5курс / ТГП / Материал по Теории Государства и права / коммуник-Поляков
.docПо своей эйдетической сути право коммуникативно. Это означает, что вне общества, в природе, право не существует. В природе действует не право, а законы природы. Эти законы нерушимы и неизменны. Право изменчиво и может быть нарушено. Право "проявляется" только в обществе, как специфический порядок общественных отношений, участники которых имеют определенную социальную свободу действовать тем или иным образом, закрепленную в обязанностях других лиц. Причем мера этой свободы (субъективные права и обязанности) определяется социально признанными и обязательными для всех правилами должного поведения членов общества.
Если гипотетически представить себе изолированного человека, не находящегося ни в каких отношениях с другими людьми (например, на недоступном для других необитаемом острове), то невозможно утверждать ни о наличии у него каких-либо прав, ни, соответственно, о наличии каких-либо правовых обязанностей. Это связано с тем, что всякое правомерное действие, в отличие от простого проявления силы, мощи, своеволия, предполагает соразмерную этому праву корреляцию поведения других субъектов, обязанных действовать или не действовать определенным образом в интересах управомоченного лица.
В исторически первоначальных обществах упорядочение в этих целях общественных отношений происходило при помощи общественной власти, представлявшей общество во внешних и внутренних конфликтах. Эта власть обладала монополией на физическое принуждение членов общества в случае необходимости, но не имела для его реализации специальных органов. Властные решения, исходившие от общественной власти, осуществлялись или всем обществом или его уполномоченными представителями. Вырабатываемые в ходе экстернализации (социальной деятельности) типизированные социально значимые образцы поведения институционально закреплялись (объективировались), и, пройдя социальную легитимацию, превращались в интернализированные (осознанно признаваемые индивидами) правила поведения (обычаи), которым следовали все члены общества. Правовой мир объективировался с помощью языка и основанного на нем когнитивного аппарата и одновременно интернализировался как правовая реальность, наделяющая конкретных субъектов правами и обязанностями. Таким образом возникало древнее, архаичное право, не имевшее письменной текстуально-правовой формы и развитой системы источников, но носившее общеобязательный характер, и обладавшее безусловным авторитетом в глазах членов потестарного (догосударственного) общества.
Под текстом в широком смысле слова в науке понимают систему знаков, созданных культурой. М.М. Бахтин трактовал текст как "всякий связанный знаковый комплекс". В таком значении текст (письменный и устный) понимался им как первичная данность гуманитарных дисциплин. "Текст является той непосредственной действительностью (действительностью мыслей и переживаний), из которой только и могут исходить эти дисциплины и это мышление. Где нет текста, там нет и объекта для исследования и мышления...Мысли о мыслях, переживания переживаний, слова о словах, тексты о текстах. В этом основное отличие наших (гуманитарных) дисциплин от естественных (о природе), хотя абсолютных, непроницаемых границ и здесь нет. Гуманитарная мысль рождается как мысль о чужих мыслях, волеизъявлениях, манифестациях, выражениях, знаках, за которыми стоят проявляющие себя боги (откровение) или люди (законы властителей, заповеди предков, безымянные изречения и загадки и т.п.). Каждый текст (как высказывание) является чем-то индивидуальным, единственным и неповторимым, и в этом весь смысл его (его замысел, ради чего он создан). Это то в нем, что имеет отношение к истине, правде, добру, красоте, истории. По отношению к этому моменту все повторимое и воспроизводимое оказывается материалом и средством...Этот второй момент (полюс) присущ самому тексту, но раскрывается только в ситуации и в цепи текстов (в речевом общении в данной области). Этот полюс связан не с элементами (повторимыми) системы языка (знаков), но с другими текстами (неповторимыми) особыми диалогическими (и диалектическими при отвлечении от автора) отношениями.21 Таким образом, в коммуникативном, деятельном аспекте текст рассматривается не как языковая единица (любой отрезок линейно организованного потока речи), а как единица общения, т.е как "функциональная иерархически организованная содержательно-смысловая целостность, соотносимая с коммуникативно-познавательным намерением субъекта общения. Иными словами, текст как единица общения представляет собой систему коммуникативно-познавательных элементов, функционально, т.е. для данной конкретной цели (целей) общения, объединенных в единую замкнутую, иерархически организованную, содержательно-смысловую структуру общей концепцией или замыслом (коммуникативной интенцией) общения. Воспринимая текст в ходе общения, интепретирующий его партнер осуществляет встречное порождение текста. Эффект диалога совпадает в семиосоциопсихологической трактовке с представлением о смысловом контакте и/или о режиме (условии) коммуникации, связанном с направленностью и распорядком коммуникативно-познавательных действий. Именно этот режим отличает коммуникативные процессы от процессов информационно-поточного характера, когда отправитель и получатель информации остаются на разных полюсах информационного канала. Вместе с тем, наличие так называемого "эффекта диалога" обусловливается в конечном счете характером совмещения "конфигураций" систем смысловых опор в содержательно-смысловых структурах порождаемого и "встречного" или "производного" текстов. Основой диалога оказывается, выражаясь фигурально, моносубъектность этого процесса, достигаемая через совпадение смысловых фокусов при обмене действиями порождения и интерпретации текстов.
