Отв к коллоквиуму №2.(Овидий.)

Вопрос 1, часть 1/

Вопрос о происхождении жанра любовной элегии до сих пор окончательно не решен. Сборники элегий, озаглавленные женскими именами, были еще у Мимнерма, у Антимаха и у эллинистических поэтов. Во всех этих сборниках содержание любовных элегий было объективным:

не излиянием собственной страсти, а рассуждениями о страсти вообще или

рассказом о страсти каких-либо мифических персонажей

В следующем поколении Корнелий Галл (ок. 70—26 гг.), попытался перенести в римскую литературу подлинную александрийскую элегию — объективную.

Сборник элегий Галла, посвященный актрисе Ликориде, был издан около 45 г.; до нас он не дошел. Литературным советником Галла был греческий поэт Парфений, друг неотериков; он составил для Галла сборник мифологических и исторических рассказов «Любовные страсти», откуда Галл должен был черпать материалы «для эпических или элегических стихов»; это и позволяет заключить, что содержанием элегий Галла был рассказ не о своем чувстве, а о страстях литературных героев. Сборник Галла имел большой успех, но подражаний не вызвал. У его преемников, Тибулла и Проперция, мы находим не объективную, а субъективную элегию, опирающуюся на опыт Катулла, но разработанную совершенно по-иному.

Мимнерм

Мимнерм, Mimnermos, из Колофона или Смирны, вторая половина VII в. до н. э., греческий элегический поэт. М. является первым известным нам представителем типичной для Греции так называемой объективной любовной элегии, то есть такой, в которой поэт рассказывает о любовных переживаниях героев мифа или местных преданий, опосредованно выражая и свои собственные чувства (вместо того, чтобы говорить от своего лица, как это делается в субъективной элегии). В дошедших до нас фрагментах элегии поэт размышляет о бренности человеческой жизни. Ее смысл и ценность он видит только в молодости и пользовании ее благами, прекраснейшее из которых — любовь. Остаток жизни полон страданий и бед, а старый уродливый человек, немилый людям, уже не может ничему радоваться, ему остается лишь смерть (с этими убеждениями М. спорил Солон. Целый обзор человеческой жизни дает элегия «О семилетках жизни», где жизнь и деятельность человека распределяются на десять семилеток (фр. 19). Вот начало этого стихотворения:

Мальчик незрелый, еще неразумный, зубов всех ограду

Первых теряет во рту, семь лишь исполнится лет.

Если же только вторые семь лет ему боги исполнят,

Признаки зрелости он в теле являет своем.

А заканчивается стихотворение следующими словами:

Если ж достигнет еще и десятой конца семилетки,

Не преждевременной смерть будет тогда для него.

Возражая на Пессимистические рассуждения Мимнерма, Солон высказывает пожелание дожить до 80 лет (фр. 22). Вслед за Гомером М. сравнивает человеческую жизнь с быстро падающими с деревьев листьями. ((«Илиада», VI,) Хрупкость и недолговечность жизни заставляют лучше ее использовать. Сохранились также фрагменты повествовательных элегий М., чаще всего мифологического содержания. Лучший из них рассказывает о золотом ложе, выкованном Гефестом, на котором Гелиос (Солнце) совершает свое еженощное путешествие по океану на Восток. В других фрагментах описывается поход Ясона за Золотым Руном и помощь Медеи. М. приписывали и военные элегии. Но похоже, что отрывки данного содержания не относятся к эпохе М., но созданы гораздо раньше, и ведут свое происхождение от произведений мифологического содержания. Такой элегической поэмой была История Смирны (Smyrneis), посвященная легендарному и историческому прошлому этого города. Возможно, к этой поэме относится фрагмент о неустрашимом герое, который в одиночку преследует убегающие в беспорядке отряды лидийцев. Произведения М. отличались музыкальностью стиха, искренними и живыми чувствами, яркой образностью. В эллинистическую эпоху творчество М. было разделено на 2 книги. Одна из них получила название Нанно (Nanno), по имени флейтистки, возлюбленной поэта. Александрийские поэты высоко ценили М., ошибочно считая его изобретателем элегии. Это заблуждение возникло, вероятно, потому, что М. был создателем нарративной (повествовательной) элегии, то есть такой, какие писали они сами. Высокое мнение о М. позаимствовали у александрийцев римские элегики.

Солон

Для Солона стихи были средством воздействия на граждан.

• У него преобладают политические и нравоучительные темы. С большим подъемом составлена, например, элегия, призывающая афинян отвоевать захваченный у них о. Саламин. Целая серия стихотворений связана с законодательством Солона (594 г.).

