Реституция
.pdf© Д. О. Тузов, 2017, из курса лекций «Сделки» для магистрантов, Санкт-Петербургский государственный университет, Юридический факультет, кафедра гражданского права
РЕСТИТУЦИЯ И ИНЫЕ «ПОСЛЕДСТВИЯ НЕДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТИ»
(КОММЕНТАРИЙ К СТАТЬЕ 167 ГК РФ)
1. Общие положения
Вопреки буквальному смыслу названия статьи 167 ГК, помимо вопросов, собственно связанных с так называемыми последствиями недействительности, в комментируемом
пункте и в п. 3 регулируется также вопрос, не имеющий к этим последствиям прямого отношения, а именно устанавливается момент, с которого сделка считается недействительной. Обобщемправилеонедействительности сделки смоментаеесовершения, о котором идет речь в комментируемом пункте, подробнее см. комментарий 1.4 к ст. 166 ГК; об исключении из него – в комментарии к п. 3 настоящей статьи.
С другой стороны, некоторые вопросы, имеющие непосредственное отношение к «последствиям недействительности» урегулированы за пределами комментируемой статьи: в ст. 166 ГК (абз. 1 п. 3 и п. 4) и в нормах, устананавливающих отдельные основания недействительности (например, п. 6 ст. 178 или п. 4 ст. 179 ГК о взыскании убытков при недействительности сделки).
1.1. «Юридические последствия» недействительной сделки
(а) Легальное определение недействительности и его критика. Комментируемый
пункт устанавливает фундаментальное положение, относящееся к самому понятию недействительности: недействительная сделка не влечет юридических последствий. Это
положение совершенно естественно с точки зрения идеи недействительности, и здесь не место на нем останавливаться (подробнее о нем см. комментарии 1.1 и 1.2 к ст. 166 ГК).
Впрочем, в комментируемом пункте оно сформулировано некатегорично, что несколько его обесценивает: «недействительная сделка не влечет юридических последствий,
за исключением тех, которые связаны с ее недействительностью» (курсив мой. – Д.Т.).
Предполагается, таким образом, существование некоторых «юридических последствий, связанных с недействительностью сделки»; причем следует заметить, что в ряде других положениях ГК встречается несколько отличающийся, но по сути обозначающий все то же понятие термин: «последствия недействительности сделки» (абз. 4 ст. 12, п. 3 и 4 ст. 166, п. 4 ст. 167, п. 1 ст. 181 ГК). Подобное определение недействительности, указывающее на юридические последствия таковой, неизвестно западным законодательствам. Оно стало результатом весьма специфической концепции недействительности (подробнее см. комментарии 1.1 и 1.2 к ст. 166 ГК) и ее последствий (подробнее см. комментарий к п. 2 ниже), сложившейся еще в советской цивилистике.
Отмеченное изъятие из общего принципа выглядит упречным с точки зрения юридической логики, ибо понятия недействительности и юридических последствий взаимно исключают друг друга: ведь недействительность как раз и заключается в отсутствии последствий, а если правопорядок и связывает с «недействительностью» какие-то правовые последствия, то это означает, что речь, строго говоря, уже не идет собственно о недействительности.
Обычно, однако, рассматриваемая формулировка понимается таким образом, что будто бы недействительная сделка не влечет только тех юридических последствий, которые
обычно, нормально связываются с действительной сделкой соответствующего вида и на
которыенаправленаволясторонсделки,новлечет(можетвлечь)иныеправовыепоследствия (именуемые иногда «атипичными», «отклоняющимися»). В этом видят основное отличие недействительной сделки от сделки «несуществующей», недействительного договора от договора «незаключенного» (подробнее см. комментарий 1.2 к ст. 166 ГК). Вместе с тем, если исходить из понимания, основанного на принципе релятивности (относительности) юридического факта, то представляется, что, устанавливая те или иные правовые
последствия, правопорядок тем самым наделяет соответствующий фактический состав – не совпадающий с составом самой недействительной сделки – качеством юридического факта,
говорить о «недействительности» которого противоречило бы реальному положению дел (подробнее см. там же, подп. «а» и «г»).
Так, например, несмотря на недействительность соглашения о новации, сам факт заключения такого соглашения, как указывает ВАС, имеет силу признания долга и влечет
1
© Д. О. Тузов, 2017, из курса лекций «Сделки» для магистрантов, Санкт-Петербургский государственный университет, Юридический факультет, кафедра гражданского права
соответствующие последнему правовые последствия (постановления Президиума ВАС РФ от 28.03.2000 № 6858/99, от 21.01.2003 № 8095/02, от 14.07.2009 № 5286/09, от 17.09.2013 № 4529/13, определение Президиума ВАС РФ от 28.05.2009 № 5286/09). В данном случае вполне очевидно, что такие последствия признания долга, как перерыв или возобновление исковой давности, связаны отнюдь не с недействительной сделкой новации, а с определенным элементом ее фактического состава, выполняющим гипотезу соответствующих правовых норм (абз 1 ст. 203, п. 2 ст. 206 ГК), а потому являющимся, независимо от действительности этой сделки, самодостаточным юридическим фактом (признанием долга). Точно так же и выдача документа, не соответствующего формальным требованиям, установленным для векселей, будет иметь, тем не менее, силу долговой расписки, а следовательно, выполнять – независимо от недействительности (или, что то же самое, несуществования) векселя – функцию долговой расписки как допустимого доказательства совершения сделки и ее содержания (п. 1 ст. 162 ГК).
