• Мольер: Дон Жуан, или каменный пир.

«Дон Жуан, или Каменный пир» (также в русских переводах часто встречается название «Дон Жуан, или Каменный гость») — комедия в пяти актах Мольера, написанная в 1665 году. Впервые представлена 15 февраля 1665 г. в театре Пале-Рояль.

После запрета в 1664 г. пьесы «Тартюф» Мольер бросает новый вызов обществу и духовенству. Он берёт популярный во Франции сюжет о севильском распутнике Дон Жуане и создает на его основе дерзкую, по своему времени, комедию нравов.

Премьера состоялась 15 февраля 1665 г. в парижском театре Пале-Рояль, однако после пятнадцати представлений Мольер снял пьесу с репертура, опасаясь нового скандала. При жизни Мольера комедия больше не исполнялась на сцене и не публиковалась (первая публикация с цензурными изъятиями датируется 1682 г.). Уже после прекращения спектаклей в Париже был издан пасквиль г-на де Рошмона "Соображения относительно одной комедии Мольера под заглавием «Каменный пир», где автор обвинял Мольера в безбожии и идентифицировал его с заглавным персонажем комедии.

В 1677 г. по инициативе вдовы Мольера, актрисы Арманды Бежар, комедия была сыграна в стихотворном переложении Тома Корнеля. Эта редакция бытовала на сцене до 1847 г., когда оригинальный мольеровский текст был возвращен на подмостки в парижском театре Комеди Франсэз.

В России комедию впервые поставил Александринский театр в Санкт-Петербурге 5 мая1816 г. (Дон Жуан — г-н Сосницкий, Эльвира — г-жа Валберхова). Первый перевод комедии под названием «Дон Жуан, или Каменный гость» был выполнен И.Вальберхом в 1816 г..

Акт первый[править | править вики-текст]

Сганарель в разговоре с конюшим Эльвиры Гусманом ругает Дон Жуана, говоря, что он -

величайший нечестивец, какого только носила когда-нибудь земля, головорез, собака, дьявол, турок, еретик, не верящий ни в загробную жизнь, ни в святых, ни в Бога, ни в чёрта, ведущий самое что ни на есть скотское существование, боров Эпикура, настоящий сластолюбец, затыкающий уши на все христианские увещания и считающий чепухой всё, во что мы верим…

(здесь и далее — в переводе В. С. Лихачёва)

Появляется Дон Жуан. Он посвящает Сганареля в секреты своего непостоянства:

…все красавицы имеют право очаровывать нас: наше сердце принадлежит всем им по очереди, без исключения, как первой, так и последней <…> любовь к одной не заставит меня быть несправедливым к другим <…> я каждой воздаю должное, как велит природа…

Их прерывает внезапное появление Эльвиры. Она обвиняет Дон Жуана в предательстве и измене. Дон Жуан цинично отвечает ей. Эльвира предвещает ему кару Небес. Но Дон Жуан равнодушен к угрозам, — его занимает лишь новое любовное приключение.

Акт второй[править | править вики-текст]

Пьеро хвастается перед своей невестой Шарлотой тем, что спас из моря двух тонущих людей, один из которых — знатный барин. Знатным барином оказывается Дон Жуан, и, едва увидев хорошенькую крестьянку, сразу предлагает ей стать его женой. Пьеро недоволен, но в ответ получает лишь пощечины. Дон Жуан желает уединиться с Шарлотой, но встречает Матюрину, к которой тоже успел посвататься. Девушки устраивают ссору, но Дон Жуан успокаивает обеих, ведь каждая из них знает настоящую правду. Бродяга Ларамэ предупреждает Дон Жуана, что двенадцать всадников ищут его. Дон Жуан спасается бегством.

