Глава 3 Становление социальной антропологии

В предыдущей главе было показано, что в восемнадцатом веке всплеск интереса к неев- ропейским народам привел к появлению двух разных типов исследования. Один из них со- средоточился на проблеме исторического про- исхождения таких народов, как, например, индейцы Северной Америки, народы тихооке- анских островов, австралийские и тасманийс- кие аборигены. В девятнадцатом веке на базе этих изысканий развились исследования, ко- торые лучше всего было бы назвать этнологи- ческими. Другим типом исследований было философское изучение человеческого прогрес- са; именно в них берет свое начало социальная антропология.

Этнология появилась как признанная на- учная дисциплина примерно в 1840 г. и в по- следующее столетие получила колоссальное развитие. Это был процесс уверенного накоп- ления этнографических знаний, источником которых поначалу были сообщения путешест- венников, а впоследствии исследования поле- вых этнографов. Былые «кунсткамеры» пре-

вратились в этнологические музеи, ставшие центрами этнологических исследований. Де- вятнадцатый век явил миру развитие и бур- ный прогресс доисторической археологии. Ин- терес к расовым различиям между народами мира и предположение о возможности рекон- струировать расовую историю человечества сти- мулировали развитие физической антрополо- гии. Исследования в области сравнительной фи- лологии показали, как можно открыть исто- рические связи между языками.

Одной из задач этнологии является класси- фикация народов по расовым характеристи- кам, языкам и культуре. Вторая задача, тесно связанная с первой, состоит в том, чтобы узнать историю народов, не имеющих письменных ис- торических документов, посредством умоза- ключений, делаемых исходя из всевозможно- го рода косвенных свидетельств. Это разно- видность исторических исследований, исполь- зующая методы, отличные от тех, которыми пользуется историк. Франц Боас, чье учение имело колоссальное влияние в Соединенных Штатах, считал, что такого рода исследования, в сущности, и составляют антропологию. С его точки зрения, важнейшей задачей антрополо- гии является «реконструкция истории». Он пи- сал: «Антропологическая наука занимается изучением истории человеческого общества. От истории в узком смысле слова она отличается тем, что ее изыскания не ограничиваются теми

временными рамками, относительно которых мы располагаем письменными исторически- ми документами, и теми народами, у которых получила развитие письменность». Боас счи- тал, что любую черту общества «можно постичь лишь исходя из ее прошлого» и что, стало быть, единственным типом объяснения, к ко- торому может стремиться антропология, яв- ляется историческое объяснение вроде того, какое дает историческая наука, коей занима- ются историки. Социологическое объяснение исключено. Представление Боаса об «истори- ческой антропологии» иллюстрирует следую- щая выдержка:

«Цель нашего исследования — обнару- жить те процессы, в ходе которых склады- вались разные стадии культуры. Обычаи и представления не являются конечной це- лью исследования. Мы желаем знать при- чины, в силу которых эти обычаи и пред- ставления существуют; другими словами, мы хотим раскрыть историю их возникно- вения и развития... Подробное исследова- ние обычаев в контексте целостной куль- туры практикующего их племени, сопро- вождаемое исследованием их географиче- ского распространения в соседних племе- нах, почти всегда доставляет нам средства, позволяющие определить с высокой степе- нью точности исторические причины, при- ведшие к формированию рассматриваемых обычаев, и психологические процессы, при-

частные к их развитию»¹. Как бы мы ни на- зывали такого рода антропологию, «этно- логией» или «исторической антропологи- ей», она представляет собой нечто отлич- ное от социальной антропологии.

Социальная антропология, как уже ранее говорилось, берет начало в философском ис- следовании человеческого прогресса и в тех применениях, которые получил в восемнад- цатом веке метод сравнения; в предыдущей главе в этой связи упоминались сочинения таких авторов, как Монтескье, де Брос, Лафи- то, Деменье и другие. Исходной точкой было признание величайшего многообразия форм социальной жизни, институтов, обычаев и ве- рований. Сравнения, проводимые между севе- роамериканскими индейцами и народами древ- ности, между религиозными обычаями Древ- него Египта и современной Западной Африки, сравнения различных бесписьменных народов друг с другом показали, что за всем этим мно- гообразием можно обнаружить и некоторые сходства. Задачей сравнительного метода как раз и было обнаружение этих сходств между разными и далекими друг от друга народами. С точки зрения Деменье, сравнение обычаев разных народов должно было позволить нам открыть, как он говорил, их «дух», или, как говорят некоторые сегодня, их смысл (meaning). По мнению Лафито и других мыслителей, обы- чаи древности было бы легче понять в свете

