1. Попробуем определить, что такое графичность в противоположности к живописности

Далеко не всякая графика может оказаться графичной, зато графичность иной раз обнаружтся в живописи или орнаменте.

П.А.Флоренский в своем труде «Анализ пространственности и времени в художественно-изобразительных произведениях» говорит нам что различие исходит не от материала и инструмента, а в способах организации пространства. «возможна живопись тлько одной краской, <….>, возможна живопись углем как у Чекрыгина, даже карандашом.»

Иллюстратор Доре по его мнению живописен, зато Дюрер – «ярко выраженный график».

Ибо «суть дела всегда в одном - в линейности», в построении изобразительного пространства и вещей «движениями, т.е. линиями». Точки, пятна, заливки – это «измена графической активности подхода к миру, двигательному построению своего пространства, жесту волеизъявления».

2. Мотивы отнесения произведения именно к графике или живописи

4. Современник Флоренского, Н.Э. Рыдлов так трактовал понятие графики:

«Существует категория сюжетов, идей, слишком отвлеченных или недостаточно значительных для и живописного оформления. Таковы аллегории, шаржи, психологические или философские наблюдения. Все эти сюжеты имеют целью не столько изобразить нам что-нибудь, заставить нас созерцать какое-то явление, но возбудить в нас какую-либо определенную мысль по поводу этого явления. <…> Аппарат живописных средств слишком тяжел и сложен для этой задачи, применение его вызывает в первую очередь чувственные эмоции и отклоняет наши переживания в сторону чистого эстетического созерцания. А графические средства являются наоборот более целесообразными для поставленных задач.

Искусство изображения в графической форме отвлеченных и более или менее субъективных, не претендующих на «общечеловеческое» значение мыслей поп поводу какого-нибудь явления мы называем графикой».

Искусство г. не ограниченно в той степени, как живопись, изобразительными задачами. Оно включает в себя как неотъемлемую свою область конструирование разного рода знаков, изобразительных или отвлеченных, в том числе и шрифтовых.

Если рассмотреть аргументы Радлова и Флоренского, то не так уж они и противостоят друг другу. Кое в чем сближаются, а возможно и пересекаются. Некоторую отвлеченность графики, ее живописную конкретность подчеркивают оба автора.

В более широком смысле графику можно было бы назвать искусством начертания, искусством знаковым. Разумеется, всякое изображение обозначает одно через другое: тело через бронзу и мрамор, пространство через форму, цвет и линию. Характерна схематизация, тягость от прямого изображения к более отвлеченному => тесное родство графики как самостоятельного искусства с различными сферами прикладной изобразительности – с научной поясняющей схемой, географической картой, техническим чертежом, с геральдикой, знаками собственности, наконец – с письменностью, зародившейся тоже в виде знаков-изображений. =>

Не все эти виды знакописи формировались и существовали именно в формах графических: гербы могли быть написаны красками на щитах, печати – оттискиваться с резного камня на воске или глине и т.п. Но все-таки в знаке заложена тенденция к упрощению, к графическому лаконизму, четкости.

Искусство графики и рождалось из разнообразных прикладных ее применений: из схематичной зарисовки лекарственного растения в медицинской рукописи; из подготовительного рисунка живописца, архитектора, скульптура, ювелир; из рисунка учебного пробного отпечатка с гравированного оружейником орнамента; из схематичного оттиска на игральной карте.

Важная особенность графического искусства - неотделимость ее "чистых" его форм от этих вспомогательных областей, продолжающих к тому же развиваться и множиться вплоть до нашего времени, отсутсвие между ними явной границы. Отсюда и столь позднее осознание графики самостоятельным и полноценным видом искусства. И в истории графики многие "прикладные" еевиды не менее значительны, чем "чисто художественные", и должны быть рассмотрен в одном ряду с ним.

ВОПРОС №3 Детерминация понятия "книга"

Этот термин в речевой практике чрезвычайно многозначен.

Писатель употребляет его в значении «литературный труд».

Брошюровщик, то есть полиграфист-технолог, - в значении «издание, объем которого превышает 48 страниц».

Книговед - в смысле «форма издания различных видов литературы».

Историки, в частности историки искусств, часто отождествляют этот термин с термином «памятник письменности».

Попытку (и весьма успешную, хотя в некоторых положениях приведшую к спорным результатам) по уточнения смысла термина «книга» предпринял в конце 1960-х - начале 1970-х годов В.Н.Ляхов.

[Получив образование художественно-технического редактора и художника-полиграфиста, Ляхов много работал в области искусствоведческой журналистики, преподавал дисциплину, суть которой заключалась в художественном проектировании различных изданий, занимался теорией и методологией графического дизайна. И в каждой из этих областей он ощущал потребность уточнения смысла термина «книга».]

Ориентируя свою теорию на издательскую сферу применения, он рассматривает книгу как функциональную структуру и как определенную материальную организацию формы. В его формулировке определение понятия «книга» звучит так:

«Книга в указанном смысле - это форма материальной организации продуктов письменности, имеющая определенную пространственно-конструктивную структуру и систему «служб», которые обеспечивают ее духовное и материальное потребление».

Это, достаточно широкое, определение понятия «книга» позволяет относить его и к новым формам книги, появляющимся в результате современной технической революции, и к древнейшим ее формам. Однако сам Ляхов, несмотря на собственную формулировку этого определения, исключает из круга памятников письменности, относимых к категории «книга», все то, что не решено в конструкции «гибкий кодекс», то есть, практически, резко суживает понятие «книга».

В этом мы видим противоречивость его позиций, о чем говорили автору еще до публикации его труда «Очерки теории искусства книги» (М., 1971). Но так или иначе, это противоречие заметно лишь историкам книги, каковым Ляхов не являлся. История его занимала лишь как предмет, из которого можно сделать определенные теоретические и методологические выводы, приложимые к современной книгоиздательской практике. И, несмотря ни на что, очевидно, совершенно неожиданно и для себя, и для многих его оппонентов, именно в широком определении понятия «книга» он оказался провидцем новых, внекодексных форм книги.

Итак,

Книга - это пространственная упорядоченность знаков фиксированной информации. Такое определение предполагает и наличие устойчивой формы материальной конструкции, и соблюдение известного порядка в расположении и дозировании текстовых элементов.