Степанова О.К. - Понятие интеллигенция. Судьба в символическом пространстве и во времени

На этом обзор основных интерпретаций понятия "интеллигенция" можно было бы и завершить. Однако для лучшего понимания динамики процессов в символическом пространстве именно России целесообразно сравнение его современного понимания с прошлыми трактовками, обращение к истории зарождения. В нашей стране названное понятие было “запущено” еще в 70-е годы ХIХ века популярным в то время писателем П.Боборыкиным. Интеллигенция, представляющая “мыслящих людей”, в его романах выступала обличительницей существующих порядков, социального паразитизма дворян-землевладельцев, чиновничества, “оевропеившихся купцов” - национального варианта буржуазии. При этом ее позиция основывалась не только на моральных соображениях, но и на базе передовых для того времени научных представлений о законах развития истории и общества. Примечательно: понятие интеллигенции тогда и некоторое время спустя в России имело совершенно четкую духовно-политическую атрибутику – просоциалистические взгляды. Этот ее признак в начале ХХ века для многих был еще достаточно очевиден. В “веховском” сборнике П.Струве, считавший первым интеллигентом в России М.Бакунина, заявлял: “Восприятие русскими передовыми умами западноевропейского атеистического социализма – вот духовное рождение русской интеллигенции…” [14, c.141-142]. Хотя уже тогда наметилась и тенденция смешивать понятия образованного слоя и интеллигенции, придавать последней не идеологический, а профессионально-технический оттенок. А так как начало российской образованности многие, в силу своих представлений об образовании только в его западноевропейском, “техницистском” варианте, относили лишь к петровской эпохе - соответственно и возникновение российской интеллигенции привязывали к этому времени. Позже данная точка зрения фактически станет преобладающей, воплотившись в интерпретацию интеллигенции как специалистов.

Разброс мнений о роли интеллигенции, высказанных в дискуссии почти вековой давности, был даже шире, чем сегодня. От социально-утопического пророчествования, религиозного или политического инакомыслия – до ориентации на курс “профитизма” – гонки за прибылью, выгодой, личным обогащением, с полным сознательным приятием правил жизни “мира сего”. Последний вариант, по мнению его сторонников, приводил бы к исчезновению интеллигенции с помощью ее “обуржуазивания”. Как утверждал тот же П.Струве, у них была надежда, что в процессе экономического развития она “органически стихийно втянется в существующий общественный уклад, распределившись по разным классам общества” [14, с.50]. Так что в межреволюционный период вопрос о судьбе интеллигенции ставился в зависимость от ее отношения к капитализму: критическое – сохраняло ее как общественный феномен, а лояльно-апологетическое – уничтожало. А вот сегодня отношение к социальной проблематике практически не упоминается среди возможных критериев принадлежности к интеллигенции. Как видно, изначальная трактовка понятия оказывается в тени.

Говоря о происхождении понятия “интеллигенция”, обычно отсылают к латинским корням слова: intelligens (понимающий, знающий, умный) или intellectus (познание, понимание, рассудок). Заметим, что для обозначенного им явления, объекта, почему-то не было взято сходное по значению известное латинское прилагательное sapiens (разумный, рассудительный, знающий), а выбор пал на производное от глагола intelligo – воспринимать, понимать, знать. Старая форма его (interlego) – гораздо более “говорящая”: inter – взаимно, между, lego – собирать. Означенное ею действие определенно ассоциируется с процессом сборки головоломки, когда бессмысленные по отдельности детали в определенном порядке вдруг дают связную картину. Именно об этой способности сознания восстанавливать из хаоса разрозненных частей целостную идею, “умозрением” адекватно воспроизводить замысел Абсолюта не только относительно природы, но и человека, говорилось в работах немецких философов-идеалистов, ставших необыкновенно популярными среди российской интеллектуальной элиты 20-30 годов ХIХ века. Утверждая чрезвычайно высокий статус познавательной способности человека в сфере высших законов бытия, философия Ф.Шеллинга, например, требовала от мыслящей личности не только умственной, но и поведенческой активности. От внутренней свободы, через внутреннее ощущение истины – к волевому поступку, изменяющему сложившийся порядок. Жить идеями, стремиться к их претворению в жизнь – стало заветом русской интеллигенции. “Интеллигенция не есть социальный класс… - подчеркивал Н.Бердяев. – Интеллигенция была идеалистическим классом, классом людей, целиком увлеченных идеями и готовых во имя своих идей на тюрьму, не каторгу, на казнь” [15]. Но, конечно, подразумевался совершенно определенный род идей – только таких, где “правда-истина будет соединена с правдой-справедливостью”.

