15 Билет

Борьба идей и стилей в русской публицистике 16в. Переписка Ивана Грозного и Андрея Курбского. Идеологическая направленность лит-ры Московского царства предопределила бурное развитие публицистики. В публицистике были широко распространены произведения, посвящённые злободневным темам общественной жизни. Области публицистических проблем: проблемы, связанные с формированием самодержавного государства (облик самодержца, взаимоотношения разных сословий, проблема взаимоотношения царской и церковной власти), церковные проблемы (борьба с ересью, проблема внутрицерковного землевладения, проблемы нравственного облика).Одним из самых известных публицистов был Максим Грек. Ему принадлежит огромное литературное наследие. Новаторство Максима Грека в области публицистики очень велико: он внёс аллегорию в публицистику, отрёкся от традиционного самоуничижения. А его мысли и советы очень актуальны и полезны. Содержание и стиль переписки Ивана Грозного и Андрея Курбского.В полемической переписке Курбского и Грозного отражено столкновение 2-ух социальных позиций-родовитого боярства и служилого дворянства, утверждающего необходимость крепкой самодержавной власти. Различны послания и по своему стилю-абстрактно-рассудительному и изворотливому у Курбского и конкретно-грубому и язвительному у Грозного. В первом послании Курбский обвиняет царя в жестокости и притеснении его самого, говорит о том, что царю придётся отвечать на Страшном Суде за всё. В ответ на это Иван Грозный пишет обширное послание, в котором называет адресата лжеучителем, незаконно присвоившим право наставлять монарха и его подданных. Грозный воспроизводит отдельные реплики Курбского и неизменно их опровергает. Послание создаётся как своеобразное исповедание веры и принципов российского самодержавия. Грозный пародирует стиль адресата, его строй мыслей и литературный стиль. Царь подвергает осмеянию все его аргументы, искажая их и иронически высмеивая. Например, Курбский в своём послании говорит о крови, пролитой за царя на поле битвы, а Грозный иронически обыгрывает эти слова, говоря о том, что царь не виновен в пролитой крови, и что христианин не должен жалеть о подвиге во имя Родины. Грозный повторяет ключевые обороты, выстраивая ряд ассоциаций в форме отрицательного параллелизма. Все обвинения в свой адрес Грозный опровергает, руководствуясь библией, подобно Курбскому. Во втором своём послании к царю Курбский критикует «широковещательное и многошумящее» письмо Грозного, объявляя краткость главным критерием литературной выучки автора. Курбский считает недопустимым неумеренное цитирование «паремейников»-1щгзл из ветхого завета, нарушение этикета переписки и обилие цитат собственного письма, о чём и говорит царю. Стиль этого послания уже не так язвителен и гневен. Курбский примиряется с некоторыми высказываниями, говоря, что он уже смирился с притеснениями, «да будет о сем Бог тебе судьёю». Курбский говорит: «уже не разумею, ни чему же у нас хощеши». Стиль приближен к дидактическому, Курбский размышляет о действиях Грозного, но не осуждает их так ярко, уповая на Божью помощь: «а сего ради подождём мало, понеже верую, иже близ...Иисуса Христа пришествие». Во втором послании Грозного также используются стилизационные пародии и ирония. Он, подражая Курбскому, начинает жаловаться: «Колики напасти яз от вас приял, колики оскорбления, колики досады и укоризны! И за что?». Он пародирует смиренный стиль Курбского, стилистика его послания приближается к самоуничижению.Эта переписка была интереснейшим документом эпохи и составляла важный этап истории русской публицистики 16-17 вв.

16 Общая характеристика монументальных памятников 16-го века.

XVI век — время окончательного складывания и укрепления Русского централизованного государства. Разнообразные летописные своды сменяет единая общерусская великокняжеская (потом царская) летопись, создается единый свод церковной и частично светской литературы — «Великие Минеи Четий» (т. е. месячные тома для чтения — материал для чтения, расположенный по месяцам).

«Великие Минеи Четии» были составлены под руководством новгородского архиепископа, впоследствии митрополита всея Руси Макария. Созданный им грандиозный свод состоял из двенадцати томов — по одному на каждый месяц года.. В состав каждого тома входили жития всех святых, память которых отмечается в данном месяце,

В начале века появляется важнейший два важнейших идеологических памятника: «Послание о Мономаховом венце» Спиридона-Саввы и чуть позже - «Сказание о князьях Владимирских».