• Преобладающий тон стихотворений — спокойно-увещевательный, и лишь изредка речь приобретает характер сдержанной, но гневной угрозы.

Вы, богачи, успокоив в груди непреклонное сердце,

Вы, что успели вкусить досыта жизненных благ,

Дух свой великий умерьте. Ведь мы к вам душой не склонимся,

И в вашей жизни не все гладкой дорогой пойдет.

• Рядом с наставительными размышлениями он занимается в своих стихотворениях прославлением вина, любви и Муз, захватывая таким образом всю область ионийской элегической тематики.

• Творчество проникнуто патриотическим чувством.

Из последующих элегических поэтов VI в. наибольший интерес представляет Феогнид.

Феогнид жил во второй половине VI и в начале V в. до н. э. (он упоминает об угрозе нашествия персов). Это типичный аристократ с ярко выраженной идеологией. Элегии Феогнида, обращенные к его друзьям, и чаще всего к юному Кирну, сыну Полипая, дошли до нас в виде сборника отдельных мыслей и нравоучений на различные темы (всего 1389 стихов, среди которых немалое количество неподлинных). В этом сборнике для нас прежде всего представляют интерес мысли поэта о высоком значении поэзии. Поэту кажется, что на его стихах есть особая печать, отличающая их от всех других. Кирн, на моих изреченьях да будет печать моя вечно,

Чтобы позднее никто их не присвоил тайком (19 сл.).

В соответствии с таким пониманием поэзии Феогнид считает себя служителем Аполлона и муз (1—4; 769 сл.).

Более всего поэт занимается социальными и политическими вопросами. В Мегарах произошли народные волнения и аристократия была изгнана. Феогнид лишился своих владений и в изгнании познал бедность. Он полон негодования и в стихах излагает свою аристократическую точку зрения (27—36):

С добрыми мыслями в сердце я дам тебе, Кирн, наставленья,

Те, что я в детстве узнал от благородных людей,

Будь же разумен, не думай позорным ничем иль неправым

Почесть и славу себе или богатство стяжать.

Помни же этот завет! А с худыми людьми не общайся,

Общества добрых людей всюду ищи и. держись.

С ними и ешь ты и пей, и сиди между ними ты только,

С ними поддерживай лад: сила большая у них.

От благородных добро ты узнаешь, а если с худыми

Будешь общенье иметь, разум утратишь ты свой.

В пылу ожесточенной классовой борьбы Феогнид с необыкновенной четкостью и резкостью, доходящей иногда до цинизма, высказывает свою аристократическую точку зрения. Он горит жаждой мщения, не брезгуя при этом никакими средствами, и мечтает даже «испить черной крови» своих врагов (349 сл., 361—364). Высшей степенью выражения его аристократической нетерпимости является откровенное заявление о необходимости обуздать народ (846 сл.):

Крепко пятой наступи ты на этот народ тупоумный,

Острым рожном его бей, взнуздывай шею ярмом.

Его пессимизм доходит до отчаяния как пассивного ("Вовсе на свет не родиться - для смертного лучшая доля"), так и активного ("Нет, не отдамся врагам! В их ярмо головы не продену! Пусть даже Тмола хребет рухнет на шею мою!").

Таким образом, в лирике Феогнида общественная идеология соединяется с глубоким личным волнением.

Четкая антидемократическая идеология Феогнида, его неумолимая последовательность в политических выводах, продуманность и прочувствованность всех последствий гибели аристократии - все это заставляет относить Феогнидовский сборник уже не к VII и не к VI вв., но по крайней мере к V в. до н.э.

Таким образом, в Феогниде бурлят ярость и злоба, отчаяние, месть и наслаждение от мести, презрение к рабу за бесчестие и предательство, презрение к аристократам за их неблагородную страсть к деньгам, мрачное упоение злобой.

Сладко баюкай врага! А когда попадет тебе в руки,

Мсти ему и не ищи поводов к мести тогда.

Феокрит

К числу сторонников малой формы, выступивших против ориентации на гомеровский эпос, принадлежал и самый выдающийся поэтический талант александрийского направления, Феокрит . Все то новое, что принесла с собой эллинистическая литература, — чувствительное восприятие природы, поэзия любовной тоски, тяга к интимному, малому и обыденному, внимание к деталям быта и незначительным людям, — все это получило в лице Феокрита поэтического выразителя, умеющего сочетать рельефность изображения с музыкальным лиризмом. Как и прочие александрийцы, Феокрит хорошо знаком со старинной литературой, умеет писать на разных литературных диалектах — дорическом, ионийском, эолийском; но он не гоняется за показом своей «учености», да и не обладает ею в таких размерах, как поэты-филологи, типа Каллимаха или Аполлония.

