседями. Новизна труда Соловьева в том, что он попытался найти рациональное объяснение ограничению свободы личности в России. Формы ограничения личности возникли естественным путем, они прогрессивны, т.к. обеспечивали развитие и существование российского государства.

Таким образом, «История России» выдержана в целостной концепции, в ней представлено огромное количество фактов. Труд Соловьева – энциклопедия русской истории, превзойти никому не удалось до сих пор. Многие идеи государственной школы сейчас возвращаются в историческую науку, осмысливаются на новом уровне.

Крупный вклад в развитие российской исторической мысли внесли труды Н.И. Костомарова (1817-1885), А.П. Щапова (1831-1876), Забелина И.Е. (1820-1908). Эти историки впервые обратились к изучению истории непосредственно народа, его быта, обычаев, склада характера, психологических особенностей.

Вершиной русской дореволюционной историографии стало творчество выдающегося русского историка В. О. Ключевского (1841-1911). Ни один отечественный историк не пользовался такой известностью, как Ключевский. Ученик С.М. Соловьева стал легендой русской историографии. Его имя носит планета № 4560. Неувядаемый интерес к миллионным тиражам его сочинений – в слитности преподавательского мастерства (слава лектора!) и опыта создания оригинальной концепции исторического пути России (слава ученого!). Не было ни одной отрасли исторической науки, в развитие которой он бы не внес своего вклада. Ему принадлежат крупнейшие труды по источниковедению, историографии, истории государственных учреждений, социальной истории и др. В цельном, систематизированном виде складывавшаяся десятилетиями концепция была Ключевским отражена в 5-томном «Курсе русской истории». В нем автор впервые использовал принцип проблемного, а не систематически последовательного изложения всей русской истории.

Ключевский прошел в науке свой путь. Он был сторонником многофакторности исторического процесса. Мысль Соловьева о колонизации, как важном факторе исторического развития, у Ключевского получила углубленное толкование за счет рассмотрения таких ее аспектов как экономический, этнологический и психологический.

Основной объект исследования – народ. Основу своего концепционного поиска он видел в индивидуаль­ной человеческой личности и человеческом обществе во всем их историческом многооб­разии, живущих в определенных природных условиях. «Человеческая личность, людское общество и природа стра­ны — вот те три основные исторические силы, которые строят людское общежитие»²⁹ — оп­ределял свои позиции Ключевс­кий. Если Соловьев в системе «народ-государство-личность» ведущей силой называл государство, в котором воплощается народ, то Ключевский народу как понятию этническому и этическому отводил главную роль в истории образования и развития государства. Таким образом, Ключевский порывал с установками «государственной школы» о руководящей роли государства в организации народной жизни. Ученый пришел к обратному пониманию соотношения роли народа и государства. Именно колонизация с юго-запада, из Киевской Руси, на северо-восток создавала мир русских поселков, послу­живших готовой почвой для удельного кня­жеского владения, — утверждал В.О. Клю­чевский. Создание госу­дарства он видел «делом народности», создав­шей свой «народный лагерь» с Москвой, как стратегически наиболее удобном центре в борьбе с врагами на три фронта — восточном, южном и западном. Ученый теоретически емко, афорис­тически сформулировал свое понимание зна­чимости народных миграций: «История Рос­сии есть история страны, которая колонизи­руется. Область колонизации в ней расширя­лась вместе с государственной ее территори­ей».³⁰

Именно этот фактор лег в основу предложен­ной им периодизации русской истории. Ключевский первым из историков отошел от периодизации по правителям. Он выделил следующие период: 1.Днепровский (с древнейших времен до конца ХПв.); 2. Верхневолжский (ХШ-ХVвв.); 3. Московский или Великорусский (ХV1- ХVПвв.); 4. Всероссийский (с ХVШв.). При характеристике этих периодов помимо географических условий он выделяет политический критерий (удельно-княжеский, царско-боярский, императорский) и хозяйственно-экономический (городовая, вольно-земледельческая, военно-земледельческая, крепостная).

