person

Ю. П. Зинченко • Виртуализация реальности: от психологического инструментария к новой субкультуре

ции. Так, уже стали реальностью виртуальные музеи, с кол- 251 лекциями которых можно ознакомиться не покидая своего дома. Идет стремительное развитие виртуальных библиотек, где представленные в дигитальной форме тексты становятся максимально удобными для пользователя. В виртуальном пространстве создаются учебные классы, где могут проходить реальные уроки с реальными студентами. Но наиболее интенсивное вхождение виртуальной реальности обнаруживается в средствах массовой информации. Именно на основании их виртуализации мы можем говорить о фактах вытеснения отражения действительности ее симуляцией.

В области экономики в первую очередь обращает на себя внимание возможность использования технологий виртуальной реальности в производстве, а именно в конструкторской деятельности. В этой области виртуальные технологии становятся незаменимыми до такой степени, что разрушают сложившийся порядок разработки промышленного изделия, предполагавший бесконечный ряд чертежей, моделей испытаний и доработок. Сейчас во многом отпала необходимость создавать дорогостоящие модели, их с успехом заменяют симулякры – виртуальные объекты, а процесс испытания может быть осуществлен, или, если быть точным, симулирован в виртуальном пространстве. При этом на виртуальной модели мы безболезненно для реальной окружающей среды можем проводить любые эксперименты, что является немаловажным фактором в контексте особого места экологической проблематики в современной культуре. Конечно, применение технологий виртуальной реальности в экономике не ограничивается одним лишь конструированием.

Так, в геологии они успешно задействуются для определения залежей полезных ископаемых, например поиска нефтяных месторождений, который осуществляется не экспериментальным путем (сомнительным с точки зрения экологии), а с помощью построения виртуальной модели, учитывающей все особенности строения коры земли в выбранной местности и позволяющей путем обработки имеющихся данных получить

Mediapsihology_tabl.indd Sec10:251			30.06.2008 15:10:14

Раздел II • Человек информационной эры

252достаточно достоверные результаты. Виртуальное моделирование природных явлений широко применяется в метеорологии, что позволяет более точно спрогнозировать погоду, ожидаемую в конкретном регионе Земли. В медицине виртуальная реальность используется в процессе обучения мануальной технике ведения операций. Особо выделим градостроительство и архитектуру, где утвердились постмодернистский подход, требующий вписанности создаваемого сооружения в городской и природный ландшафт, а также учет ряда других важных параметров. Виртуальные технологии позволяют добиться максимальной реализации этих установок, и сделать это можно задолго до начала строительства, что оградит от непоправимых последствий.

Итак, даже беглый обзор возможных направлений использования виртуально построенной реальности говорит о том, что данный феномен занимает уже довольно значительное социокультурное пространство в современном обществе и что в дальнейшем его роль будет неуклонно возрастать. Симуляция как таковая может рассматриваться в качестве специфической характеристики постмодернистского мироощущения, а посредством виртуальных технологий симуляция вошла неотъемлемым деятельностным компонентом во все подсистемы информационного общества. На самом деле, виртуальные информационные технологии – это лишь одно из возможных воплощений симуляции, проявления которой мы можем найти и в сфере межличностных и сексуальных отношений, в искусстве, в политике и т. д. В сегодняшнем виртуализированном обществе симулятивная деятельность принимает такие масштабы, что позволяет говорить об утрате устойчивости социальных структур и об ощущении призрачности и нестабильности социального бытия в ситуации постмодерн, ярким примером чего стал начавшийся в 2008 г. глобальный кризис, порожденный виртуализацией финансовой сферы.

