Анатацыя

У артыкуле гаворыцца аб гысторыі кібернетыкі у СССР. Разглядаецца праблема развіцця кібернетыкі і яе прызнання вучонымі і філосафамі. Асноўны змест даследавання складае разважанне на тэму за і супраць кібернетыкі і споры кібернетыкау з філосафамі за права называцца навукай. Гэты артыкул будзе цікавы тым, кто хоча ведаць больш інфармацыі аб развіцце тэхналогій у той час.

К истории кибернетики в СССР

В то время, как против кибернетики в "Вопросах философии", была опубликована практически анонимная статья, то есть, фактически, это была частная точка зрения, хоть и поддержанная журналом, то за кибернетику высказались известные в то время ученые (в том числе один академик, работавший в атомном проекте), статья обсуждалась в научно-исследовательских институтах и вузах, в прессе. В короткое время кибернетика однозначно стала отождествляться с наукой, а все, кто осмеливались высказать сомнения, объявлялись реакционерами и противниками науки. Что же касается философов, то их так "затюкали", что они долгое время и признаваться боялись о том, что они философы.

Очень характерно обсуждение статьи Соболева, Ляпунова, Китова; на заседании редакции "Вопросов философии". Все, чего просили философы, немного разбиравшиеся в философии и не потерявшие окончательно профессиональную честь, например, М.М. Розенталь, это убрать очевидно нелепые места, как например такие, где говорилось, что машина отличается от мозга только количеством элементов.

В то же время, философы, у которых с профессиональной честью, да, видимо и с совестью вообще, было посвободней, не стеснялись в методах и средствах для "проталкивания" кибернетики.

Например, Э.Я. Кольман, дабы подвести под кибернетику "классовую основу", утверждал, что "сейчас у Винера тяжелое положение, книги его не издают, запрещены". Мол, империалисты его преследуют, значит мы должны срочно признать его своим. Разумеется, никто в Америке книг Винера не запрещал (здесь профессор просто врал), хотя определенные проблемы у Винера, не скрывающего свое неприятие капиталистической системы, были. К слову сказать, сам Кольман, как позже выяснилось, ничего против капитализма не имел, доказательством чему является то, что позже он эмигрировал в Швецию, а потом в США.

Другими словами, "кибернетики" устроили невероятный скандал по поводу того, что им, мол, не дают заниматься очень перспективной наукой, что "консерваторы" душат новое, передовое, "подняли на уши" руководство страны, дошли до самых верхов (курировавший кибернетику зам. министра обороны СССР академик, адмирал А.И. Берг был вхож к Косыгину), но когда их противники были разгромлены и когда им были созданы все условия для развития этой самой кибернетики, они очень быстро потеряли к ней всякий интерес и только продолжали изредка поругивать своих бывших противников и вспоминать свою собственную храбрость в борьбе с ними.

Что касается применения вычислительной техники, то оно пошло в СССР по тому пути, который ему определяли "противники кибернетики" ‑ то есть она применялась главным образом как техника для облегчения вычислений. Если машины для АСУ ТП (автоматизированные системы управления технологическими процессами) и разрабатывались, то о чем-то большем ‑ хотя бы о машинах экономического профиля ‑ у нас к началу 60-х годов никто даже не заговаривал, их попросту не было, о чем прямо говорит такой авторитетный свидетель как В.М. Глушков. И яростные защитники кибернетики нисколько против этого не протестовали.

Таким образом, получилось так, что кибернетика в том виде, в котором она сложилась в Советском Союзе, и в самом деле оказалась лженаукой, а в том виде, в котором она могла дать результат ‑ как основа автоматизации управления экономическими процессами ‑ она не признавалась "кибернетиками", вплоть до того, что в сборнике "Очерки истории информатики в России" вообще нет упоминания об Общегосударственной системе управления экономикой (ОГАС). На Западе же кибернетика исчезла, не успев появиться, превратившись в информатику или computer science. Кстати говоря, даже сам "отец кибернетики" Норберт Винер с определенного времени стал выступать с серьезными опасениями по поводу высказанных им же самим идей о возможности применения электронно-вычислительных машин для управления общественными процессами. Не говоря уж о том, что вопросами кибернетики как науки об управлении обществом он к концу жизни просто перестал заниматься.

Наиболее жалко выглядели в этом споре именно советские философы. О них очень метко написал один из видных "кибернетиков" Шрейдер: "Весь набор тогдашних антикибернетических статей выглядел чудовищно глупо, на эту тему можно было написать что-нибудь более умное. Однако официальные философы-марксисты находились в очень жалком положении. Аргументировать философскую несостоятельность той или иной научной концепции они имели право только путем обвинения ее в идеализме. Но кибернетика возникла из самой что ни на есть материалистической традиции. Это подтверждается, между прочим, и той легкостью, с которой кибернетика была ассимилирована нашей философией, поскольку кибернетика основана на чрезвычайно материалистической доктрине по самой сути. Найти там идеализм было чрезвычайно трудно".

Автор полностью прав, найти идеализм в концепциях кибернетиков было очень трудно, поскольку это был вовсе не философский идеализм, выросший из традиции развития мировой мысли, который Ленин называл "умным идеализмом". Это был примитивнейший идеализм, выросший непосредственно из эмпирического, грубого, естественно-научного материализма, не признающего философии, а поэтому беспомощного в вопросах мышления. Это был тот идеализм, о котором Энгельс говорил, что "абстрактный материализм равняется абстрактному спиритуализму". Последователи этого рода материализма говорили, что в генах фиксируется склонность человека к музыке, к математике, к поэзии (представьте себе на секундочку, например, ген программирования на С++ или ген, отвечающий за склонность к службе в налоговой полиции) или вслед за профессором Колмогоровым спрашивали, почему бы не представить себе, что "на других планетах нам может встретиться разумная жизнь в виде размазанной по камню плесени".

