Литература

Антюхина-Московиченко В. И. Третья республика во Франции: 1870–1918 / В. И. Антюхина-Московиченко. – М., 1986.

Галкин И. С. Создание Германской империи: 1815–1871 / И. С. Галкин. – М., 1986.

Государство и право Парижской Коммуны. – М., 1971.

Дегтерев Л. М. Полиция буржуазных государств (США, Англия, Франция, Германия): лекции / Л. М. Дегтерев, Н. П. Максименко, М. Г. Соловьева. – М., 1966.

История буржуазного конституционализма XVII–XVIII вв. – М., 1983.

История буржуазного конституционализма XIX в. – М., 1986.

Карлейль Т. Французская революция / Т. Карлейль. – М., 1991.

Манфред А. З. Великая французская революция / А. З. Манфред. – М., 1983.

Манфред А. З. Наполеон Бонапарт / А. З. Манфред. – М., 1987.

Прокопьев В. П. История германской государственности XIX–XX вв. / В. П. Прокопьев. – Калининград, 1985.

Ревуненков В. Г. Якобинская республика и ее крушение / В. Г. Ревуненков. – Л., 1983.

Тарле Е. В. Наполеон / Е. В. Тарле. – Минск, 1993.

Файкс Г. Большое ухо Парижа. Французская полиция: история и современность / Г. Файкс. – М., 1981.

Фортунатов С. Ф. История Германии XIX в. / С. Ф. Фортунатов. – СПб., 2001.

Тема 3. Становление и развитие буржуазного права до начала XX века

План

1. Англосаксонская и континентальная правовые системы (семьи).

2. Развитие гражданского права.

3. Становление буржуазного уголовного права.

4. Уголовно-процессуальное право нового времени.

1. Первоначально буржуазное право явилось плодом развития европейской цивилизации. В Европе началась история двух правовых систем, распространившихся по всему миру.

Английская революция, носившая компромиссный характер между буржуазией и передовым дворянством, не создала систематических сводов нового права. Она способствовала эволюционному изменению старых правовых институтов с учетом потребностей общественного развития. Долгое время нетронутыми оставалась судебная система с весьма архаичным судопроизводством. Из законов, принятых и проведенных в период революции, наибольшее значение имели те, которые преобразовали феодальную земельную собственность в буржуазную. Особенно примечательными были парламентские акты о секуляризации церковных земель, о национализации королевских имений, о конфискации поместий сторонников короля. Так, акт 1649 г. установил, что все земли, находящиеся в вассальной зависимости от короны, становятся свободной частной собственностью лендлордов с типично буржуазными чертами. Все дальнейшее развитие английского права шло путем приспособления традиционного права к интересам частного предпринимательства, главным образом, через наполнение новым содержанием давно сложившихся исковых форм.

Французская буржуазная революция, в которой широко участвовали народные массы, привела к коренной ломке старого строя, в том числе, к искоренению феодальных отношений в деревне, ликвидации цехов и гильдий, отмене различного рода препятствий для капиталистического развития. В ходе революции и вскоре после нее была сломана прежняя система права и создана принципиально новая как по содержанию, так и по форме. Французский законодатель, руководствуясь прогрессивными юридическими воззрениями, решительно отказался от средневековых правовых начал, не трансформировал их, а создал и внедрял передовые принципы регулирования общественных отношений. Он акцентировал внимание на верховенстве такого закона, который бы обеспечивал свободу личности, ее освобождение от любого рода феодальных оков, предоставление ей равных возможностей для предпринимательской деятельности, защиту от произвола. По его мнению, закон должен формировать юридическую базу стабильности в обществе, строгого правопорядка в стране.

Два пути развития буржуазной революции – английский и французский, наряду с другими обстоятельствами, привели к образованию двух правовых систем. Эти системы приняли международный характер, вследствие чего стало возможным говорить о двух мировых системах или семьях буржуазного права: англосаксонской (или общего права) и континентальной (или романо-германской). Англосаксонскую систему восприняли страны, испытавшие политическую зависимость от Великобритании, например, Ирландия, а также бывшие переселенческие колонии, в том числе, США, Канада (кроме франкоязычной провинции Квебек), Австралия, Новая Зеландия. На распространение континентальной системы оказали влияние, отчасти, внешняя политика Наполеона Бонапарта, но в большей степени авторитет его законодательства. В романо-германскую семью вошли многие страны Европы, Южной Америки.

Историческая преемственность, присущая англосаксонской системе, способствовала сохранению доминирующего положения судебного прецедента среди источников права. Им, как и раньше, являлось решение суда по конкретному делу, содержащее сведения о том, какими соображениями руководствовались судьи, обосновывая окончательные выводы. Такие мотивы вынесения решения, а также содержащиеся в нем и даже не всегда сопутствующие делу правовые суждения, толкования нормативных актов, становились образцом, общими правилами, которыми обязаны следовать другие суды при сходных фактических обстоятельствах.

Сложилось обыденное впечатление, что право создается судебной практикой, хотя, строго говоря, это не совсем так. Судьи не творят его. Общие нормы существуют извечно в виде некого постоянно существующего информационного поля, чем-то сходного с платоновским миром идей. Судьи только выявляют и вскрывают такие нормы-правила, делают их достоянием юриспруденции. Подобный взгляд способствует стабильности всей системы, но ее консерватизм сочетается с динамичностью правового регулирования. Вполне допускается изменение прецедента. Оно означает, что прежде судьи ошибались в познании и интерпретации правовой нормы. Сейчас они исправились и впредь будут руководствоваться новыми представлениями даже при рассмотрении обстоятельств, случившихся до такого прозрения. Поэтому в англосаксонском праве нормативные положения, базирующиеся на прецеденте, но не на статуте, имеют обратную силу.

Нормативные же акты, в том числе законы страны, играют второстепенную роль, ограничиваются лишь внесением корректив и дополнений в общее право, наработанное судебной практикой. Нормы, созданные законодателем, приобретают авторитетный характер лишь после того, как они будут применены и истолкованы судьями. В этом случае можно уже ссылаться не на нормы закона, а на судебные решения, их применившие. Законы до тех пор не включаются в правовую ткань, пока их место не уточнено судами. Примерно с XIX в., на волне упорядочения права, законы принимают на себя заботу об обобщении судебных прецедентов, появившихся в различное время, но охватывающих сходные жизненные обстоятельства.

Общее право сохранило свою приверженность традиционным процессуальным формам, выработке стабильных видов исков, в рамках которых можно добиваться судебных решений. Уделяя основное внимание процессуальным действиям, юристы, по существу, не занимались созданием универсальных категорий материального права. Тем самым они фактически воспрепятствовали рецепции римского права. В англосаксонской системе не встретишь деления права на частное и публичное, а также многих юридических понятий, выработанных римскими юристами. Зато в ней сохранилось немало оригинальных терминов, категорий и юридических конструкций, имеющих корни в английской правовой истории и не признаваемых или трудно усвояемых другими правовыми семьями. Например, английское понятие «договор» по-прежнему означает не любые юридически значимые соглашения, а включает только те из них, которые до XIX в. защищались специальным иском («о принятии на себя»). Это понятие не охватывало безвозмездных соглашений или тех договоров, по которым одна сторона временно передавала вещь другой стороне (хранение, ссуда, перевозка). Строившиеся на них притязания сторон защищались другими исками. Институт доверительной собственности (траст) довольно поздно получил признание в некоторых странах континентального права.

