Тузов Д.О. О новой редакции ст. 168 ГК (in memoriam Е.А. Крашенинникова)

НИЧТОЖНОСТЬ СДЕЛОК, НАРУШАЮЩИХ ТРЕБОВАНИЯ ЗАКОНА ИЛИ ИНОГО ПРАВОВОГО АКТА (НЕКОТОРЫЕ РАЗМЫШЛЕНИЯ О НОВОЙ РЕДАКЦИИ СТ. 168 ГК)

Д.О. Тузов1

I. Проблема ограничения сферы действия ничтожности и попытки ее решения

Изменения, внесенные в ст. 168 ГК Федеральным законом от 7 мая 2013 г. № 100-ФЗ, имеют фундаментальный характер для положений о недействительности сделок, так как касаются одного из центральных вопросов теории недействительности — соотношения оснований ничтожности и оспоримости. Прежде чем перейти к их сути, необходимо, однако, отметить, что в новой редакции ст. 168 ГК подтверждается ранее существовавшее положение о том, что сделка, не соответствующая требованиям закона или иного правового акта (далее также – незаконная сделка), может быть как ничтожной, так и оспоримой.

Вместе с тем обращает на себя внимание то обстоятельство, что вместо ранее принятого выражения «сделка, не соответствующая требованиям закона или иного правового акта», в новой редакции используется иное: «сделка, нарушающая требования закона или иного правового акта».

Каков смысл данной новеллы? Думается, что она явилась попыткой разработчиков проекта изменений ГК установить пределы практически неограниченной возможности признания не соответствующих закону сделок ничтожными, которая имела место в практике применения судами ст. 168 ГК в ранее действовавшей редакции. Как обоснованно отмечалось еще в проекте Концепции совершенствования общих положений ГК РФ2, «имеют место случаи, когда несоответствие сделки тем или иным положениям закона не может выступать основанием для столь существенной негативной оценки данной сделки со стороны правопорядка, как признание ее ничтожной» (п. 1.1 § 2 разд. V). Известно, что именно забота об ограничении сферы действия ничтожности сделок contra legem вдохновила всю реформу положений ГК о недействительности сделок. Надо, однако, признать, что объективно данная новелла, в том виде, в котором она сформулирована, независимо от цели ее авторов, представляется чисто терминологической и не может изменить практику применения ст. 168 ГК.

Тем не менее надо отдать должное законодателю, который не последовал высказанному в том же проекте Концепции неудачному, на наш взгляд, предложению уточнить в ст. 168 ГК по примеру немецкого BGB, «что не любая не соответствующая закону сделка является недействительной, а только та, которая нарушает запрет закона» (п. 1.1.1 § 2 разд. V; выделено мной. – Д.Т.)3.

1 Доктор юридических наук, профессор кафедры гражданского права СПбГУ.

2 Проект Концепции совершенствования общих положений Гражданского кодекса Российской Федерации // Вестник ВАС РФ. 2009. № 4. С. 9 и след. Разработка проекта явилась реализацией Указа Президента РФ от 18 июля 2008 г. «О совершенствовании Гражданского кодекса Российской Федерации».

3Критику этого предложения см. в моей статье: Тузов Д. О. Общие вопросы недействительности сделок

впроекте Концепции совершенствования Гражданского кодекса Российской Федерации // Вестник Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации. 2009. № 6. С. 20 и след. Также и некоторые зарубежные авторы

признают «порочным, страдающим формализмом критерий, который связывает ничтожность, подобно

