VADIM_ZELAND_-_VZLOM_TEKhNOGENNOJ_SISTEM__33

Часть IV. Социум

Энергетика слабая. Заслонка жизнеобеспечения прикрыта. Подсознание перегружено информацией. Пищевая и информационная зависимость. Соматические и ментальные прищепки.

Бремя + Заслонка + Прищепки + Зависимости = = Человек зашунтирован

Кроме того, человек находится во власти зеркальной иллюзии. Он потребитель, а не создатель. Приемник, а не транслятор. Как при таких условиях Трансерфинг еще иногда работает, остается только удивляться. Но здесь же заложен и огромный потенциал. Если этот потенциал высвободить, раскроется реальная Сила. Ключ к этой Силе — в единстве всех составляющих:

Как мыслим + Как питаемся + Как двигаемся

Декларация + Констатация + Действие

Трансляция намерения

Свое кино

Когда вы освободите свою заслонку, избавитесь от бремени, зависимостей и прищепок, ваша Сила значительно возрастет. А когда из приемника вы превратитесь в транслятора, ваши возможности станут ограничены лишь вашим намерением. Вы сможете создать себе любой мир.

* * *

Итак, система взломана, тучи развеяны. Теперь, уважаемый Читатель, прошу вас вернуться к предисловию, в котором с самого начала могло быть что-то непонятно, и перечитать его заново. В этот момент калейдоскоп всех граней реальности, освещенных в книге, сложится в единый пазл, и перед вами предстанет ясная картина. А если вы захотите прочитать книгу еще раз, она, как голограмма, откроет вам новые, не видимые раньше стороны.

461

Вадим Зеланд. Взлом техногенной системы

И в заключение хотелось бы поднять вам настроение веселой новеллой в стиле иронического сюрреализма*. Ведь грань между реальностью и вымыслом на самом деле очень тонкая. Пусть в вашем мире, уважаемый Читатель, сияет радуга и светит солнце. Удачи вам!

* Впервые эта новелла была издана на хорватском языке в сборнике «20+1 najbolja priča za ljeto 2011», после того как прошла конкурс, проводимый среди писателей стран бывшей Югославии. Я был удостоен чести участвовать в этом конкурсе.

ОРАНЖЕВЫЙ

ПРАЗДНИК

Наконец я вернулся в то место, где семь лет назад написал свой «Трансерфинг реальности». Мой мир меня не узнал и встретил недружелюбно.

Сижу я дома, а за окном хитрые деревья и коварное небо.

—Смотри, какие мы зеленые!

—Смотри, какое я голубое!

Выхожу на улицу — они ждут, притаились. А потом как набросятся на меня с дождем и ветром! Бегу домой, и погода сразу успокаивается. Деревья стоят роскошные, а небо сияет как ни в чем ни бывало.

Опять осторожно выбираюсь из дома, недоверчиво озираясь. Но какие же все-таки заразы! Они снова начинают дуть на меня ветром и поливать дождем. Ладно, — думаю, — рядом ведь море, не иначе это оно старается мне досадить. Пойду, взгляну ему в глаза и скажу все, что о нем думаю.

Углубляюсь в лес. Небо, убедившись в том, что я не собираюсь отступать, проясняется. Но тут меня окружают деревья,

сявно враждебными намерениями. Стоят себе, подбоченясь.

—Ну что скажешь?

А что я должен сказать? Пытаюсь протиснуться, но они не пускают.

—Ребятки, — говорю, — давайте по-хорошему, иначе...

—Иначе мы сейчас сделаем из тебя удобрение, — отвечают они.

Пришлось сломать им ветку, только тогда пропустили. Вот дела!

463

Вадим Зеланд. Взлом техногенной системы

Иду дальше, по той самой тропинке, о которой упоминалось в «Трансерфинге», а навстречу мне кот, с бандитской такой рожей.

— Рыба есть? — спрашивает.

Представляете? Я в недоумении раскрываю рот.

— Какая рыба?

Тут мне преграждает путь еще один котяра.

