4.Система героев, их характеристика. Портрет.

Рассмотрим главных героев этого произведения.

Недопесок Наполеон – песец «особо ценного окраса», «песец чрезвычайной важности», который бежит из рабства зверофермы на Северный полюс.

В «Недопёске» люди и животные изображены на равных, так, что термин “характер” может быть использован и по отношению к образу животного с полным основанием.

В «Недопёске» люди и звери в равной степени выступают героями произведения. О животных автор рассказывает так же, как о людях: “Барсуки селились на холме с давних времен...”; “Уж на что стар был барсук, а не смог разобрать, что за зверь перед ним — то ли пёс, то ли лис, кто его разберёт? Старик решил с ним не связываться, скатился в овраг, презрительно что-то бормоча. Он долго ещё бубнил себе под нос, бранил Наполеона”.

Герой произведения	характер	цитата
Полтабуретка	скандалистка	“...бесхвостое существо соскочило в кювет и злобно затявкало
Пальмы	Гостеприимный	“Пальма Меринова была вообще-то добродушная хозяюшка, из тех, которые, зазвавши гостя, сразу же выставляют на стол всякие коврижки и шанежки. Под конурою у неё припрятаны были разные кусочки и огрызочки, и, раскопавши кое-что из своих запасов, Пальма принялась угощать Наполеона. Урча, накинулся он на хлебные корки и петушиные головы, а Пальма похаживала вокруг него, ласково ворчала, потчевала. Да, Пальма Меринова была радушная хозяюшка, и если б у неё в конуре был самоварчик, она, конечно, раскочегарила бы его”
Недопесок Наполеон Третий	свободолюбивый	«И вдруг почудилось недопеску, что когда-то, давным-давно, точно так же стоял он среди сверкающего поля, облизывал лапы, а потом даже кувыркался, купался в снегу. Когда это было, он вспомнить не мог, но холодные искры, вспыхивающие под солнцем, вкус снега и свежий, бьющий в голову вольный его запах он помнил точно.»
песец Маркиз	нерешительный	«В первый раз, так же как Наполеон, сбежал он и три дня мыкался по лесам. Голодный и ободранный, вернулся на ферму» ,«Он никогда не метался по клетке, как другие песцы, и не грыз решетку. Целыми днями он мудро спал, а просыпался только лишь для того, чтобы покрутить пойлушку.»
Песец «Сто шестнадцать»	нерешительный	«Сто шестнадцатый потоптался на месте и потянулся за Наполеоном…», «Устал Сто шестнадцатый – голубой двухлеток – от этой бестолковой беготни и чувствовал себя сейчас путешественником, который после долгих странствий вернулся домой.», «Виновато заскулил Сто шестнадцатый, будто извиняясь перед Маркизом, и, как собачка за хозяином, потрусил через поле вслед за Наполеоном Третьим.»

Автор выбирает объективированное повествование — от третьего лица — с элементами субъективации (внутренний монолог, речевая индивидуализация, переход на точку видения героя).

Важным приёмом создания характеров в повести «Недопёсок» является приём двойничества. При этом двойниками выступают не только люди, но и животные: директора Некрасов и Губернаторов, недопёсок Наполеон и дошкольник Серпокрылов. Первый заведует зверофермой, мечтает “вывести новую породу с невиданным прежде мехом — «некрасовскую»”, имеет пыжиковую шапку, без которой директор “всё равно что генерал без погон и лампасов”. Второй руководит школой, мечтает, “чтоб побольше было в школе отличников”, не имеет пыжиковой шапки, но считает, что это “настоящий директорский головной убор. И солидно, и красиво”. “Горячий” Некрасов и “грозный” Губернаторов преисполнены ощущением значимости и важности дела, которому они служат. Поэтому так гордятся они достигнутой целью: отработанными приёмами красноречия, обещаниями они уговорили растерявшихся второклассников рассказать, где спрятан недопёсок.