Правовой текст может быть интерпретирован как коммуникативно-познавательная единица (Т.М. Дридзе), без которой право существовать не может. Право в этом аспекте предстает как порядок коммуникативных отношений, возникающих на основе нормативно-правовой интерпретации различных правовых текстов, имеющих как вербальный, так и невербальный характер. Например, использование своего права (исполнение правовой обязанности) предполагает как наличие первичных правовых текстов, конституирующих само субъективное право и его нормативное основание, так и создание вторичных правовых текстов. Такие тексты создаются, в частности, путем адресного обращения с письменным или устным заявлением, требованием, предложением (офертой) и т.д. (вторичные вербальные правовые тексты), а также путем самих правомерных действий. Это может быть жест регулировщика, предписывающий направление движения, включение сигнала поворота перед выполнением соответствующего маневра водителем и пр. (вторичные невербальные правовые тексты).
Особое значение в рамках такого подхода приобретают первичные правовые тексты - те источники правовой информации, на основе которых конституируются правовые нормы: законы, подзаконные акты, судебные решения, правовые обычаи и т.д. Это дает основание различать, например, закон как семиотическую систему, систему знаков, составляющих правовой текст, и правовую норму как означающее, редуцированное к семантико-прагматическому правилу, бытийствующему в социальном сознании и в социальной практике. В этом смысле право также не есть законы, как мелодия не есть ноты, при помощи которых осуществляется ее музыкальная запись.
Правовые нормы конституируются как на основе первичной правовой коммуникации "субъект права - правовой текст" (уровень правовой семантики), так и на основе социально-правовой легитимации текстуальных правил в процессе их социального функционирования в рамках "вторичной", межсубъектной правовой коммуникации (уровень правовой прагматики). При этом легитимация правовых текстов осуществляется не столько на рациональном, сколько на иррациональном уровне.
Итак, в рамках обозначенного подхода сами правовые нормы не являются правовыми текстами, если под текстами понимать систему знаков, т.е. систему материальных предметов, воспроизводящих свойства, отношения некоторых других предметов (что не исключает, как было отмечено, их вторичной текстуальной интерпретации в качестве вторичных правовых текстов в практике мужсубъектного правового поведения). Этим объясняется принципиальная несводимость правовой нормы к правовому тексту и ее интегративное свойство, позволяющее объединять семантические значения нескольких правовых текстов, создавая интертекст. Поскольку любой правовой текст существует в социальном контексте, возникает проблема интерпретации правовых текстов, и таким образом вычленяется проблема метатекста (Общая теория права. С. 147-152, 499-504; Источник права как текст: проблемы теории. С. 27-30).
21 Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М., 1986. С. 297-299.
22 Дридзе Т.М. Социокультурная коммуникация: текст и диалог в семиосоциопсихологии // Социокультурное пространство диалога. М., 1999. С. 60-61; 62.