—Ты дурачком-то не прикидывайся. Рыбу давай! Или мы тебе всю морду расцарапаем.

—Хорошо-хорошо, уважаемые, — говорю я, — позвольте мне только сходить на море, чтобы наловить рыбы.

—Ладно, — неохотно соглашаются коты, — топай, только быстрей, и без рыбы не возвращайся, мы тебя из-под земли достанем.

Море тоже не захотело меня признавать. Или просто сделало вид, что не замечает моего присутствия. Но как же так? Ведь это я пришел! А оно знай себе гонит флегматичные волны и никак не реагирует. А вот, — думаю, — сейчас я тебя напугаю. Как выбегу неожиданно из-за скалы, как закричу, как упаду в тебя! Так я и сделал. Но море не испугалось. Напротив, оно принялось пихать меня волнами, пытаясь прогнать от себя.

—Эй, — говорю, — пусти, мне еще рыбы надо, чтобы котов накормить!

—Будет тебе рыба, — сказало море.

И тут злобная камбала ухватила меня за ногу и потащила на дно. Я закричал на нее:

— Да чего ты такая злобная, отцепись!

Но камбала не отцеплялась, а все тащила и пялилась на меня своими ехидными глазищами. Тогда я дал злобной камбале в глаз и кое-как вырвался.

— Да ну вас всех! — обиделся я и стал вылезать на берег. Море зловредно ухмыльнулось и сбило меня с ног волной. А тут еще чайки разгалделись, как оглашенные.

464

Часть IV. Социум

—Эй вы! Чего разорались! — разозлился я.

—А ты чего тут! — еще больше разозлились чайки и принялись кружить возле меня, стараясь побольнее клюнуть.

—А вы знаете, что мой мир обо мне заботится?! — отчаянно заверещал я.

—Заткнись! Мы и есть твой мир! — ответили чайки, продолжая меня клевать. Я отбивался от них невесть откуда взявшейся мухобойкой. (Видимо, мир все-таки заботился.)

Аморе пыталось достать меня и окатить водой.

Тем временем, мне пришла в голову одна мысль. Нужно что-то предпринять, чтобы они все меня узнали. Я быстро начертил на песке фразу: «Это же я!» И представьте, море тут же успокоилось и отхлынуло. А чайки угомонились и улетели. Но сначала они понимающе задрали головы кверху, раскрыли клювы и сказали:

— А-а-а! — и улетели.

А злобная камбала высунула голову из воды и подмигнула мне подбитым глазом. Или нет, ведь рыбы не умеют подмигивать... Во всяком случае, мне показалось, что она всетаки подмигнула.

Направился я домой, только другой тропинкой, чтобы избежать встречи с котами-бандюгами. И все же небо не желало меня признавать. Ни с того ни с сего пошел дождь. Только не сверху, а снизу. Капли собирались из луж, скатывались с травы, срывались с листьев и падали вверх, забираясь мне под штаны. Небо явно издевалось.

Пробовал я прыгать и кричать:

— Небо! Дай мне себя!

Но оно никак не реагировало, а все продолжало лить свой издевательский перевернутый дождь. Причем и облаков-то почти не было. Хотя откуда им взяться, если капли падают вверх? Я подумал: вот жадина, ни дождя, ни облака мне не дает. Может быть воспользоваться принци-

465

Вадим Зеланд. Взлом техногенной системы

пом фрейлинга, заменив намерение получить намерением дать? Стал я тогда кричать:

—Небо! На тебе меня! Опять никакой реакции.

—Ну вот он же я!

Но, по всей видимости, небо меня не замечало. Тот мир, оставленный мной семь лет назад, стал другим и не узнал меня. С морем, чайками, котами я кое-как договорился. И только небо не хотело меня признавать. Оно ведь высоко. Я забыл его взять с собой, когда уезжал.

Озадаченный, побрел я домой. Иду и думаю, чего бы такого сделать, чтобы небо меня узнало? И тут мой мир преподносит мне очередной сюрприз. Из леса вдруг появляется желтая подводная лодка и, браво этак вышагивая ножками, обутыми в оранжевые сапожки, распевает песню группы Led Zeppelin «Лестница в небо». Ну, думаю, финита, приплыли, что-то в моем мире все перепуталось.