их сходств с обычаями бесписьменных наро- дов позднейших эпох. Применение сравнений такого рода продолжается и поныне. Исследо- ватели Древней Греции проливают свет на тог- дашнее общество, сравнивая его особенности с особенностями социальной жизни примитив- ных народов. Книга Фрэзера «Золотая ветвь», ставшая классикой социальной антропологии, начиналась как попытка истолковать обычай, по которому в древности жрец храма в Неми занимал свое место, убивая предшественни- ка. В поисках объяснения были рассмотрены похожие обычаи, находимые в других райо- нах мира; в итоге, эти поиски вылились в срав- нительное исследование множества разных обычаев и верований, существовавших у бес- письменных народов и народов древности.

Сравнительный метод в виде обнаружения параллелей в привычках и представлениях разных народов, вошедший в употребление в восемнадцатом веке, заключал в себе принцип, сформулированный в 1767 г. Бержье: partout les homines se ressemblent. В девятнадцатом веке этот принцип стали педантично, но ошибочно именовать принципом «психического единст- ва» человечества. На самом деле этот прин- цип состоит в следующем: поскольку люди, какими мы их знаем, подобны друг другу, то, соединяясь друг с другом в социальной жиз- ни, они предрасположены создавать в разных регионах и независимо друг от друга схожие формы ассоциации со схожими институтами.

Датой рождения социальной антропологии можно считать 1870 год. Одной из задач но- вой науки было изучение черт сходства, обна- руживающихся в социальной жизни разных регионов, посредством изучения этнографиче- ских и исторических источников. Тайлор со- брал и сравнил различные верования о чело- веческой душе и ее жизни после смерти. Мак- леннан привлек внимание к существованию в разных регионах обычая, по которому каж- дая из нескольких групп (кланов), на которые делится общество, имеет особую связь с каким- то видом животного или растения — связь, находящую выражение в ритуале или в мифе. Этому классу обычаев Макленнан дал назва- ние «тотемизм». Фрэзер по просьбе Роберт- сона Смита собрал информацию, имевшуюся о нем в то время, для статьи в Encyclopaedia Britannica; позже, в 1877 г., эта статья вышла уже отдельной книгой; и она же легла в осно- ву 4-томного труда «Тотемизм и экзогамия», увидевшего свет в 1910 г. Морган собрал по всему миру системы терминологии, использу- емые для обозначения отношений родства и брака, и выявил широко распространенные в разных регионах сходства в том, что он на- звал «классификационными системами». Фрэ- зер, опять же для Encyclopaedia Britannica и опять же по просьбе Робертсона Смита, собрал дан- ные об обычаях, известных под именем «табу». Его «Золотая ветвь» (в ее окончательном, рас- ширенном варианте) представляет собой це-

лый свод обычаев и верований, собранных по всему миру. На склоне лет он приступил к сбору данных о вере в бессмертие души, одна- ко ему довелось завершить только два тома.

Такие обзорные исследования обычаев и верований с целью представить все их разно- образие и обнаруживающееся в них глубин- ное сходство были тем основным вкладом, ко- торый внесли первые социальные антрополо- ги в дело превращения их области изучения в строгую научную дисциплину. Одна из вещей, которые благодаря этому кропотливому тру- ду по сбору данных удалось выявить, заклю- чалась в том, что, несмотря на все многообра- зие примитивных обществ, в их обычаях и ве- рованиях присутствуют некоторые черты, име- ющие широкое распространение и присущие обществам, между которыми, насколько по- зволяют судить имеющиеся данные, не было в прошлом никаких связей и коммуникаций. Следовательно, эти черты сходства нельзя бы- ло правдоподобно объяснить теми процесса- ми, которые у этнологов называются «диффу- зией» или «заимствованием». Здесь требовался какой-то иной тип интерпретации. Перед соци- альными антропологами, таким образом, встал вопрос: как привести в хотя бы какой-то поря- док различия и сходства социальных обычаев и верований?