1

II. Новое соотношение ничтожности и оспоримости

Основное нововведение состоит, однако, в том, что претерпело, казалось бы, радикальное изменение правило о соотношении ничтожности с иными последствиями совершения сделки в противоречии с нормами закона или иных правовых актов. Согласно общему правилу, установленному в п. 1 ст. 168 ГК в новой редакции, сделка, нарушающая требования закона или иного правового акта, является оспоримой, в то время как ничтожность такой сделки формально закреплена в качестве специального правила (п. 2 ст. 168 ГК). Согласно же прежней редакции ст. 168 ГК, соответствовавшей подходу, принятому практически во всех гражданско-правовых кодификациях романо-германской правовой семьи (ср., например, § 134 немецкого BGB, art. 1418 итальянского Codice civile; art. 3:40 [2] нидерландского Burgerlijk Wetboek), общим правилом при несоответствии сделки закону была ее ничтожность, тогда как иные последствия, в том числе оспоримость такой сделки, могли быть установлены в законе в качестве исключений. Иными словами, прежде имевшее место соотношение ничтожности и оспоримости как lex generalis и lex specialis в новой редакции ст. 168 ГК перевернулось.

Данное нововведение явилось еще одним – несомненно, более эффективным, чем только что рассмотренное, – средством реализации все той же идеи ограничения применения «санкции» ничтожности к незаконным сделкам.

Следует отметить, что обозначенная проблема ограничения действия ничтожности хорошо известна и иностранным правопорядкам. Однако в них она решается не посредством законодательного изменения соотношения правил о ничтожности и оспоримости (ничтожность, как уже отмечено, остается общим правилом), а путем поиска и выявления силами юридической доктрины и судебной практики критериев толкования нарушаемых сделкой норм с целью установления, когда природе этих норм отвечает такое радикальное последствие нарушения, как ничтожность, а когда более адекватными видятся иные меры. Оспоримость же в любом случае является специальным последствием, которое должно быть прямо предусмотрено законом.

Показательна в связи с этим лапидарность положений иностранных законодательств, посвященных последствиям совершения сделки в противоречии с нормами закона и весьма близко напоминающих прежнюю редакцию ст. 168 ГК РФ. Так, согласно § 134 BGB «юридическая сделка, которая нарушает законодательный запрет, ничтожна, если из закона не вытекает иное»4 . В соответствии с art. 1418 Codice civile «договор ничтожен, когда он противоречит императивным нормам, если иное не предусмотрено законом»5.

Речь идет о так называемой виртуальной ничтожности, которая повсеместно преодолела старый принцип ничтожности текстуальной, выраженной во французской максиме pas de nullité sans texte6 (букв.: «нет ничтожности без текста», т.е. без специального о том указания в тексте закона, которому противоречит сделка). Согласно принципу виртуальной ничтожности, впервые

санкции, с запретами, предусмотренными императивными нормами» (Tommasini F. Nullità // Enciclopedia del diritto. XXVIII. Milano, 1978. P. 273).

4 Ein Rechtsgeschäft, das gegen ein gesetzliches Verbot verstößt, ist nichtig, wenn sich nicht aus dem Gesetz ein anderes ergibt.

5 Il contratto è nullo quando è contrario a norme imperative, salvo che la legge disponga diversamente. 6 См., напр.: Galgano F. Il negozio giuridico. 2a ed. Milano, 2002. P. 267 nt. 1.

2

освященному, насколько можно судить, еще в 439 г. византийским императором Феодосием II в одной из своих новелл (NTh. 9, 3 = Theod., Valent., C. 1, 14, 5, 1)7, для того чтобы сделка считалась ничтожной, нет необходимости, чтобы ее ничтожность была прямо предусмотрена законом в качестве последствия нарушения установленной им императивной нормы; достаточно самого нарушения этой последней (если, конечно, иное последствие, отличное от ничтожности, не предусмотрено законом).

При этом упоминание в итальянском и нидерландском кодексах об императивности нормы, которой противоречит сделка, не добавляет в смысловом отношении какого-то нового элемента по сравнению со старой редакцией ст. 168 ГК, ибо понятно, что и российский ГК подразумевал и подразумевает несоответствие сделки только императивным, а не любым нормам. При этом, например, в итальянской доктрине и судебной практике проблемой толкования art. 1418 Codice civile и соответствующих императивных норм является вопрос о характере или степени императивности последних: является ли она таковой, чтобы вызывать ничтожность не соответствующей этим нормам сделки8.