Феокрит — создатель идиллии. Так назывались в древности стихотворения небольшого размера, не укладывавшиеся ни в один из привычных жанров. Историко-литературное значение Феокрита основано прежде всего на его «пастушеских», буколических (bukolos — «волопас») стихотворениях. Состязание в пастушеских песнях у Феокрита имеет типовую структуру, которая юлизко напоминает сцены «состязания» в новоаттической комедии. Соперники либо последовательно исполняют по большой песне, либо перебрасываются которкими песенками, близкими по содержанию и размеру. Эта структура восходит к фольклорным состязаниям. У пастухов был свой фольклор – о пастухах, погибавших в юном возрасте и превращавшихся в цветок или источник. Реальные пастухи, грубые и невежественные, отнюдь не пользовались уважением в греческом обществе, но фольклорный образ пастуха-певца, носителя любовного томления, был воспринят поэтами александрийцами, как маска, пригодная для того, чтобы мотивировать чувствительную поэзию на фоне сельского пейзажа.

Томления одинокой любви — область, в изображении которой Феокрит является мастером. Не менее значительно его мастерство в картинах природы.

Развитие александрийской поэзии, которая во многом шла новыми путями и выдвигала новые лозунги, поставило ряд проблем и перед теорией поэзии. С особенной интенсивностью дискутировались три вопроса. Первый — о функции поэзии: учительная роль или развлекательная? противники александринизма — стоики, но они требовали от поэзии непосредственного морализирующего содержания. В связи с этим вставал и второй вопрос — о соотношении между содержанием и формой. Третий вопрос, занимавший теоретиков, гласил: что важнее для поэта, поэтическое дарование или искусство, «техника»?

Из всех малых форм наибольшим распространением пользовалась, однако, самая малая — эпиграмма. Поэты варьировали на все лады мотивы любви, надгробия, посвящения, надписи на статуе, нередко обнаруживая при этом большое искусство. Искали не столько оригинальности трактовки, сколько новизны словесного выражения

Для Феокрита характерно соединение бытовизма, простоты и эстетического любования. Идиллии дают общественно-политическую картину (воспевает правителя Египта Птоломея, но не совсем искренне, рисует картину крупного землевладения и рабовладения). Но поэт склонен указывать на тленность царских богатств. Наряду с властителем появляется и образ маленького человека, черпающий свою утешение в красоте природы. Основная тема — эстетизма, беззаботного наслаждения жизнью, без внимания к трудовым и практическим сторонам действительности.

Каллимах

Центральная фигура александрийской поэзии — Каллимах из Кирены (около 310 — 240 гг.), Каллимах достиг высокого положения в Музее и стал придворным поэтом Птолемеев. дает четкую формулировку своей литературной программы. Она сводится к трем основным принципам: малая форма, борьба с банальностью, тщательная отделка деталей. Каллимах возражает против попыток обновления большого эпоса;

Каллимах, помимо исключительной своей «учености», был блестящим мастером стиха, остроумным, изобретательным рассказчиком; но у него не хватало поэтической силы. Как почти все александрийцы, он блещет искусством изысканной эпиграммы; Важнейшее его произведение — «Причины» (Aitia), сборник повествовательных элегий в четырех книгах, содержавший сказания о возникновении различных празднеств, обрядов, наименований, об основании городов и святилищ.

Элегия представляет собой монолог локона, который рассказывает о своей судьбе в преувеличенно-патетическом стилеЛокон скорбит о том, что ему пришлось расстаться с головой царицы; он уступил лишь непреоборимой силе «железа» (т. е. ножниц) и заканчивает пожеланием вернуться на старое место,

Основным противником Каллимаха оказался, однако, его собственный ученик, такой же «ученый» поэт, как и сам Каллимах. Это был Аполлоний,

1.2. Неоретики - В условиях разложения республики и полисных отношений, в условиях кризиса римского общества наблюдается усиление субъективизма, уход в сферу интимных переживаний. Поэты-неотерики и были выразителями в литературе этих общественных настроений. Они особенно интересовались "александрийской поэзией", которая была созвучна их настроению. Излюбленными жанрами неотериков являлись элегии, эпиграммы, а также эпиллии (небольшого размера эпические поэмы). Они боролись за простоту и изящество литературного языка, за освобождение его от архаических слов и выражений и внесли в римскую поэзию много новых стихотворных размеров. Неотерики больше всего ориентировались на близких им по жанру александрийских лириков, которые импонировали им как своей тематикой, так и изощренной отделкой стиха и ритма.