Возможность использования виртуальной реальности может помочь решить исследовательские задачи в целом ряде психологических направлений. Так, психологические

Mediapsihology_tabl.indd Sec10:252			30.06.2008 15:10:14

Ю. П. Зинченко • Виртуализация реальности: от психологического инструментария к новой субкультуре

исследования в сфере искусства имеют давнюю традицию. 253 При этом выделяются такие классические направления исследований, как изучение личности создателя произведения искусства, особенностей восприятия и эмоциональных процессов зрителя/слушателя и влияния искусства на психические состояния человека (в том числе в психотерапии). В то же время исследования искусства как особого способа постижения мира весьма ограничены. Э. В. Ильенков выделяет две основные функции искусства – коммуникативную и познавательную6. Основанием для различения этих функций является применяемое средство: если в коммуникативной функции на первый план выходит знак, то есть семиотика, то в познавательной функции искусства – символ.

Говоря о познавательной функции искусства, вначале необходимо определить ее отличие от аналогичной функции в науке, которое, с нашей точки зрения, выражается в средстве познания: если в науке это прежде всего знак, то в искусстве – символический образ. Проблема различения знака и символа представлена в работах многих философов, психологов, искусствоведов (А. Ф. Лосев, М. К. Мамардашвили, А. М. Пятигорский, Ж. Пиаже, Э. Гомбрих). На наш взгляд, можно зафиксировать следующие различия между символом и знаком.

Во-первых, специфика знакового отражения состоит в том, что субъект может сразу обратиться к значению, то есть

визвестном смысле оставить без внимания «внешность» ситуации. Ориентировка на основе символа целиком происходит

впределах внешних особенностей ситуации, а сами свойства и отношения фрагментов этой внешности начинают в случае совершения действий выступать в роли значения. При этом внешние особенности ситуации сливаются с действиями в силу того, что сами действия совершаются в пределах этой «внешности». Здесь можно сослаться на классическое определение Г. В. Ф. Гегеля, согласно которому символ отличен от знака тем, что «последний есть некоторое созерцание, собственная

6 Ильенков Э. В. Философия и культура. – М.: Политиздат, 1991.

Mediapsihology_tabl.indd Sec10:253			30.06.2008 15:10:15

Раздел II • Человек информационной эры

254определенность которого по своей сущности и понятию является более или менее тем самым содержанием, которое он как символ выражает; напротив, когда речь идет о знаке как таковом, то собственное содержание созерцания и то, знаком чего оно является, не имеют между собой ничего общего»7. Другими словами, символ тем отличается от знака, что в образной форме передает некоторую идею, а знак ее лишь обозначает.

Во-вторых, особенность символического отражения заключается в том, что оно действует в ситуации неопределенности. Под ситуацией неопределенности понимается такая ситуация, в которой неизвестны способы достижения цели, сама цель или условия. Таким образом, хотя ситуация представлена внешними особенностями, ее внутренние, структурные отношения скрыты от субъекта. Поэтому если за знаком находится определенное значение (или набор значений), то для символического образа соответствия в значениях нет (поскольку нет понимания в значениях той ситуации, с которой сталкивается субъект). По мысли М. К. Мамардашвили и А. М. Пятигорского, символический образ маркирует непонятое на настоящий момент, то есть искусство выполняет сигнальную функцию, отмечая области напряженности в культуре общества8.

Заметим, что и в жизни конкретного человека использование символической репрезентации неминуемо связано со столкновением с ситуацией неопределенности. В работе И. Джозефс исследовалось поведение людей, потерявших своих близких. Среди многочисленных примеров поведения оказавшихся в подобной ситуации субъектов автор показывает, как могила становится символом ушедшего человека. Родные через отношение к этому месту стараются примириться с ситуацией смерти близкого: они особым образом ухаживают за ней, устанавливают своеобразные ритуалы, которые, по

7 Гегель Г. Ф. Энциклопедия философских наук. – Т. 3. Философия духа. – М.: Мысль, 1977.

8 Мамардашвили М. К., Пятигорский А. М. Символ и сознание. – М.: Языки русской культуры, 1997.

Mediapsihology_tabl.indd Sec10:254			30.06.2008 15:10:15

Ю. П. Зинченко • Виртуализация реальности: от психологического инструментария к новой субкультуре

их мнению, выражают доброе отношение к покойному, де- 255 лятся своими переживаниями, сообщают последние новости (характерен в этом смысле пример 76-летнего старика, который пришел на могилу отца, чтобы рассказать ему о том, что купил новый автомобиль). Такое поведение, на наш взгляд, демонстрирует ориентировку в образной оболочке символа (в данном случае материальной – в виде могилы), позволяющей субъекту справиться со своими эмоциями и таким образом адаптироваться к изменившемуся миру.