Ориентиром для них служила идея прогрес- са, доставшаяся в наследство от восемнадца- того столетия. Поэтому изучение прогресса

стало для них основной задачей. Признава- лось, как отмечал в частности Конт, что для изучения прогресса нужно брать человечество в целом. В разные времена разные регионы вносят свой вклад в общее развитие челове- ческого познания и человеческой жизни. На- пример, семитский регион создал алфавитную форму письменности, столь широко использу- емую в настоящее время.

Наиболее наглядно прогрессивное развитие человечества проявляется в методах производ- ственной деятельности. Генерал Питт-Риверс интересовался развитием оружия от простей- ших его форм до самых современных. Собран- ная им коллекция, в которую вошли, помимо оружия, многочисленные орудия труда, была передана в дар Оксфордскому университету; на базе нее был создан музей сравнительной технологии, демонстрирующий технический прогресс человечества и тем самым совершен- но не похожий на этнологические музеи, в ко- торых демонстрируются образы жизни разных народов мира. Изучение технических методов иногда может показать наличие в развитии некоторого порядка. Сложный лук является усовершенствованием простого лука; арбалет произошел от обычного лука. Подобным об- разом можно представить последовательные ступени человеческого развития.

В прошлом веке предполагалось, что по- следовательные ступени, или, по Конту, ста-

дии развития породили теорию прогресса че- ловеческого мышления, или теорию трех ста- дий. Первой была религиозная стадия, кото- рая делилась на три этапа: за первым этапом, представленным религиями дикарей, которые Конт именовал фетишизмом, следовал этап политеизма, сменяющийся в свою очередь эта- пом монотеизма. Второй стадией была мета- физическая. Третьей и заключительной ста- дией была стадия позитивизма, на которой над мышлением начинает господствовать не ре- лигия или метафизика, а позитивная наука.

Надежда на открытие последовательных стадий развития социальных институтов поро- дила множество спекулятивных гипотез, став- ших серьезным препятствием на пути разви- тия научной социальной антропологии. Яр- ким примером может служить теория матри- архата. Было обнаружено, что в ряде обществ происхождение, счет родства и наследование собственности ведутся по женской линии, так что мужчина принадлежит к группе брата ма- тери либо может наследовать собственность брата матери или его социальное положение. Была выдвинута гипотеза, что такое положе- ние дел есть пережиток раннего состояния об- щества (существование которого не подтверж- дено никакими документальными свидетель- ствами), когда родство велось исключительно по женской линии, а связь между отцом и ре- бенком не признавалась вообще. Эта гипоте-

за, которую сформулировали независимо друг от друга Бахофен и Макленнан, к сожалению, нашла широкое признание среди таких уче- ных, как Тайлор, Фрэзер, Морган, Дюркгейм и многие другие. Она вплоть до начала двад- цатого века крайне мешала изучению родства и даже позднее продолжала оказывать пагуб- ное влияние как на теорию, так и на полевые наблюдения.

Выдающимся примером попыток антропо- логов установить посредством априорных рас- суждений последовательный порядок развития социальных институтов или форм общества был труд американца Льюиса Моргана «Древ- нее общество», опубликованный в 1877 г. Поль- зуясь широкими этнографическими познания- ми, он попытался составить схему последова- тельных стадий развития человечества, пред- ставляемых, с его точки зрения, существую- щими народами. Теории Моргана были совер- шенно ненаучными и неисторичными, однако не были лишены романтического очарования. В переложении Энгельса они стали неотъем- лемой составной частью ортодоксального мар- ксизма.

Такие теории последовательных стадий че- ловеческого развития часто именуются «эво- люционной антропологией». Фактически, они базируются на концепции прогресса. В частно- сти, Морган мыслил историю человечества как процесс неуклонного материального и нравст-

венного совершенствования. Эти теории пря- мо противоречат идее социальной эволюции, ибо существенным и необходимым элементом эволюции является процесс дивергентного раз- вития. Все существующие формы общества представляют собой конечный результат этого дивергентного развития, в точности как насе- комые, птицы и млекопитающие представля- ют собой итоговые результаты дивергентного развития, включенного в процесс органичес- кой эволюции. С другой стороны, прогресс как процесс совершенствования воспринимается как однолинейный, как процесс постоянного и неуклонного улучшения условий социаль- ной жизни.