В «Послании о Мономаховом венце» излагалась легенда, сыгравшая важнейшую роль в развитии официальной идеологии Русского самодержавного государства. Это легенда о происхождении правящей на Руси великокняжеской династии от римского императора — «Августа-кесаря» и о подтверждении ее династических прав «Мономаховым венцом», якобы полученным киевским князем Владимиром Мономахом от византийского императора.

На основе «Послания о Мономаховом венце» был создан один из популярных памятников XVI в. — «Сказание о князьях Владимирских». Текст его был в общем сходен с текстом «Послания» Спиридона, но «Родословие литовских князей» выделено в особую статью, и роль, отведенная Спиридоном тверским князьям, перенесена на московского князя Юрия Даниловича и его потомков; в конце упоминалась победа Дмитрия Донского над Мамаем.

«Стоглав» - постановления Церковного собора 1551 года (100 глав: вопросы Ивана Грозного на богословские темы – и 100 ответов на них священнослужителей).

«Домострой». – Система норма внутренней домашней жизни. Опирался на старинное «Поучение Владимира Мономаха». За основу для подражания взят быт зажиточного горожанина. Это — рачительный хозяин, «домовитый» человек, имеющий «домочадцев» и «слуг» — холопов или наемных. Он боится и чтит царя и власть.

Общей во всех этих монументальных памятниках была идея особой роли России как единственной православной страны, уцелевшей в мире, утратившем истинное христианство.

17 Формирование нового идеала святости в русской житийной литературе 16-17 веков. Поэтика «Повести о Петре и Февронии».

Жанр «Житие» = агиография: это традиционные описания жизни и деятельности святых, чаще духовных лиц, реже – князей (миренные Борис и Глеб). Классическим примером может служить «Житие Сергия Радонежского», написанное Епифанием Премудрым в конец 14 века. Стиль «плетение словес»: нарочитое украшательство, сложность, даже запутанность. Однозначная святость объекта повествования.

Но вот перед нами совсем другое произведение. «Повесть о Петре и Февронии». Оно написано ясным языком, относительно короткими фразами, в нем нет нагромождений метафор, повесть напоминает скорее русскую народную сказку. Его автор – Ермолай Еразм, современник Ивана Грозного, тоже, как и все тогда - церковный писатель. Но на основе старинного предания о муромском князе Петре и крестьянской девушке Февронии автор строит новый идеал святости:

- идеалом становится простая, тихая и скромная крестьянская девушка

- она творит чудеса не от мудрости и святости, а как бы от простоты и целомудрия. Спасает князя от ядовитых ран в сражении со Змеем, крохи хлеба в ее ладони превращаются в зерна благоуханного ладана.

- Их любовь с князем вызывает негодование знатных боярынь – но тихая и рассудительная Февронья умеет всех вразумить. Ее главное оружие: ум, благородство и кротость. Перед нами ранний прообраз Василисы Премудрой, Царевны-Лягушки и других воплощений «Мудрой Девы».

Поэтика произведения вытекает из светлой любви князя и простой девушки. Только один раз Петр (еще не осознавший, что встретил настоящее Чудо Любви) – пытается не выполнить обещание, не жениться. Но потом все встает на свои места. Петр и Февронья любят друг друга до смерти, и даже смерть их не может разлучить. Перед нами первая на Руси литературно обработанная русская сказка – но созданная с расчетом на достоверность, как и любое «Житие». Автор никогда не удивляется описываемым чудесам, воспринимает и, как должное. В финале, когда святые сущности покойных оказываются не в разных, а в одном гробе - это также воспринимается как божественный дар, данный Петру и Февронье в заслугу за их праведную жизнь и взаимную любовь. (тоже удивительно, ведь в канонах святая любовь может быть только к Богу).

18 особенности агиографических сочинений Епифания Премудрого

Агиогра́фия– изучение жития святых, богословская литература, проповедующая святость.

Первое агиографическое произведение Епифания – «Слово о житии и учении святого отца нашего Стефана, бывшего в Перми епископа».

Житие Стефана Пермского, просветителя коми-зырян и первого пермского епископа.

Епифаний впервые применил здесь свой собственный стиль «плетение словес»: многочисленные, нанизанные друг на друга обороты, сравнения, метафоры, вообще украшательства. Это затрудняет чтение, зато придает значимость объекту – отцу Стефану.