Эле́гия (греч. elegeia) — жанр лирической поэзии; в ранней античной поэзии — стихотворение, написанное элегическим дистихом, независимо от содержания; позднее (Каллимах, Овидий) — стихотворение грустного содержания.

Субъективная любовная лирика - собственное переживаемое чувство выливались у греческих поэтов в жанр эпиграммы.

Субъективная любовная лирика была перенесена из Греции в Рим, такая лирика связана прежде всего с именем Катулла. В его пр-ях греческий любовный быт сменился римским, интрижки с гетерами — всепоглощающей страстью к светской возлюбленной, рамки эпиграмм (были в Греции) для такого материала стали тесны, и эпиграмма стала разрастаться в большое стихотворение, написанное элегическим дистихом.

Первой латинской любовной элегией, написанной о собственном чувстве, была элегия Катулла к Аллию.

У Катулла любовное переживание изображалось в развитии, разные стадии его запечатлевались в разных стихотворениях, так что по ним можно (вполне условно, конечно) проследить весь ход его романа с Лесбией. У Тибулла и Проперция любовь дана статичнее, душевное состояние героя одно и то же, меняются лишь ситуации его проявления. Если материал для изображения душевного состояния давала греческая эпиграмма, то материалом для изображения ситуаций была новоаттическая комедия. В результате скрещения этих двух традиций в элегии сложилась устойчивая система мотивов, которую мы почти без изменений наблюдаем и у Тибулла, и у Проперция, и у Овидия. В центре творчества поэта стоит образ единственной возлюбленной — «госпожи». Она воспевается под условным греческим именем, выбранным так, чтобы вместо него в стих можно было вставить и настоящее: героиню Тибулла зовут Делия (в действительности Плания), а героиню Проперция — Кинфия (в действительности Гостия).

Катулл

Катулл стал главой тех поэтов, которых Цицерон назвал "новыми" поэтами (неотерики). Катулл создал лирику, отражающую разнообразные настроения поэта. Прежде всего это стихи, связанные с глубокой и трагической любовью Катулла к

красавице Клодии, которую поэт назвал Лесбией, сближая ее с лесбиянкой Сапфо. Одна из важнейших тем в лирике Катулла – любовная. Прежде всего, это стихи о любви к Лесбии. В сохранившемся сборнике они помещены вперемежку с другими стихотворениями и без определенного порядка, но, по существу, могли бы составить законченный цикл. Псевдоним, избранный Катуллом для своей любимой, должен напомнить о Сапфо. И действительно, цикл открывается как бы переводом знаменитого в античности стихотворения Сапфо, где описываются признаки любовного безумия. Ощущения, которые Сапфо испытывала при виде выходящей замуж подруги, Катулл переносит на свои переживания при виде Лесбии; однако он, в отличие от Сапфо, резче подчеркивает субъективные моменты и заканчивает резонирующей сентенцией о том, что праздность вредна и пробуждает чувства. Помимо того, использует здесь сапфическую строфу, как и в другом стихотворении, в котором он окончательно отказывается от своей любви.

Эти два стихотворения будто обрамляют цикл, а между ними перипетии любви. Такие циклы, посвященные возлюбленной, нередко встречаются в эллинистической поэзии, но у Катулла другая бытовая обстановка и другие чувства – в Риме положение женщин было более свободное. Катулл влюблен в знатную даму, причем сначала замужнюю, потом овдовевшую. Он стремится подняться над уровнем чувственного влечения, но он еще не находит для этого слов. Он говорит о «вечном союзе дружбы», о том, что любит ее не как чернь подружек, а как отец дочь, и пытается разграничить понятия «любовь» и «благорасположение».

Лирика Катулла оказывается за счет этого свободной от многих штампов. Как и у Сапфо, ее возлюбленная, Лесбия у Каттула описана только несколькими штрихами, нет ее цельного портрета. Поэта занимают, прежде всего, свои собственные чувства. Чередование чувствительности и иронии, пафоса и резонерства, вкрадчивости и задора разворачиваются в стихотворении о жажде несчастных поцелуев, вызвавшем целую волну подражаний. В дальнейшем шутливые тона сменяются мрачными, и основным мотивом становится разлад чувств, презрение к любимой, смешанное с неспособностью разлюбить. Другом не станет, даже если она снова будет скромной, но разлюбить не сможет, даже если будет преступницей.