Наиболее характерные черты англосаксонская система приобрела в Великобритании. Здесь сложилось жесткое правило прецедента, скорректированное парламентским актом 1854 г. и последующими за ним статутами. Они включали следующие положения:

– обязательные прецеденты создаются только решениями высоких судов (Акты о судоустройстве 1873–1875 гг. к ним отнесли Верховный суд с его подразделениями, Палату лордов);

– решения других судов могут служить примером для подражания, но не создают обязательных прецедентов. Так, суд первой инстанции не связан решением судебного органа с равной себе компетенцией, но обязан руководствоваться выводами более высокой судебной инстанции;

– апелляционные суды и Палата лордов считались строго связанными своими же прежними решениями, имевшими силу прецедента. Отменить такие решения можно было только постановлениями обеих палат парламента.

С середины XIX века усилилась тенденция сближения общего права и права справедливости. Парламентский акт 1854 г. ввел единую и упрощенную систему исков для общего права, а акт 1858 г. разрешил его судьям пользоваться средствами процессуальной защиты, выработанными правом справедливости. Акты о судоустройстве 1873–1875 гг. ликвидировали деление судебной системы на королевские суды общего права и канцлерские суды права справедливости. Все суды получили возможность применять нормы обеих частей традиционной английской конфигурации права. Дела об уголовной или гражданской ответственности стали рассматриваться по устной и состязательной процедуре общего права. Письменная процедура, заимствованная из арсенала права справедливости, охватила разрешение споров о недвижимости, о несостоятельности торговых предприятий, дела, связанные с толкованием завещаний и ликвидацией наследства.

Постепенно происходило укрепление авторитета статутов, прежде всего в сфере материального права. Их начали активно расчищать, освобождая от уже не действующих законов, приводить законодательные нормы в порядок посредством консолидации. Однако сборники статутов не выходили за рамки регулирования отдельных правовых институтов. Они охватывали узкий круг вопросов. Так, в 1861 г. были приняты законы, каждый из которых систематизировал ответственность по отдельным группам преступлений (кража, поджог, повреждение вещей, монетные преступления и преступления против личности). Парламентский акт о правилах заключения сделок по поводу недвижимого имущества 1875 г. устанавливал порядок регистрации соответствующих договоров. «Акт о продаже товаров» 1893 г. упорядочил отношения между продавцом и покупателем путем четкого определения времени перехода права собственности на вещь.

Несмотря на то, что английское право постепенно освобождалось от архаических прецедентов и законов, доля средневековых источников в нем оставалась немалой. По-прежнему признавались положения Закона 1265 г., установившего обязательность для судов местных старинных (т. е. существовавших до 1189 г.) обычаев. При наследовании родовых имений и титулов действовал сохранившийся принцип майората и правило об исключении женщин из числа наследников.

В Великобритании продолжал отсутствовать общий принцип, который бы связывал ответственность из правонарушения с виной. Юристы продолжали оперировать отдельными видами виновного причинения вреда (например, клевета, нарушение владения, зловредность) в совокупности с разными обстоятельствами, при которых причинен ущерб.

Уголовное право сохранило трехчленную классификацию преступлений, включавшую измену (тризн), тяжкие преступления (фелония) и менее тяжкие деяния (мисдиминор). Эта структура исторически базировалась на уже ушедших в прошлое вассальных отношениях феодального типа, включала строгое соответствие характера наказания виду преступлений. Гуманизм уголовно-правовой политики, получивший развитие в XIX в., сопровождался смягчением наказаний, сокращением числа преступлений, караемых смертной казнью и конфискацией имущества. Это привело к стиранию четких границ, размыванию различий между элементами традиционной трехчленной градации преступных деяний.

В уголовном процессе долгое время не изменялось представление общего права об обвиняемом как лжеце. По этому основанию за ним не признавалось право давать показания в суде. И только закон 1898 г. обязал судей не препятствовать обвиняемому высказываться о деле при условии, что тот проявляет желание активно участвовать в судебном разбирательстве. Довольно поздно, в 1772 г. были запрещены пытки, а в 1819 г. отменены средневековые ордалии. Последнему обстоятельству предшествовал «судебный скандал» в здании Вестминстерского суда. Обвиняемый в совершении убийства Торнтон, ссылаясь на старое правило, вызвал на судебный поединок обвинителя по данному делу Эшворда, сына покойного. Это привело в замешательство судей, справедливо считавших ордалии варварским обычаем, давно вышедшим из употребления. Однако суд должен был признать, что право вызова на поединок никто официально не отменял. Он отказал в его применении в данном случае, ссылаясь на несовершеннолетие Эшворда.

Право других стран англосаксонской семьи имело свои особенности. Покажем это на примере Соединенных Штатов Америки.

В отличие от английского общего права правило прецедента в американском государстве не было жестким. Федеральные и местные суды всегда следовали решениям, вынесенным более высокой инстанцией, но не считали себя связанными своими собственными решениями.

Федеративное государственное устройство породило правовой дуализм, когда на территории штата распространяется действие двух правовых систем – своей собственной и федеральной. На протяжении всей истории США существовала проблема единства права, вызванная несовпадением норм законодательных и общего права в разных штатах. Если приоритет федерального законодательства над местными законами не вызывал сомнений, то дискутировался вопрос: существует ли федеральное общее право, и если «да», то в каком объеме?

Политическая власть в США организуется, а права граждан защищаются писаной Конституцией, которая обособлена от других нормативных актов. Она основной закон с непререкаемым авторитетом для всех, в том числе судей. По мнению американских юристов, само общее право черпает в ней свою силу в соответствии с идеями доктрины естественного права.

Американское законодательство стало влиять на формирование права гораздо раньше и в большей степени, чем в Англии. При всем общем недоверии судей к законам неконституционного характера в стране сложилась ситуация, при которой нормативные акты заняли важную позицию среди источников права. Принималось немало консолидированных нормативных актов, которые главным образом систематизировали законы, оставив в стороне прецеденты общего права.

В отличие от Англии в стране установился принцип судебного контроля, связанный с существованием писаного основного закона. Верховный суд США и другие суды присвоили право контролировать соответствие Конституции не только законов федерации и штатов, но практики применения общего права. Любое судебное решение может быть аннулировано в случае признания его противоречащим конституционной норме.

Конгрессмены-законодатели и члены Верховного суда как толкователи основного закона до конституционного уровня подняли некоторые общезначимые начала материального и процессуального характера. Билль о правах, по сути, закрепил принцип презумпции невиновности, признав, что привлечение к ответственности за преступления основывается на доказывании вины подсудимого, которое лежит на обвинителе. Он же провозгласил равенство всех граждан перед судом, запретил принуждать человека давать показания против себя в уголовном деле, утвердил право обвиняемого на скорое и публичное разбирательство его дела судом присяжных, на получение желаемых доказательств, на защиту с помощью адвоката. Федеральные судьи и судьи штатов немало способствовали внедрению принципа законности в уголовное право, запретив наказывать за деяния, не признанные преступлениями по законам страны. Так, решение Верховного суда США 1812 г. содержало следующее положение: «Прежде чем какое-либо деяние может быть наказано как преступление против Соединенных Штатов, Конгресс должен его определить, установить наказание и указать суд, юрисдикции которого он подлежит».

Для континентальной правовой семьи доминирующим источником права стал нормативный правовой акт, охватывающий общие правила поведения, отражающие представления о справедливости. Здесь сложилась четкая иерархия источников: законы и подзаконные акты. Законами в узком смысле признаются акты, обладающие высшей юридической силой. Их авторитет базируется на том, что они принимаются представительными учреждениями парламентского типа, депутаты которых выражают общую волю населения страны.