Сложнее обстоит дело с упоминанием в германском кодексе о законодательном запрете, однако на этом вопросе мы не можем специально останавливаться в рамках настоящей статьи. Достаточно сказать, что и такая формулировка не решает однозначно отмеченную проблему, и эта последняя в немецкой доктрине и судебной практике ставится по сути так же, хотя и в несколько измененной форме, а именно применительно к тому, нарушение каких именно запретов, а не императивных норм вообще должно влечь ничтожность сделки, а каких – нет9.

Следует еще раз подчеркнуть, что, как бы то ни было, общим правилом в рассматриваемых правопорядках, в отличие от новой редакции ст. 168 ГК, является именно ничтожность не соответствующей закону сделки, и в случае сомнения толкование нарушенной нормы закона в совокупности с соответствующей общей нормой о недействительности незаконной сделки должно быть в пользу ничтожности10.

III. Критерий разграничения незаконных сделок на ничтожные и оспоримые

Однако попытка авторов реформы ГК сузить применение ничтожности не ограничилась одним лишь изменением соотношения правил о ничтожности и оспоримости, но вылилась также в позитивное установление критерия, согласно которому не соответствующая закону сделка должна признаваться ничтожной, а не оспоримой.

7См. об этом: Tuzov D. La nullità per legem nell’esperienza romana. Un’ipotesi in materia di leges perfectae

//Revue Internationale des droits de l’Antiquité. LVI (2009). P. 172 s.; 187 s. (на рус. яз.: Тузов Д. О. Ничтожность per legem в римском праве: гипотеза на тему leges perfectae // Цивилистические исследования: Ежегодник гражданского права. Вып. IV / Под ред. Б. Л. Хаскельберга, Д. О. Тузова. Томск: Пеленг, 2010. С. 95 и след. 111 и след.), особенно сн. 92.

8 См., напр.: Galgano F. Op. cit. P. 267 ss.; Il contratto in generale. VII / a cura di A. Di Majo, G. B. Ferri, M. Franzoni. Torino, 2002. P. 83 ss.; Miriello C. La nullità virtuale. Padova, 2010. Passim.

9 См., напр.: Schiemann G. Das Rechtsgeschäft // J. von Staudingers Kommentar zum Bürgerlichen Gesetzbuch mit Einführungsgesetz und Nebengesetzen. Eckpfeiler des Zivilrechts. Neubearb. / Red. M. Martinek. Berlin, 2008. S. 98 f.

10 См., напр.: Ibidem. S. 98 и – подробно – Canaris C.-W. Gesetzliches Verbot und Rechtsgeschäft. Heidelberg, 1983. S. 14 ff.; 43 f.

3

Ничтожность незаконной сделки, согласно новой редакции ст. 168 (п. 2) ГК, имеет место тогда, когда сделка не просто нарушает требования закона или иного правового акта, но одновременно может быть квалифицирована как «посягающая на публичные интересы либо права и охраняемые законом интересы третьих лиц».

Использование в п. 2 ст. 168 ГК причастной формы глагола «посягать» (а не «нарушать», «ущемлять» и проч.) объяснить сложно. Вероятно, оно обусловлено тем представлением, что нарушение публичного интереса или прав и интересов третьих лиц путем совершения ничтожной сделки невозможно в принципе, ибо законодатель пресекает «на корню» любое подобное посягательство путем установления ничтожности соответствующей сделки. Ничтожная же сделка, как юридически несуществующая, не может оказывать какого-либо влияния на сложившиеся правовые отношения, а следовательно, и на признанные в рамках этих отношений интересы. Иными словами, сделка как частноправовой акт может лишь быть направлена на нарушение соответствующих интересов, посягать на них, но, будучи ничтожной, не может их нарушить.