Догосударственное право объективировалось в устные формы (устные правовые тексты) и существовало как устное право. Такое право, по мнению французского антрополага Н. Рулана, имело не только слабые, но и сильные стороны, в частности, устная форма объективации являлась препятствием на пути отчуждения права от индивидуума.
Уже в древнейший период своего существования право, с одной стороны, представляло собой систему отношений, основанную на праве требовать безусловного соблюдения установленных в обществе запретов (табу) и правом власти карать нарушителей таких запретов, а с другой стороны, систему отношений, основанных на возможности индивидуума самостоятельно выбирать тот или другой вариант поведения, предоставляемый социальными нормами и требовать соответствующего поведения от других членов общества (право выбора жены, право на часть совместно полученных продуктов питания, право участвовать в выборах или быть избранным на выборную должность, право требовать исполнения заключенного договора и т.д.). Право, таким образом, формируется как специфический социальный язык и как универсальная форма социального взаимодействия (коммуникации). "Ubi societas, ibi jus" (где общество, там право - лат.) говорили древние, и это изречение отражало реальное положение вещей.
Общесоциальные условия возникновения права можно подразделить на социопсихические и социокультурные. Право, как порядок должного, принципиально отличается от природного порядка, в котором долженствование отсутствует. Явления природного порядка таковы, каковы они есть. Например, материя находится в движении не потому, что она должна двигаться, а потому, что это способ ее существования. Право, как сфера должного и возможного в реальном поведении, не имеет бытия вне субъектов, обладающих определенными интеллектуальными, эмоциональными и волевыми возможностями и создающих право в актах интерсубъективной экстернализации. Право есть продукт жизненного мира человека. Поэтому социо-психическими условиями права являются возникновение у индивидуумов способностей: 1) понимать идеальный смысл правил должного поведения, выраженных в общеобязательных нормах, образуемых путем истолкования, интерпретации внешних, знаковых форм их выражения; 2) признавать их (прямо или опосредовано) в качестве необходимых оснований своих внешних поступков (совершать акты ценностной легитимации и опознавать имевшую место социальную легитимацию) и 3) самостоятельно действовать, реализовывать вытекающие из них (норм) полномочия и обязанности.
К социокультурным условиям относится наличие в обществе самих объективированных, общезначимых и общеобязательных правил поведения, вытекающих из правовых текстов, определяющих права и обязанности членов социума и выступающих в качестве общезначимых ценностей, своеобразных культурных кодов, способных властно воздействовать на поведение субъектов. В свете вышеизложенного ясно, что искомые правила поведения являются результатом типизации, экстернализации, институционализации и легитимации поведения самих социальных субъектов. В этом (поведенческом) смысле право можно рассматривать как согласованную социальную реакцию на знаковые комплексы (правовые тексты).23
С возникновением государства право вступает в новый этап своего развития. Оно становится более формализованным и системным. Возникает письменная форма его нормативного выражения - законы. Государство получает возможность следить за исполнением законов через профессиональную деятельность специально уполномоченных на это лиц, прибегая в случае необходимости к аппаратно-организованному физическому принуждению. Право приобретает цивилизованный характер. (От лат. civilis - государственный, гражданский, городской). Заметим, что эта характеристика отнюдь не указывает на какие-то гуманные начала такого права, но предполагает его соответствие признаваемым в государстве стандартам "гражданственности". Цивилизованное право представляет собой новую форму социальной коммуникации, при которой ее участники выступают не единичными и неповторимыми личностями (что характерно для родственной, семейной, производственной коммуникации), а как обезличенные, формализованные субъекты, подчиненные реифицированным текстам, смысл которых постигается через разъяснения специально обученных для этого людей - чиновников-юристов. В этом смысле цивилизованное право есть "дитя" именно цивилизации, а не культуры (Общая теория права. С. 132-165; Правогенез; Право. С. 111-114).