После буржуазных революций законодательство все более приобретало качество важного системного фактора, средства достижения целостности, внутреннего единообразия и непротиворечивости национального права. Необходимым условием упорядочения нормативного материала по отраслям стала кодификация. Разработанные после революций отраслевые кодексы позволили очистить правовое поле от устаревших норм, укрепить юридический фундамент единообразного подхода к решению тех вопросов, которые бы способствовали потребностям капиталистического развития.

У континентальных правоведов сложилось устойчивое представление о том, что суд может только применять право, а не открывать или творить его. Они последовательно выступали против предоставления судьям возможности официально оценивать или критиковать нормативные акты. Судебная практика должна действовать лишь в рамках, установленных законодателем. Такие суждения, по существу, отвергали признание решений судов по конкретным делам в качестве источника права. Значение судебных прецедентов, уже в силу сказанного, было весьма скромным.

Обычно творческая роль судебной практики проявляется при толковании нормативных правовых актов. Реже прецеденты восполняют пробелы законодательства. Если судья сталкивается с отсутствием законодательной нормы, которая бы позволила ему ответить на поставленные жизнью вопросы, он вовсе не обязан обратиться к опыту своего коллеги, ранее попавшего в такую же ситуацию и уже вынесшего свое суждение по похожему делу. Наш судья, скорее, не станет рассматривать такое суждение в качестве прецедента, а самостоятельно восполнит пробел с помощью такого приема, как решение дел по аналогии. Он воспользуется нормами законодательства, регулирующими сходные отношения, а при их отсутствии будет руководствоваться принципами права.

Континентальная правовая система возникла в странах, где еще в период Средневековья имело место заимствование доктринальных положений и норм классического римского права. Его рецепция привела к тому, что в разных государствах сложились сходные юридические принципы и конструкции. Это облегчило взаимопроникновение правовых начал в национальные правовые системы, использование в них зарубежного опыта. Практическое развитие получило деление права на публичное и частное. Если в англосаксонской правовой семье иски против должностных лиц и органов государства рассматриваются теми же судами, что и иски к частным лицам, то в странах континентальной правовой системы иски против государственного аппарата и чиновников могут быть вчинены только в особые административные суды, не ведущие дела частных лиц.

Из арсенала комментаторов римского права взяты формулировки, выражающие различные стороны режима законности:

– «Dura lex, sed lex». – Суров закон, но закон (поэтому его нужно соблюдать в любом случае);

– «Nullum crimen sine lege». – Нет преступления, не указанного в законе;

– «Nulla poena sine lege». – Нет наказания, если это не определено законом;

– «Lex ad praeteritum non valet». – Закон не имеет обратного действия (он не распространяется на отношения, возникшие до вступления закона в силу).

Ведущая роль нормативных актов среди источников права позволила на уровне конституционных законов закрепить основные начала регулирования отношений при капитализме. Ярким тому примером является программный документ Великой французской революции Декларация прав человека и гражданина 1789 г., не потерявший политико-правового значения до настоящего времени. Главным образом фиксировались те принципы, по которым феодальный и буржуазный типы права существенно различались.

В противовес сословному характеру средневекового права провозглашался принцип всеобщего юридического равенства. Он предполагал всеобщее равноправие, означающее равенство в правах, равенство перед законом и судом, равные возможности каждого человека заниматься предпринимательством по своему усмотрению в пределах общего юридического порядка.

На раскрепощение личности, развитие частной инициативы вопреки ранее существовавшим ограничениям, навязанных корпоративными интересами цехов, гильдий и общин, был нацелен принцип свободы. Он предусматривал свободное распоряжение собственностью, свободное заключение договоров и присвоение чужого труда, предполагал ведение хозяйственной деятельностью без жесткого вмешательства государства в конкурентную борьбу.

Преградой на пути правительственного произвола, легального полицейского вмешательства в частную сферу стал принцип законности. Режим законности должен был обеспечить твердый порядок, к которому стремилась буржуазия после революционных потрясений. Верховенство закона стало предполагать не только безусловное подчинение ему граждан, судебных и административных органов, но и высших государственных властей. Только закон может ограничивать свободу человека в интересах всех совместно живущих людей, а вмешательство государства в общественную и приватную жизнь людей должно быть минимальным. В противовес установке средневекового права о дозволенности только того, что разрешено нормативными предписаниями, отношения начали упорядочиваться, вводиться в такие условия, когда дозволенным объявляется все, что прямо законом не запрещено.

Одной из гарантий ограничения административного произвола выступило требование о недопустимости распространения новых юридических предписаний на жизненные ситуации, возникшие до вступления нормативных правовых актов в силу. Привлечение к ответственности по обстоятельствам, ранее еще не ведшим к правонарушениям, оценивалось как проявление ненавистного деспотизма, прямое посягательство на правопорядок, установившийся в справедливом обществе.

Рассмотренные принципы равноправия, свободы, законности не были навязаны законодателем, а явились объективно необходимыми. Существо буржуазных производственных отношений заключается в том, что капиталистический способ производства возможен лишь там, где человек лично свободен, где он может свободно распоряжаться своей рабочей силой, которая становится товаром, объектом купли-продажи. Юридическое оформление такой сделки с необходимостью предполагает для сторон свободу изъявления своей воли и формально равные возможности выдвигать ее условия в рамках, установленных законодательством. Поэтому буржуазное право стало строиться на таких началах, которые бы обеспечивали интересы собственника, содействовали предпринимательству, широкому использованию наемного труда.

Для российского правового менталитета ближе подходы, выработанные романо-германскими юристами. Еще при систематизации отечественного законодательства в первой половине XIX века использовали опыт наполеоновской Франции. Поэтому развитие отраслей буржуазного права целесообразно показать на примере французских и немецких кодексов.

2. В годы Великой французской революции Национальное собрание заявляло о необходимости преодоления партикуляризма права, когда в частях страны, населенных самобытными народами (бретонцами, гасконцами, нормандцами и др.), существовали различные способы юридического обеспечения имущественных отношений. Оно поставило задачу унифицировать правовое регулирование, в том числе признать одинаковые виды собственности, ввести единообразный порядок заключения договоров, наследования. При правлении якобинцев и во времена Директории было разработано несколько проектов Гражданского кодекса, но они не удовлетворили законодателя. Одни из них недостаточно обеспечивали естественные права и радикальные преобразования; другие содержали неверную оценку положительных и отрицательных черт уже существовавших сборников обычного права, римского юридического наследия, ордонансов.

Только благодаря воле пришедшего к власти Наполеона Бонапарта единая национальная гражданско-правовая система была создана. Первый консул присутствовал на некоторых заседаниях комиссии по разработке Гражданского кодекса, поражая маститых правоведов цитированием наизусть выдержек из Дигест Юстиниана. Он же обеспечил успешное прохождение проекта через Трибунат и Законодательный корпус, предварительно очистив первый из них от оппозиционно настроенных членов. 21 марта 1804 г. все части закона объединили и опубликовали под названием Французского гражданского кодекса, который в 1807–1816 гг. официально именовался «Кодексом Наполеона». Он стал своеобразным юридическим памятником императору, подтверждением его слов: «Моя истинная слава – не сорок выигранных битв, а мой гражданский кодекс»¹.

Французский гражданский кодекс (далее – ФГК) был построен по институционной системе, восходящей к структуре Институций римского юриста Гая, включавших разделы о лицах, о вещах, об обязательствах. Кроме Вводного титула, посвященного опубликованию законов, их применению, действию во времени и пространстве, он содержит три книги: «О лицах», «Об имуществах и о различных видоизменениях собственности», «О различных способах, которыми приобретается собственность».

