Неприкосновенность судей

Хорошие или плохие законы рождаются в ходе реформ, результаты их применения, как известно, зависят от правоприменителя. Сакраментальный вопрос «А судьи кто?» преследует совесть человеческую с давних пор. Актуален он и ныне. Мы вправе гордиться тем, что судьи поголовно имеют высшее юридическое образование и, следовательно, профессионально подготовлены к выполнению своей высокой миссии.

Однако власть рождает соблазны и устоять перед ними тем труднее, чем беспросветнее жизнь и ниже уровень социального и профессионального контроля за действиями носителя власти. Институт неприкосновенности судей, выходящий за разумные пределы, открывает шлюзы для злоупотреблений.

Если это — путь к правовому государству, то правовое государство может оказаться столь же мало соблазнительным, как скомпрометированная коммунистическими идеологами перспектива «светлого будущего».

В последние годы в печати все чаще можно встретить сообщения о злоупотреблениях властью и коррумпированности в судейской среде. При этом отмечается, как правило, бесперспективность борьбы с этими явлениями, ибо судьи ограждены иммунитетом от всех видов ответственности. Подчеркнем, однако, что огульность обвинений в адрес судейского, как и депутатского, корпуса мы отнюдь не разделяем. Речь может идти об отдельных негативных явлениях, которые признают органы судейского сообщества и сами судьи на своих съездах и конференциях, стремясь освободить свои ряды от лиц недостойных.

И все же неприкосновенность судей, как юридический институт и одна из гарантий независимости судей, заслуживает специального обсуждения, тем более, что в начале 1996 г. эти вопросы оказались предметом рассмотрения Конституционного Суда РФ. Чтобы подчеркнуть остроту проблемы, приведем примеры из выступлений печати.

В статье «Осудить судью непросто. Многие служители Фемиды берут взятки, но срок получил только один» ⁶¹сообщается о том, как в момент получения взятки с поличным был задержан член Волгоградского областного суда Волгин. Сами обстоятельства задержания взяткополучателя были зафиксированы видеокамерой, имелись свидетели, изъяты деньги (500 долларов в пакете из-под молока). Выяснилось, что Волгин вымогал деньги у матери осужденного, при этом уверяя ее, что деньги берет не себе, а для прокурора и судьи, который рассматривал дело.

Фабула, как видим, достаточно банальна. Интересно здесь другое.

Если бы Волгин, получая одной рукой взятку, в другой держал бы удостоверение судьи, его задержание оказалось бы невозможным. Журналист справедливо пишет: чтобы задержать судью с поличным, нужно направить аргументированное письмо Генеральному прокурору. Генеральный прокурор должен на возбуждение уголовного дела получить согласие областной квалификационной коллегии судей, которая, в свою очередь, прежде чем согласиться с прокурором должна рассмотреть вопрос на своем заседании в присутствии подозреваемого судьи.

Любопытен и способ защиты, избранный Волгиным и его адвокатом: те, кто, задерживал Волгина, знали, что он судья. А потому и задержание и последующее возбуждение уголовного дела следует признать незаконным. Волгин был осужден к трем годам лишения свободы условно.

Но это пока единственный случай из практики, — другие взяточники, прикрываясь неприкосновенностью, успешно уходят и от такой символической ответственности.

Одним из таких судей является председатель Зюзинского межмуниципального суда г. Москвы, он же — член Совета судей России, член Совета по судебной реформе при Президенте РФ, председатель квалификационной коллегии судей г. Москвы Карцев. Преступные злоупотребления Карцева и его коллег, совершаемые на протяжении длительного времени (в основном — присвоение ценностей задерживаемых лиц), так и остались за пределами законного реагирования. Очевидные, но так и не предъявленные обвинения, не пробились через заслоны квалификационных коллегий и Президиума Верховного Суда РФ, активно защищавших корпоративные интересы. Минюст РФ в связи с делом Карцева справедливо отметил, что в данном случае борьба за независимость судебной власти трансформировалась в борьбу за независимость судей от закона ⁶².

По данным Генеральной прокуратуры РФ за 1995 год поступило 23 обращения по поводу преступлений, совершенных судьями. Генеральным прокурором внесено в квалификационные коллегии судей 18 представлений. Из них отклонено по вопросу о даче согласия на возбуждение дела — 7, на привлечение к уголовной ответственности — 2, на арест — 3.