Тем не менее, так бывает не всегда. Сделка, посягающая на публичный интерес или права и интересы третьих лиц, согласно тому же п. 2 ст. 168 ГК может быть оспоримой или обсуловливать иные последствия, не связанные с недействительностью, если это прямо установлено для такой сделки законом. Типичный пример – нарушение сделкой по отчуждению доли в праве собственности преимущественного права покупки других участников общей долевой собственности, т.е. третьих по отношению к сторонам незаконной сделки лиц: последствием такой сделки является, однако, не ее ничтожность, а возникновение у других сособственников права требовать судебного перевода на них прав и обязанностей покупателя (п. 3 ст. 250 ГК). Другой пример – отчуждение залогодателем предмета залога без согласия залогодержателя в нарушение п. 2 ст. 346 ГК: и здесь последствием нарушения является не ничтожность отчуждения, а возникновение у залогодержателя права на досрочное исполнение обеспеченного залогом обязательства (ст. 351, 813 ГК). В этих и подобных им случаях сделка, поскольку она остается в силе, безусловно, нарушает соответствующие права и интересы, а не только «посягает» на них.

Итак, ничтожность в силу п. 2 ст. 168 ГК наступает при одновременном наличии двух элементов: (а) нарушение сделкой требования закона или иного правового акта (незаконность) и (б) посягательство ею на публичные интересы либо права и охраняемые законом интересы третьих лиц11.

Учитывая содержание п. 2 ст. 168 ГК, возникает вопрос: в каких случаях действует «общее правило» об оспоримости незаконной сделки, закрепленное в п. 1 той же статьи? Исходя из того, что любая правовая норма имеет в виду признание и/или охрану определенного интереса и что в целях применения п. 1 ст. 168 ГК следует исключить нарушение сделкой публичного интереса и интересов третьих лиц, единственной остающейся возможностью является нарушение незаконной сделкой интересов одной из ее сторон. На эту мысль наводит и art. 3:40 (2) нового ГК Нидерландов, который, по-видимому, был принят во внимание авторами рассматриваемой новеллы российского ГК: при общем правиле о ничтожности сделки, противоречащей императивной норме закона, оспоримость

11 Вопрос о некорректном, на наш взгляд, употреблении в рассматриваемом контексте термина «охраняемые законом интересы» не может быть здесь рассмотрен.

4

установлена в качестве изъятия из него именно для случая, когда нарушенная норма охраняет

исключительно интересы одной из сторон сделки12.

Иными словами, обсуждаемое нововведение следует толковать, на наш взгляд, в том смысле, что законодатель в целях разграничения ничтожности и оспоримости не соответствующей закону сделки принял критерий характера интереса: за исключением случаев, когда «иное следует из закона», незаконная сделка оспорима, если она нарушает интересы самих сторон сделки, и ничтожна во всех остальных случаях, т.е. если она посягает на права и охраняемые законом интересы третьих лиц или на публичные интересы.

Если данное толкование верно, то, поскольку в большинстве случаев при несоответствии сделки закону имеет место, по-видимому, нарушение именно публичных интересов, а не интересов самих сторон, о «презумпции оспоримости» и соотношении положений п. 1 и п. 2 ст. 168 ГК как lex generalis и lex specialis можно говорить лишь весьма условно, с сугубо формальной точки зрения, как о способе текстуального формулирования правовых норм, а не реальной сфере их применения.

Между тем характер затрагиваемого незаконной сделкой интереса – лишь один из известных мировой цивилистической доктрине и судебной практике критериев соотношения ничтожности и иных последствий совершения такой сделки, причем критерий, работающий отнюдь не всегда13: как будет показано ниже, и в тех случаях, когда нарушаемый незаконной сделкой интерес является, несомненно, публичным, не всегда можно говорить об адекватности такой реакции правопорядка на совершение сделки, как ничтожности последней.

IV. Незаконность как основание ничтожности сделки

Отмеченное обстоятельство, по-видимому, учитывалось при разработке изменений положений ГК о сделках, поскольку формулировка принятого в ст. 168 ГК критерия разграничения смягчена оговоркой об иных, отличных от ничтожности последствиях нарушения. Согласно новой редакции ст. 168 ГК, даже при наличии обоих элементов – незаконности и посягательства на публичные интересы либо права и охраняемые законом интересы третьих лиц – из закона может следовать, что сделка является не ничтожной, а оспоримой или что должны применяться другие последствия нарушения, не связанные с недействительностью. Именно такой смысл, думается, вкладывался авторами реформы положений ГК о недействительности сделок в оговорку «если из закона не следует...»: не всякое несоответствие сделки закону, хотя бы и при одновременном посягательстве на публичный интерес, должно вызывать ее ничтожность.