Классики марксизма умели тончайшим образом отделять то полезное, что дает наука, от идеологической шелухи, которую она зачастую порождает, пытаясь распространить свои частные методы на решение общих вопросов. Ярчайшими образцами диалектико-материалистического подхода к анализу достижений и просчетов тогдашней науки являются "Диалектика природы" и "Анти-Дюринг" Энгельса или "Материализм и эмпириокритицизм" Ленина. Увы, к рассматриваемому периоду традиция критического рассмотрения достижений современной науки философами-марксистами была во многом утеряна. Все, что могли противопоставить явно метафизическому, механистическому подходу кибернетиков к вопросу о природе мышления и возможности его моделирования и воспроизводства в машине советские философы, это не менее метафизический и наивно-материалистический подход физиологов из школы И.П. Павлова. Вполне понятно, что борьба окончилась очень быстро и не в пользу философов.

Тем не менее, противостояние философов и кибернетиков вовсе не закончилось в 1955 или 56 году. Прекратили спорить против кибернетиков только те философы, которые не имели своего собственного мнения. Против необоснованных претензий кибернетики продолжали выступать далеко не худшие советские философы и отнюдь не догматики. Самым последовательным из них был Эвальд Васильевич Ильенков. Его идеи, высказанные в статьях "Машина и человек, кибернетика и философия" и книге "Об идолах и идеалах" до сих пор остаются актуальными. Но не менее актуальными остаются и идеи автоматизации сбора и обработки экономической информации с целью автоматизации моделирования, прогнозирования и планирования экономических процессов, а также управления ими, которые были разработаны теми немногими представителями кибернетики, которые не изменили своей науке и продолжали разрабатывать ее даже после того, как мода на нее прошла и она была фактически уничтожена. В первую очередь речь идет об идеях общегосударственных автоматизированных систем управления экономикой В.М. Глушкова и английского ученого Стаффорда Бира.

Подобно тому, как в средние века философия стала "служанкой богословия", в середине 50-х она окончательно превратилась в "сферу обслуживания" сегодняшней господствующей формы общественного сознания - науки. Проблема восстановления правильного развития философии и кибернетики в очень скором времени может оказаться вполне практической общественной проблемой, от решения которой будет зависеть дальнейшее развитие общества. Чем дальше, тем более очевидно, что господствующая сегодня в мире система товарно-денежных отношений, основанная на господстве частной собственности с одной стороны, и рыночной анархии ‑ с другой, явно исчерпывает свои возможности балансировать на грани всеобщего коллапса. Соответственно, никакой альтернативы разумному планированию производства и потребления нет и не может быть.

Но такое планирование невозможно без, как минимум, двух условий, первое из которых состоит в том, чтобы научиться мыслить не с точки зрения сиюминутной частной выгоды, а с точки зрения всеобщего, да еще в развитии, чему научиться без обращения к философии в принципе невозможно; второе же условие успешного перспективного планирования состоит в умении собирать и обрабатывать необходимую информацию о производстве и потреблении, и соответственно, принимать управленческие решения в режиме реального времени, что невозможно без автоматизации сбора, обработки информации и принятия управленческих решений, то есть, без кибернетики.

Объединить кибернетику и философию можно только как органические моменты единого действия, реальной борьбы против общественных условий, порождающих перманентный кризис, превращающих человека в бездушный автомат и отторгающих философию и кибернетику, за создание общественных условий, в которых казавшаяся когда-то утопией мечта философов и кибернетиков о том, чтобы переложить весь рутинный, механический, отупляющий труд на плечи машин, и тем самым освободить человека для творчества и всестороннего развития, становилась реальностью.

Василий Пихорович

6. Напішыце тэкст-разважанне (да 10 сказаў) як адказ на прапанаванае пытанне, выкарыстаўшы наступныя граматычныя сродкі (мінімум па адным разе кожны): складаны бяззлучнікавы сказ; пабочная канструкцыя; дзеепрыслоўны зварот; дзеепрыметнікавы зварот.

Уладальнік газеты «Твой день» і сайта Lifenews А. Габрэлянаў акрэслівае такія наступствы новых тэхналогій: «В основном все сейчас говорят на языке Интернета. Как в Интернете пишут «спасибо»? Спс. Скоро, я вас уверяю, люди между собой будут говорить «спс». Или «эспэ». Скорость жизни все убыстряется, язык все упрощается». А як, на Вашу думку, інтэрнэт-камунікацыя ўплывае на развіццё мовы, на культуру маўлення асобнага карыстальніка?

Інтэрнэт-камунікацыі шчыльна увайшлі у наша жыццё, зараз мільёны людзей маюць зносіны праз інтэрнет, гэта увайшло ў звыклае жыццё, адбілася на культуры(пабочная канструкцыя). Усе новыя і новыя словы ўваходзяць у нашу гаворку, змяняючы застарэлыя(дзеепрыслоўны зварот), і асядаюць. І так як тэмп жыцця паспяхова узрастае, людзі,ахутаныя інтэрнэт павуцінай(дзеепрыметнікавы зварот), вымушаны хутчэй навучацца і ў першую чаргу гэта датычыцца перапісак у сеці, людзям трэба скарэй пісаць і яны скарочваюць словы, ці нават замяняюць іх, гэта рухае развіццё мовы наперад. Але мае быць іншы бок гэтага, памяншаецца культура мовы,змяняецца гаворка(складаны бяззлучнікавы сказ).