Ранняя социальная антропология унасле- довала из восемнадцатого столетия идею «ги- потетической истории», т. е. идею о том, что происхождение и развитие любого элемента социальной жизни можно проследить с помо- щью априорного рассуждения, исходящего из «известных принципов человеческой приро- ды». Предполагалось, что раз уж нам извест- но, как действуют и мыслят человеческие су- щества, то можно сформировать и разумное представление о том, как они пришли к тому или иному верованию, обычаю или социаль- ному институту. Таким образом, в ранней ан- тропологии происхождение различных черт социальной жизни было неизменным предме- том всяческих спекуляций. Существовали раз-

личные теории происхождения религии. Тай- лор предложил теорию происхождения веры в бессмертие души. Но, вероятно, лучшим при- мером здесь будет тотемизм, происхождение которого стало излюбленным предметом спе- кулятивных размышлений и построений. В об- зоре литературы по этой теме, опубликован- ном в 1920 г., ван Геннеп насчитал тридцать девять теорий происхождения тотемизма, выд- винутых начиная с 1870 г. Каждый автор, за- нимавшийся этой темой, считал своим дол- гом выдвинуть собственную гипотезу. Сложи- лось изобилие всякого рода гипотез, и вместе с тем — полное отсутствие согласия между их авторами.

На исходе девятнадцатого столетия у неко- торых исследователей этого вопроса стало за- рождаться ощущение того, что все эти спеку- ляции по поводу происхождения элементов со- циальной жизни или последовательности раз- вития институтов не просто далеки от науки, но и препятствуют ее развитию. Если соци- альная антропология желает стать опытной наукой, она должна принимать лишь экспе- риментальные гипотезы и отказаться от рас- смотрения всех других. Экспериментальная гипотеза — это такая гипотеза, которую мож- но проверить с помощью наблюдений. Гипоте- зы о происхождении или стадиях развития со- циальных институтов не поддаются такой про- верке; они не могут быть проверены ни исто-

рическими документами, ни наблюдением су- ществующих обществ. Следовательно, в опыт- ной науке таким гипотезам нет места.

Некоторая двусмысленность заложена в са- мой идее «происхождения». Происхождение можно понимать как историческое происхож- дение; в данном случае имеется в виду конк- ретные условия и события, благодаря кото- рым в конкретном регионе в конкретное вре- мя возник тот или иной элемент социальной жизни, например тотемизм. Наряду с этим мо- жет иметься в виду повторяющийся причин- ный процесс, например, один и тот же при- чинный процесс, приводящий к возникнове- нию тотемизма в разные времена и в разных регионах. Историческое происхождение мож- но открыть только при помощи исторических исследований. Гипотеза же о причинном про- исхождении может быть подтверждена лишь путем реального наблюдения как минимум одного случая данного процесса. Теории про- исхождения прошлого столетия не дали нам ни исторического, ни научного знания.

Теории происхождения той или иной кате- гории обычаев чаще всего основывались на скрытых допущениях, касающихся природы рассматриваемых обычаев. Теория происхож- дения религии Тайлора базировалась на его взгляде, согласно которому религия образу- ется из верований, полученных путем оши- бочных умозаключений. Теории происхожде-

ния тотемизма строились на допущениях отно- сительно природы тотемических верований и практик. Вместо спекулятивных рассуждений о происхождении, характерных для прошло- го века, антропологи наших дней обратились к проблемам определения природы институ- тов, обычаев и верований, обнаруживаемых в примитивных обществах. Важный вклад в со- циальную антропологию внесли такие истори- ки, как Фюстель де Куланж, Генри Мэн и Ро- бертсон Смит. Последний из названных был особенно важной фигурой, ибо первым пред- принял социологическое исследование рели- гии в своей работе о религии древних семи- тов.