Общественные круги Германии, ратовавшие за объединение страны, с начала XIX века поддерживали идею соединения партикулярных правовых систем разрозненных княжеств в общенемецком гражданском кодексе. Единая книга законов могла бы впитать в себя все ценное из накопленного опыта пользования обычным, земским и «современным римским» правом. Ее структура не должна была воспроизводить институционную модель, воплотившую, по мнению ряда правоведов, смешение неверно понятых начал римского права с французскими обычаями. Ими была предложена пандектная система, лучше всего отвечавшая духу римского и немецкого народного права, которая уже получила удачную реализацию в Саксонском гражданском уложении 1865 г.

Общенемецкий кодекс, известный как Гражданское уложение Германской империи или Германское гражданское уложение, был утвержден 18 августа 1896 г. после одобрения Рейхстагом и Рейхсратом, а введен в действие достаточно поздно – с 1 января 1900 г. Таким способом власти субъектов федерации получили время для приведения своего законодательства в соответствие с имперским законом. Германское гражданское уложение (далее – ГГУ) построили по уже апробированной пандектной системе, состоящей из двух основных частей – Общей и Особенной. Первая его книга, или Общая часть, включала положения, значимые для отрасли права в целом, содержала указания общего характера о субъектах, вещах и сделках, о сроках исковой давности. Остальные четыре книги посвящались обязательственному, вещному, семейному и наследственному праву.

Французский и немецкий своды гражданских норм воплотили общие начала, присущие буржуазному праву. В Германском гражданском уложении правовые принципы текстуально не выделялись. Они подразумевались законодателем и как бы растворялись в детализированных нормативных предписаниях с казуальными чертами. Во Французском гражданском кодексе, которому вообще были присущи универсальные подходы к процессу регулирования, эти же принципы законодатель сформулировал в более четких определениях.

Вводный титул Кодекса Наполеона излагал принцип законности и положения, сопутствующие ее режиму. Законы подлежат обязательному исполнению всеми на всей территории страны (ст. 1, 3 ФГК). Их нельзя нарушать частными соглашениями (ст. 6 ФГК). Закон не имеет обратной силы (ст. 2 ФГК). Германское уложение не выделяет общие начала законности, но ими пропитаны институты вещного, обязательственного права. Например, властные правомочия собственника могут ограничиваться законом (§ 903 ГГУ). Немецкий законодатель, защищая владельческие права от разного рода посягательств, определяет самоуправство как противозаконное деяние, направленное против чужого владения (§ 858 ГГУ). Важным условием действительности соглашений выступает законный характер их содержания. Недействительными являются договоры «прямо нарушающие какие-либо предписания закона» (§ 309 ГГУ). Основанием обязанности возместить ущерб является противозаконное повреждение чего-либо (§ 825 ГГУ).

Своды гражданских норм наделили судей правом толкования законов в случае неясности или неполноты их предписаний. Французский кодекс угрожает привлечением к ответственности судье, «который откажется судить под предлогом молчания, темноты или недостаточности закона» (ст. 4 ФГК). Немецкий законодатель ориентирует судей при толковании юридически значимых обстоятельств опираться на «добрую совесть», «добрые нравы» и тому подобные нравственные категории, входящие в растяжимые по смыслу нормы, прозванные «каучуковыми»

Буржуазные законодатели руководствовались принципом равенства лиц в частноправовой сфере. Например: «Всякий француз пользуется гражданскими правами» (ст. 8 ФГК). Однако этот принцип проводится непоследовательно.

Оба свода, хотя и в разной степени, ограничивали дееспособность замужних женщин, а французский кодекс до 1868 г. в вопросах о вознаграждении за труд требовал больше верить хозяину, чем наемному работнику (ст. 1781 ФГК). Он же подробно расписывал такое унизительное для человеческого достоинства наказание по суду, как гражданская смерть. В силу гражданской деградации осужденный утрачивал право собственности на имущество, не мог быть самостоятельным участником гражданского процесса и давать свидетельские показания в суде, не мог осуществлять опеку, его брачные отношения прекращались и т. п. (ст. 25 ФГК).

Важным принципом обязательственного права становится свобода договора. Добровольное волеизъявление сторон является непременным условием действительности любого соглашения. Другими его условиями считались способность заключать договоры, определенность содержания обязательства, дозволенное основание обязательства (ст. 1108 ФГК). Германское уложение добавляет к ним соответствие сделки требованиям доброй совести, обычаям гражданского оборота (§ 138 ГГУ). Принцип свободы заключения и выбора содержания договора проявлялся и в том, что законодатель поставил решение вопроса о форме соглашения на усмотрение сторон. Он установил обязательную письменную форму только для конкретных видов договоров.

Как известно, обязательства возникают не только из соглашений, но и вытекают из деликтов. Принципом ответственности за правонарушения провозглашалась виновность в различных ее формах. Это могло быть как умышленное действие, причинившее вред вещи или нарушившее право, так и деяние, повлекшее неблагоприятные последствия из-за небрежности или непредумышленности (ст. 1383 ФГК, § 823 ГГУ).

Буржуазное право закрепляло неприкосновенность собственности и наделяло собственников самыми широкими возможностями для господства над принадлежащей им вещью. Французский законодатель в качестве основных выделял активные способы осуществления намерений собственника – пользование и распоряжение вещами (ст. 544 ФГК). Германское уложение наряду с этим уделяет внимание пассивному правомочию: «Собственник вещи может… исключать других от всякого воздействия на нее» (§ 903 ГГУ). Вместе с тем, неограниченность собственнических правомочий, а также неприкосновенность собственности, были поставлены в определенные рамки. Так, в имперское гражданское законодательство включили институт злоупотребления правом: «Не допускается осуществление права, если целью такого осуществления может быть только причинение вреда другому» (§ 226 ГГУ). Примером защиты интересов общества и третьих лиц является ст. 545 Кодекса Наполеона, допускающая отчуждение собственности «по причине общественной пользы и за справедливое и предварительное вознаграждение».

Одним из способов приобретения собственности, средством защиты имущественных интересов семьи являлось наследование. Был ликвидирован феодальный принцип первородства и установлена очередность порядка наследования, при котором дети и другие нисходящие родственники включались в первую очередь. Наследование по закону почти не имело пределов. При отсутствии близких родственников наследниками умершего становились во Франции лица до 12-й степени родства включительно, а в Германии – родственники любых степеней. И только при их отсутствии имущество умершего человека считалось выморочным и переходило государству.

В целом своды гражданского права исходили из принципа свободы завещания, но одновременно они устанавливали и ее пределы. По Кодексу Наполеона завещание могло распространяться только на половину имущества, если у наследодателя был один ребенок, на одну его треть, если имелось двое детей, и на одну четвертую часть имущества, если после смерти завещателя оставалось трое и более детей (ст. 913 ФГК). По немецкому закону завещательная свобода ограничивалась обязательной долей в наследстве, половину размера которой мог требовать нисходящий родственник в случае, если он не упомянут в завещании (§ 2303 ГГУ).

Рассматриваемые законы, хотя и по-разному интерпретировали отдельные моменты содержания принципов гражданского права, совпадали в концептуальных положениях. Главное отличие Германского уложения от ГК Франции проявилось в тех институтах, которые отражали движение капитализма по пути перехода от свободной конкуренции к вмешательству государства в предпринимательскую деятельность, к привлечению новых игроков на экономическом пространстве в виде монополистических объединений. Развитие гражданского права прослеживается по следующим направлениям: a) расширение видов субъектов гражданско-правовых отношений; b) улучшение правового положения замужних женщин; c) отступление от абсолютизации правомочий земельного собственника; d) отказ от принципа незыблемости договора; e) урегулирование новых операций в финансовой сфере.

