I. Предполагаемое нарушение пункта 3 статьи 5 Конвенции
23. Заявитель жаловался на то, что национальные власти не предоставили достаточных оснований для продления срока его предварительного заключения. Эта жалоба должна быть рассмотрена на основании пункта 3 статьи 5 Конвенции, который предусматривает следующее:
"Каждый задержанный или заключенный под стражу в соответствии с подпунктом "c" пункта 1 настоящей статьи... имеет право на судебное разбирательство в течение разумного срока или на освобождение до суда".
24. Власти Российской Федерации оспорили этот довод, утверждая, что имелись соответствующие и достаточные основания для содержания заявителя под стражей на протяжении всего периода. Они указали, что заявитель подозревался в совершении тяжкого и особо тяжкого преступлений и что, являясь сотрудником милиции, он мог использовать свой профессиональный опыт и связи, чтобы воспрепятствовать расследованию и оказывать влияние на свидетелей. Власти Российской Федерации ссылались, в частности, на показания П., свидетельницы происшествия, вменяемого заявителю, которая сообщила, что сотрудники милиции угрожали ей расправой в случае, если она будет свидетельствовать против заявителя. Власти Российской Федерации отмечали, что в суде П. изменила свои показания, уличающие заявителя, которые она дала в период предварительного расследования, вместо этого заявив, что он не нападал на потерпевшего. Власти Российской Федерации также утверждали, что, заключив заявителя под стражу, власти в данном случае защитили других лиц, участвующих в уголовном разбирательстве, и избежали судебной ошибки. Они также отметили, что весь период содержания заявителя под стражей был впоследствии исключен из общего срока лишения свободы, который был назначен ему приговором от 22 ноября 2004 г.
A. Приемлемость жалобы
25. Европейский Суд отмечает, что настоящая жалоба не является явно необоснованной в значении подпункта "a" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, жалоба должна быть объявлена приемлемой.
B. Существо жалобы
26. Согласно утвердившейся прецедентной практике Европейского Суда при разрешении вопроса о длительности предварительного заключения в соответствии с пунктом 3 статьи 5 Конвенции период, который должен приниматься во внимание, начинается в день, когда обвиняемый заключен под стражу, и оканчивается в день, когда по предъявленному обвинению вынесено решение, хотя бы только судом первой инстанции (см., в частности, Постановление Европейского Суда от 1 марта 2007 г. по делу "Белевицкий против Российской Федерации" (Belevitskiy v. Russia), жалоба N 72967/01, § 99 <*>).
--------------------------------
<*> Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 8/2007.
27. В настоящем деле заключение заявителя длилось с 8 сентября 2003 г., когда он был арестован, до 22 ноября 2004 г., когда суд вынес обвинительный приговор, что составило один год, два месяца и 14 дней. Даже если этот период сам по себе не кажется чрезмерно длительным, Европейский Суд напоминает, что пункт 3 статьи 5 Конвенции не может рассматриваться как безоговорочно допускающий содержание под стражей при условии, что оно продолжается не дольше определенного срока. Власти обязаны обеспечить убедительное обоснование любого периода содержания под стражей, каким бы кратким он ни был (см. Постановление Европейского Суда по делу "Шишков против Болгарии" (Shishkov v. Bulgaria), жалоба N 38822/97, § 66, ECHR 2003-I (извлечения)).
28. Европейский Суд готов согласиться с тем, что содержание заявителя под стражей в настоящем деле первоначально могло оправдываться обоснованным подозрением о его причастности к совершению преступления. В этой связи он напоминает, что наличие обоснованного подозрения в том, что задержанный совершил преступление, является определяющим условием законности содержания под стражей. Однако по прошествии времени оно перестает быть достаточным. Европейский Суд должен в подобных случаях установить, оправдывают ли продолжение лишения свободы другие основания, приведенные судебными органами. Если такие основания являются "относимыми" и "достаточными", Европейский Суд должен убедиться также, что компетентные национальные органы проявили "особую тщательность" в проведении разбирательства (см. Постановление Большой Палаты по делу "Лабита против Италии" (Labita v. Italy), жалоба N 26772/95, § 152 - 153, ECHR 2000-IV).