До конца им сумел противостоять лишь дошкольник Серпокрылов, который настаивал, что Наполеону нужно на Северный полюс, а вовсе не на звероферму. Дошкольник Серпокрылов и недопёсок Наполеон — тоже своего рода двойники. Оба они ещё “до”. Одному предстоит только стать школьником, а второму песцом. Оба они сразу обнаруживают друг в друге единомышленников. Потерявший спутника Наполеон находит в лице дошкольника верного друга: “Вслед за песцом дошкольник пробежал через всю деревню. Верёвку он старался не натягивать, и Наполеону почудилось даже, что он вновь свободен, а маленький человечек просто бежит за ним на правах Сто шестнадцатого”.

Примечательно, что встречавшие Наполеона люди так и не смогли определить, что же это за зверь. А дошкольник Серпокрылов после недолгих размышлений и словесного подбора сообразил, что это песец, и решил, что он бежит на Северный полюс: “Куда же он бежит? — думал Серпокрылов. — Наверно, на север. Северный зверь должен бежать на север. На полюс!”

И недопёсок Наполеон Третий, и дошкольник Лёшка Серпокрылов обладают удивительным свойством характера — внутренней свободой, которая не только позволяет дошкольнику быть необузданным в своих фантазиях, но и даёт каждому силу противостоять общественному мнению, поступать вопреки сложившейся традиции, отказываться ради идеи от благополучия и покоя. Понятно, что тот и другой всё это делают наивно, по-детски. Лёшку легко отвлечь широкой весёлой улыбкой, потому что, “когда Серпокрылову улыбались, он тоже обычно не оставался в долгу”, а Наполеон доверчиво возвращается в конуру Пальмы, где были и свобода, и уют, и доброе отношение, не думая о том, что может быть пойман. Однако дошкольник и недопёсок остаются верны себе. Серпокрылов после поимки Наполеона спокоен, потому что знает: “Он снова сбежит <...> Теперь его не удержишь”. А Наполеон “ровно через месяц <...> снова сбежал. На этот раз он нигде не задерживался и наверняка добрался до Северного полюса”.

5.Главная идея произведения.

Главное в том, что народ живет в неволе, даже такой писатель, как Ю. Коваль, к тому времени не мог сообщить ничего существенно нового. Не о лагере возвещала повесть, а напоминала о его ничтожности перед высоким небом и вольным духом. Это, в конечном счете, книга о трагизме и радости земного удела. С первых же страниц там слышен тютчевский – между строк – лейтмотив:

Сражайтесь, боритесь, о храбрые други,

Как бой ни жесток, ни упорна борьба!

Над вами безмолвные звездные круги,

Под вами немые, глухие гроба...

6.Языковые особенности.

Социальной сатиры в «Недопеске» предостаточно. Иронии и патетики в разнообразных живописных сочетаниях – тоже. И душевного жара. И смеха. Еще там масса деталей, каждой из которых иному автору хватило бы, чтобы всю жизнь гордиться.

Но главное чудо – достигнутый писателем эффект присутствия в повести вечных созвездий и адской бездны (ибо гнилой колодец в овраге не так прост, как притворяется). На этой сцене, распахнутой от Северного полюса до лермонтовской пальмы, недопесок Наполеон не стал исчезающей малой точкой. Не случилось этого и с другими персонажами от эпически мощного духом и ужасно трогательного дошкольника Серпокрылова до самых второстепенных, вроде охотника Фрола Ноздрачева. Каждая фигура в этой повести не только отличается выразительностью черт и четкостью силуэта, но и свое «колесо» имеет («колеса» над головами односельчан вещим оком зрит местный колдун Карасев, слыхом не слыхавший об ауре).

Какое, вместе с грустью, странное счастье – вспомнить, что живет в этом мире кто-то, кого «не прикормишь»!

Но всех примечательней тот, кто в клетке родился, кого там растили и берегли, а он все равно убежал. С таким зверем пристало говорить на «Вы»: «О, недопесок Наполеон Третий! Круглые уши, платиновый мех! Ваша величественная черная морда обращена только на север, и, как стрелка. компаса, рассекла ее ото лба до носа белая сверкающая полоса! Прекрасен, о Наполеон, ваш хвост...».

Причуда взгляда, как бы случайно от земных дел отлетевшего туда, где небесный охотник Орион напрягает свой лук, целя в лоб плывущему над лесом Тельцу. Обман слуха – или сверхчуткость Наполеоновых ушей? – и проплывает над ночным оврагом голос: «Гайки не забудь затянуть...» – Затих голос и нельзя было узнать, какие это гайки, затянули их или нет.