23 Обоснование связи между интеллектом человека и его поведением можно найти в исследованиях по психологии, например, у Ж. Пиаже. Всякое поведение, по Пиаже, идет ли речь о действии, развертывающемся вовне, или об инте-риоризованном действии в мышлении, выступает как адаптация, или, лучше сказать, реадаптация. Индивид действует только в том случае, если он испыты-вает потребность в действии, т.е. если на короткое время произошло нарушение равновесия между средой и организмом, и тогда действие направлено на то, чтобы вновь установить это равновесие, или, точнее, на то, чтобы реадаптиро-вать организм. Таким образом "поведение" есть особый случай обмена (взаи-модействия) между внешним миром и субъектом. Поведение, понимаемое в смысле функциональных обменов, в свою очередь, предполагает существование двух важнейших и теснейшим образом связанных аспектов: аффективного и когнитивного. Вопрос об отношениях между аффективной сферой и знанием был предметом многочисленных дискуссий. Согласно П. Жане, следует различать "первичное действие", или отношение между субъектом и объектом (интеллект и т.д.), и "вторичное действие", или реакцию субъекта на свое собственное действие: эта реакция, образующая элементарные чувства, состоит в регуляции первичных действий и обеспечивает выход избыточной внутренней энергии. Пиаже пола-гает, что наряду с регуляциями такого рода, которые, по существу, определяют энергетический баланс или внутреннюю экономику поведения, должно сущест-вовать место и для таких регуляций, которые обусловливали бы финальность поведения, устанавливали бы его ценности. И именно такими ценностями дол-жен характеризоваться энергетический или экономический обмен субъекта с внешней средой. Поскольку чувство в какой-то мере направляет поведение, приписывая ценность его целям, психологу следует ограничиться констатацией того факта, что именно чувство дает действию необходимую энергию, в то вре-мя как знание налагает на поведение определенную структуру. Отсюда возника-ет решение, предложенное так называемой "психологией формы": поведение представляет собой "целостное поле", охватывающее и субъект, и объект; ди-намику этого поля образуют чувства (Левин), в то время как его структуризация обеспечивается восприятием, моторной функцией и интеллектом. Пиаже согла-шается с такой формулировкой при одном уточнении: и чувства, и когнитивные формы зависят не только от существующего в данный момент "поля", но также от всей предшествующей истории действующего субъекта. В связи с этим мыс-литель утверждает, что всякое поведение предполагает как аспект энергетиче-ский, или аффективный, так и структурный, или когнитивный, что, по его мне-нию, действительно объединяет изложенные выше точки зрения (см.: Пиаже Ж. Психология интеллекта // Пиаже Ж. Избранные психологические труды. М., 1994. С. 56-58).
Право - явление многообразное, полифоническое, существующее в различных формах и видах. Оно пронизывает все сферы жизнедеятельности общества, и лишь меньшая часть гигантского правового "айсберга" находится на виду государства и активно контролируется им, но эта часть является и наиболее важной для нормального существования общества. Объективация права ведет к его отождествлению с внешними знаковыми формами, которые в свою очередь сводятся к государственному законодательству. Между тем нормальное правовидение позволяет усмотреть право не только в государстве, но и за его пределами; связать правогенез не только с нормативно-государственным волеизъявлением, но и с необходимостью социального признания принятых государством актов, а также с возможностью непосредственно социального возникновения права; понять право не только как логически взаимосвязанную систему правовых норм, но и как становящуюся систему, как подчас конфликтный процесс взаимодействия правовых норм разных подсистем, наконец, как систему правовых отношений, объединяющих всех субъектов правового организма. При этом не разум человека должен создавать идею права, а, наоборот, идея права, как часть социального опыта, должна находить отражение в человеческом разуме. В науке нельзя действовать по принципу: если действительность не согласуется с моими идеями, то тем хуже для действительности. Право всегда существует как действительность, а не только как идея. Эта действительность - действительность повседневного "жизненного мира" (в феноменологическом смысле). Этот мир является областью реальности, в которой человек принимает участие с неизбежной и регулярной повторяемостью. Взаимопонимание человека с соплеменниками возможно лишь в пределах этой области, в которой происходит взаимодействие с ними. Только в повседневном жизненном мире возможно конституирование общей среды коммуникации. Следовательно, жизненный мир повседневности есть особая реальность, свойственная лишь человеку (А. Шюц, Т. Луман). Но и право есть реальность, свойственная лишь человеку. Это антропогенная реальность (создаваемая человеком и существующая лишь в человеческой интерпретации) и одновременно независимая от него как от индивидуального социального субъекта.