В конце девятнадцатого столетия англий- ская социальная антропология подверглась мощному влиянию со стороны Эмиля Дюрк- гейма и его коллег по журналу «Аппёе sociologi- que». На Дюркгейма оказали влияние не толь- ко Монтескье и Конт, но и английские мысли- тели — Герберт Спенсер, Робертсон Смит, Фрэ- зер и другие. Цель всей его жизни и работы состояла в том, чтобы заложить прочные осно- вания под науку сравнительной социологии; при этом он сознавал, какое огромное значе- ние имеет для такой науки систематическое изучение форм социальной жизни примитив- ных, или бесписьменных народов.

Французские социологи подвергли крити- ке методы и теории английских социальных

антропологов. Критиковалось, в частности, что они, сосредоточив внимание на вопросах про- исхождения, пренебрегают изучением социаль- ной функции институтов, обычаев и верова- ний, которые становятся предметом их инте- реса. Два обычая, кажущиеся схожими, мо- гут выполнять разные функции в обществах, в которых они существуют, а это ставит под вопрос правомерность их сопоставления. Фун- кцию же можно выявить только путем изуче- ния места, занимаемого обычаем в той соци- альной системе, частью которой он является.

Второй критический аргумент состоял в том, что многие теории антропологов являют- ся скорее психологическими, чем социологи- ческими, и базируются на интеллектуалист- ской психологии. Французские социологи ут- верждали, что социальные феномены нужда- ются в социологическом объяснении; напри- мер, чтобы понять религию, необходимо изу- чать ее как специфически социальный фено- мен. Робертсон Смит уже проложил путь в этой области, и Дюркгейм признавал влияние, ока- занное на него этим автором. Любая религия должна изучаться как часть социальной сис- темы того общества, в котором она существу- ет, и не может быть объяснена психологичес- кими теориями. Это всего лишь дальнейшее развитие идеи Монтескье о законе. Так, авст- ралийский тотемизм или культ предков в афри- канском племени должны быть изучены с точ-

ки зрения их социальной функции, т. е. той ро- ли, которую они играют в определенным об- разом организованном обществе.

Важное влияние на развитие социальной антропологии оказал также А. Хэддон из Кем- бриджа. Он критиковал способ применения сравнительного метода в работах Фрэзера и некоторых других авторов и требовал, чтобы сравнительные исследования основывались, как он говорил, на «интенсивном изучении кон- кретных обществ». Свой путь в науке Хэддон начинал как зоолог, и ему было прекрасно из- вестно, что сравнительная морфология и фи- зиология должны базироваться на тщатель- ном изучении анатомии и физиологии отдель- ных видов. Он считал, что многие данные, ис- пользуемые социальными антропологами, со- мнительны с точки зрения достоверности и на- дежности, поскольку берутся не из отчетов под- готовленных научных наблюдателей, а из днев- ников миссионеров и путешественников, кото- рые не обучены правильному наблюдению со- циальных фактов. Кроме того, он считал, что для понимания любого обычая или верования в примитивном обществе недостаточно просто сравнить их с аналогичными проявлениями, наблюдающимися в других местах, но необ- ходимо также изучить их в контексте той осо- бой системы обычаев и верований, частью ко- торой они являются. Необходимо, стало быть, полевое исследование, проводимое надлежа-

щим образом подготовленными учеными, за- дача которых состоит не просто в регистрации особенностей социальной жизни, но и в их ин- терпретации путем анализа их взаимосвязей. Кембриджская экспедиция в пролив Торреса, состоявшаяся в 1898 г., ознаменовала начало нового этапа в развитии социальной антропо- логии. К сожалению, Хэддон считал, что ин- терпретацию социальных обычаев и верова- ний должен был дать сопровождавший экспе- дицию психолог; в итоге, эта часть отчета так и не была опубликована, да и вообще не была написана — по этой самой причине. Идеи Хэд- дона воплотили в жизнь полевые исследовате- ли двадцатого столетия.