Стихия пародирования влияет на жанр и структуру произведений Коваля.

Обычное для детской литературы «двоемирие» взрослых и детей разделено у Коваля границей решительно и четко. К безнадежно взрослым писатель относится с насмешкой: все они для него «товарищи», им суждено вечно быть «вне игры», существование их абсурдно, и мысли их крутятся вокруг ненужного,наносного:

«Надо мне тоже завести пыжиковую шапку,– думал директор Губернаторов.– Это настоящий ди­ректорский головной убор. И солидно, и красиво» <…>

Директору Губернаторову очень хотелось при­мерить шапку, но он не решался попросить.

– А то бывают еще шапки из ондатры, – сказал директор Некрасов, будто угадавши мысли своего спутника, – но самые лучшие – из песца.

– Лично мне нравится пыжик, – мягко подчеркнул директор Губернаторов.

– Нет, серьезно? – воскликнул Некрасов.– Мне тоже!

Директора улыбнулись друг другу, радуясь такому чудесному совпадению.

Кстати сказать, директор Некрасов давно уже замечал, что директору Губернаторову чего-то не хватает, и только сейчас понял чего. У директора Губернаторова не было пыжиковой шапки. А что такое директор без пыжиковой шапки? Это все равно что генерал без погон и лампасов. Директору Некрасову стало на миг неловко, что у него есть такая шапка, а у спутника нету. Но в то же время он чувствовал и некоторую гордость, понимая, что такие шапки бывают только у важных директоров»...

Напротив, все поступки «детских» героев находят логическое оправдание. Одни герои строят и перестраивают мир по своим игровым правилам, а другие всячески им мешают – такова в самом общем виде схема конфликтов.

Внимание писателя часто переходит с темы жизнестроительства на тему борьбы. Борьба ведется во имя права жить свободно, по собственной склонности и разумению, пусть даже и детскому:

«…Вера поглядела ему вслед и пошла домой.

Разные мысли крутились у нее в голове, и главное – решала она сейчас, что сделала в жизни правильно, а что неправильно.

Как только увидела Наполеона – сразу его покормила. Это, конечно, правильно. Потом привязала на веревку. Тоже правильно. Чтоб не убежал. Но если он спешил на полюс, тогда это неправильно. Но ведь она ничего про полюс не знала. Ладно, пускай веревка неправильно. Сажать на веревку всегда неправильно. Но зато в овраге все было правильно, и Вера хорошо сделала, что позвала Павла Сергеевича. Потом Наполеона посадили в клетку. И вот тут уже не поймешь, правильно это или нет. Как государственную собственность его надо было посадить в клетку, но, если он рвался на полюс, его надо было отпустить. И тут Вера сплоховала. Но зато исправилась – решила спрятать Наполеона. В общем, кое-что сделала она правильно, кое-что неправильно.

Были в жизни ошибки, были удачи.

"Но зато теперь,– думала Вера,– теперь я за него не отвечаю".

И Вера вдруг почувствовала, что с плеч ее свалилась гора. Все! Больше она за песца не отвечает.

Оказывается, целый день Вера таскала гору на плечах, а даже и не заметила. Нелегкий выпал для нее денек: не только камень тащила она в гору, а еще и другую гору держала на плечах.

Вера распахнула калитку и тут почувствовала, что здорово проголодалась. Долго тянулось классное собрание, наверное, обед уж в печке остыл. Ну ладно, главное – гора свалилась с плеч.

Больше Вера ни за что не отвечает. Только за себя. Как это все-таки хорошо и легко – ни за что, ни за кого не отвечать. А обед можно разогреть на плитке…».

В целом педагогика книг Коваля строится на постулате личной свободы при условии: не мешать другим. Такая система воспитания входит в противоречие с общепринятой, построенной на идеях подчинения взрослым, общественного долга и т.п.

То, что свойственно писательскому облику Коваля, сохраняется во всех его вещах: художническая зоркость остра, юмор смешон, ирония и сатира непрощающе-справедливы, лиризм скромен, романтичность возвышенна. И самое главное остается для писателя незыблемым: постоянство по отношению к избранным темам. Преданность любимым героям. Верность самому себе.