(б) Понятие «правовых последствий, связанных с недействительностью». В смысле
комментируемого пункта не может считаться «последствием недействительности» само судебное признание недействительности: подобное признание – лишь констатация факта,
предполагающая недействительность, но не являющаяся ее следствием, ибо оно может как произойти, так и нет. Невозможно рассматривать в качестве «последствия» и само наступление недействительности вследствие аннулирования оспоримой сделки, ибо аннулирование логически предшествует недействительности, несмотря на его, как правило, ретроспективный эффект. В связи с этим к соответствующим действиям неприминимы нормы, рассчитанные именно на «последствия недействительности» (напр., п. 4 ст. 166 ГК: см. комм. к нему).
Не является «последствием недействительности», вопреки иногда встречающемуся мнению, и ограничение виндикации от добросовестного приобретателя (ст. 302 ГК) с
оставлением вещи у последнего и возникновением у него права собственности на нее: в данном случае речь идет о последствиях выполнения сложного юридического состава, а не недействительности сделки; к тому же обязательственная сделка между добросовестным приобретателем и неуправомоченным отчуждателем, на основании которой последний передает не принадлежащую ему вещь, является вполне действительной, в отличие от распорядительной сделки (передачи).
Еще одна ситуация, в которой иногда ошибочно усматривают «последствие недействительности», – совершение сделки купли-продажи доли в праве общей собственности в нарушение преимущественного права покупки: то, что у субъектов этого последнего права возникает притязание о переводе на себя в судебном порядке прав и обязанностей покупателя (п. 3 ст. 250 ГК), равным образом не есть «последствие недействительности», ибо сделка купли-продажи, совершенная с таким нарушением, является вполне действительной, и именно ее действительность позволяет говорить о возможности перевода прав и обязанностей, которые в противном случае просто не возникли бы.
Говоря о «последствиях, связанных с недействительностью», законодатель, очевидно, подразумевает в первую очередь возникновение между сторонами сделки определенных охранительных правоотношений. Главными из них являются реституционные, о которых
подробно речь пойдет в комментарии к п. 2 рассматриваемой статьи. Помимо этого, к ним относятся и возникающие в специально предусмотренных законом случаях правоотношения по возмещению понесенного в связи с недействительной сделкой реального ущерба или вообще убытков (напр., абз. 3 п. 1 ст. 171, абз. 2 и 3 п. 6 ст. 178, п. 4 ст. 179 ГК), а также по обращению полученного или причитающегося по сделке либо его стоимости в доход государства (ст. 169 ГК), о которых подробнее см. в комментариях к соответствующим статьям. Не исключено, что законом могут быть предусмотрены и иные «последствия недействительности».
Нетрудно понять, что все эти последствия на самом деле связаны не собственно с недействительностью сделки, а с выполнением сторонами имущественных предоставлений
по такой сделке или с совершением ими некоторых иных действий, в частности действий по приготовлению к исполнению или его принятию (которые могут в отдельных случаях привести к обязанности возместить убытки). Ибо если по недействительной сделке ничего не
2
© Д. О. Тузов, 2017, из курса лекций «Сделки» для магистрантов, Санкт-Петербургский государственный университет, Юридический факультет, кафедра гражданского права
предоставлено и не совершено иных юридически значимых действий, то невозможно и говорить о каких-либо правовых последствиях.
(в)Господствующее представление о правовых последствиях недействительности
иего критика. Тем неменее господствующее в доктрине представление связывает указанные
правовые последствия именно с недействительной сделкой как юридическим фактом. Более того, в таких «правовых последствиях недействительности» (т.е. в функциональном аспекте) принято видеть главное отличие недействительности сделки от ее «несуществования»: считается, что, в отличие от последнего, недействительность является основанием для возникновения отношений по применению особых правовых средств защиты, и в первую очередь так называемой реституции, понимаемой как совершенно самостоятельное,
специфическое правовое средство, не совпадающее с такими «общими» притязаниями, как возникающее из неосновательного обогащения или виндикационное (подробнее см. комментарии 1.1 и 1.2 к ст. 166 ГК, а также комментарий к п. 2 настоящей статьи ниже).
Между тем, если исходить из того бесспорного положения (а его вряд ли станут отрицать и те, кто видит в реституции средство sui generis), что недействительная сделка не может служить правовым основанием для передачи и удержания имущества либо
совершения других предоставлений, то утверждение об особой природе реституции вступает в противоречие с понятием недействительности. Дело в том, что такое представление можно было бы считать последовательным лишь приусловии, если допустить, что недействительная сделка устанавливает то правоотношение, на установление которого она направлена, и служит, следовательно, правовым основанием для соответствующих предоставительных
действий (в частности, по исполнению сделки). В противном случае невозможно объяснить, почему неосновательно полученное (а предоставление может быть или основательным, или
неосновательным: третьего не дано) истребуется при помощи какого-то особого средства, как если бы существовали какие-то градации или степени «неосновательности».