Интерес к хозяйственной деятельности народа приводил историка к социальным и экономическим проблемам. Его докторская диссертация «Боярская дума древней Руси» – первое в русской науке исследование жизни сословия. Проблемы социальной истории также исследова­лись Ключевским в читавшемся им курсе «История сословий в России», в сочинениях, посвященных истории закрепощения крестьян, истории земских со­боров и др. Введение крепостного права он выводил из конкретной исторической необходимости в ХV1-ХVП вв.: раздача земель за службу при усугубляющейся проблеме рабочих рук

Ключевский оставил глубокий след в истории отечественной культуры и науки. Его труды читали Н.С. Лесков, А.П.Чехов, А. Блок. Учениками Ключевского были А.А. Кизеветтер, М.К. Любавский, М.М. Богословский, П.Н. Милюков, М.Н. Покровский, А. Юшков, Рожков Н.А., Готье Ю.В. Школа Ключевского существовала длительное время. Советские историки также считали Ключевского своим духовным предшественником, чему во многом способствовали его демократические убеждения.

Русские историки в абсолютном большинстве стояли на позициях всемирно-исторический концепции исторического процесса и рассматрива­ли русскую историю, как неразрывную часть всемирной истории, подчиняющуюся общим закономерностям развития. Однако мысль об особом, отличном от западно-европейского, пути развития России, также существовала в российской историографии. Она проводи­лась в трудах историков, принадлежавших к официально-охранительному направлению - М.П. Погодина (1800-1975гг.), Д.И.Илловайского (1832-1920гг.). Противопоставляя Россию и Западную Европу, они доказывали: в Европе государства создавались в результате завоевания одних народов другими, у нас - в результате добровольного призвания государей. Поэтому для истории Европы характерны революции, классовая борьба, становление парламентского строя. Для России эти явления глубоко чужды. У нас преобладают общинные начала, единение царя с народом. Только у нас сохранилась в чистом, исконном виде христианская религия - православие. Историки этого направления пользовались поддержкой государства, были авторами официальных учебников. В 1832 г. министр народного про­свещения России граф С.С. Уваров, используя некоторые положения из работ Карамзина и Погодина, сформулировал основы «теории официальной народности»: общественная жизнь России базируется на трех основополагающих принципах - «Са­модержавие, православие, народность». Своеобразным ответом на пропаганду теории официальной народности пронизанной идеей восхваления России, стало «Философическое письмо» П.Я. Чаадаева. Соглашаясь с тем, что Россия шла своим особенным путем, философ одним из первых оценил этот путь как обрекающий страну на отсталость, политическое и духовное рабство. Критические идеи о самобытности развития России Чаадаева оказали мощное воздействие на общественное сознание. В спорах интеллигенции оформились два течения общественной мысли: так называемые «западники» - сторонники всемирно-исторической теории - и «славянофилы» - сторонники локально-исторической теории. К сторонникам последней следует отнести и народников во второй половине Х1Х в. Наконец, русский мыслитель Данилевский Н.Я. теоретически обосновал идею локальных цивилизаций в книге «Россия и Европа» (1871).

С распространением на рубеже XIX—XX веков в Рос­сии марксизма всемирно-историческая теория истори­ческого процесса вытеснила надолго локально-историческую. Она получила значительное развитие лишь в среде русской эмиграции. В русле локально-исторического подхода сло­жилось в 20-е гг. ХХ в. «евразийское направление». Евразийство заявило о себе выпуском сборника, сразу обратив­шего на себя внимание необычностью пущенного в обиход поня­тия. Сборник будоражил мысль. Назывался он "Исход к Во­стоку. Предчувствия и свершения. Утверждение евразийцев" (София, 1921). У истоков евразийства - как движения и как особой концепции о ме­сте России во всемирно-историческом потоке – стояли экономист П.Н. Савицкий, лингвист и этнограф Н.С. Трубецкой, историк Г.В. Вернадский, др. Главная категория евразийского учения – определение России-Евразии как целого историко - географического континента с особой судьбой.

Основные идеи евразийцев — это, во-первых, идея об особой миссии России, проистекающая из особого «месторазвития» последней. В образовании русского народа большую роль сыграли тюркские и угро - финские племена, насе­лявшие единое с восточными славянами «месторазвитие» и постоянно взаимодействующие с ними. В результате сформировалась русская нация, объединившая разно­язычные народы в единое государство — Россию.