Акт третий[править | править вики-текст]

Дон Жуан, переодетый крестьянином, и Сганарель, переодетый в платье доктора, идут через лес. Дон Жуан предлагает встречному нищему богохульствовать за монету и кусок хлеба. Нищий отказывается, предпочитая голодную смерть. Вдали Дон Жуан замечает разбойников, напавших на дворянина. Он спешит на помощь. Спасённый дворянин, это дон Карлос, брат Эльвиры. Дон Алонзо требует немедленно смерти для изменника, но дон Карлос, в благодарность за спасение, отсрочивает дуэль. Продолжая путь, Дон Жуан и Сганарель приходят к гробнице командора, убитого Дон Жуаном. Дон Жуан, смеясь, приглашает статую командора на ужин. Статуя кивает головой.

Акт четвёртый[править | править вики-текст]

В дом к Дон Жуану приходит его кредитор, Диманш. Дон Жуан ловко отделывается от него. Дон Луис, отец Дон Жуана, убеждает сына исправиться, но Дон Жуана не трогают слова старика. Эльвира уже не молит вернуться к ней, но хотя бы раскаяться и обратиться к Богу. Дон Жуан предлагает остаться с ним на ночь. Появляется статуя командора и приглашает Дон Жуана к себе на ответный ужин.

Акт пятый[править | править вики-текст]

Дон Жуан объявляет отцу о своем раскаянии, но в действительности, в его словах лишь лицемерие. Он проповедует, что

лицемерие — модный порок, а все модные пороки идут за добродетель. По нынешнему времени роль добродетельного человека — из всех ролей самая благодарная и ремесло лицемера — из всех ремёсел самое выгодное <…> лицемерие — порок привилегированный; оно всем зажимает рот и наслаждается безнаказанностью…

Дон Карлос требует ответа за оскорбление, нанесённые Эльвире. Дон Жуан лицемерно оправдывает всё повелением Неба. Дон Жуану является призрак в виде женщины под покрывалом и в виде Времени с косой в руке. Призрак предупреждает, что если Дон Жуан не раскается, его ждёт гибель. Дон Жуан со шпагой бросается на призрака. Появляется статуя командора. Молния, сопровождаемая сильным ударом грома, поражает Дон Жуана. Земля разверзается и поглощает его; из места провала вырывается большое пламя. Оставшийся один Сганарель признается, что ему

несчастному, после стольких лет службы ничего не перепало, кроме одного утешения: собственными глазами увидеть, какая кара постигла моего господина за безбожие!..

Покинув молодую жену, донью Эльвиру, Дон Жуан устремился в погоню за очередной пленившей его красавицей. Его нимало не смущало, что в том городе, куда он прибыл по её следам и где намеревался похитить её, за полгода до того им был убит командор — а чего беспокоиться, если Дон Жуан убил его в честном поединке и был полностью оправдан правосудием. Смущало это обстоятельство его слугу Сганареля, и не только потому, что у покойного здесь оставались родственники и друзья — как-то нехорошо возвращаться туда, где тобою если не человеческий, то уж божеский закон точно был попран. Впрочем, Дон Жуану никакого дела не было до закона — будь то небесного или земного.

Сганарель служил своему господину не за совесть, а за страх, в глубине души считая его мерзейшим из безбожников, ведущим жизнь, подобающую скорее скоту, какой-нибудь эпикурейской свинье, нежели доброму христианину. Уже одно то, как скверно он поступал с женщинами, достойно было высшей кары. Взять хотя бы ту же донью Эльвиру, которую он похитил из стен обители, заставил нарушить монашеские обеты, и вскоре бросил, опозоренную. Она звалась его женой, но это не значило для Дон Жуана ровным счётом ничего, потому как женился он чуть не раз в месяц — каждый раз нагло насмехаясь над священным таинством.

Временами Сганарель находил в себе смелость попрекнуть господина за неподобающий образ жизни, напомнить о том, что с небом шутки плохи, но на такой случай в запасе у Дон Жуана имелось множество складных тирад о многообразии красоты и решительной невозможности навсегда связать себя с одним каким-то её проявлением, о сладостности стремления к цели и тоске спокойного обладания достигнутым. Когда же Дон Жуан не бывал расположен распинаться перед слугой, в ответ на упрёки и предостережения он просто грозился прибить его.