Установить, следует ли из закона оспоримость сделки или иные последствия, отличные от ничтожности, является в каждом конкретном случае, по смыслу нововведения, задачей правоприменителя14. На это указывают и объяснения, данные ранее в связи с рассматриваемым вопросом в проекте Концепции совершенствования общих положений ГК РФ: «Судам должна быть

12Art. 3:40 (2) Burgerlijk Wetboek: Strijd met een dwingende wetsbepaling leidt tot nietigheid van de rechtshandeling, doch, indien de bepaling uitsluitend strekt ter bescherming van één der partijen bij een meerzijdige rechtshandeling, slechts tot vernietigbaarheid, een en ander voor zover niet uit de strekking van de bepaling anders voortvloeit.

13См., напр.: Il contratto in generale. VII. P. 83 s.

14Подробнее см. комментарий авторов новой редакции положений ГК о сделках: http://www.lawyercom.ru/gk-rf/video-gkrf-part2-2?login_success=1

5

предоставлена возможность толковать волю законодателя и приходить на основе смысла закона к выводу о том, что сделка является оспоримой, хотя бы данный вывод прямо не следовал из текста закона» (п. 2.1.2 § 2 разд. V).

Данное положение само по себе не вызывает возражений и давно стало общепризнанным в зарубежной доктрине и правоприменительной практике15. Незаконная сделка – это сделка, которая нарушает норму, запрещающую либо предписывающую какое-либо поведение. Если закон прямо не устанавливает применительно к той или иной императивной норме последствия совершения нарушающей ее сделки, то правоприменитель должен прибегнуть к так называемому телеологическому толкованию нарушенной нормы, чтобы уяснить цель, ratio ее установления, или, (согласно итальянской доктринальной терминологии, «степень императивности» нормы и определить, какое последствие нарушения соответствует этой цели: безусловное недопущение самой сделки и ее правового эффекта (ничтожность), возможность защитить интересы стороны или третьего лица путем оспаривания (оспоримость), наказание стороны или сторон сделки (в том числе путем применения санкции иной, не частноправовой принадлежности) или иное последствие.

Вместе с тем важно отметить и другое: необходимость судебного толкования имеет место при применении любых законодательных норм, а не только ст. 168 ГК и отнюдь не означает свободу судейского усмотрения. Для указанного толкования необходимы вполне определенные критерии, которые не предложены авторами реформы ГК и, в отличие от зарубежных правовых систем, еще не выработаны ни российской судебной практикой, ни цивилистической доктриной. Выявление и обоснование таких критериев должно стать задачей будущих исследований и важнейшим этапом в развитии отечественной теории недействительных сделок. Здесь ограничимся лишь самыми общими соображениями и примерами.

Думается, что по смыслу п. 2 ст. 168 ГК ничтожность обусловлена противоречием закону (и одновременно публичным интересам или интересам третьих лиц) прежде всего самого содержания сделки16, в котором выражена ее правовая цель как предвосхищение юридического результата (например, продажа запрещенной продукции, незаконное отчуждение в частную собственность государственного имущества, установление иного противозаконного состояния).

Обстоятельства (способ, место, время) совершения сделки (Umstände des Vertragsschlusses17), хотя бы с ними и было связано нарушение публичного интереса, по общему правилу не должны обусловливать ее ничтожность. Примером таких нарушений, обычно встречающимся в немецкой литературе, служит заключение договора купли-продажи в нарушение норм публичного права о времени работы (открытия и закрытия) магазинов и ресторанов, так называемых положений о полицейском часе (Bestimmungen über die polizeiliche Sperrstunde). Отмечается, что цель установления даных норм вовсе не требует рассматривать совершенные с их нарушением договоры как недействительные, ибо нет разумных оснований ни для того, чтобы понуждать покупателя по таким договорам вернуть продавцу товар или возвратить его стоимость в соответствии с § 812 BGB, ни для того, чтобы предоставлять ему право требовать возврата собственного встречного

15См., напр.: Schiemann G. Das Rechtsgeschäft. S. 98.