Во-вторых, это идея о российской культуре как куль­туре «срединной, евразийской». Она была создана в результате синтеза славянского и восточного элементов. Привлекательность избранной позиции состояла в том, что евразий­цы не хотели смотреть на Россию как на культурную провинцию Европы, с запозданием по­вторяющую ее «зады».

В-третьих, история Евразии — это история многих государств, в конечном итоге ведущая к созданию еди­ного, большого государства. Согласно евразийцам, монголы первыми решили историческую задачу Евразии, положи­ли начало единству этого безбрежного океана-континента и заложили основы его государствен­ного устройства. Их прямой наследницей стала Московская Русь как новое государственное образование. Евразий­цы считали, что основателями русского государства стали московские цари, которые являлись восприемниками монгольских ханов. Распадав­шаяся Золотая Орда возродилась в новом обличье Московского царства. Однако, в отличие от военно-политического объединения Евразии монголами, вторичное ее объединение великими князьями и царями стало возможно лишь при наличии мощной ду­ховной связи. Такой связью стало православие и его византийские традиции. Чудо превраще­ния монгольской среды в русскую государственность осуществлялось благодаря православно-религиозному подъему, охвативше­му Россию в монгольский период. Таким образом, исход к Востоку был предопределен не только геополитическим положением России - Евразии, но и логикой ее исторического разви­тия и, как утверждают евразийцы, замыслом Божиим. Евразийское государство требует наличия единой государственной идеологии.³¹

В советской России после 1917 г. утвердилась и стала на долгое время определяющей марксистская концепция русской истории. Она окончательно складывается в 1930-е гг. Важнейшую роль в этом сыграли дискуссии об общественно-экономических формациях, в ходе которых утвердилась пятичленная схема прогрессивного развития мировой истории от первобытной формации через рабовладельческую, феодальную и капиталистическую к коммунистической (в рамках последней выделяли две фазы: социалистическую и собственно коммунистическую). В соответствии с теорией общественно-экономических формаций была разра­ботана схема развития общества и дана новая трактовка места России во всемирной истории. Октябрьская революция 1917 г. определялась как социали­стическая, а строй, установившийся в России, как со­циализм. Следовательно, Россия автоматически пре­вращалась из отсталой европейской страны в «первую в мире страну победившего социализма», в страну, «ука­зывающую путь развития всему человечеству».

Первыми русскими историками – марксистами были Н.А. Рожков (1868-1927) и М.Н.Покровский (1868 -1932). Н.А. Рожков активно участвовал в революционном движе­нии, был членом ЦК РСДРП, депутатом III Государственной думы, неоднократно арестовывался, был сослан в Сибирь. После революции 1917 он разошёлся с большевиками, был арестован, стоял даже вопрос о его высылке из страны. Все это объясняет факт замалчивания имени ученого в СССР. Основной труд Н.А. Рожкова 12-томная «Русская история в сравнительно-историческом освещении». Ученый исходил из того, «...история постоянно повторяется не в меньшей степени, чем явления жизни в природе» и существует некая обязательная для всех народов схема развития. Он установил девять стадий развития и попытался под­твердить эту схему параллельным изложением истории России и других стран. В основу смены этапов исторического развития НА. Рожков, вслед за Марксом, поставил развитие экономических процессов, но дополнил ее попыткой построить историю духовной культуры, выражающуюся в смене «психических типов», характерных для каждого этапа. Так, Рожков вводил в историю психологический момент, ставя его рядом с экономическим. Однако, историческая наука делалась материалом для построений социолога. Произвольность схемы и истории Рож­кова была отмечена его единомышленниками. Его марксизм на­звали вульгарным, расценивая его как отход от диалектичес­кого материализма. Покровский пустил термин «рожковщина».

Наиболее известным историком-марксистом был М.Н. По­кровский. В годы первой русской революции он вступил в партию большевиков, тогда же окончательно

сформировались его марксистские убеждения. Покровский фактически возглавил советскую историческую науку. Он был заместителем наркома просвещения, возглавлял коммунистическую академию, институт истории АН РСФСР, институт красной профессуры, редактировал журнал «Историк-марксист».