Признавая особую природу реституции, было бы, следовательно, логически необходимо признать, что недействительная сделка все же в каком-то смысле влечет те правовые последствия, на которые она направлена. Очевиден, таким образом, логический круг: недействительную сделку считают юридически значимой (юридическим фактом), т.е. существующей для права, потому что полагают, что правопорядок связывает с ней (точнее, с произведеннымипонейимущественнымипредоставлениями)особыеправовыепоследствия, прежде всего реституцию; сама же реституция рассматривается в свою очередь как самостоятельное, специфическое средство, отличное как таковое от возврата недолжно полученного по правилам о неосновательном обогащении или виндикации, ибо думают, что она покоится на особом правовом основании – недействительной сделке.
(г) Процессуальная природа иска и решения о применения «последствий недействительности сделки». Правоотношения в связи с «последствиями
недействительности», в том числе реституционные, элементами которых являются охранительноеправо требования(притязание) и корреспондирующаяему обязанность, могут быть реализованы как добровольно, так и принудительно. В последнем случае средством такой реализации служит судебный иск о «применении последствий недействительности» ничтожной или оспоримой сделки и удовлетворяющее его судебное решение. Впрочем, такое решениевотношенииничтожнойсделкиможетбыть,согласноп. 4ст. 166ГК,принятосудом
ипо собственной инициативе, независимо от соответствующего иска (о чем подробнее см. комментарий к п. 4 ст. 166 ГК).
Как бы ни понимать правовую природу реституции и иных «последствий недействительности сделки», несомненно существенное отличие этих средств как от признания сделки ничтожной, так и от аннулирования оспоримой сделки (подробнее см. комментарии 1.4 «б» и «в», 2.1 «б», а также 3.2 к ст. 166 ГК). Судебные акты о применении этих последних мер не требуют для своей реализации исполнительного производства. Их цель достигается непосредственно самим их провозглашением: неопределенность в правоотношениях устраняется путем судебного признания сделки ничтожной; юридические последствия оспоримой сделки также устраняются непосредственно самим решением суда о ее аннулировании.
Иначе обстоит дело с реституцией и применением иных «последствий недействительности». Судебное решение о применении этих мер требует исполнения, без
3
© Д. О. Тузов, 2017, из курса лекций «Сделки» для магистрантов, Санкт-Петербургский государственный университет, Юридический факультет, кафедра гражданского права
которого не может достичь своей цели. Такое решение и удовлетворяемый им иск именуются соответственно решением и иском о присуждении, или исполнительными. Посредством этих
процессуальных инструментов осуществляются охранительные притязания сторон недействительной сделки о возврате переданного по такой сделке имущества, компенсации его стоимости, возмещении реального ущерба или иных убытков, а также требования компетентных государственных органов о взыскании предоставленного по недействительной сделке имущества или его стоимости в доход казны.
Несмотря на то, что чаще всего требования о признании сделки недействительной и о применении «последствий недействительности» заявляются истцами одновременно и рассматриваются судом в рамках одного процесса, это отнюдь не исключает возможность их самостоятельного предъявления и разрешения судом, равно как и необходимость четкого разграничения в пределах одного иска в качестве самостоятельных, хотя и взаимосвязанных исковых требований (подробнее см. комментарии 2.1 «г» и 3.2 «а» к ст. 166 ГК).
(д) Активная исковая легитимация и инициатива суда при применении «последствий недействительности» сделки. Данные вопросы регулируются не комментируемой статьей, а ст. 166 ГК, что, впрочем, с точки зрения систематики не вполне
логично. Поэтому и подробное их освещение дается в комментариях к этой последней.
Активная легитимация по иску о применении «последствий недействительности» ничтожной сделки определена в абз. 1 п. 3 ст. 166 ГК, и о ней
подробно сказано в соответствующем комментарии (см. комментарий 3.1 к ст.166 ГК): право такого требования принадлежит стороне сделки, а в случаях, указанных в законе, и третьим лицам, однако судебная практика идет дальше и допускает возможность такого требования со стороны третьих лиц и в некоторых иных ситуациях.
** *
КОММЕНТАРИЙ 3.1 К СТ.166 ГК
Активная легитимация по иску о применении «последствий недействительности» при ничтожности сделки. Под «применением последствий недействительности сделки» (о неудачности этого термина см. выше, комментарий 2.1 «г» к ст. 166 ГК) применительно к ничтожности следует понимать удовлетворение судом реституционных притязаний, возникших в связи с осуществлением по ничтожной сделке
имущественных предоставлений. Хотя к «последствиям недействительности» относится также обращение полученного по сделке в доход государства (ст. 169 ГК), которое возможно в случаях, прямо предусмотренных в специальных нормах закона (о понятии «последствий недействительности» вообще см. комментарий 1.1 «б» к ст. 167 ГК), оно явно не охватывается комментируемым положением, ибо у стороны недействительной сделки не может быть, очевидно, никакого интереса в осуществлении этой меры в отношении полученного или, наоборот, переданного ею по такой сделке имущества (стоимости иного предоставления).