В материалах, компрометирующих судей, речь чаще всего идет о получении или вымогательстве взяток, но есть и обвинения в хулиганстве, в совершении дорожно-транспортных преступлений и др.

Приведем выдержки из некоторых решений квалификационных коллегий судей, по форме своей напоминающие оправдательные приговоры.

Так, квалификационная коллегия судей Красноярского края своим решением от 22 июня 1995 г. отказала и. о. Генерального прокурора РФ в даче согласия на возбуждение уголовного дела в отношении судьи М. по признакам ч. 2 ст. 211 УК РФ.

«Факт дорожно-транспортного происшествия, — отмечается в решении, — в результате которого жена М. получила тяжкие телесные повреждения, от которых скончалась, действительно имел место. Но коллегия также принимает во внимание, что произошло это после обрушившегося на город циклона, вызвавшего мокрый снегопад, а затем гололед… Происшествие явилось трагедией для М….М. работает судьей свыше 10 лет, взысканий не имеет… Фактически стремление к привлечению М. к уголовной ответственности исходит только от матери погибшей (!!), с которой у М. были неприязненные отношения, которые усугубились после происшедшей трагедии».

…А посему резюме: отказать и. о. Генерального прокурора в даче согласия на возбуждение уголовного дела. Правильность этого решения была подтверждена 18 октября 1995 г. Высшей квалификационной коллегией судей РФ, куда обратился и. о. Генерального прокурора.

Такого рода решения, помимо того, что они связаны с незаконно присвоенными квалификационными коллегиями полномочиями судебного органа, с нарушением конституционного принципа равенства граждан перед законом и судом, имеют далеко идущие правовые последствия. Если бы мать погибшей обратилась с иском к М. о возмещении ей материального и морального вреда, она едва ли бы добилась удовлетворения своих требований: поскольку в отношении М. не было обвинительного приговора, он оказывается защищенным принципом презумпции невиновности. Ему ведь ничего не стоит сказать, что потерпевшая сама совершила аварию, вырвав у него руль. Проверить любую подобную версию уже невозможно.

В Радужинский горотдел регионального управления ФСК по Тюменской области обратился гр. Гасымов с заявлением, что он передал адвокату М. 2,5 млн руб. для подкупа следователя и судьи с целью освобождения от ответственности родственника, привлеченного по ст. 117, ч. 3 УК. Спустя несколько месяцев заявитель передал тому же М., к тому времени работавшему уже судьей, еще 1,5 млн руб. Взяв деньги, М. обещаний не выполнил.

В решении ККС от 16 мая 1995 г. приводится подробный анализ заявлений Гасымова, объяснений М., других лиц и даже аудиозаписи, которая сходу квалифицирована как выполненная на низком техническом уровне. И, наконец, делаются выводы «об отсутствии достаточных оснований для возбуждения уголовного дела».

Здесь квалификационная коллегия явно вышла за пределы своих полномочий, взяв на себя оценку доказательств, которые еще не прошли процессуальной проверки. Воспользовавшись этим, прокуратура добилась отмены решения в Высшей квалификационной коллегии в октябре 1995 г. Но это вовсе не значит, что закон восторжествует: слишком много прошло времени, в течение которого у подозреваемого и его сторонников были возможности воздействовать на изобличающих взяточника свидетелей.

В 1995 году в Конституционном Суде РФ накопилось несколько жалоб граждан, ставивших вопрос о признании ст. 16, ч. 3 Закона о статусе судей в РФ противоречащей Конституции РФ. Жалобщики утверждали, что они не могут добиться привлечения к уголовной ответственности ряда судей Октябрьского райнарсуда гор. Ижевска, допускающих оскорбление посетителей как словом, так и действием (рукоприкладство). Таким образом, их право на судебную защиту (ст. 46 Конституции) остается нереализованным, ибо квалификационные коллегии судей, куда они обращались, не дают согласия на возбуждение уголовных дел в отношении своих коллег.

Итак, Конституционный Суд РФ в своем заседании вынужден был рассмотреть вопрос чрезвычайной важности для всего судейского сообщества: соответствует ли Конституции РФ ст. 16, ч. 3 Закона о статусе судей в РФ, предусмотревшая, что «Уголовное дело в отношении судьи может быть возбуждено только Генеральным прокурором РФ или лицом, исполняющим его обязанности, при наличии на то согласия соответствующей квалификационной коллегии судей».