Еще до революции 1917 г. Покровский написал 4-х-томную «Русскую историю с древнейших времен» и 2-х-томный «Очерк истории русской культуры». В советский период им были написаны «Очерки революцион­ного движения Х1Х-ХХ вв.» и «Русская история в самом сжатом очерке», ставшая учебником для средней школы. Учебник в целом понравился В.И. Ленину, хотя он и критиковал его за «верхоглядство» и схематизм.

Историю России Покровский рассматривал с точки зрения решающей роли классовой борьбы в истории. Он был революционером, боровшимся с самодержавием. Поэтому в его работах вся дореволюционная история России изображалась исключительно в черном цвете («тюрьма народов», «европейский жандарм» и т.д). В 1920-е гг., когда стояла задача дискредитации старого режима, эти взгляды М.Н. Покровского были востребо­ваны. Но к 1930-м обстановка изменилась: положение стабилизировалось, власть большевиков была достаточно прочной и перед исторической наукой была поставлена новая задача: воспитывать патриотизм, государственность, любовь к Отечеству, в том числе и на примерах до революционного прошлого. «Школа Покровского» перестала соответствовать новым требованиям. Покровский был подвергнут резкой критике, а уже после его смерти в 1934 г. вышло постановление ЦК ВКП (б) «О препода­- вании истории в школах СССР». В нем в характерной для того времени манере Покровский был ошельмован, а его учебники изъяты. ³²

Период культа личности Сталина негативно воздействовал на творчество историков, но не прервал пульсацию творческой мысли. В советский период изучение проблем отечественной истории прошло через все фазы становления марксистской историографии от довольно жестких и одиоз­но идеологизированных конструкций до исследований, со­четающих высокий теоретический уровень с глубиной и разносторонностью источниковедческого анализа, взвешен­ностью оценок и интерпретацией конкретного историческо­го материала. Советский период развития отечественной исторической науки богат именами историков, многие из которых получили мировую известность. Среди них следует особо выделить работы по истории Киевской Руси Б.Д. Грекова, А.Н Сахарова, Б.А.Рыбакова, В.Л. Янина, М.Н. Тихомирова, И.Я. Фроянова; по истории Московско­го государства Д.Н. Алышица, Р. Т. Скрынникова, А.А. Зимина, В.Б. Кобрина, В.В. Мавродина; по истории Российской империи ХVШ-ХIХ вв. Е.В. Тарле, М.В. Нечкиной, Н.И. Павленко, Е.В. Анисимова; по истории конца Х1Х-начала XX вв. А.Я. Авреха, Б.Г.Литвака. Проблемы развития русской культуры всесторонне освещены в трудах Д. С. Лихачева, М.А. Алпатова. Этот список фамилий можно продолжить.

Но все они работали над конкретной исторической проблематикой. Обобщающие же труды концептуального плана носили, как правило, коллективный характер. Среди них можно выделить 10-томную «Историю СССР», 12-томную «Всемирную историю», написанных в 60-70-е гг. в русле марксистской методологии.

Следует согласиться с мнением, что марксистскую методологию нельзя оценивать однозначно, ибо она распадалась на «официальную» и «творческую». Советский официальный марксизм, которого придерживалась львиная доля историков страдал догматизмом и базируясь на экономическом детерминизме, линейном прогрессизме, формационном редукционизме³³, старался не допустить каких-либо отклонений в сторону от «генеральной линии», обрушиваясь на «непослушных» ученых. Однако внутри советской исторической школы, нет, нет, да проявлялись ростки инновационного осмысления марксизма.³⁴ Так, замечательный историк А.А. Зимин выступил с критикой традиционной, общепринятой в советской историографии концепции «возвышения Москвы». Ученый И.Я. Фроянов создал целостную концепцию, которая принципиально отличалась от устоявшихся, догматических схем древнерусской истории. При этом он максимально использовал потенциальные возможности марксистской методологии, хотя и не ограничивался ею. В результате в Петербурге сложилась научная школа во главе с Фрояновым, которая выступает сегодня против завышения социально-экономического и политического уровня Древней Руси и оценивает ее с цивилизационных критериев.