Поскольку произведенные по недействительной сделке предоставления затрагивают интересы, как правило, лишь самих сторон сделки, то вполне логично, что только последние и признаются, по общему правилу, обладателями соответствующих притязаний. Напротив, согласно прежней редакции данной нормы требование о «применении последствий недействительности ничтожной сделки» (в частности реституции) могло быть предъявлено «любым заинтересованным лицом»; кроме того, суд был вправе применить указанные «последствия» и по собственной инициативе (абз. 2 п. 2 старой ред. ст. 166 ГК). Обоснованность подобных положений вызывала серьезные сомнения, на которых здесь не место подробно останавливаться.
Вместе с тем комментируемый пункт устанавливает возможность исключения из общегоправилаобактивнойисковойлегитимациилишьсторонничтожнойсделки,допуская, что в предусмотренных законом случаях соответствующее требование может принадлежать также иному лицу. По поводу этого допущения можно повторить почти все то, что было
сказано выше в отношении активной легитимации третьего лица на иск о применении «последствий недействительности» оспоримой сделки, в связи с чем отсылаем к
соответствующим местам комментария (см. выше, комментарий 2.1 «г» к ст. 166 ГК). (Однако не является указанным исключением из общего правила наделение прокурора согласно п. 1
4
© Д. О. Тузов, 2017, из курса лекций «Сделки» для магистрантов, Санкт-Петербургский государственный университет, Юридический факультет, кафедра гражданского права
ст. 52 АПК правом на иск о применении «последствий недействительности» ничтожных сделок,совершенныхорганамигосударственнойвластиРФиеесубъектов,органамиместного самоуправления, государственными и муниципальными унитарными предприятиями, государственными учреждениями, а также юридическими лицами, в уставном капитале или фонде которых есть доля участия РФ, ее субъектов или муниципальных образований: прокурор действует в качестве процессуального истца, а это предполагает также участие в
процессе фигуры истца «материального», т.е. стороны сделки, в пользу которой и будут применяться соответствующие «последствия».)
Но ВС РФ в своем толковании пошел дальше указанного выше исключения, установленного самим законом. Согласно абз. 2 п. 78 Постановления Пленума ВС от 23 июня 2015 г. N 25 «исходя из системного толкования пункта 1 статьи 1, пункта 3 статьи 166 и пункта 2 статьи 168 ГК РФ иск лица, не являющегося стороной ничтожной сделки, о применении последствий ее недействительности может также быть удовлетворен, если гражданским законодательством не установлен иной способ защиты права этого лица и его защита возможна лишь путем применения последствий недействительности ничтожной сделки». При этом, в соответствии с абз. 3 того же пункта Постановления Пленума ВС, «в исковом заявлении такого лица должно быть указано право (законный интерес), защита которого будет обеспечена в результате возврата каждой из сторон всего полученного по сделке. Отсутствие этого указания в исковом заявлении является основанием для оставления его без движения (статья 136 ГПК РФ, статья 128 АПК РФ)».
Данное разъяснение ВС, допускающее в отдельных случаях иск о применении «последствий недействительности» ничтожной сделки также и иного лица, не стороны сделки и не указанного прямо в законе, следует понимать ограничительно: акт толкования не может отменить недвусмысленного законодательного предписания; подобное допущение вопреки букве закона может иметь лишь характер исключения1.
Следует также обратить внимание на то, что, как сказано в приведенном разъяснении, иск не участвующего в сделке лица при наличии у него обоснованного интереса «может быть удовлетворен». Однако комментируемое положение закона буквально говорит о том, кто «вправе предъявить» требование о применении последствий недействительности
ничтожной сделки. Если это словоупотребление соответствует ее общепринятому процессуальномузначению (см.выше,комментарий 2.1 «в»к ст. 166ГК), то речь должнаидти о праве на предъявление (а не удовлетворение) иска. Из этого следует, что при заявлении
подобноготребованиялицом,неявляющимсясторонойсделки,неуказаннымпрямовзаконе в качестве субъекта такого иска и не имеющего права на подачу такого иска в силу исключения, установленного в абз. 2 п. 78 Постановления Пленума ВС от 23 июня 2015 г. N 25, в принятии его искового заявления должно быть отказано (подп. 1 п. 1 ст. 134 ГПК, подп. 1 п. 1 ст. 127.1 АПК), а если производство по делу уже начато, оно должно быть прекращено (абз. 2 ст. 220 ГПК, подп. 1 п. 1 ст. 150 АПК) без вынесения решения по существу.
** *
Активная легитимация по иску о применении «последствий недействительности» оспоримой сделки законом вообще не определяется, поэтому
общее правило здесь состоит в том, что право на данный иск имеет сторона сделки как
обладательница соответствующего притязания, если только законом это право прямо не предоставлено третьему лицу, хотя судебная практика обычно и без прямого указания закона
1 Классический пример – это распространенные на практике случаи «внеконкурсного оспаривания» сделок должника. В таких ситуациях кредитор должника требует признать в качестве ничтожной по причине мнимости или злоупотребления правом сделку должника, направленную на вывод в преддверии удовлетворения иска кредитора из-под предстоящего взыскания ценного актива, и требует применения реституции и возвращения выбывшего имущества в имущественную массу должника для целей обращения на нее взыскания. В подобных случаях лицо, требующее применения реституции, не является стороной сделки и прямо не управомочено на подачу таких исков в законе. Тем не менее, устойчивая судебная практика высших судов такие иски допускает (см. напр., определения КГД ВС РФ от 1 декабря 2015 г. N 4-КГ15-54 и от 19.04.2016 N 83-КГ16-4, Определение КЭС ВС РФ от 13 июня 2017 года № 301-ЭС16-20128). Подробнее о таких случаях см. комментарии к ст.170 ГК и к ст.168 ГК (Примечание ответственного редактора).