При всей своей внешней многообразности, коллизионности и исторической изменчивости право представляет собой внутренне (эйдетически) симфоничное и интегральное (целостное) единство; оно едино по природе, обладает единой структурой и едиными сущностными признаками. Иными словами, оно представляет собой многоединство. Между тем, большинство существующих в правоведении теорий нацелены, прежде всего, на уяснения права всего лишь как единства, что приводит к известной одномерности, однобокости таких теорий. Как верно было отмечено Н.Н. Алексеевым, сведение к одному основному моменту не может не быть неизбежной потребностью и эмпирических, и априорных, рационалистических теорий. Только для эмпиризма это есть конечный результат приведения разнообразного к единому, а для рационализма он является начальным принципом, из которого излучается все остальное содержание права.24 Все подобного рода определения права одномерны, независимо от их теоретико-философского обоснования, например: "право есть справедливость", "право есть норма", "право есть правоотношение", "право есть принуждение", "право есть воля", "право есть интерес", "право есть свобода" и т.д. и т.п. Ни одно из этих определений не охватывает всего многообразия правовой структуры, в рамках которой право предстает и как справедливость, и как норма, и как правоотношение, и как воля, и как свобода, и как интерес, и как принуждение.
Такая рационалистическая система знаний о праве, как система взаимообусловленных понятий, или вращается в замкнутом логическом кругу, или выходит за свои системные границы, явно или скрыто опираясь на металогические основания, имеющие ту или иную ценностную окраску. Для того чтобы разорвать этот порочный круг, необходимо обратиться не к понятиям о праве, а к самому праву, но не к его эмпирически изменчивым внешним формам, а к его сущностной (эссенциальной) основе, правовому эйдосу, как непосредственной (и в силу этого очевидной) явленности сознанию. Один из вариантов такого пути предлагает феноменология, но его направление было известно и ранее. Вопрос о том, в какой мере можно использовать в правоведении феноменологический подход, остается открытым, но представляется, что основные феноменологические установки способны сыграть важную методологическую роль в познании правовой действительности.
Право имеет собственную структуру, в которой выражается его эйдетический смысл. В этом своем аспекте право, как и любая идеальная сущность, вневременно и внепространственно. Но эта идеальная сущность, чтобы быть правом, должна получить "плоть и кровь", т.е. объективироваться, облечься в значимую и означающую форму, наполниться конкретным социокультурным содержанием, получить свою легитимацию в акте признания социального субъекта (общества в целом) и сообщить правовую энергию правам и обязанностям членов общества. Поэтому право описывается (и познается) через свою структуру, но как специфический феномен социально существует в виде действующей конкретно-исторической системы права. Сам феномен права и выступает эмерджентным свойством функционирования такой системы.
Феноменологическая редукция права (выявление и описание его феноменологической структуры) предполагает интенциональное "вживание" в предмет (право) и "схватывание" того, что составляет первоначальные, коррелятивные и несводимые друг к другу правовые данности. М. Филипсон описывает этот прием, называемый феноменологической редукцией, следующим образом: "Редукция... есть средство описания ноэтического и ноэматического аспектов сознания. Однако цель интуитивного метода - не просто непосредственные данные сознания, а их сущности. Описание сущности какой-либо ноэмы или ноэзиса - главная цель феноменологического метода. Именно поэтому редукция часто именуется "эйдетической" редукцией (от греческого "Эйдос" - сущность, ядро). Конкретные феномены чистого сознания исследуются ею с целью обнаружения их сущностных характеристик; относительно всякого объекта сознания задается вопрос: что могло бы быть опущено из нашего описания этого объекта, чтобы объект тем не менее оставался тождественным самому себе? Тот минимум, при котором сохраняется тождественность объекта самому себе, и будет его сущностной характеристикой. Для выявления сущности феноменологического объекта сознания используется метод "свободной вариации": объект подвергается воображаемому "вращению", интуитивному варьированию различных его сторон до тех пор, пока не будут установлены сущностные характеристики, необходимое ядро явления".