Заседание КС состоялось 20 февраля 1996 г. Автор этих строк выступал по приглашению КС в качестве эксперта, оспаривавшего конституционность ст. 16, ч. 3 Закона о статусе судей в РФ.

Приводимые доводы тезисно сводились к следующему.

1. Любое изъятие из общегражданской юрисдикции в интересах отдельных социальных групп, — идет ли речь о дипломатическом иммунитете, иммунитете депутата или судьи, — есть нарушение правового принципа всеобщности и потому противоречит принципу равенства граждан перед законом и судом.

Эта идея изъятий рождена варварскими общественными отношениями, и ее конституционное признание в наши дни подтверждает, что к подлинной цивилизации человечество пока не пришло.

К сожалению, сегодня мы оцениваем эту идею не с позиций правовой философии, а с позиции Конституции РФ 1993 года.

Конституция допускает отступление от принципа равенства граждан, предусмотрев в ст. 122 возможность особого порядка привлечения судьи к уголовной ответственности. Но в Конституции речь идет не о возбуждении уголовного дела, а о привлечении к уголовной ответственности, что с точки зрения процессуальной терминологии равнозначно понятию привлечения в качестве обвиняемого. По УПК РФ это разные этапы движения уголовного дела.

Уголовное дело возбуждается (ст. 112 УПК) при наличии повода и оснований, предусмотренных ст. 108 УПК. Копия постановления о возбуждении уголовного дела, вынесенного следователем или органом дознания, немедленно направляется прокурору (ст. 112) для контроля.

Только после этого могут производиться следственные действия по собиранию доказательств (ст. 109, ч. 2 УПК).

Постановление о привлечении в качестве обвиняемого выносится значительно позже, после проведения совокупности следственных действий, обеспечивших накопление достаточных доказательств для предъявления мотивированного, конкретного и детализированного обвинения (ст. ст. 143, 144 УПК).

Таким образом, п. 3 ст. 16 3акона о статусе судей в РФ (особый порядок возбуждения уголовного дела под контролем квалификационной коллегии судей) выходит за пределы ст. 122 Конституции, противоречит ей.

2. Он противоречит также тенденциям современного и дореволюционного отечественного законодательства; реальным возможностям квалификационной коллегии судей, а также здравому смыслу и задачам борьбы с преступностью.

За три года до обсуждаемого Закона был принят Закон о статусе судей в СССР (4 августа 1990 г.). В статье о неприкосновенности судей (6) содержались гарантии от необоснованного привлечения к уголовной ответственности и необоснованности ареста. Возбуждение же уголовного дела ставилось под контроль Прокурора Республики или Генпрокурора СССР и органа, избравшего судью (но не органа судейского сообщества, каковым является квалификационная коллегия).

Тогда много говорилось о чрезмерности этой последней гарантии. И в Законе о Конституционном Суде 1991 г. (ст. 17) и в действующим Законе о КС 1994 г. (ст. 15) вопрос о возбуждении уголовного дела или отдавался на усмотрение Генпрокурора (1991 г.) или не затрагивался вообще (1994 г.).

Это при том, что Закон о статусе судей в РФ (ст. 2) подчеркивает единство статуса судей в РФ, различающихся только полномочиями и компетенцией (см. редакцию ст. 2 Закона о статусе судей в РФ от 19 мая 1995 г.).

В дореволюционной России Устав уголовного судопроизводства 1864 г. предусматривал особый порядок возложения ответственности на «должностных лиц судебного ведомства» за преступления по должности — только в части предания суду (судей) — по постановлению Кассационного департамента Сената (то же касалось, кстати, и прокуроров).

Реальные возможности квалификационной коллегии ничтожны.

Квалификационная коллегия не процессуальный орган и не вправе проверять и оценивать доказательства и самих доказательств на этом этапе нет.

С точки зрения здравого смысла и логики — мы попадаем в порочный круг: возбуждение уголовного дела невозможно, так как не собраны доказательства; доказательства не собраны, так как не возбуждено дело.