16Ср., напр.: Schiemann G. Das Rechtsgeschäft. S. 98: «Nichtigkeit eines Rechtsgeschäfts als Ergebnis der Auslegung eines Verbotsgesetzes kommt in erster Linie in Betracht, wenn der Inhalt des Rechtsgeschäftes dem Gesetz widerspricht. Dies ist insbesondere der Fall, wenn die Erfüllung des Rechtsgeschäfts einen gesetzwidrigen Zustand herbeiführen würde...».

17Ibidem. S. 99.

6

предоставления. Остаются, таким образом, лишь административно-правовые односторонние санкции против продавца18.

В российском праве аналогичным примером может служить законодательный запрет продажи алкогольной продукции в определенное время, который преследует, без сомнений, публичный интерес. Однако этот запрет не означает, что правовая цель самой нарушающей его сделки как частноправового акта, а также ее юридический эффект (т.е. переход права собственности на единицы соответствующей продукции от предпринимателя к потребителю) рассматриваются как неправомерные. Признание таких сделок ничтожными было бы, по-видимому, бессмысленным и явилось бы неадекватной реакцией на правонарушение. Существу рассматриваемого запрета соответствует лишь наказание виновных, их привлечение к административной ответственности.

Впрочем, подходы в разных правовых системах могут отличаться. Известно, например, что при существовании административных запретов на торговлю в воскресные дни суды Германии и Франции признают заключенные в нарушение запрета сделки действительными независимо от законодательного установления административных санкций за их свершение, в то время как в ряде северо-американских штатов подобные сделки объявляются ничтожными непосредственно на уровне законодательных актов (так называемых Sanday Laws)19.

Напротив, запрет продажи той же алкогольной продукции лицам, не достигшим определенного возраста, предполагает, как представляется, недопущение самого правового эффекта сделки (т.е. перехода права собственности на эту продукцию к покупателю и ее оплаты), поэтому такая сделка должна признаваться ничтожной со всеми вытекающими из этого последствиями, что, конечно, не исключает применения также и иных санкций, в том числе наказания виновных.

Однако в тех случаях, когда при несоблюдении требований закона к способу, месту или времени совершения сделки публичный интерес состоит именно в недопущении ее правовых последствий, т.е. когда таким элементам закон придает существенное значение, нарушение соответствующих требований и обеспеченного ими публичного интереса будет основанием ничтожности сделки по п. 2 ст. 168 ГК. Так, например, цель норм, устанавливающих особый порядок распоряжения государственным и муниципальным имуществом (т.е., по сути, способ совершения сделки), состоит в недопущении перехода права собственности на это имущество иначе, как в установленном порядке (как правило, путем проведения торгов). Поэтому сделки, нарушающие такой порядок, являются ничтожными как посягающие на публичные интересы, если специальными нормами не установлены иные последствия нарушения.

Аналогичное решение должно быть принято и в тех случаях, когда публичный интерес требует, чтобы те или иные сделки совершались лишь строго определенными (специальными) субъектами (банками, страховыми организациями и др.), лишь в отношении которых и наступали бы соответствующие правовые последствия.

18Ibidem.

19См.: Zweigert K., Kötz H. Introduzione al diritto comparato. Vol. II: Istituti [итал. пер. со 2-го нем. изд. 1984 г.]. Milano, 1995. P. 81.