Если говорить о создании произведения искусства, то становится очевидным, что за ним всегда лежит ситуация неопределенности, которая находит свое выражение в символическом образе автора. В то же время и зритель, сталкиваясь с этим образом, оказывается в ситуации неопределенности (в силу того, что сам образ несет в себе противоречивые тенденции и создает тем самым ситуацию неопределенности) и постоянно пытается понять ту ситуацию, которая стоит за этим образом. Можно сказать, что зритель вовлечен в процесс интерпретации образа и его эмоционального переживания одновременно. Достаточно ярко этот процесс проявляется при чтении романа Ф. М. Достоевского «Идиот», в котором князь Мышкин сочетает в себе две разных любви к двум женщинам. В результате создается противоречивый образ героя, что усиливает символизм произведения. Точно так же, анализируя трагедию У. Шекспира «Гамлет», Л. С. Выготский справедливо указывает на то обстоятельство, что поведение героя не укладывается в однозначную интерпретацию9. Читатель вынужден менять свое понимание мотивов действий Гамлета, но даже в конце произведения он так и не находит адекватного (в логике значений) объяснения его поступкам. Это заставляет воспринимать героя как некоторый символический образ, за которым, по мысли автора, стоит некоторая реальная жизненная ситуация, сложная своей неопределенностью. Можно сказать, что одна из задач искусства cостоит в предчувствии проблемы,

9 Выготский Л. С. Психология искусства. – 2-е изд., испр. и доп. – М.: Искусство, 1968.

Mediapsihology_tabl.indd Sec10:255			30.06.2008 15:10:15

Раздел II • Человек информационной эры

256в описании внешних особенностей проблемной ситуации, которая выступает как ситуация неопределенности.

В-третьих, необходимо указать на возможность перехода от символической формы репрезентации к знаковой. Это возможно лишь в том случае, если ориентировка в образном содержании символа приводит к нахождению определенного соответствия между ним и скрытым значением, структурой ситуации неопределенности. Другими словами, возникающее в сложной ситуации символическое представление может оказаться продуктивным (иметь «выход» в область значений) или непродуктивным – в этом случае субъект не перейдет к значению, и ориентировка в ситуации ограничится исследованием образного содержания символа. Из этого следует, например, что символический образ содержит в себе возможности перехода к знаку. А. Ф. Лосев отмечает, что «символ вещи есть ее знак, но только не мертвый, а рождающий собою многочисленные единичные структуры, обозначенные им в общем виде как отвлеченно-данная идейная образность»10. Точно так же, согласно К. Г. Юнгу, знак всегда меньше понятия, которое он представляет, а символ всегда больше, чем его непосредственный смысл11.

По нашему мнению, переход от символической репрезентации к знаковой имеет место как на уровне развития общества в целом, так и на уровне развития каждого конкретного индивида. Так, по мнению Л. Леви-Брюля, для первобытного сознания был характерен именно символический способ познания реальности12. Вместе с тем, известный исследователь начальных форм мышления В. П. Алексеев подчеркивал, что, если бы такие формы мышления не передавали реальных отношений, с которыми сталкивается человек в повседневной жизни, у человечества не было бы шансов не только развить-

10Лосев А. Ф. Проблема символа и реалистическое искусство. – 2-е изд., испр. – М.: Искусство, 1995.

11Юнг К. Г. Подход к бессознательному // Архетип и символ. – М.: Изд-во «Ренессанс» СП «ИВО-СиД», 1991.

12Леви-Брюль Л. Сверхъестественное в первобытном мышлении. – М.: Педагогика-Пресс, 1994.