Донья Эльвира плохо знала своего вероломного мужа и потому поехала вслед за ним, а когда разыскала, потребовала объяснений. Объяснять он ничего ей не стал, а лишь посоветовал возвращаться обратно в монастырь. Донья Эльвира не упрекала и не проклинала Дон Жуана, но на прощание предрекла ему неминуемую кару свыше.

Красавицу, за которой он устремился в этот раз, Дон Жуан намеревался похитить во время морской прогулки, но планам его помешал неожиданно налетевший шквал, который опрокинул их со Сганарелем лодку. Хозяина и слугу вытащили из воды крестьяне, проводившие время на берегу.

К пережитой смертельной опасности Дон Жуан отнёсся так же легко, как легко относился ко всему в этом мире: едва успев обсохнуть, он уже обхаживал молоденькую крестьяночку. Потом ему на глаза попалась другая, подружка того самого Пьеро, который спас ему жизнь, и он принялся за неё, осыпая немудрёными комплиментами, заверяя в честности и серьёзности своих намерений, обещая непременно жениться. Даже когда обе пассии оказались перед ним одновременно, Дон Жуан сумел повести дело так, что и та и другая остались довольны. Сганарель пытался улучить момент и открыть простушкам всю правду о своём хозяине, но правда их, похоже, не слишком интересовала.

За таким времяпрепровождением и застал нашего героя знакомый разбойник, который предупредил его, что двенадцать всадников рыщут по округе в поисках Дон Жуана. Силы были слишком неравные и Дон Жуан решил пойти на хитрость: предложил Сганарелю поменяться платьем, чем отнюдь не вызвал у слуги восторга.

Дон Жуан со Сганарелем все-таки переоделись, но не так, как сначала предложил господин: он сам теперь был одет крестьянином, а слуга — доктором. Новый наряд дал Сганарелю повод поразглагольствовать о достоинствах различных докторов и прописываемых ими снадобий, а потом исподволь перейти к вопросам веры. Тут Дон Жуан лаконично сформулировал своё кредо, поразив даже видавшего виды Сганареля: единственное, во что можно верить, изрёк он, это то, что дважды два — четыре, а дважды четыре — восемь.

В лесу хозяину со слугой попался нищий, обещавший всю жизнь молить за них Бога, если они подадут ему хоть медный грош. Дон Жуан предложил ему золотой луидор, но при условии, что нищий изменит своим правилам и побогохульствует. Нищий наотрез отказался. Несмотря на это Дон Жуан дал ему монету и тут же со шпагой наголо бросился выручать незнакомца, на которого напали трое разбойников.

Вдвоём они быстро расправились с нападавшими. Из завязавшейся беседы Дон Жуан узнал, что перед ним брат доньи Эльвиры, дон Карлос. В лесу он отстал от своего брата, дона Алонсо, вместе с которым они повсюду разыскивали Дон Жуана, чтобы отомстить ему за поруганную честь сестры. Дон Карлос Дон Жуана в лицо не знал, но зато его облик был хорошо знаком дону Алонсо. Дон Алонсо скоро подъехал со своей небольшой свитой и хотел было сразу покончить с обидчиком, но дон Карлос испросил у брата отсрочки расправы — в качестве благодарности за спасение от разбойников.

Продолжив свой путь по лесной дороге, господин со слугой вдруг завидели великолепное мраморное здание, при ближайшем рассмотрении оказавшееся гробницей убитого Дон Жуаном командора. Гробницу украшала статуя поразительной работы. В насмешку над памятью покойного Дон Жуан велел Сганарелю спросить статую командора, не желает ли тот отужинать сегодня у него в гостях. Пересилив робость, Сганарель задал этот дерзкий вопрос, и статуя утвердительно кивнула в ответ. Дон Жуан не верил в чудеса, но, когда он сам повторил приглашение, статуя кивнула и ему.

Вечер этого дня Дон Жуан проводил у себя в апартаментах. Сганарель пребывал под сильным впечатлением от общения с каменным изваянием и все пытался втолковать хозяину, что это чудо наверняка явлено в предостережение ему, что пора бы и одуматься... Дон Жуан попросил слугу заткнуться.