7

V. Понятие публичного интереса и противоречие ему сделки

Для применения положения п. 2 ст. 168 ГК о ничтожности незаконной сделки необходимо, очевидно, установить содержание понятия «публичный интерес». Следует сразу обратить внимание, что рассматриваемая норма лишь отсылает к понятию публичного инетереса, но не устанавливает его содержания. Поэтому при толковании соответствующего термина исходить следует из уже сложившихся в отечественной правовой доктрине представлений. Ограничимся здесь следующим авторитетным доктринальным определением: «Публичный интерес есть признанный государством и обеспеченный правом интерес социальной общности, удовлетворение которого служит условием и гарантией ее существования и развития»20.

Ключевым в этом определении является указание на принадлежность интереса именно социальной общности, обществу, а не отдельным лицам. Причем, как следует из определения, интерес такой общности (которая не тождественна государству в целом) должен быть признан государством, являющимся высшей социальной общностью в стране. С этой точки зрения, в качестве публичного следует рассматривать любой признанный и обеспечиваемый законом интерес не конкретного частного лица, а неопределенной совокупности (общности) лиц, идентифицируемой по определенным признакам: место проживания (нахождения), профессиональная, конфессиональная и иная принадлежность, иной общий интерес. При этом речь должна, как представляется, идти об интересе именно общности, а не оформляющих или представляющих ее интересы отдельных структур, каковыми являются партии, иные общественные организации, предприятия, хозяйственные общества и т. д. Подобные организации призваны выражать, представлять, осуществлять и защищать интересы той или иной социальной общности (публичные интересы), однако их собственный интерес не всегда совпадает с публичным интересом. Так, например, обеспечение прав инвалидов, безусловно, является публичным интересом. Однако не всегда является таковым интерес конкретного предприятия инвалидов, хотя последнее может и преследовать в своей деятельности указанный публичный интерес.

С таким пониманием (на наш взгляд, предпочтительным) расходится, однако, толкование Конституционного Суда РФ, данное по конкретному делу, в котором публичным был признан «интерес в развитии акционерного общества в целом», т.е., по сути, интерес частного юридического лица и его мажоритарного акционера, обладающего более 95 % акций21 . Данное толкование, имеющее в силу законодательства РФ обязательный конституционно-правовой смысл, ограничивается, однако, конкретной ситуацией (право акционера, обладающего более 95 % акций общества, на принудительный выкуп акций миноритарных акционеров того же общества), и его не следует, по нашему мнению, распространять на все случаи, когда необходимо установить характер того или иного интереса, в частности, при толковании ст. 168 ГК.

Среди публичных интересов особо выделяются интересы социальной общности в рамках того или иного государственного или административного образования: поселка, города, области, государства в целом. В частности, публичным следует признать интерес в сохранности, надлежащем

20Тихомиров Ю.А. Публичное право. М., 1995. С. 55.

21См. Определение Конституционного Суда РФ от 3 июля 2007 г. N 681-О-П «По жалобам граждан Ю.Ю. Колодкина и Ю.Н. Шадеева на нарушение их конституционных прав положениями статьи 84.8 Федерального закона "Об акционерных обществах" во взаимосвязи с частью 5 статьи 7 Федерального закона "О внесении изменений в Федеральный закон "Об акционерных обществах" и некоторые другие законодательные акты Российской Федерации» (здесь и далее материалы судебной практики приводятся по данным СПС «КонсультантПлюс»).

8

иэффективном использовании принадлежащего соответствующей общности имущества (государственного или муниципального). Поэтому сделки, направленные на распоряжение этим имуществом, затрагивают, безусловно, публичный интерес, а если они ему противоречат («посягают» на него, по терминологии п. 2 ст. 168 ГК) и при этом являются незаконными (нарушают требования закона или иного правового акта), то должны в силу анализируемой нормы ГК признаваться ничтожными. Противоречие таких сделок публичному интересу может состоять: в заниженной цене продажи государственного (муниципального) имущества (в тех случаях, когда такая цена определяется свободно) или в завышенной цене приобретения имущества в собственность соответствующего государственного (муниципального) образования; в отчуждении в частную собственность объектов, имеющих важное социальное значение; в необоснованном возложении ответственности на публичные образования или созданные ими унитарные предприятия 22 ; в несоблюдении установленного порядка распоряжения соответствующим имуществом; в отчуждении государственного или муниципального имущества, приватизация которого запрещена23; в лишении, вследствие исполнения сделки, государственного предприятия возможности осуществлять деятельность, для которой оно было создано24 и т.п.