5
© Д. О. Тузов, 2017, из курса лекций «Сделки» для магистрантов, Санкт-Петербургский государственный университет, Юридический факультет, кафедра гражданского права
признает такое право за третьими лицами, легитимированными на иск об аннулировании
оспоримой сделки (подробнее об этом см. комментарий 2.1 «г» к ст. 166 ГК).
** *
КОММЕНТАРИЙ 2.1 «Г» К СТ. 166 ГК
Субъекты активной исковой легитимации по требованию о применении «последствий недействительности» оспоримой сделки. Поскольку
вкомментируемом пункте речь идет лишь об иске об аннулировании оспоримой сделки, то и
активная легитимация определяется лишь по этому иску. Данный иск (исковое требование) не следует смешивать с иным, хотя и тесно с ним связанным, – иском (исковым требованием) о применении «последствий недействительности» оспоримой сделки. Термином
«применение последствий недействительности сделки» (ст. 12, п. 3 и 4 ст. 166, п. 4 ст. 167 ГК)
– как представляется, излишне громоздким и не вполне корректным – законодатель обозначает осуществление судом охранительных притязаний, связанных с выполнением по недействительной (в данном случае аннулированной судом оспоримой) сделке имущественных предоставлений (подробнее см. комментарий 1.1 «б» к ст. 167), т.е. в первую очередь реституционных притязаний (п. 2 ст. 167 ГК), но также – в специально предусмотренных законом случаях оспоримости сделки – и требований о возмещении понесенного в связи с такой сделкой реального ущерба или вообще убытков (напр., абз. 3 п. 1 ст. 171, абз. 2 и 3 п. 6 ст. 178, п. 4 ст. 179 ГК).
Иск о применении «последствий недействительности» оспоримой сделки является
по своей природе не преобразовательным, как только что рассмотренный иск об аннулировании, а иском о присуждении (подробнее см. комментарий 1.1 «г» к ст. 167).
Хотя оба исковых требования чаще всего предъявляются одновременно, оформляются одним исковым заявлением и рассматриваются судом в рамках одного процесса, необходимо все же четко различать их в качестве двух самостоятельных исков (исковых требований), отдельно названных в ст. 12 ГК среди способов защиты гражданских прав и отличающихся друг от друга в том числе по предмету и основанию, как необходимо различать и два самостоятельных охранительных притязания, реализуемых посредством этих исков (подробнее см. комментарий 1.1 «г» к ст. 167).
Вкомментируемом положении, как и вообще вст. 166 ГК ничего не упоминается о том, кто в случае оспоримости сделки является истцом по иску о «применении последствий недействительности». Ничего об этом не говорится ни в ст. 167 ГК, специально посвященной «последствиям недействительности», ни где-либо еще.
За отсутствием специального правила на этот счет, надлежащим истцом по данному иску следовало бы признавать субъектасоответствующего притязания,аим можетбыть лишь сторона недействительной сделки, в чью пользу производится реституция или взыскивается реальный ущерб либо иные убытки. С другой стороны, это не исключает, что специальным указанием закона на рассматриваемый иск может быть легитимировано и иное (помимо стороны сделки) лицо: для этого нет необходимости в особой отсылочной норме, подобной абз. 1 п. 2 ст. 166 ГК. Как правило, однако, если закон и легитимирует третье лицо, то лишь на иск об аннулировании оспоримой сделки, ничего не говоря о субъекте права на иск о
применении «последствий недействительности» таковой.
Является ли это упущением законодателя? Целесообразность легитимации третьих лиц на иск о применении «последствий недействительности» вообще (т.е. не только при оспоримости, но и при ничтожности сделки) вызывает сомнения, учитывая, что, независимо оттого,ктопредъявитсоответствующийиск,применение«последствийнедействительности»
влюбом случае будет возможно лишь в пользу стороны сделки. Впрочем, на практике ситуации такого рода – не редкость. Например, арендодатель оспаривает сделку субаренды, совершенную без его согласия, и требует вернуть вещь арендатору; собственник оспаривает сделку унитарного предприятия по продаже государственного или муниципального имущества, совершенную без согласия собственника, и требует вернуть это имущество обратно предприятию. (При этом мы оставляем в стороне особый случай, когда незаконные сделки по отчуждению государственного или муниципального имущества унитарными предприятиями оспариваются прокурорами с требованием вернуть обратно этим
6
© Д. О. Тузов, 2017, из курса лекций «Сделки» для магистрантов, Санкт-Петербургский государственный университет, Юридический факультет, кафедра гражданского права
предприятиям все ими предоставленное по сделке: в данном случае прокурор, действуя на основании п. 1 ст. 52 АПК, является лишь процессуальным истцом, «материальным» же
истцом выступает сторона сделки, в пользу которой прокурор требует реституции.) В подобных случаях суд присуждает по требованию лица, не являющегося стороной сделки, одну из сторон сделки к реституции в пользу другой ее стороны или обе стороны к двусторонней реституции (если по сделке произошел взаимный обмен встречными предоставлениями). Иными словами, решение о присуждении выносится в пользу того, кто неявляетсяистцоминезаявляетсамтребованиеореституции.Ноеслиэтолицоужеоднажды произвело отчуждение спорного имущества, то что мешает ему после реституции сделать это снова?