В девятнадцатом веке теоретическая рабо- та в социальной антропологии была отделена от проведения наблюдений. Антрополог-тео- ретик не занимался наблюдением жизни в примитивных обществах сам; он собирал фак- ты из работ других ученых. На такой основе никогда нельзя построить опытную науку, ибо опытный метод требует совмещения рассуж- дения (или анализа) и наблюдения в едином процессе исследования. Антропологу-теорети- ку, которому не довелось какое-то время по- жить в непосредственном контакте с прими- тивным народом, многого недостает, когда он пытается воспользоваться материалом, со- бранным другими. Поэтому в настоящее вре- мя важным элементом профессиональной под-

готовки антрополога считается проведение хо- тя бы одного полевого исследования. С другой стороны, и полевой антрополог должен быть оснащен знанием теорий и гипотез, относя- щихся к предмету его исследований. Его зада- ча — проверять существующие гипотезы в сво- их наблюдениях; последние же, в свою оче- редь, могут проверяться сравнительными ис- следованиями и наблюдениями, сделанными в других обществах.

Социальная антропология в сущности пред- ставляет собой сравнение разных форм соци- альной жизни: одних примитивных обществ с другими, примитивных обществ с древними обществами, известными нам из истории, а так- же с развитыми обществами наших дней. Од- нако сравнением можно пользоваться по-раз- ному и с разными целями. Есть научное ис- пользование сравнения, примером чего слу- жат сравнительная морфология и физиология животных видов. Целью сравнения в таких исследованиях является получение классифи- каций и обобщений; такое использование срав- нения можно назвать «систематическим». Од- нако цели применения сравнений могут быть и совсем другими: это может быть формули- ровка исторических гипотез, или гипотез о про- исхождении.

Эти два разных сравнительных метода удоб- но проиллюстрировать на примере изучения языка. Девятнадцатый век стал свидетелем

бурного развития исторической лингвистики. Сравнивая языки, можно продемонстрировать, что некоторые из них «генетически» связаны друг с другом. Можно показать, что когда-то в прошлом был общий источник у тевтонских языков (английского, голландского, немецко- го, норвежского и т. д.). Также лингвистам удалось доказать, что большинство европей- ских языков и многие языки Индии тоже име- ют общее происхождение. «Генетически» язы- ки классифицируются на «семьи» и «ветви» се- мей. Например, тевтонские языки — одна из ветвей индоевропейской языковой семьи. При- мерно после 1880 г. появился иной тип изуче- ния языка — общая лингвистика, ставшая ны- не признанной дисциплиной. В этой науке тоже используется сравнение языков друг с другом, но не с целью открытия исторических или ге- нетических связей между ними, а для выявле- ния и определения общих характеристик язы- ка как особого типа социальных явлений. Ее целью является не генетическая классифика- ция языков, а их классификация по морфоло- гическим типам.

«Реконструкция» истории не входит в зада- чи социального антрополога; эту работу он может оставить этнологам, археологам и «ис- торическим антропологам». Сравнение исполь- зуется в социальной антропологии так же, как в общей лингвистике или сравнительной зоо- логии. Задача заключается в том, чтобы полу-

чить надежные обобщения, касающиеся при- роды общества и социальных явлений, путем систематического изучения сходств и разли- чий. С помощью абстрактных обобщений от случайных и изменчивых характеристик со- циальной жизни отделяются более общие, су- щественные и постоянные.

Некоторые полагали, что туземные общест- ва следует изучать потому, что они представ- ляют нашему взору социальные условия, в ко- торых пребывали в древние времена наши предки. Правильное понимание теории эволю- ции ставит крест на этой идее. Австралийские аборигены не та раса, от которой мы произош- ли; это особая раса, сложившаяся в процессе расовой дивергенции, происходившей по ходу развития вида Homo sapiens. Австралийская форма общества — это, опять-таки, обособив- шаяся форма, сложившаяся в результате ди- вергентного развития, свойственного социаль- ной эволюции. Именно как обособившаяся форма, а вовсе не как праформа, австралий- ское общество ценно для сравнительного ис- следования. Если мы желаем достичь научно- го знания о природе человеческого общества, мы можем прийти к этой цели лишь путем сис- тематического сравнения разных типов обще- ства, и чем более разных — тем лучше. Как изу- чение низших форм органической жизни прин- ципиально важно для биологии, так и для на- учной социологии крайне важно изучение низ- ших (в эволюционном смысле) форм общества.