Александр Шевырев Петербург и Москва: две столицы, два образа власти
Первейшая функция любого столичного города – быть резиденцией и репрезентацией государственной власти. Вне зависимости от того, совмещает ли столица эту функцию с другими функциями центра (финансового, торгового, промышленного, культурного, научного, образовательного и т.д.), власть так или иначе демонстрирует свое присутствие и свой приоритет в таком городе. Любой житель или гость столицы ощущает это присутствие, как символическое, так и физическое.
В столице относительно высока вероятность встреч с носителями власти, и хотя сами носители могут быть и не видны за бронированными затемненными стеклами, тем не менее такие встречи являются живым доказательством их реального, а не мифического существования. Власть в столице имеет персонифицированный образ, хотя бы этот образ является в виде автомобиля, кареты, поднятого штандарта, негаснущего света в окне. Жители столицы обладают, таким образом, привилегией близости к власти и ощущения ее реальности.
Более широко проявляет себя в столице власть с помощью своих атрибутов и символов. Название зданий, улиц или кварталов, где располагаются резиденции верховной власти или ее институтов, служат порой политическим обозначением всей страны или отдельных отраслей ее управления. В столице эти символы локализованы в образе реальных зданий, а также уличной жизни вокруг этих зданий. Их архитектура, помимо выражения стилевых особенностей места и времени сооружения, свидетельствует весьма образно и о способах репрезентации власти. Эмблемы власти широко используются для украшения правительственных зданий, и эти эмблемы становятся привычным элементом столичной архитектурной среды.
Выразительным средством формирования и развития образа власти являются городские монументы, текст которых остается неизменным порой на протяжении столетий, но при этом может модифицироваться в соответствии с политическими и социальными потребностями. Монументы, воздвигаемые в разные эпохи и разными политическими силами, иногда перемещаясь в городском пространстве, могут формировать довольно сложный дискурс о власти. Но, обладая длительным эффектом воздействия, они способны поддерживать континуитет власти даже в тех случаях, когда власть этого не желает. Постперестроечные проблемы с советскими монументами как раз отражают ситуацию неопределенности с преемственностью власти в Российской Федерации.
До появления аудио-визуальных средств массовой информации власть должна была регулярно демонстрировать себя в публичных церемониях, которые становились частью повседневной жизни столицы. В Российской империи подобные церемонии отличались высокой степенью ритуальности, поскольку, по мнению Р. Уортмана, "русские правители и их советники считали символику и образность церемоний насущно необходимыми для осуществления власти"1. Даже в частных прогулках по городу, которые были обычными до 1879 г., т.е. до того, как они стали небезопасными, монархи следовали определенным поведенческим сценариям. Присутствие власти придавало столичной жизни высокий уровень театральности.
Ритуальность церемоний, равно как и повседневной столичной жизни, в значительной степени определяется участием в ней армии. Ее видимое присутствие в столице во многом отражает уровень милитаризации власти. Армия является одним из наиболее эффективных институтов репрезентации власти, и ее присутствие даже на протокольных церемониях возвеличивает власть и ее носителей. С другой стороны, она заметно повышает степень ритуальности городской жизни, в особенности, если является институтом "публичным, легко обозреваемым, логично и прочно входящим в жизнь города"2.
Столичный город служит для власти той сценой, с которой она репрезентирует себя народу и элите, иностранцам и соотечественникам. Сцена эта декорируется под тот образ, которым власть хочет себя представить. Но она сама способна воздействовать на поведенческие установки власти. Эти свойства столичной среды хорошо заметны в случае существования нескольких городов, в которых верховная власть регулярно себя репрезентирует. В Российской империи с 1712 г., т.е. с переездом монарха, двора и правительства в Петербург, существовало две столицы, похожих друг на друга лишь высокой населенностью. И каждая из них давала свое представление о том, как выглядит власть, и по своему влияла на то, как ведет себя власть.
<…>