29. В настоящем деле суды страны санкционировали продление срока содержания заявителя под стражей в ходе судебного разбирательства шесть раз, причем трижды они ссылались только на тяжесть обвинений, выдвинутых против заявителя, и возможность того, что он скроется, окажет воздействие на свидетелей или воспрепятствует расследованию, если окажется на свободе (см. § 8, 13 и 14 настоящего Постановления), а в трех других случаях суды вовсе не выдвинули никаких мотивов (см. § 10 - 12 настоящего Постановления).
30. Что касается ссылки судов на тяжесть обвинений как на решающий фактор, Европейский Суд неоднократно отмечал, что это основание не может само по себе оправдывать длительные сроки содержания под стражей (см., в частности, Постановление Европейского Суда по делу "Худоеров против Российской Федерации" (Khudoyorov v. Russia), жалоба N 6847/02, § 180, ECHR 2005-X (извлечения) <*>). Хотя тяжесть возможного наказания имеет значение при оценке угрозы того, что обвиняемый скроется или продолжит заниматься преступной деятельностью, необходимость в продолжении лишения свободы не может оцениваться с чисто абстрактной точки зрения с учетом только тяжести преступления. Основанием для продолжения содержания под стражей не может быть также вероятность осуждения к лишению свободы (см. Постановление Европейского Суда от 26 июня 1991 г. по делу "Летелье против Франции" (Letellier v. France), § 51, Series A, N 207, Постановление Европейского Суда от 26 июля 2001 г. по делу "Илийков против Болгарии" (Ilijkov v. Bulgaria), жалоба N 33977/96, § 81, Постановление Европейского Суда от 30 октября 2003 г. по делу "Горал против Польши" (Goral v. Poland), жалоба N 38654/97, § 68, и Постановление Европейского Суда от 8 февраля 2005 г. по делу "Панченко против Российской Федерации" (Panchenko v. Russia), жалоба N 45100/98, § 102 <**>). Это особенно верно в отношении дел, подобных настоящему, в которых правовая квалификация фактов - и, следовательно, наказание, грозящее заявителю, - определяется обвинением в отсутствие судебной проверки вопроса о том, подкрепляют ли собранные доказательства обоснованное подозрение о том, что предполагаемое преступление совершено заявителем (см. Постановление Европейского Суда от 7 апреля 2005 г. по делу "Рохлина против Российской Федерации" (Rokhlina v. Russia), жалоба N 54071/00, § 66 <***>).
--------------------------------
<*> Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 7/2006.
<**> Там же. N 9/2005.
<***> Там же. N 6/2006.
31. Остается удостовериться, предоставили ли и убедительно ли обосновали национальные власти существование конкретных фактов в поддержку заключений о том, что заявитель может скрыться, влиять на свидетелей или воспрепятствовать правосудию. Европейский Суд напоминает в этом отношении, что национальные власти обязаны установить существование конкретных фактов, имеющих отношение к основаниям длительного содержания под стражей. Переложение бремени доказывания на заключенного в таких делах было бы равнозначно отмене правила статьи 5 Конвенции, положения, признающего заключение под стражу отступлением в исключительных случаях от права на личную свободу, которое допустимо в строго определенных случаях, не допускающих расширительного толкования (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Рохлина против Российской Федерации", § 67, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Илийков против Болгарии", § 84 - 85).