Mediapsihology_tabl.indd Sec10:256			30.06.2008 15:10:15

Ю. П. Зинченко • Виртуализация реальности: от психологического инструментария к новой субкультуре

ся, но и выжить в условиях изменяющегося мира: «…элемен- 257 тарный анализ той сферы сознания, которая охватывает эмпирический опыт, показывает, что эта сфера у первобытного человека, как и у человека развитого современного общества, есть сфера чистой логики, никакой иррационализм, никакое сопричастие не по действительным, а по кажущимся связям в ней невозможны, эмпирический опыт сразу же перестает быть тем, что он есть, а именно могучим стимулом прогресса. Эмпирические наблюдения, иррационально истолкованные, сразу ввергают любой первобытный коллектив в пучину бедствий и автоматически исключают возможность его дальнейшего развития»13. Исследуя мифологические формы культуры, Я. Э. Голосовкер показывает наличие в них не только элементов символического плана, но и структурных отношений, характерных для современных научных знаковых моделей: «Категория причинности к тени Аида неприложима, ибо существование бесплотного образа самого по себе было бы причинно объяснимо только как галлюцинация. <...> Тело тени, то есть ее видимый образ, столь же имагинативно, как и статистический образ позитрона. Масса их негативна. Занимая пространство, они занимают только нулевое пространство.

<...> Пусть тень Аида выдумана, нереальна – позитивный электрон реален»14.

В психологии развития накоплены факты, которые позволяют с уверенностью говорить о том, что в качестве психического средства образные, символическое средства опережают понятийные, знаковые. Так, исследования памяти у взрослых на примере запоминания ряда слов показывают, что чем длиннее слово («пианино», «банан» в сравнении с «кот», «зонт»), тем хуже оно удерживается в памяти, поскольку процесс запоминания неразрывно связан с внутренним проговариванием. Однако эксперименты с детьми 3-5 лет показали, что дошкольники не испытывают сложностей, связанных с кодированием изображений, названия которых различались

13Алексеев В. П. Становление человечества. – М.: Политиздат, 1984.

14Голосовкер Я. Э. Логика мифа. – М.: Наука, 1987. – С. 76.

Mediapsihology_tabl.indd Sec10:257			30.06.2008 15:10:15

Раздел II • Человек информационной эры

258по длине. Дошкольнику сложнее запомнить объекты, которые имеют много схожих физических характеристик (например, ручка, вилка, ключ). Непохожие объекты (например, кукла, стол, колесо) дошкольник запоминает гораздо легче. Младшие школьники не демонстрируют такой чувствительности к физическим характеристикам, и при запоминании длинных слов («полицейский», «кенгуру» и т. д.) они испытывают значительные сложности. Это обстоятельство еще раз указывает на тот факт, что примерно с семи лет фонологическое кодирование начинает доминировать над визуальным при выполнении мнемических заданий. В связи с этим одно из объяснений феномена «инфантильной амнезии» заключается в том, что образная кодировка воспоминаний, которая свойственна памяти дошкольника, не может быть переведена в кодировку в значениях.

Однако, как и в случае описания структуры в мифах Я. Э. Голосовкером, можно утверждать, что символический образ является средством подлинного познания реальности ребенком. В связи с этим обратимся к игровой деятельности дошкольника, в рамках которой наиболее ярко проявляется ценность символического образа как средства познания. Л. С. Выготский приводит классический пример того, как ребенок играет в лошадку, изображая скакание на лошади с палкой. Вот как описывал этот пример А. Н. Леонтьев: «Палочка вступает в игру как предмет, имеющий собственное значение; ребенок оперирует с ней, как с палочкой, а не как с лошадью. Палочка не имеет здесь символической функции. Вместе с тем что-то меняется: ведь палочка выступает в игре иначе, чем в практической операции. Это изменение можно выразить так. Палочка приобретает не новые символические функции, новые значения, а определенный личностный смысл для ребенка. Этот специальный смысл, значение для субъекта, порождается своеобразной мотивацией. Конкретный мотив, отвечающий конкретной потребности, является и аффективным, и аффектогенным. Действие с игровым предметом отражает конкретную потребность и соответственно… приобретает и известное

Mediapsihology_tabl.indd Sec10:258			30.06.2008 15:10:15

Ю. П. Зинченко • Виртуализация реальности:
от психологического инструментария к новой субкультуре
аффективное содержание, аффективно-субъективный смысл	259

и подчиняет себе собственно предметное значение игрового предмета. Палочка выступает в своеобразной роли, которая более поучительна, чем роль просто символа или второго, временного значения»15. Еще раз подчеркнем, что только благодаря тому, что ребенок не может включиться в реальную ситуацию катания на лошади (которая остается для дошкольника неопределенной), он пытается проиграть эту ситуацию

спалочкой.