—Эй, ты чего это? — уставился я на нее.

—Купаться иду! Как вода, теплая?

—Нет, со мной все в порядке, — отвечаю я невпопад, — со мной все будет хорошо...

—Да! Да! — залопотала подлодка. — Погода сегодня такая изящная и утонченная! Колоссально!

«Как это можно говорить о погоде не как о погоде... — крутилось в моей голове. — Или она имеет в виду перевернутый дождь? Не догадалась бы, что это из-за меня! Надо переменить тему».

—А почему на тебе оранжевые сапожки? — задал я глупый вопрос.

—А у нас же сегодня Оранжевый праздник! Разве ты не знаешь? Невежливо с твоей стороны в такой день быть во всем черном.

466

Часть IV. Социум

Я оглядел себя и к своему удивлению обнаружил, что одет во фрак. Ну и дела! Похоже, чудеса еще только начинаются. Не схожу ли я с ума?

—С ума сойти нельзя, потому что на него невозможно встать! — пропела подлодка, словно угадывая мои мысли. — Хотя что это я говорю, возможно все, если у тебя Оранжевый праздник!

—В каком это смысле?

—Ну как ты не понимаешь! Ты сам раскрашиваешь свой мир в краски, которые выбрал, и сам определяешь, что возможно, а что нет.

—Колоссально! — передразнил я ее. — Думаешь, если напялила оранжевые сапожки, так весь мир тут же последует твоему примеру?

—Ой-ой! Беда-беда! Я забыла их снять и надеть ласты! Чтото я сегодня такая несосредоточенная! Скорей-скорей! Уже бегу!

Желтая подлодка, торопливо засеменив своими сапожками, быстро скрылась из виду, и только ее песня, доносившаяся издалека, не давала поверить, что все это мне привиделось: «There’s a lady who’s sure, all that glitters is gold, and she’s buying a stairway to heaven... пампам-пампам...»

И тут меня осенило. Вот оно! Я помчался домой, где у меня в сарае лежала длинная лестница.

Итак, значит, схватил я лестницу, вы уже наверно догадываетесь зачем, тащу ее, а она упирается, не хочет:

—Отстань! Мне такой сон чудесный приснился, будто я до луны достала! А ты меня разбудил!

—Да ну идем же! — говорю ей. — Будешь моей лестницей в небо!

—А, тогда ладно. Я такая высокая! Я к самым звездам дотянусь!

—Погоди, — говорю, — мне надо для пущей важности что-то оранжевое с собой прихватить, и песню для неба сочинить, чтобы оно меня признало.

467

Вадим Зеланд. Взлом техногенной системы

К сожалению, ничего такого, кроме оранжевой морковки, дома не нашлось. Ну и ладно, думаю, и это сойдет. Карабкаюсь я, значит, по лестнице, сочиняю на ходу и тут же громко и старательно кричу свою песню, дирижируя себе морковкой:

Я веселая славная птичка!

Лечу я в небе, высоко-высоко-о-о! Свободная и счастливая!

И пою тебе я, небо, Эту песню свою, красивую-ю-ю! Громко и протяжно-о-о!

Целый мир я раскрашу Оранжевым цветом чудесным!

Чтобы было всем тепло и радостно-о-о!

Ибудем мы плясать и веселиться Под небом оранжевым!

Ипусть солнышко светит на-а-а-м! Таким веселым и счастливы-ы-ы-м! Ура-а-а-а!

Так я пел, размахивая морковкой, пока вдруг не услышал над ухом чье-то рассудительное замечание:

— И че-го ты так о-решь. Всех бабочек мне распугаешь. Обернувшись, я увидел пролетавшую мимо оранжевую корову с сачком. Корова, быстро махая маленькими крылышками, зависла над моей головой и уставилась на меня укоризненным взглядом. От неожиданности я не нашел ничего

другого как спросить:

—Уважаемая корова, а отчего вы такая оранжевая? Можно подумать все остальное в ней ничуть меня не удивило.