V. Связь между незаконностью сделки и посягательством на публичный интерес либо права

иохраняемые законом интересы третьих лиц

Следует иметь в виду, что само по себе противоречие сделки публичному интересу либо интересам третьих лиц, примеры которого приведены выше, не является основанием ее недействительности: как уже отмечено, для того, чтобы такая сделка признавалась ничтожной, необходимо, чтобы она одновременно нарушала требования закона или иного правового акта.

Представляется, кроме того, что п. 2 ст. 168 ГК следует толковать в том смысле, что оба элемента – нарушение правовой нормы и противоречие соответствующему интересу – должны быть взаимосвязаны. Иначе говоря, посягательство на публичный интерес или интерес третьего лица должно состоять именно в нарушении нормы, направленной на обеспечение этого интереса.

Например, нормы о порядке отчуждения государственного имущества в частную собственность (нормы о приватизации, торгах, конкурсах) обеспечивают публичный интерес. Поэтому отчуждение имущества с нарушением указанных норм посягает на публичный интерес, обеспеченный этими нормами, что дает основание для применения п. 2 ст. 168 ГК.

Другой практический пример – из нашумевшего дела о незаконной продаже имущества Минобороны25. Нормы, относящие береговые полосы водного объекта (реки Невы) к землям общего пользования и запрещающие их приватизацию, обеспечивают безопасность судоходства, т.е. публичный интерес. Сделки по отчуждению береговых полос нарушают названные нормы, тем самым посягая на публичный интерес, а потому такие сделки ничтожны.

22См. постановление Президиума ВАС РФ от 21 мая 2013 г. № 14426/12 по делу № А50-22112/2011.

23См. постановление Президиума ВАС РФ от 12 марта 2013 г. № 14182/12 по делу № А56-40992/2011.

24См. постановление Президиума ВАС РФ от 29 марта 2012 г. № 16882/11 по делу № А40-41184/2011-

50-359.

25 Информацию о деле см, напр.: http://rapsinews.ru/judicial_news/20130313/266704676.html

9

Если же норма обеспечивает лишь интерес ее сторон, то нарушение такой нормы при совершении сделки недостаточно для квалификации последней в качестве ничтожной как посягающей на публичные интересы (п. 2 ст. 168 ГК), даже если такая сделка одновременно затрагивает и интерес публичный, не обеспеченный, однако, нарушенной нормой.

Например, нормы, устанавливающие порядок совершения акционерным обществом крупных сделок, обеспечивают интересы одной из сторон таких сделок – акционерного общества и лишь косвенно интересы третьих (по отношению к сторонам сделки) лиц – акционеров. В судебной практике нередки случаи, когда руководители акционерных обществ, контрольный пакет акций которых принадлежит государству, отчуждают имущество общества от имени последнего с нарушением установленного законодательством об акционерных обществах порядка без согласия общего собрания акционеров и к тому же по существенно заниженной цене. Налицо как нарушение закона, состоящее в несоблюдении порядка совершения крупной сделки, так и посягательство на публичный интерес, состоящее в убыточности этой сделки для государства. Однако нормы, требующие для подобных сделок согласие общего собрания акционеров преследуют цель обеспечить интересы акционерного общества как стороны сделки и – косвенно – его акционеров независимо от того, кто ими является, т.е. интерес, затронутый нарушением порядка, установленного этими же нормами, не фигурирует в данном случае как публичный. Ущемленный же убыточностью сделки публичный интерес нормами о крупных сделках, нарушенными в данном случае, не обеспечивается. Последствием такого нарушения является оспоримость соответствующих сделок (п. 6 ст. 79 Федерального закона «Об акционерных обществах»).

10