3. Более спорным является вопрос о конституционности других гарантий судейской неприкосновенности: п. 4 ст. 16 «Судья не может быть привлечен к уголовной ответственности, заключен под стражу, подвергнут приводу без согласия соответствующей квалификационной коллегии судей и санкции Генерального прокурора России. Эта норма не противоречит ст. 122 Конституции, но сама ст. 122 Конституции и п. 4 ст. 16 Закона о статусе судей нуждаются в толковании и оценке с позиции ст. 55, ч. 3, ибо расширение судейского иммунитета в случаях, когда есть жертва судейского произвола и злоупотреблений, ведет к ограничению права этой жертвы — в частности — права на судебную защиту, установленного ст. 46, ч. 1 Конституции РФ. Жертва преступления, совершенного судьей, причинившего ей физический, материальный или нравственный ущерб, вправе в соответствии с Конституцией искать судебную защиту.

Ст. 55, ч. 3 Конституции в этой связи устанавливает: права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены федеральным законом только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ Конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства.

Принесение интересов рядового гражданина в жертву принципу судейской неприкосновенности — тот ли это случай, который имеет в виду ст. 55 ч. 3 Конституции? Позволю себе на этот вопрос ответить отрицательно, хотя такой ответ, видимо, не устроит ни судебную, ни законодательную власть.

Практика показала, что и депутатский корпус, и судейское сообщество явно заняли позицию обороны от сограждан, которых они призваны защищать.

Нужно ли говорить, что такое заключение эксперта не устраивало ни органы судейского сообщества, ни депутатский корпус, представители которых были активными участниками судебного разбирательства.

В начале заседания КС в зале прозвучала реплика, которую не стоило бы здесь приводить, если бы не характер и мотивы принятого решения: «Судебная власть сама решает свои проблемы». Намек на корпоративные интересы, связывающие Конституционный Суд, можно бы расценить как оскорбительный, если бы… Если бы мы не прочитали в его решении по этому спору следующие хитроумные доводы в подтверждение конституционности ч. 3 ст. 16 Закона о статусе судей в РФ:

«Установленный пунктом 3 статьи 16 Закона Российской Федерации «О статусе судей в Российской Федерации» усложненный порядок возбуждения уголовного дела в отношении судьи выступает лишь в качестве процессуального механизма и способа обеспечения независимости судей(подчёркнуто нами — А. Б.) и не означает освобождения их от уголовной ответственности»:

Но ведь речь-то как раз и шла о том, что этот механизм делает судью практически неприкасаемым. КС утешает далее жалобщиков тем, что они могут жаловаться и далее — в Высшую квалификационную коллегию судей и даже в суд в порядке ст. 46 Конституции РФ ⁶³.

Но ведь речь-то как раз и шла о том, что жалобщики, даже заручившись поддержкой Генерального прокурора РФ, не в состоянии пробить эту стену судейской самообороны.

Впрочем, такое решение КС по поводу судейской неприкосновенности едва ли кого удивило, ибо перед этим КС принял не менее остроумное решение по вопросу депутатского иммунитета: даже и в том случае, когда депутат совершает преступление, не связанное с выполнением им служебных обязанностей (т. е. сугубо общеуголовное деяние), прокуратура не сможет передать дело на депутата в суд без согласия соответствующей палаты Федерального Собрания ⁶⁴.

Гипертрофированный иммунитет судьи, как и депутата, поощряющий безнаказанность и безответственность его носителя, — явление социально вредное, порожденное, кажется, только в России периода «демократических» преобразований.

Правда, Парламентская Ассамблея Совета Европы в Заключении № 193 (1996 г.) по заявке России на вступление в Совет Европы предлагает России подписать и в течение одного года ратифицировать Генеральное Соглашение о привилегиях и иммунитетах, касающихся представителей членов Совета Европы (от 2 сентября 1949 г. с последующими дополнениями). Однако этот иммунитет не безусловен, и чтобы понять это, приведем выдержку из ст. XI Генерального Соглашения Совета Европы.

«Привилегии и иммунитеты представляются представителям членов не для личной выгоды отдельных лиц, а для того, чтобы обеспечить независимое выполнение ими своих функций, связанных с работой Комитета министров. Поэтому член Организациине только имеет право, но и обязан отказаться от иммунитета своего представителяв каждом случае, когда по мнению члена Организации, иммунитет препятствует отправлению правосудия, и этот отказ может быть произведен без ущерба для цели, с которой иммунитет был предоставлен» (подчеркнуто нами. — А. Б.).

В России ситуация иная, — и органы судейского сообщества, и депутатский корпус Государственной Думы превращают иммунитет в средство защиты от закона, нанося тем очевидный ущерб репутации представляемых ими ветвей государственной власти и самому принципу единой для всех законности.