Антитезой “интеллигенции” в контексте оценки взаимоотношения личности и мира идей, в том числе – идей о лучшем социальном устройстве, являлось понятие “мещанство”. Об этом прямо писал П.Милюков: “Интеллигенция безусловно отрицает мещанство; мещанство безусловно исключает интеллигенцию” [14, c.299]. Стоит напомнить, что понятие “мещанство” пришло в русский язык из Польши и приграничных с ней российских областей, в которых так со времен средних веков стало называться свободное городское население, занятое ремеслом и торговлей (“буржуа”, “бюргер” означают “горожане”, от “бург” - город). В данных слоях происходил все более полный разрыв с крестьянской традиционалистской “этикой пропитания”, усиливались эгоистические, индивидуалистические мотивы и интересы, росла тяга к стяжательству.

Продолжая размышления на эту тему, Д.Мережковский в самом начале ХХ века ставил вопрос так: “ Мещанство, не побежденное Европою, победит ли Россия?” И “Грядущим хамом”, воплощением антихриста, он называл отнюдь не российские беднейшие слои, как иногда можно услышать, а буржуазное большинство западных стран [16].Он верил, что “хама Грядущего победит лишь Грядущий Христос” (однако, в отличие от А.Блока, никого в “венчике из роз” впереди революционных масс в 1917 году, не увидел). Религиозная подоплека внешне атеистической идеологии открылась тогда далеко не всем. А ведь именно таким образом проявила себя новая религия машинного века, обещавшая всем нуждающим и страждущим “Царство Божие” на земле. О религиозной основе деятельности внешне атеистической российской интеллигенции одним из первых написал в “Вехах” Н.Бердяев. То же самое он скажет позже в эмиграции о большевистской революции.

Интеллигенция в России появилась как итог социально-религиозных исканий, как протест против ослабления связи видимой реальности с идеальным миром, который для части людей ощущался как ничуть не меньшая реальность. Она стремилась во что бы то ни стало избежать полного втягивания страны в зону абсолютного господства “золотого тельца”, ведущего к отказу от духовных приоритетов. Под лозунгами социализма, став на сторону большевиков, она создала, в конечном итоге, парадоксальную концепцию противостояния неокрестьянского традиционализма в форме “пролетарского государства” – капиталистическому модернизму. Но после социалистической революции в России пророческая миссия интеллигенции считалась выполненной, критики действительности и предсказаний какого-либо иного будущего, чем было определено установленной партийной доктриной, от нее не только не ожидали, но порой прямо запрещали. Так было девальвировано понятие интеллигенции в советский период. Вместо нее закосневший идеологический центр партии в конце концов выдал прописи либерализма, которые давно пересмотрены многими интеллектуалами Запада. Но и они были с энтузиазмом восприняты советской интеллигенцией, истосковавшейся без всяких прогрессистских идей, как долгожданный ориентир движения в будущее. Правда, довольно быстро наступило массовое разочарование в таком будущем, контуры которого проявились в настоящем в весьма неприглядном виде. Либеральная идея в короткие сроки привела страну к таким негативным результатам, которые даже некоторые иностранные эксперты сравнивают с поражением в крупной войне.

Идея социализма, напротив, в отведенный ей срок жизни себя исторически оправдала. И дело не только в невиданном раньше росте образованности, общей культуры многих народов, хотя и это – несомненная и немаловажная правда. Редко признается факт, что именно благодаря новому общественному строю в СССР и подпитываемой социалистическими идеалами пассионарности его граждан удалось предотвратить "глобализацию по-гитлеровски", сорвать планы завоевания мирового господства, вынашиваемые фашистским руководством германского рейха. Но, естественно, в прежнем виде социалистическую идею реализовывать бессмысленно. Порой высказывается сомнение - нужна ли вообще идея развития общества, связывающая воедино представление о мироустройстве, прошлый опыт и идеальную цель в будущем? Может, можно обойтись без всякой прогностики, пусть даже научно обоснованной, которую не без оснований причисляют к современному мифотворчеству, и ограничиться повседневным “здравым смыслом”? Нет – свидетельствуют практически все известные исследования по функционированию социальных систем, а также данные социопсихологов и социоантропологов. К примеру, Т.Парсонс отнес “высшую реальность” к одной из пяти сред, составляющих общества как социальные системы [17]. И он, и более ранние исследователи ( А.Хомяков, М.Вебер и др.) пришли к выводу, что облик общества, его структуры, экономическое развитие в конечном итоге определяются отношением в нем к “высшей реальности”. Это отношение может быть выражено как в мистико-религиозном, так и научно-рациональном виде, что, однако, не меняет сути: исправления и узаконения форм социального бытия в соответствии с представлениям о высших законах, онтологических смыслах.