Данная конструкция несколько необычна и непоследовательна с точки зрения общих принципов гражданского процесса и уже в зародыше чревата проблемами на стадии исполнительного производства. Ее применение, однако, оправданно при оспаривании конкурсными кредиторами сделок должника, совершенных им в преддверии или в ходе банкротства (п. 2 ст. 61.9 Закона о банкротстве). Интерес конкурсных кредиторов как третьих по отношению к оспариваемой сделке лиц состоит в том, чтобы имущество вернулось в имущественную (конкурсную) массу должника для обращения на него взыскания. Оправданность рассматриваемой конструкции в этом случае обусловлена существенной спецификой положения должника при банкротстве: над конкурсной массой, в которую возвращается имущество, истребованное кредитором в пользу должника, этот последний уже не властен в полной мере (в отличие от ситуации, когда имущество по иску собственника возвращается унитарному предприятию или по иску арендодателя – арендатору). То обстоятельство, что должник лишен возможности повторно им распорядиться по своему усмотрению и что данное имущество в конечном счете предназначено для удовлетворения интересов третьего лица – кредитора, снимает для данного случая основное возражение
против рассматриваемой конструкции, которое, однако, сохраняется для иных ситуаций. Позицию законодателя, наделяющего в отдельных случаях третьих лиц правом на иск
об аннулировании оспоримой сделки, но умалчивающего относительно иска о применении «последствий недействительности», можно понимать по-разному. С одной стороны, возможно, что это – вполне целенаправленный выбор, обусловленный непоследовательностью для большинства случаев только что рассмотренной конструкции, хотя и применяемой в судебной практике. С другой стороны, не вполне последовательным в тех же случаях было бы также наделять третье лицо правом на иск об аннулировании сделки, не предоставляя ему вместе с тем права требовать применения «последствий недействительности», ибо непонятно, зачем тогда ему нужно вообще добиваться аннулирования сделки. Можно поэтому предположить, что, устанавливая в отдельных нормах активную легитимацию третьего лица на иск об аннулировании сделки, законодатель тем самым подразумевает и активную легитимацию на иск о реституции (или о применении иных «последствий недействительности»). Этим же, возможно, объясняется и то, что в комментируемой общей норме, говоря о субъекте права на иск об аннулировании оспоримой сделки, законодатель умалчивает, как уже отмечено выше, об активной легитимации на иск о применении «последствий недействительности»: вероятно, последняя мыслится им как сама собой разумеющаяся, как охватываемая легитимацией на иск об аннулировании.
Здесь необходимо обратить внимание и на то, что сам законодатель в общих положениях ст. 12 ГК, где перечисляются способы защиты гражданских прав, называет оба исковых притязания: «Защита гражданских прав осуществляется путем: ... признания оспоримой сделки недействительной и применения последствий ее недействительности...». Данная формулировка может быть истолкована двояко: или (а) как свидетельство того, что
законодатель четко различает соответствующие требования, и тогда при толковании соответствующих специальных положений ГК следует исходить из того, что для признанияза третьим лицом активной легитимации на иск о применении «последствий недействительности» оспоримой сделки необходимо прямое указание об этом в законе, или же (б) в прямо противоположном смысле, а именно, что законодатель рассматривает их как
единое притязание, и тогда для рассматриваемой легитимации было бы достаточно указания закона лишь на право оспорить сделку.
7
© Д. О. Тузов, 2017, из курса лекций «Сделки» для магистрантов, Санкт-Петербургский государственный университет, Юридический факультет, кафедра гражданского права
Думается, что все теоретические и практические соображения, различная правовая природа рассматриваемых притязаний и исков, различные основания и предмет последних (см. также комментарий 1.1 «г» к ст. 167) говорят скорее в пользу первого варианта толкования.
Особую ситуацию представляет оспаривание сделок корпораций. Помимо самих сторон оспоримой сделки обоснованный интерес в применении «последствий недействительности» могут иметь участники (акционеры) хозяйственного общества, совершившего, например, крупную сделку или сделку с заинтересованностью в нарушение установленного порядка, при аннулировании такой сделки. Посредством данного иска, непосредственно направленного на защиту прав и интересов самого общества, они косвенно добиваются защиты и своих собственных интересов как участников этого общества. Вместе с тем удовлетворению данной потребности успешно может служить институт косвенного иска.