Есть у него эпиграмма величиной в один дистих, которая резюмирует чувства: поэт ненавидит и любит, не знает, почему, но так есть, и он очень страдает. Очень по-сапфовски. Катулл изнемогает от любви, Ищет в себе душевные силы преодолеть себя, не может, молит богов о возвращении ему «здоровья».

К фольклорным формулам прибегает очень часто, Чрезвычайно внимателен к форме – мысли изливаются как бы нечаянно. У Сапфо – любовь несчастная, рисует внешние проявления любви и то, где эта любовь развертывается.

Любовные стихи Катулла искренни, они трогательны по своему содержанию, хороши по своей форме. Поэт в восторге от красоты любимой женщины, он упоен ее любовью. Особенно хорошо его страсть выражена в стихотворении "Жить и любить давай, о Лесбия...":

Сто раз целуй меня, и тысячу, и снова

Еще до тысячи, опять до ста, другую сотню...

Когда же много их придется насчитать,

Смешаем счет тогда, чтоб мы его не знали,

Чтоб злые нам с тобой завидовать не стали,

Узнав, как много раз тебя я целовал.

Катуллу дорого все, что окружает Лесбию. Он воспевает любимого ею воробья, потом пишет стихотворение в связи со смертью этой птички. Когда же Лесбия-Клодия начала изменять Катуллу, поэт глубоко страдает. Зато когда она снова с ним, поэт в восторге; хотя он говорит, что страсть еще пылает в нем, но уважения к любимой уже нет. Катулл бранит себя за малодушие, за то, что не может вырвать из сердца любовь. В одном из стихотворений он говорит себе: "Бедняк Катулл, не будь ты более шутом, коль видишь, что прошло, считай, оно пропало."

И ненавижу, и люблю. Зачем же? Пожалуй, спросишь.

И не пойму, но, в себе чувствуя это, страдаю.

Поэт сумел побороть свою любовь.

Прежней любви ей моей не дождаться,

Той, что убита ее же недугом,

Словно цветок на окраине поля,

Срезанный плугом.

Но лира Катулла звучала не только любовными напевами. Ему принадлежит

ряд памфлетов на будущего диктатора Юлия Цезаря и его любимцев, а также на разных бездарных стихоплетов.

Иногда Катулл настраивал свою лиру на шутливый и игривый лад. В таком тоне даны его стихотворения к друзьям -

Лицинию, Фабуллу, Флавию, Цецилию.

Проперций

• Мечта поэта — древний золотой век с его простотой и чистотой нравов; и только эта тема открывает элегикам путь к сближению с официальной идеологией. Сближение это совершается у обоих элегиков (как совершалось оно у Вергилия и у Горация), но по-разному, в зависимости от художественных установок каждого.

• Для изображения острого и глубокого переживания он создает затрудненный, возбужденный стиль, ярко темпераментный, богатый смелыми образами и словосочетаниями, резкими, неожиданными переходами.

• Он не уходит от действительности в область мечтаний, как Тибулл, всегда остается на почве римской современности, но откликается на нее с избранной им позиции поэта любви. Первая книга содержит и прямой политический выпад, горестное воспоминание о так называемой «перузинской» войне, где погиб один из родственников Проперция

• В 3 книге попадаются отвлеченные рассуждения — о силе страсти, о корыстной любви.

• Нередко говорится о желании освободиться от любви.

• 4 книга: Проперций возвещает свои благие намерения стать «римским Каллимахом» и воспеть исторические и культовые достопримечательности Рима, но его прерывает астролог, предсказывающий полную неудачу замысла: Проперций взялся за дело, на которое он неспособен, между тем как ему суждено оставаться рабом любви.

• Проперций отходит от сентиментальной стилизации; Вместо старых штампов мы находим интересную попытку обогатить любовную поэзию изображением супружеской любви. Проперций продолжает здесь линию, начатую Катуллом, но подходит к этой теме со стороны женского чувства. «Всякая любовь велика, но выше любовь к законному супругу». Персонажи заимствуются из римской современности, и автор находит для них простые и искренние тона. Воскрешается и образ Кинфии — верной подруги, страдающей от легкомыслия своего поклонника.

• В отличие от большинства современных ему поэтов, Проперций отнюдь не стремится к гармонической форме. С каждым новым сборником стиль его становится все более затрудненным. Взволнованная патетика, насыщенность образами, отсутствие логических связей.

Проперций в своем преодолении объективной элегии опирается на Катулла и Каллимаха с их пафосом страсти и учености. Его элегии напряженны, драматичны, его язык сжат и труден, мифологические образы, перестав играть сюжетную роль, в полной мере сохраняют роль орнаментальную.