А.Н. Леонтьев достаточно полно показал сложный характер преобразований ситуации, происходящих в игровой деятельности. Ребенок хотел бы кататься на лошади, а не на палочке. Однако лошадь при этом отсутствует. Есть некоторое мотивационно-потребностное напряжение, которое вызвано ситуацией неопределенности (реально в распоряжении ребенка лошади нет). В связи с этим происходит замещение лошади палочкой. Это не просто замещение, но и отнесенность к лошади действий с палочкой, то есть опредмечивание потребности кататься на лошади в палочке. Хотя игровой план отличается от реального, однако благодаря игре для ребенка становится доступным познание объективных свойств окружающих его предметов и явлений. Как указывал Ж. Пиаже, дошкольнику доступен лишь «фигуративный», внешний аспект образа ситуации, и этот внешний аспект выступает для него в качестве основания для понимания смыслов и значений действий взрослых16.

Игровая деятельность не случайно является ведущей в дошкольном возрасте – в воображаемой ситуации дети способны демонстрировать более высокий уровень познавательного развития. Например, если спросить ребенка 4-6 лет о том, что будет, если мама поиграет в футбол, то большинство детей ответит, что мама не играет в футбол. В то же время, если спросить, что будет, если игрушечный дракон поиграет в футбол,

15Леонтьев А. Н. Психологические основы дошкольной игры. – М.: Педагогика, 1983.

16Пиаже Ж. Избранные психологические труды. – М.: Междунар. психологическая академия, 1994.

Mediapsihology_tabl.indd Sec10:259			30.06.2008 15:10:15

Раздел II • Человек информационной эры

260то большинство детей правильно ответит, что он устанет, испачкается и т. д. В экспериментах Э. Маркман17 был описан следующий феномен. При освоении ребенком 3-4 лет новых слов, он руководствуется следующим принципом: новое слово обозначает объект целиком, а не его части. Поэтому когда ребенок слышит новое слово, применяемое к объекту, название для которого у него уже есть, то новое слово автоматически относится не к объекту в целом, а к какому-то признаку. А если дошкольнику демонстрируется два предмета: название которого ему известно и название которого он не знает, новое слово автоматически распознается как название нового предмета. Как известно, в игровой деятельности ребенок может не только использовать несколько названий для одного и того же предмета, в зависимости от сюжета игры, но и приписывать объектам взаимоисключающие свойства. Отметим, что и в более старших возрастах символический образ может эффективно применяться для решения различных познавательных задач.

Совершенно очевидно, что переход от символического образа к знаку как в общем развитии человечества, так и в развитии конкретного индивида нельзя обозначить как переход по типу аналогии, поскольку символический образ по своей природе не может быть переведен в знаковую структуру. Поэтому, по нашему мнению, попытки однозначного преобразования произведений искусства, выражаемые в образах, в логические структуры затрудительны. В то же время, поскольку символический образ допускает возможность интерпретации, он выступает, по выражению А. Ф. Лосева, порождающей моделью: «...в символе эта порождающая модель дается максимально интенсивно, она особенно глубоко заинтересовывает нас в отношении символизируемой предметности, она обладает особенно общим характером, она использует свою образность в подчеркнуто значительном смысле, она часто

17 Heibeck, T. H., Markman, E. M. Word Learning in Children: An Examination of Fast Mapping // Child Development. – 1987. – № 58.

Mediapsihology_tabl.indd Sec10:260			30.06.2008 15:10:15