1.2. Народное недовольство.

Тяжелая ситуация в это период сложилась в центральных уездах государства и до

такой степени, что население бежало на окраины, бросив свои земли.

(Например, в 1584 году в Московском уезде распахивалось всего 16% земли, в

соседнем Псковском уезде - около 8%).

Чем больше уходило людей, тем тяжелее давило правительство Бориса Годунова на

оставшихся. К 1592 году завершается составление писцовых книг, куда

вносились имена крестьян и горожан, владельцев дворов. Власть, проведя

перепись, могла организовать розыск и возвращение беглых. В 1592 – 1593 годах

был издан царский указ об отмене крестьянского выхода даже в Юрьев день

(заповедные годы). Эта мера распространялась не только на владельческих

крестьян, но и на государственных, а так же на посадское население. В 1597

году появились еще два указа, согласно первому любой вольный человек (вольный

слуга, работник), проработавший полгода на помещика, превращался в кабального

холопа и не имел права выкупиться на свободу. Согласно же второму

устанавливался пятилетний срок розыска и возвращения беглого крестьянина

владельцу. А в 1607 году был утвержден и пятнадцатилетний сыск беглых.

Дворянам выдавались «послушные грамоты», согласно которым крестьяне должны

были платить оброки не как раньше (по сложившимся правилам и размерам), а

так, как захочет хозяин.

Новое «посадское строение» предусматривало возвращение в города беглых

«тяглецов», приписку к посадам владельческих крестьян, которые занимались в

городах ремеслом и торговлей, но не платили налога, ликвидацию внутри городов

дворов и слобод, которые так же не платили налоги.

Таким образом, можно утверждать, что в конце XVI века в России фактически

сложилась государственная система крепостного права – система наиболее полной

зависимости при феодализме.

Такая политика вызывала огромное недовольство крестьянства, которое

составляло в то время подавляющее большинство в России. Периодически в

деревнях возникали волнения. Нужен был толчок для того, чтобы недовольства

вылились в «смуту». Таким толчком стали неурожайные 1601-1603 года и

последовавшие за ними голод и эпидемии. В 1601 г. сначала шли проливные дожди

10 Недель, потом, в конце лета, мороз повредил хлеб. На будущий год опять

неурожай. Хотя царь делал многое, чтобы облегчить положение голодных:

раздавал деньги и хлеб, устраивал общественные работы и т.п., но последствия

были тяжелые. Принимаемых мер было недостаточно. Вот что пишет Н.М.Карамзин:

«Самое благодеяние обратилось во зло для столицы; из всех ближних и дальних

мест земледельцы с женами и детьми стремились толпами в Москву за Царскою

милостынею, умножая тем число нищих. Казна раздавала в день несколько тысяч

рублей, и бесполезно: голод усиливался и наконец достиг крайности столь

ужасной, что нельзя без трепета читать ее достоверного описания в преданиях

современников. «Свидетельствуюсь истиною и Богом, - пишет один из них, - что

я собственными глазами видел в Москве людей, которые, лежа на улицах, подобно

скоту щипали траву и питались ею; у мертвых находили во рту сено». Мясо

лошадиное казалось лакомством: ели собак, кошек, стерво, всякую нечистоту.

Люди сделались хуже зверей: оставляли семейства и жен, чтобы не делиться с

ними куском последним. Не только грабили, убивали за ломоть хлеба, но и

пожирали друг друга. Путешественники боялись хозяев, и гостиницы стали

вертепами душегубства: давили, резали сонных для ужасной пищи! Мясо

человеческое продавалось в пирогах на рынках! Матери глодали трупы своих

младенцев!.. Злодеев казнили, жгли, кидали в воду; но преступления не

уменьшались... И в сие время другие изверги копили, берегли хлеб в надежде

продать его еще дороже!.. Гибло множество в неизъяснимых муках голода. Везде

шатались полумертвые, падали, издыхали на площадях. Москва заразилась бы

смрадом гниющих тел, если бы Царь не велел, на свое иждивение, хоронить их,

истощая казну и для мертвых. Приставы ездили в Москве из улицы в улицу,

подбирали мертвецов, обмывали, завертывали в белые саваны, обували в красные

башмаки или коты и сотнями возили за город в три скудельницы, где в два года

и четыре месяца было схоронено 127000 трупов, кроме погребенных людьми

христолюбивыми у церквей приходских. Пишут, что в одной Москве умерло тогда