Классический либерализм и консерватизм в России.

 

В конце XVIIIвека -первой половине XIX в., в то время когда в Европе понятие "либерализм" прочно вошло в общественно-политический лексикон и шло активное формирование либерального мировоззрения, государственный и общественный порядок Российской империи находился на прежних основаниях. Дворянство, составлявшее малую часть населения, оставалось господствующим, привилегированным классом. Освобожденные от обязательной службы государству помещики из служилого сословия превратились в праздный, чисто потребительский «класс рабовладельцев». Из дворян формировались бурно растущие в то время канцелярии бюрократического аппарата империи. В стране царил чиновничий и помещичий произвол. Правительство предпринимало попытки проведения общественных реформ, но проблемы изменения государственного строя или совершенствования законодательства в России первой половины XIX в. практически отступали. Острейшим явился вопрос о крепостном праве. «Целая половина населения империи, которого тогда считалось свыше 40 млн. душ обоего пола, — писал В. О. Ключевский в своем Курсе русской истории, — целая половина этого населения зависела не от закона, а от личного произвола владельца... Крепостное русское село превращалось в негритянскую североамериканскую плантацию.

Государственная политика выражала интересы основной массы дворянства. Правительство порой осознавало опасность углубляющейся розни основных сословий, но сколько-нибудь существенные реформы провести было неспособно. Как во всяком самодержавном государстве, политика России во многом зависела от личности монарха. Так еще в конце XVIII в. Павел I отменил некоторые привилегии дворян и законодательно ограничил барщину тремя днями в неделю; но он же роздал в частное владение (дворянам) около 100 тыс. дворцовых и казенных крестьян.

Однако постепенно набирали силу иные тенденции. Темпы развития экономики неуклонно замедлялись, что влекло за собой все большее отста­вание России от Запада, ослабление ее в хозяйственном, воен­ном и политическом отношении. В высших эшелонах власти процветали фаворитизм, взяточ­ничество, бюрократизм, коррупция. Перед обществом реально встал вопрос о правомерности существования сложившейся фе­одально-крепостнической системы.

Этот вопрос о переменах в самих основах устрой­ства российского общества стал восприниматься уже не как от­влеченная проблема, а как жизненная потребность. Невозмож­ность управления страной старыми методами, необходимость общественных преобразований явились той необходимой предпосылкой возникновения в России либеральной идеологии.

Важную роль здесь сыграли просветительские идеи француз­ских XVIII в. (Вольтера, Дидро, Монтескье и др.) мыслителей. Французское просветительство продолжало оставаться базой для распространения среди передовой части русского общества ре­форматорских настроений. Именно в этой среде формировалось убеждение в необходимости общественных преобразований. Таким образом, ранние политические и идеологические движения либерального типа в России имели западническую ориентацию.

Либера­лизм,укрепивший свои позиции в процессе реформ середины XIX в., ставил своей целью преобразовать общественный, политический и государственный строй России в соответствии с образцами мирового, естественного, европейского пути развития. Основными положениями либералистских доктрин стали: капитализм со свободой предпринимательства и част­ной инициативы, права и свободы индивидуальной личности, светский характер общества, политический плюрализм, все­общее избирательное право, парламент, конституционная монархия (с предельно ограниченной властью монарха) или республика, «правовое государство» и режим законности.

Важно отметить, что нарастающие противоречия феодального строя в России отражались в постоянном противостоянии и столкновениях либеральной и охранительной (консервативной) идеологий.

Русский консерватизм зарождается в период кризиса традиционных социо-культурных форм. В 1860/70-е гг. стихийное разложение дореформенного уклада (ощущавшееся уже в николаевскую эпоху) было усугублено его целенаправленной ломкой. “Великие реформы”, цареубийство 1881 г., революция 1905 г. - вот события, стимулировавшие становление конгломерата идей, соотносимого обычно с понятием “русский консерватизм”.

Если уже один из основоположников консервативной идеологии в России, митрополит Филарет с тревогой отмечал происходящую с конца XVIII столетия активизацию антитрадиционалистских идеологий: “Учения неосновательные - не благоустроят жизни, а между тем обыкновенно любят перемены и непостоянство, преследуя мечты, расстраивая действительность настоящую и будущую...”1, то еще большая идеологическая конфронтация характеризует пореформенную эпоху. Укрепление позиций враждебных самодержавию идеологий, эффективным проводником которых выступала печать, чье значение также колоссально возросло - чувствовалось все консерваторами острее. “Некогда считалось, что умение анализировать факты и выводить из них общее начало свойственно немногим высоким мыслителям... Ныне это умение считается общим достоянием, и общие фразы политического содержания под именем убеждений публикуются газетами и политическими ораторами... Общие выводы быстро схватываются и принимаются на веру, особенно людьми, поверхностно образованными, каковые составляют большинство повсюду. Толпа быстро увлекается общими положениями, облеченными фразами, которые бросаются в нее, и проверка которых ей недоступна... Образуемое призрачное единодушие во мнениях называется “глас народа”. Как следствие - деморализация общественной мысли и ослабление политического смысла целой нации”2, - говорит К.П. Победоносцев. Вместе с тем, под впечатлением этих тревожных симптомов вырастает интерес консервативных авторов к идеологии как к своего рода “коррективу” и “катализатору” общественного и индивидуального сознания, способного направить последнее в нужное русло. Творчество рассматриваемых в настоящей работе авторов составило идеологическое “прикрытие” внутриполитического курса царизма последней четверти XIХ - нач. XX вв. Так, К.П.Победоносцев был составителем многих манифестов (акты общего характера: Манифест 1881 года о восстановлении самодержавия, Манифест 1885 года, посвященный столетию Жалованной грамоты дворянству) и рескриптов (акты персонального характера) - единственных в своём роде документов, где царизм прокламировал свои идеологические основы.