В отечественном праве, однако, для решения этой проблемы используется прием наделения участника корпорации полномочиями ее представителя. Согласно абз. 1, 6 п. 1 ст. 65.2 ГК
«Участникикорпорации(участники,члены,акционерыит.п.)вправе:...оспаривать,действуя от имени корпорации (пункт 1 статьи 182), совершенные ею сделки по основаниям, предусмотренным статьей 174 настоящего Кодекса или законами о корпорациях отдельных организационно-правовых форм, и требовать применения последствий их недействительности...». Согласно официальному разъяснению этой нормы, данному в п. 32 ПостановленияПленумаВС РФ от23.06.2015 г. № 25, «участник корпорации, обращающийся в установленном порядке от имени корпорации в суд с требованием ... об оспаривании заключенных корпорацией сделок, о применении последствий их недействительности ..., в силу закона является ее представителем, в том числе на стадии исполнения судебного решения, а истцом по делу выступает корпорация (пункт 2 статьи 53 ГК РФ, пункт 1 статьи 65.2 ГК РФ)». Таким образом, субъектом активной исковой легитимации в данном случае остается сама сторона оспоримой сделки (хозяйственное общество).
** *
Применение «последствий недействительности» ничтожной сделки по инициативе суда урегулировано в п. 4 ст. 166 ГК (см. комментарий к нему): суд вправе применить «последствиянедействительности ничтожной сделки»посвоей инициативе, если
это необходимо для защиты публичных интересов, а также в иных предусмотренных законом случаях.
** *
КОММЕНТАРИЙ К П. 4 СТ. 166 ГК
Применение «последствий недействительности ничтожной сделки» по инициативе суда.
4.1. Действующее правило.
Согласно комментируемому пункту суд вправе применить «последствия недействительности ничтожной сделки» по своей инициативе, если это необходимо для защиты публичных интересов, и в иных предусмотренных законом случаях. До изменений, внесенных Федеральным законом от 07.05.2013 N 100-ФЗ, сходная норма, содержавшаяся в предл. 2абз. 2п. 2ст. 166 ГК в прежней редакции, неустанавливаланикакихограничений для инициативы суда в применении таких «последствий».
Комментируемый пункт не уточняет, о каких именно «последствиях недействительности ничтожной сделки» идет речь. Поэтому вопреки разъяснению, данному в абз. 1 п. 79 Постановления Пленума ВС от 23 июня 2015 г. N 25, речь должна идти не только о реституции (п. 2 ст. 167 ГК), но и, в частности, о конфискации (обращении в доход
государства) полученного по такой сделке или его стоимости и подлежащего предоставлению взамен полученного согласно ст. 169 ГК, если такая санкция будет предусмотрена специальной нормой закона(о понятии «последствий недействительности» см. комментарий 1.1 «б» к ст. 167 ГК).
8
© Д. О. Тузов, 2017, из курса лекций «Сделки» для магистрантов, Санкт-Петербургский государственный университет, Юридический факультет, кафедра гражданского права
Согласно тому же пункту указанного Постановления, «по смыслу статей 56 ГПК РФ, 65 АПК РФ при решении вопроса о применении по своей инициативе последствий недействительности ничтожной сделки суду следует вынести указанный вопрос на обсуждениесторон»(абз. 2),а«вмотивировочнойчастирешениядолжнобытьуказано,какие публичные интересы подлежат защите, либо содержаться ссылка на специальную норму закона, позволяющую применить названные последствия по инициативе суда» (абз. 3).
При этом согласно п. 75 цитированного выше Постановления «под публичными интересами, в частности, следует понимать интересы неопределенного круга лиц, обеспечение безопасности жизни и здоровья граждан, а также обороны и безопасности государства,охраныокружающей природной среды»(подробнееоб этом см. комм. п. 2ст. 168 ГК).
Вопреки буквальному тексту комментируемого пункта, говорящем о «праве» суда («суд вправе»), речь, конечно же, не может здесь идти о субъективном праве в собственном смысле и связанной с его реализацией дискрецией, свободой усмотрения, но скорее о полномочии суда как элементе властной компетенции, представляющем собой единство
права и обязанности.
Комментируемое правило распространяется только на ничтожные сделки.
Полномочий применять по собственной инициативе «последствия недействительности» оспоримых сделок, в том числе уже аннулированных в судебном порядке, суду не
предоставлено.
Помимо полномочия применять по собственной инициативе «последствия недействительности» ничтожных сделок, суду также предоставлено (в п. 4 ст. 167 ГК) «зеркальное» полномочие – вопреки требованию истца не применять по собственной
инициативе (т.е. даже при отсутствии возражений ответчика против иска) «последствия недействительности» любых недействительных сделок, если это будет противоречить основам правопорядка или нравственности (подробнее см. комментарий к п. 4 ст. 167 ГК).
4.2. Критика действующего правила.
С точки зрения существа регулируемых отношений предоставление суду рассматриваемого полномочия вряд ли оправданно, в отличие от соответствующего полномочиявотношении признанияex officio ничтожности сделки (об этом см. комментарий
1.4 «б» к ст. 166 ГК).
При буквальном понимании комментируемого положения, вне системы процессуальных норм, оно должно было бы означать, что при рассмотрении всякого дела, в котором каким-либо образом фигурирует ничтожная сделка, суд, если он сочтет это необходимым для защиты публичных интересов, а также в иных предусмотренных законом случаях, может выйти за пределы исковых требований и присудить обе стороны такой сделки к реституции или применить иные «последствия недействительности» независимо от заявления и желания этих сторон. Данное положение вызывает серьезные сомнения в его обоснованности.
