Гуревич а.Я. Категории средневековой культуры

В средние века церковь держала социальное время под своим контролем, духовенство устанавливало и направляло все течение времени феодального общества, регулируя его ритмы. Всякие попытки выйти из-под церковного контроля времени неукоснительно пресекались: церковь запрещала трудиться в праздничные дни, причем соблюдение рели­гиозных запретов представлялось ей более существенным, нежели получение дополнительной массы прибавочного продукта, который мог бы быть произведен в дни, объявлен­ные запретными для труда и занимавшие более трети вре­мени в году; церковь определяла состав пищи, которую можно было принимать в те или иные отрезки времени, и строго карала за нарушение поста; она вмешивалась даже в сексуальную жизнь, предписывая, когда половой акт допустим и когда он греховен. В результате столь мелоч­ного и всеобъемлющего контроля над временем достигалось полное подчинение человека господствовавшей обществен­ной и идеологической системе. Время индивида не являлось его индивидуальным временем, принадлежало не ему, а высшей силе, стоящей над ним.

Господство церковного времени могло длиться до тех пор, пока оно соответствовало медленному, размеренному ритму жизни феодального общества. Счет на поколения, царствования монархов и папские понтификаты имел больше смысла для людей той эпохи, чем точное исчисление кратких промежутков времени, не связанных с церковными или политическими событиями. В средние века не было необходимости в том, чтобы ценить и беречь время, точно измерять его и знать малые его доли. Эта эпическая нето­ропливость средневековой жизни обусловливалась преиму­щественно аграрной природой феодального общества.

Но в нем сложился и развивался иной очаг общественной жизни, характеризовавшийся особым ритмом и нуждав­шийся в более строгом измерении времени, в более береж­ном его расходовании, — город. Производственные циклы ремесленников не определя­лись сменою времен года. Если земледелец был непосред­ственно включен в природный цикл и мог выделить себя из него лишь с трудом и не полностью, то горожанин-ремесленник был связан с природой более сложными и про­тиворечивыми отношениями. Между ним и природой уже существовала созданная им искусственная среда — разно­образные орудия труда, всякого рода приспособления и механизмы, опосредовавшие его связи с естественным окружением. Человек, живший в условиях зарождавшейся городской цивилизации, уже в большей степени был под­чинен порядку, созданному им самим, чем природным ритмам. Он более четко отделял себя от природы и отно­сился к ней как к внешнему объекту.

Город становится носителем нового мироотношения и, соответственно, отношения к проблеме времени. На городских башнях устанавливаются механические часы — они служат предметом гордости бюргеров за свой город, но вместе с тем удовлетворяют неслыханную прежде потреб­ность — знать точное время суток. Ибо в городе форми­руется социальная среда, которая относится ко времени совершенно иначе, нежели феодалы или крестьяне. Для купцов время — деньги, предприниматель нуждается в определении часов, когда функционирует его мастерская. Время становится мерою труда. Уже не перезвон церков­ных колоколов, зовущих к молитве, а бой башенных часов ратуши регламентирует жизнь секуляризирующихся горо­жан, хотя на протяжении нескольких столетий они будут продолжать попытки примирить и сочетать традиционное «церковное время» с новым мирским временем практиче­ской жизни. Время приобретает большую ценность, превра­щаясь в существенный фактор производства.

Появление механических часов было вполне закономерным результа­том и одновременно источником сдвигов во временной ориентации. Механические часы были изобре­тены в конце XIII века. В XIV и XV веках башни ратуш многих городов Европы украшаются этими новыми часами. Неточные и лишенные минутной стрелки, городские башен­ные часы знаменовали тем не менее подлинную революцию в области социального времени. Контроль над временем начал ускользать из рук духовенства. Городская коммуна сделалась хозяйкой собственного времени, со своим особым ритмом.

Получив средство точного измерения времени, после­довательного его отсчета через одинаковые промежутки, европейцы не могли рано или поздно не обнаружить корен­ных перемен, которые произошли с этим понятием, перемен, подготовленных всем развитием общества, и города прежде всего. Впервые время окончательно «вытянулось» в прямую линию, идущую из прошлого в будущее через точку, назы­ваемую настоящим. Если в предшествовавшие эпохи раз­личия между прошедшим, настоящим и будущим временем были относительными и разделявшая их грань подвижной (в религиозном ритуале, в моменты исполнения мифа прошедшее и будущее сливались в настоящем в непреходящий, исполненный высшего смысла миг), то с торжеством линей­ного времени эти различия сделались совершенно чет­кими, а настоящее время «сжалось» до точки, непрестанно скользящей по линии, которая ведет из прошлого в буду­щее и превращающей будущее в прошлое. Настоящее время сделалось скоропреходящим, невозвратным и неуловимым. Человек впервые столкнулся с тем фактом, что время, ход которого он замечал лишь тогда, когда происходили какие-то события, не останавливается и при отсутствии событий. Следовательно, время необходимо беречь, разумно исполь­зовать и стремиться наполнить его поступками, полезными для человека. Равномерно раздающийся с городской башни бой курантов непрестанно напоминал о быстротечности жизни и призывал противопоставить этой быстротечности достойные деяния, сообщить времени позитивное содер­жание.

Переход к механическому отсчету времени способство­вал выявлению тех его качеств, которые должны были при­влечь особое внимание носителей нового способа производ­ства - предпринимателей, мануфактуристов, купцов. Вре­мя было осознано как огромная ценность и как источник материальных ценностей. Нетрудно видеть, что понимание значимости времени пришло вместе с ростом самосознания личности, начавшей видеть в себе не родовое существо, а неповторимую индивидуальность, то есть личность, поставленную в конкретную временную перспективу и раз­вертывающую свои способности на протяжении ограничен­ного отрезка времени, отпущенного в этой жизни. Механический отсчет времени происходит без прямого участия человека, который вынужден признать независи­мость времени от него. Мы сказали, что город стал хозяином собственного времени, и это верно в том смысле, что оно вышло из-под контроля церкви. Но верно и то, что именно в городе человек перестает быть хозяином времени, ибо, получив возможность протекать безотносительно к людям и событиям, время устанавливает свою тиранию, которой вынуждены подчиниться люди. Время навязывает им свой ритм, заставляя их действовать быстрее, спешить, не упу­скать момента.

Гуревич А.Я. Категории средневековой культуры. М., 1972. С.132-138.