A. Французский законодатель считал субъектами гражданского права отдельных индивидов в качестве физических лиц. Он сознательно не признавал юридических лиц, т. е. таких объединений двух и более людей, которые в правоотношениях выступают под одним именем – именем предприятия, учреждения, организации. Творцы кодекса еще опасались, что под видом юридических лиц возродятся сковывающие частную инициативу корпоративные союзы людей одной профессии, ликвидированные в ходе революции. На начальной стадии капиталистического развития важно было обеспечить индивидуальную предпринимательскую деятельность. Союзы же людей продолжали действовать по правилам договора товарищества, содержание которого обновлялось по мере распространения акционерных и других обществ. Понятие юридического лица во французский Гражданский Кодекс ввели поздно – в 1978 г.

В конце XIX в. немецкий законодатель уже не опасался возрождения корпоративных организаций. Вместе с тем, он должен был учитывать существование объединений предпринимателей (монополий) в экономике, союзов различных групп населения для достижения политических, творческих и иных целей. Все это предопределило полное признание юридических лиц в качестве самостоятельных субъектов. Германское гражданское уложение различало юридических лиц в зависимости от того, строились ли они на членстве входящих в них людей с вытекающими отсюда членскими правами или обязанностями, либо они образовывались волей отдельных лиц, выделяющих имущество для достижения определенной цели. В свою очередь, союзы, построенные на отношениях членства, подразделялись на хозяйственные и нехозяйственные субъекты в зависимости от того, стремились ли они к извлечению прибыли или не имели такого намерения. Для большинства юридических лиц был установлен явочный порядок образования, и лишь для небольшого числа хозяйствующих организаций определили разрешительный порядок их оформления. Институт юридических лиц способствовал оформлению концентрации капитала в промышленном и финансовом секторе.

B. По французскому и немецкому семейному праву брак создавался на основе договора, при заключении которого, как и всякого гражданско-правового соглашения, стороны были юридически равны и могли свободно изъявлять свою волю. Однако после заключения брачного союза жена попадала под власть мужа. Особенно явственно это проявлялось по Кодексу Наполеона. Так, жене без разрешения мужа было отказано в праве отчуждать любую недвижимость, распоряжаться даже своим имуществом, включая собственный заработок (до 1907 г.: здесь и ниже указаны года ликвидации соответствующих ограничений). Ей запрещено было самостоятельно делать приобретения, заключать сделки с принятием на себя обязательств, в том числе, заниматься профессиональной деятельностью (до 1958 г.), выступать в суде по гражданским делам. Жена (до 1939 г.) должна была всегда проживать вместе с мужем, даже в случаях, когда считала выбранное супругом место жительства неподходящим. Существовали (до 1884 г.) неодинаковые основания для прекращения брака по мотивам прелюбодеяния одного из супругов. Жена могла требовать развода не во всех случаях измены мужа, а «если он держал свою сожительницу в общем доме» (ст. 230 ФГК).

Развитие движения за уравнивание женщин в правах с мужчинами, заинтересованность капиталистического производства в расширении рынка рабочей силы создали условия для улучшения правового положения замужней женщины. Германское гражданское уложение прямо не объявляло о власти мужа над женой, а говорило о преимуществе мужчины в решении общесемейных вопросов. Жена не обязана подчиняться его решениям, если муж злоупотреблял супружескими правами (§ 1354 ГГУ). Она признавалась собственником имущества, нажитого ею до замужества и во время брака. Мужчина управлял только общим имуществом семьи и не мог господствовать над тем, что «жена приобрела своим трудом или самостоятельным ведением какого-либо хозяйства» (§ 1367 ГГУ). Замужняя женщина самостоятельно занималась профессиональной деятельностью, распоряжалась своим заработком. Она была вправе требовать раздельного жительства с супругом, закон не ограничивал ее права как участника судебного разбирательства. Для супругов существовали одинаковые основания для развода.

C. Оба кодекса широко трактуют (абсолютизируют) правомочия земельного собственника: они неограниченно простираются на все, что находится над его участком и под его поверхностью (ст. 552 ФГК, ч. 1 § 905 ГГУ). Во Франции исключение из этого правила впервые появилось в 1810 г., когда разработка недр стала допускаться на основании концессии, предоставленной государством. Тенденция по ограничению прав собственника наметилась в XX в. Например, законы 1924, 1935 гг. установили право безвозмездного полета над любым участком, обязали его хозяина терпеть шум, производимый моторами.

Германское гражданское уложение сразу же включало существенное ограничение возможностей хозяина земли: «Собственник не может, однако, воспретить воздействие, происходящее на такой высоте или в такой глубине, что устранение его не представляет для него интереса» (ч. 2 § 905 ГГУ). Права такого хозяина не распространялись на полезные ископаемые, имеющие государственное значение. В целях рационального использования земельных ресурсов для нужд промышленности собственник должен был терпеть проникновение к нему с другого участка газа, дыма, шума, сотрясения и других тому подобных воздействий, если они не причиняли существенных неудобств землепользователю (§ 906 ГГУ). Таким образом, уже можно говорить об относительном содержании права собственности по немецкому Уложению. Здесь преобладало общее правило, поддержанное практикой применения закона: правомочия хозяина земли настолько простираются вверх и вниз поверхности участка, насколько это соответствует интересам непосредственной хозяйственной деятельности собственника.

D. Во французском кодексе отношения строились на принципе незыблемости договора: «Соглашения, законно заключенные, занимают место закона для тех, кто их заключил. Они могут быть отменены лишь по взаимному согласию сторон или по причинам, в силу которых закон разрешает отмену (обязательства)» (ч. 1 и 2 ст. 1134 ФГК). По общему правилу, сама по себе убыточность договора не опорочивала соглашение (ст. 1118 ФГК), и только явная невыгодность сделки, предусмотренная специальной статьей Кодекса, делала ее ничтожной. Речь идет о ситуации, при которой «продавец потерпел ущерб в размере более семи двенадцатых цены недвижимости» (ст. 1674 ФГК). В большинстве случаев судьям запрещалось изменять условия формально законной, но невыгодной сделки, ставшей таковой при обстоятельствах, которые нельзя было предвидеть заранее. Суду лишь разрешалось дополнять договор «условиями, которые являются обычными, хотя бы они не были выражены в договоре» (ст. 1160 ФГК). Только в XX веке наметился кризис незыблемости договора. Не французский законодатель, а судебная практика стала отменять условия, делавшие сделку убыточной при изменившихся и чрезвычайных обстоятельствах. При этом судьи ссылались на часть 3 статьи 1134, согласно которой соглашения «должны быть выполнены добросовестно».

Германское гражданское уложение изначально встало на защиту интересов стороны в договоре, которая приняла на себя невыгодные условия из-за легкомыслия, неопытности, нужды. Оно предоставило судебным органам обширные полномочия по толкованию содержательной стороны соглашения. Допускалось признание договора ничтожным (целиком или в какой-то его части) по социально-этическим соображениям, не конкретизированным законом. Судьями широко обыгрывалось общее правило § 138: «Сделка, нарушающая правила общественной нравственности (Guten Sitten – добрые нравы), ничтожна». Оно стало олицетворением народной справедливости, препоной на пути мошенничества, грабительского ростовщичества и других проявлений «дикого» накопления капитала.

E. Немецкий законодатель уделил немало внимания регулированию отношений, вытекающих из биржевых операций. Во времена разработки Кодекса Наполеона они еще не получили широкого распространения. Германское гражданское уложение подробно разработало право собственности на движимые вещи, ориентируясь на возрастание роли ценных бумаг в гражданско-правовом обороте. Оно же признавало абстрактные обязательства, не известные французскому законодательству. Они имели место в договоре, «по которому должник обещает удовлетворение с тем, что обеспечение послужило самостоятельным основанием обязательства» (§ 780 ГГУ). Предметом такого договора являлось обещание, оформленное в виде векселя, чека. Здесь обещание уплаты долга носит абстрактный характер в том отношении, что напрямую не зависит от обстоятельств заключения договора. Это означает возможность переуступки таких обязательств, что было выгодно капиталистическому обороту и на руку крупным банкам, финансовым дельцам.