В 1960-е гг. оформляется так называемое «новое направление» в советской историографии, представители которого перенесли акцент с изучения зрелых форм капитализма в России начала ХХ в. на анализ «взаимодействия» и «сращивания» передовых форм капитализма с остатками докапиталистических укладов. В этой язи по-иному представала роль различных социальных слоев в революционных потрясениях, в том числе рабочего класса и крестьянства. Характерно, что, обращаясь к ранним периодам отечественной истории, представители «нового направления» опирались на положения Даниловой Л.В., Павленко Н.И. и ряда других сторонников теории позднего становления капитализма в России.

Еще пример. Первой попыткой использования методологического инструментария, созданного для описания истории так называемых «развивающихся стран», применительно к России, стала вышедшая в 1985 г. монография И.К. Пантина, Е.Г. Плимака и В.Г. Хороса «Революционная традиция в России». В ней Россия, согласно цивилизационным представлениям, была впервые отнесена к странам «второго эшелона развития капитализма».

События конца 80-х – начала 90-х годов в СССР очень сильно повлияли на состояние отечественной исторической науки. Сегодня она стремится синтезировать_все лучшее, что дала мировая историография. Одной из отличительных характеристик современной историографической ситуации является резкое расширение научной свободы, которая позволила историкам впервые за длительный период свободно высказывать свои научные взгляды. Важным следствием научной свободы стало складывание научного плюрализма. Появились различные исследовательские направления, в том числе различающиеся по мировоззренческим позициям. Историки с успехом осваивают богатейшее наследие российской исторической науки в лице ее крупнейших представителей, чье творчество в течение долгих десятилетий замалчивалось либо искажалось. Пристальным вниманием пользуются достижения советской историографии, особенно в области конкретной истории, с одновременным отказом от тоталитарных оценок. Осваивается широчайший спектр западной историографии истории Рос­сии и СССР.

Интерес к теории евразийцев ведет к попыткам объяснить российскую историю перманентной привязанностью России не только и не столько к Европе, как полагают адепты евро-атлантической модели развития, сколько к азиатским просторам, азиатским народам, цивили­зациям, государствам, духовности, традициям и т.п. Во-первых, это отра­жается в широкой публикации трудов евразийцев. Во-вторых, в появлении в первой поло­вине 90-х годов серии книг Л.Н. Гумилева.

Сегодня российская историческая наука базируется и на многофакторном подходе к истории. Наряду с социально-экономическим, классо­вым подходом рассматриваются и иные подходы, иные факторы: географический, этнический, религиозный, внешнеполитический, а также факторы взаимовлияния и синтеза различного рода цивилизаций.Большое значение для современной историографии приобрел и психо­логически-личностный подход к истории, значимость и роль конкретных лиц в истории. Множество новых тем исследования появилось на горизонте российской науки.

Научный плюрализм не означает равенства разных направлений. Ведущую позицию на новейшем этапе удерживает цивилизационное направление. Но в нем самом сложилось два главных течения: либераль­ное и консервативное. Представителей этих двух направ­лений, если принять во внимание их оценки судеб и возможностей россий­ской цивилизации, можно обозначить — пессимисты и оптимисты. Пессимистами предстают либералы, а оптимистами — консерваторы.

Либералы-пессимисты при всех индивидуальных различиях между ними исходят из критической (пессимистической) оценки нормативной сущности российской цивилизации. При определении этой сущности некоторые делают упор на социокультурный фактор (в первую очередь устойчивая традициона­листская ментальность); другие — на политический (государство, или власть, поглощающая общество и личность), третьи — на природно-климатический, четвертые — на совокупность факторов. Но все они едины в том, что нормативная сущность российской цивилизации является серьезнейшим (а возмож­но, и вообще непреодолимым) препятствием для ее превращения в подлинно современное общество и успешной конкуренции с обществами западного типа. Консерваторы-оптимисты дают позитивную, а то и апологетическую оценку нормативной сущности российской цивилизации, как и ее историче­ского опыта, исходят из превосходства духовной российской цивилизации над материальной западной и верят в то, что именно ей принадлежит будущее и именно ее ценности окажутся спасительными для человечества.