32. В настоящем деле власти Российской Федерации утверждали, что заявитель являлся сотрудником милиции, поэтому мог использовать свой профессиональный опыт и связи, чтобы оказывать влияние на свидетелей и препятствовать расследованию. Они ссылались, в частности, на показания свидетельницы П., которая утверждала, что ей угрожали сотрудники милиции, чтобы она не свидетельствовала против заявителя, и которая на суде отказалась от показаний, изобличающих заявителя, которые она дала на досудебной стадии разбирательства (см. § 24 настоящего Постановления). Европейский Суд готов признать, что такой аргумент мог бы рассматриваться как "соответствующий" и "достаточный" в ситуации заявителя. Однако он отмечает, что суд только один раз сослался на профессиональный статус заявителя и его возможность влиять на свидетелей в случае освобождения, а именно 10 сентября 2003 г., когда было санкционировано первоначальное содержание заявителя под стражей (см. § 7 настоящего Постановления). Даже в этом случае суд ссылался на имеющуюся у заявителя возможность влиять на свидетелей, не вдаваясь в подробности, подобные указанным властями Российской Федерации. Ни одно из дальнейших постановлений судов, которыми продлевались сроки содержания под стражей заявителя, не упоминали профессионального статуса заявителя в качестве основания для продления срока его содержания под стражей. Фактически национальный суд один раз указал в своем постановлении о продлении срока содержания под стражей на то, что заявитель может оказывать влияние на свидетелей или препятствовать расследованию (см. § 8 настоящего Постановления), затем три раза просто указывал, что примененная к нему мера пресечения должна остаться без изменения (см. § 10 - 12 настоящего Постановления), и еще в двух случаях суды сослались на личность заявителя и утверждали, что он может воспрепятствовать установлению истины в его деле, поскольку он не признал себя виновным (см. § 13 и 14 настоящего Постановления).
33. Однако суды страны никогда не характеризовали личность заявителя в подробностях, не раскрывали доказательства или конкретные факты дела заявителя, требующие продления срока его содержания под стражей. Суды не указывали, по какой причине они считали существующей и имеющей решающее значение угрозу того, что заявитель будет влиять на свидетелей или препятствовать отправлению правосудия. Кроме того, представляется, что предварительное расследование по настоящему делу завершилось 28 ноября 2003 г., когда материалы дела были направлены в суд, но заявитель оставался под стражей еще год, до 22 ноября 2004 г. Европейский Суд напоминает в этой связи, что, хотя на первоначальных стадиях следствия риск того, что обвиняемый воспрепятствует правосудию, может оправдывать его содержание под стражей, после того, как все доказательства были собраны, это основание становится менее существенным (см. Постановление Европейского Суда от 1 июня 2006 г. по делу "Мамедова против Российской Федерации" (Mamedova v. Russia), жалоба N 7064/05, § 79 <*>).
--------------------------------
<*> Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 12/2006.
34. Европейский Суд также подчеркивает, что при разрешении вопроса об освобождении лица из-под стражи власти с учетом пункта 3 статьи 5 Конвенции имеют обязательство рассмотрения альтернативных мер обеспечения его явки в суд (см. Постановление Европейского Суда от 15 февраля 2005 г. по делу "Сулаоя против Эстонии" (Sulaoja v. Estonia), жалоба N 55939/00, § 64, и Постановление Европейского Суда от 21 декабря 2000 г. по делу "Яблоньский против Польши" (Jablonski v. Poland), жалоба N 33492/96, § 83). Из материалов дела не следует, что в течение всего периода власти рассматривали возможность обеспечения явки заявителя с использованием иной "меры пресечения", - такой как подписка о невыезде или залог, - которые прямо предусмотрены российским законом для обеспечения надлежащего проведения уголовного разбирательства, или, по крайней мере, что они пытались объяснить в своих решениях, почему подобные альтернативы не гарантировали нормальный ход судебного разбирательства.
35. Рассмотрев материалы, находящиеся в его распоряжении, Европейский Суд не убежден в том, что решения национальных судов были основаны на изучении всех значимых обстоятельств. Оставляя заявителя под стражей и оправдывая это идентичным или аналогичным образом сформулированными постановлениями о содержании под стражей, национальные власти в настоящем деле не уделили должного внимания его личным обстоятельствам.
36. В итоге Европейский Суд полагает, что, не исследовав конкретных фактов и не рассмотрев альтернативных "мер пресечения", руководствуясь в основном тяжестью предъявленных обвинений, власти продлевали срок содержания заявителя под стражей на основаниях, которые не могут считаться "достаточными". Они, таким образом, не смогли оправдать длительное лишение свободы заявителя. При подобных обстоятельствах, следовательно, нет необходимости рассматривать вопрос о том, было ли дело сложным или осуществлялось ли разбирательство с "особой тщательностью".
37. В свете вышеизложенных соображений Европейский Суд приходит к выводу, что имело место нарушение пункта 3 статьи 5 Конвенции.