3. Великая французская революция покончила с карательной уголовно правовой политикой абсолютистского режима. Она создала юридическую базу для защиты естественных прав людей, их человеческого достоинства. Произошла реализация передовых взглядов на справедливое воздаяние за отступление от общепризнанных правил поведения.

Во время революции осуществили исторически самую раннюю кодификацию уголовного права. При разработке Уголовного кодекса 1791 г. постарались опереться на идеи гуманизма, равенства всех перед законом, соразмерности наказаний с природой преступлений. Предусмотренные им наказания должны быть определенными, действенными, публичными и отбываться в месте совершения преступления. Впервые одной из целей наказания стало исправление человека, возврат его на правильный жизненный путь.

В дальнейшем предпринимались неоднократные попытки новой кодификации уголовного права. Широкое признание получила та из них, которая была удачно реализована во время правления Наполеона Бонапарта. При работе над новым кодексом звучали призывы к умеренности и мягкости наказаний; высказывались соображения о том, что целью закона является не стремление покарать преступника, а желание предупредить преступления; о том, что уголовный закон должен учитывать действительное состояние общества и реальную криминальную обстановку в нем. Исходя из последнего соображения, Уголовный кодекс, утвержденный Госсоветом в 1810 г. и вступивший в силу с 1 января 1811 г., отступил от некоторых начал первого свода уголовных норм, отражавших, скорее, умозрительные конструкции, чем вызовы сложившейся в стране преступности.

Кодекс восстановил упраздненные революцией негуманные наказания – каторжные работы, ссылку в отдаленные колонии (депортацию). До 1832 г. применялись архаичные наказания, унижавшие человека, в виде выставления у позорного столба в ошейнике, клеймения. До 1854 г. назначалась гражданская деградация, существенно ограничивавшая дееспособность лица и ставившая его в неравное правовое положение с другими гражданами. Он не мог занимать общественные и государственные должности, быть опекуном или попечителем, свидетельствовать при совершении актов, давать присягу (ст. 28, 34).

Французский уголовный кодекс 1810 г. включал Предварительные постановления и четыре книги: «О наказаниях уголовных и исправительных и об их последствиях», «О лицах наказуемых, освобождаемых от ответственности или ответственных за преступления или проступки», «О преступлениях, проступках и их наказаниях», «Полицейские нарушения и наказания». Предварительные постановления с первыми двумя книгами условно содержат Общую часть Кодекса, а третья и четвертая книги составляют его Особенную часть. Отражая деление права на публичное и частное, Книга третья в одном разделе объединяла деяния, направленные против общественного интереса, представляющие собой угрозу безопасности государства, имперской конституции, социальному спокойствию, а в другом – преступления и проступки против частных лиц, их имущества.

Кодекс воспринял принципы уголовного права, существенно отличавшие карательную политику нового времени от ее состояния в средние века. Он содержал нормативную основу законности. Уголовному преследованию подлежали только деяния, запрещенные законом под угрозой наказания. Причем не допускалось придание закону обратной силы: «Ни одно нарушение, ни один проступок, ни одно преступление не могут караться наказаниями, которые не были установлены законом до их совершения» (ст. 4). Кодекс воплотил идею равенства всех граждан перед законом: на уголовную ответственность не влияет ни происхождение, ни социальный статус преступника, а только состав противозаконного деяния, позволяющий индивидуализировать наказание с учетом отягчающих или смягчающих обстоятельств. Уголовный закон исходил из принципа соответствия между характером преступного посягательства, его общественной опасностью, степенью причинения вреда индивиду и тяжестью наказания.

Представления законодателя о соразмерности видов уголовно наказуемых деяний суровости предусмотренных за них наказаний легли в основу трехчленной классификации криминального поведения.

Преступлениями в узком смысле понимались деяния, которые законы карают собственно уголовными наказаниями. Таковыми были мучительные наказания, соединенные с мерами, позорящими осужденного (смертная казнь, пожизненные или срочные каторжные работы, депортация, содержание в смирительном доме, а в оговоренных законом случаях к ним добавлялось клеймение и общая конфискация), и собственно позорящие наказания (выставление у позорного столба, изгнание, гражданская деградация). За лицами, отбывшими срочную каторгу, вышедшими из смирительного дома, устанавливался полицейский надзор.

Проступками признавались преступные деяния, которые законы карают исправительными наказаниями. К ним относились срочное тюремное заключение (обычно от 6 дней до 5 лет), временное лишение некоторых политических, гражданских или семейных прав, немалый штраф.

Наконец, нарушениями считались преступные деяния, которые законы карают полицейскими мерами, такими как краткосрочное (до 5 дней) тюремное заключение, небольшой денежный штраф (до 15 франков), конфискация определенных предметов, на которые наложен арест.

Субъектами преступного деяния считались вменяемые физические лица. Возрастной критерий деликтоспособности отсутствовал, так как закон не устанавливал минимального возраста уголовной ответственности (такой тринадцатилетний возраст появился во французском законодательстве только в 1912 г.). Вместе с тем, лица, не достигшие 16-летнего возраста и действовавшие «без разумения», смотря по обстоятельствам, оправдывались, отдавались под надзор родителей или препровождались в исправительный дом для воспитания. Если малолетние преступники действовали с разумением, смертная казнь, пожизненная каторга, депортация им заменялись длительным заключением в исправительном доме, а вместо срочных каторжных работ они приговаривались к менее длительному пребыванию в исправительном доме.

Кодекс еще не выделял вину лица как универсальный признак преступного деяния. Он указывал на ее формы по отдельным составам преступления или их видам. В преступлениях против личности различались умышленные и неумышленные посягательства. Умышленное убийство становилось предумышленным лишением кого-либо жизни, если преступник действовал с заранее обдуманным намерением (ст. 297). Неумышленным считалось убийство «по неловкости, неблагоразумию, невнимательности, небрежности или несоблюдению правил» (ст. 319).

Законом предусматривалось освобождение от ответственности лиц, действовавших под физическим принуждением, под влиянием непреодолимой силы, в состоянии необходимой обороны. Строго говоря, такая оборона допускалась только в двух конкретных ситуациях – при отражении попытки ночью проникнуть в дом или пристройки к нему и при защите себя во время разбойного нападения (ст. 329). Другие случаи защиты жизни, здоровья, имущества от преступных посягательств, при которых нападающему причинялся вред, носили «извинительный» характер. Они смягчали ответственность (ст. 321, 322).

Интересы правящих кругов отразились в подробной разработке раздела о государственных преступлениях. К преступлениям против внутренней безопасности отнесли произнесение в присутственных местах речей, содержащих призывы к выступлению против государственного порядка. Интересам предпринимателей соответствовала усиленная охрана частной собственности. Подробно были прописаны виды квалифицированных краж в качестве обстоятельств, усиливающих уголовную ответственность – кража, совершенная ночью, двумя или несколькими лицами, с оружием, со взломом, с применением насилия.

Законодатель не прописывал цели наказания. Только на основе анализа отдельных наказаний или их видов можно судить о его стремлении не только покарать, но и исправить преступника, о желании добиться общей и частной превенции. Сохранилось устрашение. Ярким примером является процедура исполнения приговора за отцеубийство. Казнь осуществлялась публично. Перед отсечением головы (гильотинированием) осужденному отсекалась кисть правой руки (ст. 13). Приговоренный к пожизненным каторжным работам человек подвергался клеймению на публичной площади (ст. 20). Выделение Кодексом наказаний, названных исправительными, свидетельствует об их исправляющей направленности, о намерении побудить правонарушителя порвать с преступным прошлым и возродиться к честной жизни.