Весь вечер Дон Жуана донимали разные посетители, которые будто бы сговорились не дать ему спокойно поужинать. Сначала заявился поставщик (ему Дон Жуан много задолжал), но, прибегнув к грубой лести, он сделал так, что торговец скоро удалился — несолоно хлебавши, однако чрезвычайно довольный тем, что такой важный господин принимал его, как друга. Следующим был старый дон Луис, отец Дон Жуана, доведённый до крайности отчаяния беспутством сына. Он снова, в который должно быть раз, повёл речь о славе предков, пятнаемой недостойными поступками потомка, о дворянских добродетелях, чем только нагнал на Дон Жуана скуку и укрепил в убеждённости, что отцам хорошо бы помирать пораньше, вместо того чтобы всю жизнь досаждать сыновьям.

Едва затворилась дверь за доном Луисом, как слуги доложили, что Дон Жуана желает видеть какая-то дама под вуалью. Это была донья Эльвира. Она твёрдо решила удалиться от мира и в последний раз пришла к нему, движимая любовью, чтобы умолять ради всего святого переменить свою жизнь, ибо ей было открыто, что грехи Дон Жуана истощили запас небесного милосердия, что, быть может, у него остался всего только один день на то, чтобы раскаяться и отвратить от себя ужасную кару. Слова доньи Эльвиры заставили Сганареля расплакаться, у Дон Жуана же она благодаря непривычному обличью вызвала лишь вполне конкретное желание.

Когда Дон Жуан и Сганарель уселись наконец за ужин, явился тот единственный гость, который был сегодня зван, — статуя командора. Хозяин не сробел и спокойно отужинал с каменным гостем. уходя, командор пригласил Дон Жуана назавтра нанести ответный визит. Тот принял приглашение.

На следующий день старый дон Луис был счастлив как никогда: сначала до него дошло известие, что его сын решил исправиться и порвать с порочным прошлым, а затем он встретил самого Дон Жуана, и тот подтвердил, что да, он раскаялся и отныне начинает новую жизнь.

Слова хозяина бальзамом пролились на душу Сганареля, но, едва только старик удалился, Дон Жуан объяснил слуге, что все его раскаяние и исправление — не более чем уловка. Лицемерие и притворство — модный порок, легко сходящий за добродетель, и потому грех ему не предаться.

В том, насколько лицемерие полезно в жизни, Сганарель убедился очень скоро — когда им с хозяином встретился дон Карлос и грозно спросил, намерен ли Дон Жуан прилюдно назвать донью Эльвиру своею женой. Ссылаясь на волю неба, открывшуюся ему теперь, когда он встал на путь праведности, притворщик утверждал, что ради спасения своей и её души им не следует возобновлять брачный союз. Дон Карлос выслушал его и даже отпустил с миром, оставив, впрочем, за собой право как-нибудь в честном поединке добиться окончательной ясности в этом вопросе. Недолго, однако, пришлось Дон Жуану безнаказанно богохульствовать, ссылаясь на якобы бывший ему глас свыше. Небо действительно явило ему знамение — призрака в образе женщины под вуалью, который грозно изрёк, что Дон Жуану осталось одно мгновение на то, чтобы воззвать к небесному милосердию. Дон Жуан и на сей раз не убоялся и заносчиво заявил, что он не привык к такому обращению. Тут призрак преобразился в фигуру Времени с косою в руке, а затем пропал.

Когда перед Дон Жуаном предстала статуя командора и протянула ему руку для пожатия, он смело протянул свою. Ощутив пожатье каменной десницы и услышав от статуи слова о страшной смерти, ожидающей того, кто отверг небесное милосердие, Дон Жуан почувствовал, что его сжигает незримый пламень. Земля разверзлась и поглотила его, а из того места, где он исчез, вырвались языки пламени.

Смерть Дон Жуана очень многим была на руку, кроме, пожалуй, многострадального Сганареля — кто ему теперь заплатит его жалованье?