Процессуальное право допускает в качестве исключения выход суда за пределы предмета иска, но только суда общей юрисдикции (для арбитражного суда подобной возможности в АПК не предусмотрено) и лишь в предусмотренных законом случаях: «Суд принимает решение по заявленным истцом требованиям, – говорится в п. 3 ст. 196 ГПК. – Однако суд может выйти за пределы заявленных требований в случаях, предусмотренных федеральным законом». Один из таких случаев и подразумевается, по-видимому, в комментируемом положении.
Гипотетически здесь можно предположить два типа ситуаций: а) истец (или третье лицо, заявляющее самостоятельные требования относительно предмета спора) не является обладателем соответствующего притязания (предъявленное им требование имеет иной предмет); применение «последствий недействительности», стало быть, осуществляется не в его пользу, а в пользу иного субъекта, т.е. направлено на защиту прав или интересов этого последнего; б) истец (или третье лицо, заявляющее самостоятельные требования относительно предмета спора) хотя и является субъектом соответствующего притязания, однако по каким-либо причинам не требует его осуществления (предмет требования, как и в первом случае, иной); применение «последствий недействительности» осуществляется в его пользу по инициативе суда, а не по его требованию.
9
© Д. О. Тузов, 2017, из курса лекций «Сделки» для магистрантов, Санкт-Петербургский государственный университет, Юридический факультет, кафедра гражданского права
Первая ситуация могла бы возникнуть, когда суд при рассмотрении того или иного дела обнаружил бы факт совершения ничтожной сделки, предоставление по которой произведено посторонними лицами, в деле не участвующими или участвующими, но не в качестве сторон или третьих лиц, заявляющих самостоятельные требования относительно предмета спора. В соответствии с принципами процессуального права суд не вправе был бы осуществить реституцию или применить иные «последствия недействительности» такой сделки в рамках того же процесса без привлечения в дело лиц, являющихся обладателями соответствующих притязаний, поскольку недопустимо разрешать вопросы о субъективных правах и обязанностях лиц, не принимающих участия в деле. Думается, что собственная инициатива суда в данном случае недопустима.
Применение «последствий недействительности» по инициативе суда (как выход суда общей юрисдикции за пределы иска) возможно, по-видимому, только во второй ситуации. Здесь оно означало бы, что суд присуждает истцу (или третьему лицу, заявляющему самостоятельные требования относительно предмета спора), а также ответчику (при двусторонней реституции) не то, что просит истец (третье лицо), а то, на что он вправе претендовать в качестве «последствий недействительности». Например, истец, ссылаясь на ничтожный договор аренды, который считает действительным, требует взыскать с ответчика сумму арендной платы. Суд же, усматривая в деле публичный интерес, вместо того чтобы просто отказать в иске ввиду ничтожности договора, применяет реституцию, т.е. присуждает ответчика к возврату нанятой им вещи истцу, хотя бы истец этого и не требовал.
При этом невозможно объяснить, какими материальными особенностями отношений сторон ничтожной сделки обусловлено применение судом «последствий недействительности» в пользу лиц, участвующих в деле, однако вопреки их воле. Суд не может реализовать таким образом никакое иное гражданско-правовое притязание, даже если того требовал бы публичный интерес, поэтому объяснить подобное изъятие из принципа диспозитивности гражданского права и процесса специально для рассматриваемых требований невозможно (аргументацию в связи со сходной проблемой применения двусторонней реституции вопреки воле одной из сторон сделки см. в комментарии 2.3 «в» к ст. 167 ГК). И если предоставлением по ничтожной сделке нарушается публичный интерес (как прямо указано в качестве одной из гипотез в комментируемом пункте), заботиться о его защите должны соответствующие государственные органы или общественные организации и их должностные лица; возложение же этого бремени на суд не соответствует природе и функциям последнего. Поэтому и здесь допущение инициативы суда в применении «последствий недействительности» едва ли объяснимо. Наконец, если предположить, что комментируемая норма рассчитана только на применение конфискационных «последствий
недействительности», то здесь также следовало бы возразить, что инициатива в применении таких последствий должна исходить не от суда, в чьи функции не входит забота о фискальных интересах, а от компетентных государственных органов исполнительной власти или прокурора (не говоря уже о том, что при таком предположении эта норма и сформулирована должна была бы быть исключительно для данного случая).
* * *
(е) Отказ в применении «последствий недействительности» ввиду недобросовестности стороны. Давая официальное разъяснение положению п. 5 ст. 166 ГК
(см. коммментарий к п. 5 ст. 166 ГК), Пленум ВС в п. 70 Постановления от 23 июня 2015 г. N 25 распространил действие этого пункта, вопреки его точному содержанию и смыслу, также натребованияо применении «последствий недействительности»: «Сделанноев любой форме заявление о недействительности (ничтожности, оспоримости) сделки и о применении последствий недействительности сделки (требование, предъявленное в суд, возражение
ответчика против иска и т.п.) не имеет правового значения, если ссылающееся на недействительность лицо действует недобросовестно, в частности если его поведение после заключения сделки давало основание другим лицам полагаться на действительность сделки (пункт 5 статьи 166 ГК РФ)» (курсив мой. – Д.Т.).
Данное расширительное толкование п. 5 ст. 166 ГК представляется не вполне корректным. Во-первых, требование о применении соответствующих последствий не есть
10