В системе наказаний просматривалась некая «лестница». При рецидиве ответственность возрастала на одну ступень. Например, за второе преступление выставление у позорного столба или изгнание заменялось смирительным домом; заключение в смирительном доме – срочными каторжными работами, срочная каторга заменялась пожизненной, а последняя – смертной казнью (ст. 56). Аналогичная «лестница» наказаний, но с понижением ответственности применялась при некоторых смягчающих вину обстоятельствах, например, в отношении лиц моложе 16 лет, действовавших с разумением (ст. 67), о чем указывалось выше.

После объединения Германии на всей ее территории вначале действовало Уголовное уложение Северогерманского союза, а после 15 мая следующего года – единое для страны Уголовное уложение Германской империи 1871 г. Оно состояло из трех частей. Первые две части включали общие положения о разграничении преступных деяний, о стадиях преступления, о соучастии, о смягчающих и отягчающих вину обстоятельствах. Третья (Особенная) часть содержала составы правонарушений, сгруппированные по видам преступных деяний.

На содержании Уложения отразилось влияние французского уголовного законодательства. Были восприняты те же принципы права, разграничение преступлений, проступков и нарушений. По-прежнему отсутствовали общие положения о вине, а ее формы раскрывались применительно к отдельным видам правонарушений.

Отличительными чертами Уголовного уложения стали преступления, обусловленные защитой монархического строя, и отсутствие архаичных, особо жестоких и унижающих человека наказаний.

К разряду государственных преступлений относились посягательства на жизнь императора, оскорбление его и местных князей-правителей, изменение порядка престолонаследия. Сурово наказывалось подстрекательство к неповиновению властям, участие в «незаконных сборищах» (§ 116).

Самым суровым наказанием являлась смертная казнь. Ее применение в мирное время ограничивалось двумя случаями – государственной изменой и предумышленным убийством. Видами лишения свободы были заключение в работном доме, тюремное заключение с принудительными работами, содержание в крепости без принудительных работ, арест. К иным мерам наказания относились штраф, выговор, ограничение в правах.

4. Великая французская революция нанесла чувствительный удар по старому судопроизводству. Она ликвидировала сословные привилегии, продажу судейских мест, нарушение прав личности произвольными арестами, пытками, судебной волокитой. С переменным успехом были проведены в жизнь требования о равенстве всех граждан перед судом, их праве на защиту, презумпции невиновности. Борцы с абсолютизмом добились нахождения лица в предварительном заключении только по приказу компетентного судьи, публичности судебного разбирательства и участия в нем присяжных заседателей, обязательной мотивировки приговора со ссылкой на закон. Вместе с тем, эти положения соблюдались не всегда. Во время якобинского террора нарушались правила об арестах заговорщиков и их процессуальные права как обвиняемых. Они не могли требовать желаемых свидетелей, пользоваться услугами адвокатов в заседании Революционного трибунала. Наполеон Бонапарт устранил выборность судей, подчинил назначаемых и несменяемых служителей Фемиды прокуратуре. Сохранив введенный революцией суд присяжных, он высоким имущественным цензом закрыл доступ лицам с низкими доходами к осуществлению функций заседателей.

В начале XIX в. сложилась судебная система, соответствовавшая трехчленной классификации преступных деяний. Нарушения разбирались единоличным мировым судьей. Проступки рассматривались трибуналом исправительной полиции из трех судей. Преступления были подведомственны коллегиальному апелляционному суду. При нем находился «суд ассизный», состоящий из трех судей и двенадцати присяжных заседателей. В его компетенцию входили дела о тяжких преступлениях, влекущих смертную казнь или лишение свободы, соединенное с поражением в гражданских правах. Судебная система венчалась единым для страны Кассационным судом. При судах состояли прокуроры, контролировавшие досудебную подготовку дела, поддерживавшие государственное обвинение и надзиравшие за законностью. Интересы участников дела представляли их поверенные и адвокаты.

Образцом для систематизации процессуального права Нового времени стал наполеоновский Уголовно-процессуальный кодекс 1808 г.

Он сохранил характерный для средневековья письменный и негласный порядок досудебной подготовки дела. До 1865 г. обвиняемый в совершении преступлений (но не проступков или нарушений) обязательно подвергался предварительному заключению. Принципиальное отличие состояло в том, что лицам, осуществлявшим расследование, запрещалось решать это дело по существу с вынесением приговора. Таким образом, предварительное следствие было отделено от судьи. Исключение допускалось только для мировых судей, рассматривавших мелкие уголовные дела. Эти судьи могли сами или вместе с комиссарами полиции, жандармами, сельскими стражниками собирать по ним доказательства.

Досудебная подготовка большинства дел складывалась из уголовного преследования и расследования. Функции преследования осуществляла прокуратура по жалобам потерпевших, сообщениям полиции, собственному почину. Согласно статье 22, «На прокуроров республики возлагаются исследование и преследование всех проступков, подведомственных судам исправительной полиции и ассизным».

Получив сведение о преступном деянии, прокурор поручал агентам судебной полиции проверить достоверность сообщения и выявить лиц, причастных к преступлению. Во время дознания полиция проводила розыски, опросы, обыски. Однако составленные по их результатам и письменно оформленные материалы не имели силы доказательств. Они носили осведомительный характер для прокурора. Только после того, как прокурор убеждался в факте совершения преступления, он возбуждал уголовное преследование, поручал следственному судье, возглавлявшему судебную полицию, провести официальное расследование.

На этом этапе следственный судья сам осуществлял различные следственные действия (допросы подозреваемых, свидетелей, очные ставки, выемки, обыски), имевшие значение для получения доказательств по делу, назначал меры пресечения. Расследование было письменным и тайным. Процессуальные действия протоколировались, но обвиняемому и его защитнику запрещалось знакомиться с материалами, чтобы не произошло преждевременное разглашение тайны следствия. Только в 1897 г. французское законодательство допустило ограниченное участие защитника с момента первого допроса обвиняемого.

Наиболее полное воплощение новые принципы процессуального права получили на стадии судебного разбирательства с участием присяжных заседателей. Рассмотрение дела в суде строится в форме гласного и устного состязания между юридически равноправными сторонами. Ими являются прокурор как государственный обвинитель, выступающий на стороне потерпевшего, и обвиняемый, пользующийся помощью адвоката.

Если рассмотрение дел инквизиционным процессом проходило при закрытых дверях, то сейчас оно стало гласным. В зал заседания суда допускается публика, разрешается печатать в газетах отчеты о ходе судебного следствия. Так обеспечивается контроль общественности за отправлением правосудия в стране.

Инквизиционные суд часто ограничивался тем, что знакомился только с письменными материалами, которые были получены в ходе предварительного расследования. Приговор выносился без заслушивания объяснений сторон, свидетелей. Введение устности означает, что в судебном заседании присутствуют участники дела и дают показания, способствующие установить истину по делу. Они все объясняют на словах, исследуемые материалы и документы оглашаются и обсуждаются устно. Заключительные прения состоят из речей прокурора и адвоката, последнее слово предоставляется подсудимому или его защитнику (ст. 335).