Исследователи отмечали: «одной из особенностей этого жития является отсутствие типично аскетических подвигов и поучений – вплоть до самой кончины святого. Культурно-миссионерский труд, связанный с делом любви, покрывает все».

Второе крупное произведение Епифания - "Житие Сергия Радонежского". Писать его Епифаний начал примерно в 1393 году, сразу после кончины Сергия., В отличие от своей предыдущей агиобиографии, Епифаний наполняет описание жизни преподобного Сергия чудесами. Всеми мерами он стремится доказать врожденную праведность своего учителя, прославить его как избранного угодника Божия, служителя Божественной Троицы (Сергий основал Троицкий монастырь).Так, младенец отказывается сосать грудь матери, если она перед этим ела мясное, и иногда и вовсе постится по нескольку дней, отказываясь от молока – без вреда для себя.

Число «3» играет в произведении особую роль. Исследователи находят троекратные повторения, троекратные речевые обороты, трехчастые композиции глав и т.д. Еще в утробе матери в храме неродившийся младенец трижды кричит во время службы, чем приводит в смущение и мать, и всех вокруг. Но священник успокаивает и разъясняет, что сын будет угоден Богу (1) избран Богом, (2) будет обителью Бога, (3) служителем Св.Троицы. Число «три» выступает как повествовательный компонент, как художественная деталь, и как модель для построения риторических фигур.

Епифаний снова мастерски применил здесь риторически изощренный стиль «плетения словес», с присущими ему цепочками разнообразных эпитетов, сравнений, обилием риторических фигур.

Билет 19

Значение "Хождения за 3 моря" Афанасия Никитина в истории русской путевой литературы

Цель и маршрут путешествия отражались на общей тональности и содержании произведений. Так как в средние века определяющей была не национальная, а конфессиональная (по религии) принадлежность человека, настроение авторов менялось в зависимости от созвучия увиденного их религиозным убеждениям. Тверской купец Афанасий Никитин попал в земли, населенные мусульманами и индуистами. Для древнерусского путешественника, оказавшегося в одиночестве в иноконфессиональной среде, это обстоятельство стало серьезным испытанием. Вообще перемещения в пространстве в средние века требовали от человека немалого мужества и решительности. Ограниченность географических познаний, разнообразие опасностей, подстерегавших в пути, отсутствие развитых путей сообщения, слабая информированность о событиях, происходящих даже в не очень отдаленных землях, превращали средневековые странствия в своего рода подвиг.

Наиболее удобным и быстрым способом перемещения в пространстве был водный. С древнейших времен купцы и воины использовали реки для дальних странствий (например, путь «из варяг в греки»). Перемещение по рекам, несмотря на необходимость перетаскивать суда волоком из одной водной артерии в другую, было безопаснее и практичнее движения сухопутных караванов. Морские плавания осуществлялись в те времена обычно в непосредственной близости от берегов. Именно водный путь, как наиболее естественный, продиктованный географическим положением исходного пункта путешествия, был избран для торговой экспедиции на Восток Афанасием Никитиным.

Тверской купец оказался в Индии до появления там представителей западноевропейских государств. Морской путь в Индию был открыт португальцем Васко да Гама в 1498 – 1502 гг., т.е. на несколько десятилетий позже, чем достиг индийских берегов русский торговый гость.

Практическая цель, толкнувшая Афанасия на столь рискованное предприятие, не была достигнута. Однако результатом странствий этого талантливого человека стало появление первого реального описания далекой страны, всегда волновавшей воображение человека Древней Руси, ведь о сказочно богатой Индии рассказывалось в легендах и литературных произведениях, в том числе в таких текстах, как «Александрия» и «Сказание об Индии богатой». Человек XV века своими глазами увидел экзотические земли и талантливо рассказал о них своим соотечественникам.

Афанасий Никитин живо и достоверно описывает природу Индии, ее политич. строй, торговлю, с. х-во. Он смело вводит в свое повествование автобиографич. эпизоды, лирич. отступления. Рассказывая об обычаях и обрядах, проявляет терпимость к чужим религиям, сочувствие народу. Записки свидетельствуют о горячем патриотизме их автора, о широте его взглядов и начитанности. Язык записок близок к разговорной и деловой моск. речи; широко используются персидские, арабские, тюркские слова и выражения. «Хождение...» — одно из первых в европ. лит-ре описаний Индии, где дается относительно реальная картина жизни этой страны. Записки переведены на мн. языки мира.