В конкретно-исторических исследованиях цивилизацион­ный ракурс означает признание России самостоятельной исторической общ­ностью. Такая позиция обладает радикальным отличием от формационного подхода, который делал упор на общих чертах различных стадий (формаций) российской и европейской истории. Историки - «формационщики», как известно, настаивают не только на общности, но также и на синхронности исторических процессов в России и Западной Европе. Сегодня подобный подход все более утрачивает свое влияние, а на ведущую позицию выдвигается подход, раскрывающий историческую «особость» России, ее принципиальные отличия от западноевропейского опыта. Но оценивается эта «особость» в конкретно-исторических исследованиях по-разному: одними — «со знаком плюс», другими — «со знаком минус».

Большинство современных отечественных историков едины в том, что теория общественно-экономических формаций явилась обобщением западноевропейского исторического опыта и к другим регионам, в том числе к России, должна применяться с большой осторожностью и, если и может вообще к ним применяться, то должна корректироваться как раз циви­лизационным подходом. Также принцип дополнительности был использован рядом историков во взаимоотношении цивилизационным и модернизационным подходами.³⁵В течение последнего десятилетия российские обществоведы занимались разработкой теоретических моделей российской модернизации. Исследователей объединяет признание догоняющего, неорганичного характера российской модернизации, важной роли государства как инициатора модернизации и традиционализма народа. Концептуальное содержание теоретических конструкций российских историков варьируется от отрицания способности России осуществить цивилизационный переход от традиционного общества к обществу современного типа, до доказательства ус­пешного характера общественной трансформации XVIII—XX вв., обусловленной не только внешними («вызов Запада»), но и внутренними факторами.

В заключение еще раз отметим закономерность: изучение собственной истории любой национальной историографией неизменно испытывает сильнейшее влияние со стороны политики и общественности. Избежать идеологических влияний не в состоянии и отечественные историки. Главное идеологическое разделение среди историков - в их принадлежности к одному из направлений: в мировоззренческом отношении двумя главными направлениями отечественной историографии выступают государственническое и гуманистическое. «Принципиальное разли­чие между ними определяется различием ценностных ориентиров. Для государственнического направления главной ценностью является величие россий­ского государства, ради которого могут быть принесены самые разнообразные и самые крупные жертвы. Для гуманистического направления главными цен­ностью и смыслом российской истории являются «сбережение народа», улучшение его материального положения, духовного состояния, объема прав.

Наличие различающихся ценностных ориентиров в мировоззрении двух групп историков приводит их, даже при использовании одного и того же фактического материала, к радикально отличным выводам и обобщениям. Например, историки-

государственники выставляют безусловно положитель­ную оценку Ивану Ш, Ивану IV Грозному, Петру Великому и Сталину, исходя из того, что их деятельность была направлена на утвержде­ние государственного величия России, ради которого могли быть принесены любые, в том числе масштабные, человеческие жертвы. Выразители гуманисти­ческого подхода, напротив, выставляют отрицательную оценку тем же истори­ческим деятелям на том основании, что «сбережение народа» для них не было целью, а при достижении государственного величия для данных деятелей были хороши любые средства.

Принципиальные ценностные различия в среде современных российских историков создают, возможно, самое серьезное препятствие для творческого научного диалога, взаимообмена исследовательскими результатами между разными школами, приближения к единой исторической истине. Это обуслов­ливает актуальность поддержания в исторической науке широких теоретиче­ских и методологических дискуссий, воспитания культуры критического, но вместе с тем непредвзятого и толерантного отношения к иным исследователь­ским концепциям и точкам зрения, восприятия тех научных результатов, пусть и добытых оппонирующими школами, которые соответствуют исторической реальности».³⁶

1Ключевский В.О. Письма. Дневники. Афоризмы и мысли об истории.- М.,1968.

2История России с позиций разных идеологий: учеб.пособие / под ред. проф. Б.В. Личмана. – Ростов н/Д, 2007.С.7-8.

3В архивном деле (единице хранения) может находиться от одной до нескольких тысяч страниц. В системе Российского архивного управления ведущую роль играют: Российский государственный архив древних актов (РГАДА), хранящий документы с древнейших времен до конца XVII в.; Российский государственный исторический архив (РГИА), хранящий документы Российской империи ХУШ — начала XX в.; Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ), хранящий документы советской эпохи. (См.: Фортунатов В.В. С.8.)