Обвиняемый из бесправного объекта инквизиционного процесса превращается в субъект судебного разбирательства. Его следует знакомить со всеми материалами обвинения, и он вправе защищаться против них. Он пользуется одинаковыми с потерпевшим или обвинителем возможностями по предоставлению и оспариванию доказательств. Формальное равенство процессуальных прав сторон является важным содержанием принципа состязательности. В целях установления истины, объективного исследования обстоятельств дела и вынесения по нему справедливого решения от суда отделены функции обвинения и защиты. Во время судебных прений происходит правовой спор между прокурором и адвокатом, а беспристрастными арбитрами по нему при постановлении приговора выступают судьи.

Другим важным принципом нового процесса является непосредственность судебного разбирательства. Суд основывает приговор только на тех доказательствах, которые были исследованы в ходе судебного следствия и лично восприняты судьями, сторонами, другими участниками дела. Материалы предварительного расследования, если они не проверялись в судебном заседании, не могут быть положены в основание решения, как это имело место в инквизиционном процессе. Непосредственность обусловливает устную форму рассмотрения доказательств. Например, когда свидетель не может явиться в суд, его показания, полученные на предварительном следствии, оглашаются в судебном заседании. В суде допускается изменять первоначальную формулировку обвинения, заменять юридическую квалификацию рассматриваемого преступного деяния.

Кодекс отказался от формальных доказательств, сила и значение которых заранее определялась законом. Он закрепил свободную оценку доказательств судьями, присяжными заседателями по их внутреннему убеждению после надлежащей проверки разного рода фактических данных об обстоятельствах дела. Так, ст. 342 зафиксировала: «Закон не требует у присяжных ответа, на основании чего они пришли к убеждению; он не предписывает им правил в руководство для определения полноты и достаточности доказательств. Он ставит им только вопрос: «Имеете ли вы внутреннее убеждение?». Вместе с тем, при свободной оценке доказательств необходимо отвергать те из них, которые были получены с нарушением установленных законом правил. Например, не является доказательством признание, полученное под пыткой. Во французском кодексе все же имелся и момент формальных доказательств. Речь идет о проявлении недоверия к показаниям свидетелей, названных «недостойными». К их числу отнесли лиц, лишенных гражданских прав, детей моложе пятнадцати лет и некоторых других людей.

В отличие от инквизиционного процесса, заранее считавшего обвиняемого виновным и возлагавшего на него обязанность доказывать отсутствие своей вины, Уголовно-процессуальный кодекс провозглашает презумпцию невиновности, восходящую к ст. 9 Декларации прав человека и гражданина 1789 г.: «…каждый предполагается невиновным, пока не установлено обратное…». Хотя это прямо не фиксировалось в тексте Кодекса, но из анализа ряда статей (ч. 2 ст. 203, ч. 4 ст. 373) выходило, что осужденный считался виновным с момента вступления приговора в силу. Из презумпции невиновности вытекают следующие правила:

– бремя доказывания лежит на обвинителе (обвиняющем прокуроре);

– обвиняемый имеет безусловное право на защиту, а в суде присяжных назначение адвоката обязательно;

– оправдательный приговор выносится не только тогда, когда доказана невиновность обвиняемого (как это и было в инквизиционном судопроизводстве), но и когда не доказана его вина;

– обжалование оправдательного приговора, вынесенного с участием присяжных заседателей, не допускается апелляционным порядком по мотивам его несправедливости. Он может отменяться кассационным судом из-за нарушения процессуальных правил, допущенных при постановке приговора.

Французское законодательство не допускало возобновление дела в отношении оправданного, если вновь открывшиеся обстоятельства доказывали ошибочность оправдания.

После окончания судебного следствия суд ставил на разрешение присяжных заседателей вопросы, ответы на которые составляют их вердикт о виновности или невиновности подсудимого. Вручая «вопросный лист», председатель суда давал присяжным наставления об имеющихся в деле доказательствах и об их оценке (такое резюме отменили в 1881 г.), разъяснял порядок заседания. Вердикт выносился большинством голосов присяжных, причем равенство голосов влекло оправдание подсудимого (ст. 347, 350).

Если присяжные признавали подсудимого невиновным, то составлялся оправдательный приговор. В случае же признания его виновным прокурор с адвокатом высказывались о мере наказания, а уже профессиональные судьи (три советника апелляционного суда) постановляли обвинительный приговор. Исходя из отрицания формальных доказательств и презумпции невиновности, приговору в виде оставления осужденного на подозрении уже не было места.

Уголовно-процессуальный кодекс объединенной Германии вышел в 1877 г. Он воспринял концептуальные положения французского законодательства. Досудебная подготовка дела тоже включает дознание, обычно проводимое полицией, и предварительное следствие, возложенное на следственного судью. Она осуществляется тайно и письменно под контролем прокуратуры. Судебное разбирательство, как и во Франции, происходит при открытых дверях. Оно является непосредственным и устным: все представленные сторонами доказательства должны быть рассмотрены и проверены в судебном заседании. Прокурор, поддерживающий обвинение, и обвиняемый со своим защитником пользуются равными процессуальными правами. Прения сторон проходят по французскому образцу. Последнее слово представляется обвиняемому (§ 257). Система доказательств построена на их свободной оценке как коронными судьями, так и присяжными заседателями. Ни одно из них не имеет предустановленного значения. Вердикт присяжных принимается простым большинством голосов. Приговоры могут быть оправдательными и обвинительными; оставление лица на подозрении недопустимо.

Вместе с тем, по некоторым позициям германский Кодекс отличался от французского процессуального законодательства.

Во время дознания прокурор или по его поручению чины полиции могли осуществлять не только негласный розыск, но и следственные мероприятия в случаях, не терпящих отлагательства. Речь идет о ситуациях, при которых отсрочка официальных допросов, обысков, выемок обернулась бы утратой доказательств к тому времени, когда следственный судья примет дело к своему производству.

На этапе предварительного расследования не требовалось всестороннего и полного исследования всех обстоятельств дела. Следствие не должно было распространяться далее, чем это требовалось для ответа на вопрос о том, надлежит ли приступить к судебному производству или же обвиняемый должен быть освобожден от уголовного преследования.

На предварительном следствии в оговоренных законом случаях допускалось участие адвоката.

Во время судебного разбирательства предусматривались ограничения широких возможностей суда на изменения первоначального обвинения. Подсудимый должен был быть своевременно предупрежден о таком повороте дела и был вправе потребовать отложить суд на время, достаточное для подготовки к защите ввиду представления новых обстоятельств (§ 263, 264). Потерпевший мог присоединиться к прокурору в качестве обвинителя.

Права присяжных заседателей о признании обстоятельств, смягчающих вину подсудимого, были ограниченны. Вопрос о таких обстоятельствах ставился только по инициативе суда (§ 297).

Вопросы для самоконтроля

Сравните англосаксонскую и романо-германскую систему по таким моментам, как роль законов и прецедентов среди источников права; степень обобщения нормативных правил и их обновления; влияние римского права.

Назовите особенности американского права, связанные с федеративным устройством и существованием писаной Конституции.

На каких принципах стало строиться гражданское право?

Сравните Кодекс Наполеона с Германским гражданским уложением по следующим позициям: a) субъекты гражданского права; b) правовое положение замужних женщин; c) абсолютизация полномочий земельного собственника; d) незыблемость договора.

На каких принципах стало строиться уголовное право?

Охарактеризуйте трехчленную классификацию преступных деяний по Уголовному кодексу Франции.

Какие изменения произошли в целях и мерах наказания?

Перечислите основные черты досудебной подготовки дела по уголовно-процессуальным кодексам нового времени.

Раскройте следующие принципы судебного разбирательства: гласность, устность, непосредственность, свободная оценка доказательств.

Что означает презумпция невиновности и какие процессуальные гарантии прав подсудимого ей сопутствуют?

Покажите процессуальную роль присяжных заседателей.