20 Русская сатира 17-го века

Православие считало смех греховным. Еще Иоанн Златоуст заметил, что в Евангелии Христос никогда не смеется. Путешественник архидиакон Павел Алеппский писал, что «в Московии за приезжими подсматривают и за шутку или смех ссылают в Сибирь». Это, конечно, тоже курьез, но во всякой шутке есть доля правды. Официальная (т.е. церковная) литература и культура считала смех – приметой беса (Это заметно в «Повести о Савве Грудыне», где смеется именно «названный брат» героя - бес).

Русская сатира 17-го века имеет во многом антиклирикальную направленность. Церковный раскол (патриарх Никон – протопоп Аввакум и др) взбудоражил умы.

«Калязинская челобитная» - по форме жалоба монахов на своего архимандрита, которые мешает «лежа вино да пиво пить» и заставляет монахов «ходить в церковь». Челобитная требует прислать нового, «нормального» (т.е. такого, как у всех монастырей – развратника!).

Сатира проявляется и в социальном протесте пртотив самого общественного устройства: «неправедные судьи», взяточники и крючкотворы, продажные судьи выведены в сатирических повестях о Шемякином суде и о Ерше Ершовиче.

Древнерусский «дурацкий смех» родствен смеху средневековой Европы. Осмеивался не только объект, но и субъект повествования, ирония превращалась в автоиронию, в смех над самим собой.

Сказочный (какой-то раблезианский) рай обжор и пьяниц описан в «Сказании о роскошном житии и веселии». Любопытно, что дорога в это место описывается так: называются десятки городов, удаленных друг от друга – т.е. читатель понимает, что рисуется вся страна.

Церковные и мирские власти утверждают, что в мире царит порядок. Фома и Ерема «Повесть о Фоме и Ереме»рассказывает о двух братьях-неудачниках) не верят в это. С их точки зрения, в мире царит абсурд. Не случайно излюбленный стилистический прием сатирической литературы – оксюморон: предлагается, безруким – «сыграть в гусли», безногим – «вскочить» и т.д.

Сатира на Руси – это, конечно андерграунд.

Билет 21 : ПОВЕСТЬ О ГОРЕ-ЗЛОЧАСТИИ — стихотворное произведение XVII в., сохранившееся в единственном списке XVIII в. (полное название: “Повесть о Горе и Злочастии, как Горе-Злочастие довело молодца в иноческий чин”). П. начинается с рассказа о первородном грехе, причем автор излагает не каноническую, а апокрифическую версию, согласно которой Адам и Ева “вкусили плода виноградного”. Подобно тому как первые люди нарушили божественную заповедь, так и главный герой П.— молодец, не послушав “учения родительского”, пошел в кабак, где “упился без памяти”. Нарушение запрета наказано: все одежды с героя “слуплены”, а накинута на него “гунка (ветхая одежда кабацкая”, в которой он, стыдясь случившегося, идет “на чужую сторону”. Он попадает там “на почестей” пир, ему сочувствуют и дают мудрые наставления, молодец снова нажил себе “живота больше старого, присмотрел невесту себе по обычаю”. Но тут, на пиру, он изрек “слово похвальное”, которое и подслушало Горе. Привязавшись к нему, являясь во сне, оно убеждает отказаться от невесты и пропить свои “животы”. Молодец последовал его советам, снова “скинул он платье гостиное, надевал он гунку кабацкую”. Попытки молодца избавиться от страшного спутника, по совету добрых людей, явиться с раскаянием к родителям ни к чему не приводят. Горе предупреждает: “Хотя кинься во птицы воздушные, хотя в синее море ты пойдешь рыбою, я с тобою пойду под руку под правую”. Наконец молодец нашел “спасенный путь” и постригся в монастыре, “а Горе у святых ворот оставается, к молодцу впредь не привяжется”. Д. С. Лихачев характеризовал П. как “явление небывалое, из ряда вон выходящее в древней русской литературе, всегда суровой в осуждении грешников, всегда прямолинейной в различении добра и зла. Впервые в русской литературе участием автора пользуется человек, нарушивший житейскую мораль общества, лишенный родительского благословения”, “впервые... с такой силою и проникновенностью была раскрыта внутренняя жизнь человека, с таким драматизмом рисовалась судьба падшего человека”. В П. нет реалий, которые позволили бы ее точно датировать, но очевидно, что главный герой — человек XVII в., “бунташной” эпохи, когда ломался традиционный уклад жизни.