Особенности доказывания субъективной стороны преступления и определение умысла в уголовном законе

О единстве уголовноправового и процессуального подходов к законодательному определению умысла,

Определения понятия умысла в Общей части уголов­ного законодательства и субъективной стороны преступ­ного деяния в диспозициях норм Особенной части не могут быть удовлетворительны, если не учтены практи­ческие возможности установления психического отноше­ния виновного к своему действию или бездействию при расследовании и рассмотрении уголовного дела.

Между тем необходимо признать, что до настоящего времени научные исследования умысла отвлекались от этой стороны дела, следуя традиционному для нашей правовой теории жесткому разграничению вопросов ма­териального и процессуального права. Правда, это раз­граничение вовсе не очевидно в работах, посвященных соотношению и применению норм материального и про­цессуального права. В работах такого рода всегда под­черкивается существенная связь между уголовным пра­вом и уголовным процессом, определяемая совпадением общей цели этих двух отраслей права—борьбы с пре­ступными посягательствами'. Однако рассмотрение этой связи не простирается обычно до исследования единства

* См., например, «Демократические основы советского социа­листического правосудия» под ред. М С. Строговича, М., 1965, стр. 91—97.

224

принципов построения, конструирования материальных и процессуальных правовых норм. Нам такой анализ пред­ставляется весьма важным прежде всего с точки зрения совершенствования законодательной деятельности и пра­вильного толкования закона.

Основы уголовного законодательства Союза ОСР и союзных республик формулируют в ст. 3 принцип винов­ного вменения и тем самым определяют всеобщность по крайней мере некоторых элементов субъективного отношения виновного к своему уголовно-противоправно-му деянию.

Понятие формы субъективной стороны преступления (умысла и неосторожности) раскрывается в определениях ст.ст. 8 и 9 Основ. Из этих статей видно, что констатация определенного состава преступления каждый раз пред­полагает установление, во-первых, фактического наличия или отсутствия сознания лицом общественно опасного характера своего деяния; во-вторых, предвидения (или непредвидения) виновным общественно опасных послед­ствий своего действия или бездействия, и, в-третьих, во­левого отношения лица к этим последствиям (желание, сознательное допущение последствий).

Этот исходный для уголовной ответственности пере­чень подлежащих установлению психических процессов, происходящих в сознании виновного, дополняется Осно­вами в ст. 16 (добровольность, т. е. сознание отсутствия принуждения); в ст. 33 (душевное волнение, чистосердеч­ное раскаяние); в ст. 34 (корыстные или иные низменные побуждения). Таким образом, в число элементов субъек­тивной стороны, подлежащих учету при применении уголовноправовой нормы, включаются мотив деяния и сознание свободы действия.

Дальнейшее расширение перечня элементов субъек­тивной стороны преступных деяний содержит Особенная часть Уголовного кодекса, включающая в отдельные составы цель и конкретизированный мотив (хулиганские побуждения в ст. 102 У К РСФСР; трусость и малодушие в ст. 264 УК РСФСР), а также указания на заведомость в отношении некоторых объективных свойств ряда пре­ступных деяний.

Таким образом, в соответствии с нормами материаль­ного уголовного права весьма широкий круг внутренних (психических) процессов и состояний виновного высту-