В основе этой идеи, безусловно будут снова находиться “простые истины” о социальной справедливости, необходимости развития сознания, духовности и т.п., которые в переводе на политический язык примут не менее простой вид, где ближайшими целями станут декриминализация государства и экономики, возрождение национальной культуры. Где и когда, в каком именно виде появится новый мировоззренческий код – покажут исследования социально-философских, политических течений современной российской действительности. Когда возникнет новый, достойный поддержки и сочувствия идейный импульс – непременно проявит себя и интеллигенция в том самом, первородном ее смысле, о котором говорилось выше.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. См.: Материалы Международной научной конференции “Интеллигенция: проблемы гуманизма, народа, власти”. Москва - Улан-Удэ, 1994. Ч.I; Ледяев В.Г. Понятие интеллигенции: проблемы концептуализации // Интеллигенция и мир, Иваново, 2001. №1; Орлов С.Б. Интеллигенция как мифологический феномен. Историко-социологический анализ // Социол.исслед., 2001. № 11.

2. Бурдье П. Социология политики. М.: Socio-Logos, 1993.

3. Ленин В.И. Полн.собр.соч. Т. 7. С.298.

4. Шереги Ф.Э., Харчева В.Г., Сериков В.В. Социология образования: прикладной аспект. М.: Юристъ, 1997; Мансуров В.А., Семенова Л.А. Интеллигенция конверсируемых предприятий // Социол.исслед., 1998, № 10; Голенкова З.Т. Трансформация социальной структуры // В сб.: Россия в поисках стратегии: общество и власть. М.: ИСПИ РАН, 2000; Руткевич М.Н. Интеллигенция в социальной структуре общества // Там же.

5. Радаев В.В., Шкаратан О.И. Социальная стратификация. М.: Аспект Пресс, 1996.

6. См.: Гидденс Э. Социология. М.: Эдиториал УРСС, 1999; Жданова И.Ф., Вартумян Э.Л. English-Russian Economic Dictionary. 2-е изд. М.: Изд-во “Русский язык”, 1998; Краткий словарь по социологии. М.: Политиздат, 1988; Hornby A.S. Oxford Alvanced Learner’s Dictionary of Current English. Oxford: Oxford Univercity Press, 1980. V. I-II.

7. Hornby A.S. Op.cit., V.I. P.444.

8. Гефтер М. В поисках нового КУДА. 1988. (Неоконченная книга, опубликована в электронной версии).

9. Гурова Т. Дети поражения // Эксперт, 2001. №23 (283).

10. Зиновьев А. На пути к сверхобществу. М.: Центрполиграф, 2000.

11. Россия: новый этап неолиберальных реформ. М.: Республика, 1997. С. 48.

12. Смелзер Н. Социология. М.: Феникс, 1998. С.455-456.

13. См.: Энциклопедический социологический словарь. М., ИСПИ РАН, 1995. Ильин В.И. Государство и социальная стратификация советского и постсоветского обществ. 1917-1996 гг. Сыктывкар: Сыктывкарский ун-т, ИС РАН, 1996.

14. Вехи. Интеллигенция в России. 1909-1910. М.: Молодая гвардия, 1991.

15. Бердяев Н.А. Русская идея. М.: ООО “Изд-во В.Шевчук”, 2000. С.24.

16. Мережковский Д.С. Грядущий хам. Полн.собр.соч., Т.ХIV. М.: Типография Т-ва И.Д.Сытина, 1914. С.25.

17. Парсонс Т. Понятие общества: компоненты и их взаимоотношения // Американская социологическая мысль. М.: МУБиУ, 1996. С.502.