—На праздник спешу, не видишь что ли. Надо успеть наловить бабочек.

—И что же вы будете с ними делать?

—Устрою в небе феерическое дефиле.

Я почему-то не был уверен, понимает ли корова, что такое дефиле, но это было неважно.

468

Часть IV. Социум

—А ты чего тут за представление даешь?

—Да вот, вернулся я в свой мир, а небо меня признавать не хочет. Не слышит, наверно. Ума не приложу, как до него докричаться.

Корова, поразмыслив, ответила:

—Ладно, я скажу тебе.

—Правда?! О, как это здорово! О, как я рад! — запрыгал я, чуть не свалившись с лестницы.

—А что мне за это будет? — спросила корова, покосившись на морковку.

—О, моя благодарность будет очень вкусной и сочной!

—Значит так. Ступай к мудрому Осличу* и спроси у него. Он все знает.

—А где мне его отыскать?

—Ныряй в море, на самую глубочину, там найдешь его. Только не забудь добавить в свой туалет что-нибудь оранжевое. Праздник ведь все-таки.

—Хорошо, спасибо и на этом, — ответил я, протягивая ей морковку.

—Гран мерси! — сказала корова и, аппетитно чавкая морковкой, полетела себе дальше.

А я, поблагодарив лестницу (она осталась очень горда и довольна собой), весь в нетерпении побежал в дом глянуть, не найдется ли там еще чего-нибудь оранжевого. К счастью, мне на помощь пришел старый комод.

—Слушай, у меня тут давно лежит оранжевый галстук, большой и красивый, как раз для такого случая, — сказал он.

—Ой, давай его скорей сюда! — обрадовался я.

Надел я галстук, и хотя он не очень подходил к фраку и висел ниже пояса, мой наряд сразу стал весьма колоритным и праздничным. Осталась только одна проблема. Надо как-то выйти в море, а лодки нет. В общем, долго думать было некогда, подошел я к ванне и говорю ей:

* Ослич (хорв. Oslić) — рыбка такая.

469

Вадим Зеланд. Взлом техногенной системы

—Идем со мной, будешь моей лодкой.

—Ладно, — охотно согласилась ванна, — куда поплывем?

—К мудрому Осличу. Справишься?

—Легко.

И вот выбираюсь я на берег моря, во фраке, с оранжевым галстуком, волоча за собой ванну. Чайки, конечно, с изумлением уставились на меня, разинув клювы. Одна из них прокричала:

—О боже, какой ужас! Вы когда-нибудь видели нечто подобное?

—Нет, не видели, — ответили остальные, мотая головами. Я спихнул ванну в море и начал грести крышкой от ка-

стрюли, поскольку весла у меня не нашлось. А там уже плавала желтая подлодка, с удовольствием шлепая ластами по воде.

—Ты собрался принимать ванну в море? — воскликнула она. — Колоссально!

—Да нет же, я направляюсь к мудрому Осличу, только не знаю, смогу ли до него добраться, ведь он на самой глубокой глубочине живет.

—На вот, держи мой якорь, — сказала подлодка.

Схватился я за якорь и с криком «Революция победит!» бултыхнулся в море. Чайки от страха аж прикрыли глаза крыльями. Что будет?!

Спустился я на дно и вижу, мудрый Ослич сидит там за широким столом и что-то пишет, а за спиной у него большая библиотека из всяких разных толстых книжек. «Какой же мудрый! — подумал я. — Наверняка он мне поможет».

—Достопочтеннейший из мудрейших... — начал было я, но Ослич меня прервал:

—Что ты булькаешь! Захлебнешься! Я все знаю. Ты должен сейчас же отправиться домой и запустить бумажного змея, на котором напишешь подробную объяснительную записку. А чтоб у тебя все получилось, я дарю тебе оранжевый велосипед. Иди, он уже ждет тебя дома. И поправь галстук.

470