Русский консерватизм как правовая идеология, является приложением определенного комплекса ценностных суждений к познанию (и прежде всего - к интерпретации правовых явлений.

ПИРК не представляет собой нечто монолитное. В ней сосуществуют, порой противоборствуя друг с другом, течения, которые различимы в пределах всей идеологии русского консерватизма. Полемика между консерваторами велась по трем главным основаниям (наиболее существенный фактор размежевания, пожалуй, представляло собой первое основание, но, в зависимости от внутриполитической ситуации, разногласия по второму либо третьему основанию могло на какое-то время превратить именно его в центральный фактор раскола консервативного стана).

Первое основание - отношение к направленности и темпам социального изменения - раскалывало консерваторов на умеренно-консервативных, консервативно-охранительных и ультраконсервативных. Умеренные консерваторы, среди которых можно увидеть и славянофила И.С.Аксакова, и почвенника Ф.М.Достоевского и “либерального консерватора” кн. П.А.Вяземского, не отрицали значимость и необратимость изменений самих по себе, но ратовали за их историческую подготовленность и плавность проведения. Консерваторы-“охранители” - здесь самыми крупными фигурами были К.П.Победоносцев и М.Н.Катков - выступали против каких бы то ни было серьёзных изменений, полагая, что любые новации лишь ухудшают состояние общества и государства, но считали неосуществимым полный возврат к дореформенным порядкам. Ультраконсерваторы ('реакционеры') были готовы одобрить самые крутые повороты во внутренней политике при условии, что те производятся во имя сохранения (а чаще всего - реставрации) традиционных ценностей. Для достижения тех же целей ведущие идеологи этого течения - К.Н. Леонтьев и кн. В.П.Мещерский - призывали власть применять весь спектр репрессивных мер, находящихся в ее распоряжении3.

Вторым основанием было отношение к проблеме привилегированности отдельных социальных групп относительно остальных и власти. Оно делило консервативных идеологов, государственных и общественных деятелей “элитистов”, отстаивавших первенство дворянства перед прочими сословиями, и “этатистов”, отводивших главное место незыблемости самодержавия, обеспечиваемой в том числе равенством перед лицом монархической власти (а, следовательно, так или иначе и относительно друг друга) всех категорий подданных4.

Третьим основанием было признание (консерваторы-“самобытники”) или отрицание (консерваторы-“западники”) уникальности культурно-государственного развития России5.

Совпадением позиций по двум основаниям образовывались особые группировки. Например, т.н. “либеральный консерватизм” сочетал в себе умеренный консерватизм и европоцентристскую ориентацию.

Таким образом, взгляды любого представителя ПИРК могут быть 'разложены' одновременно по трем типологическим осям. Типологическое упорядочение - первый шаг в исследовании трансвременных “дискуссий”, протекавших в лоне русского консерватизма и разворачивающихся, как правило, вокруг одного из аспектов консервативного идеала общества (социальная опора власти; организация “сильной” власти; управление империей и т.д.). Изучение общих характеристик ПИРК должно сочетаться с изучением особенных характеристик течений внутри нее.

Внимание советской историографии по преимуществу было приковано к социологической характеристике того или иного течения в пореформенном консерватизме. Так, под почвенничество, например, подводился социальный фундамент в лице “мелкопоместного служилого дворянства”, Победоносцев объявлялся поборником дворянско-помещичьих интересов и т.д.6 Нельзя не признать известную резонность такого подхода, естественно, освобожденного от перегибов вульгарного социологизма.

Действительно, специфика идеологии - претендующей на нормативность системы ценностей социально-политического характера - в том, что как выбор, так и иерархическая расстановка этих ценностей всегда отражают предпочтения той или иной социальной макрогруппы. Идеологические концепции (в том числе и те, предметом которых является право), помогая упорядочению “опыта”, общего для всех членов данной социальной группы, начинают также со временем влиять на мышление и поведение такой группы. Несколько примитивизируя, но в целом верно улавливая это положение, консерватизм иногда определяется в качестве “идеологии высших классов”, точно так же как либерализм - “идеологией средних классов”, а социализм - “идеологией низших классов”7.

Социальная значимость ПИРК заключалась в том, что она одновременно и отображала коллективное правопонимание определенных слоев русского общества, и оказывала воздействие на это правопонимание8. Мировоззрение большинства представителей политической элиты старой России было проникнуто консервативными “инстинктами порядка и дисциплины, традиции и иерархии”9. Вместе с тем разногласия в рамках ПИРК должны быть объясняемы не только той многомерностью, которая отличает объект социального познания, но и структурным разнообразием социальной жизни. ПИРК объединяла в себе оттенки ценностных предпочтений разных категорий традиционалистски настроенной части русского общества. По силе своей социальной “ангажированности” здесь можно выделить два основных направления (которые будут более подробно рассмотрены ниже). Первое направление - “элитистское” - в концентрированном виде отражало умонастроения земельного дворянства, обескураженного резким ухудшением своего статуса. Второе направление - “этатистское” - благодаря своему известному демократизму пользовалось поддержкой более широких социальных кругов и, соответственно, обладало более мощным идеологическим потенциалом. То, что это направление не могло быть строго отождествлено с интересами какой-либо социальной группы - предопределило, в конечном итоге, его большую жизнеспособность