4Согрин В.В. Современная историографическая ситуация в России// Историк в меняющемся пространстве российской культуры/Сб. статей. –Челябинск,2006.С.5.

5Деревянко А.П., Шабельникова Н.А. Указ. соч. С.8-10.

6Яковец Ю.В. История цивилизаций.- М.,1995.С.27.

7При написании данного сюжета использован раздел учебного пособия «Методологические проблемы истории». С.139-150.

8История в «Энциклопедии» Дидро и Д*Аламбера. – Л.,1978.С.13.

9При написании данного раздела использован материал учебного пособия под ред. Б.В. Личмана; Л.Н.Мартюшов. Концепции исторического развития. Историческая наука в ХУШ –ХХ вв. // История России: Пособие для студентов.Ч.1.- Екавтеринбург,2003.С.10-18.

10Производительные силы - орудия труда и люди,приводящие эти орудия

11Производственные отношения – совокупность материальных, экономических отношений между людьми в процессе общественного производства и движения общественного продукта от производства до потребления. Характер производственных отношений определяет форма собственности и способ распределения материальных благ.

12Е.А. Григорьева . К. Маркс и его «ученики» на родине ленинизма // Вопросы истории. 2007. .№1.С.77.

13Ортодоксия– неуклонное, строгое следование какому-либо мировоззрению, учению.Догма – положение, принимаемое на веру за непреложную истину, неизменную при всех обстоятельствах. Догматизм – одностороннее, схематичное, окостеневшее мышление, оперирующее догмами

14Анналы (от латин.аnnus – год) - древнеримские, а также средневековые летописи.

15Хорос В.Г. Русская история в сравнительном освещении: Пособие для учащихся…М.,1994.С. 7, 10-12.

16Ключевое понятие «цивилизация» сегодня трактуется обществоведами весьма различно. Нет единого критерия для определения данного понятия. Например, цивилизацию определяют как сообщество людей, объединенных основополагающими духовными ценностями и идеалами, имеющее устойчивые черты в социально-политической организации, культуре, экономике и психическое чувство принадлежности к сообществу. (См.: Вопросы истории. 2005.№7.С.156.)

17Гумилев Л.Н. География этноса в исторический период. – Л.,1990.

18Гумилев Л.Н. Этносфера: История людей и история природы. – М.,1993.С.115.

19Побережников И.В. Модернизация: теоретико-методологические подходы. – Экономическая история. Обозрение.Вып.8. М.,2002.С.11-45.

20Сперанский А.В. Марксистская методология в современной России.// Воспитательный потенциал исторического образования: сб. науч. статей/ ГОУ ВПО УрГПУ, Екатеринбург,2008.С.43-44.

21Литература и культура Древней Руси: Словарь-справочник / Под ред. В.В. Кускова.- М.,1994.С.78.

22Историография истории России до 1917 г.: Учеб. для студ. вузов: В 2т./ Под ред.М.Ю. Лачаевой –М.,2003. С.119.

23Историография истории России до 1917г.- С.123-124.

24Там же. С.125-129.

25Портреты историков: Время и судьбы. В 2 т. Том 1. Отечественная история.- М.,2000.С.15-20.

26Портреиы историков: Время и судьбы.- Т.1 С.25.

27Там же. С.31.

28Там же. С.34.

29Ключевский В.О. Сочинения: В 9 т.-Т.1.- М., 1986.С.39-40.

30Там же. С.50.

31Россия между Европой и Азией: Евразийский соблазн. Антология. – М.,1993. С.15-18.

32Мартюшов Л.Н. Указ. соч. С.23-24.

33Детерминизм – выделение одного фактора как определяющего и системообразующего.

Редукционизм – подмена поливариантного процесса жизнедеятельности различных обществ упрощенной моделью «формационной пятичленки».

34Сперанский А.В. Указ. соч. С.14.

35Согрин В.В. Современная историографическая ситуация в России // Историк в меняющемся пространстве культуры/ Сб. статей.- Челябинск, 2006.С.6-8.

36Согрин В.В. Там же. С.11-12.