21. Место России в мире накануне Первой мировой войны

Сравнительно-исторический анализ природно-демографического и военно-экономического потенциала Российской империи накануне Первой мировой войны дает возможность по количественным и качественным параметрам выявить то реальное место, которое она занимала в мире.

В литературе эти вопросы, традиционно находясь в центре идейно-политической борьбы, получили противоречивую интерпретацию.

В дореволюционной историографии, когда над исследователем довлел тезис о «единой и неделимой» России, основное внимание уделялось объемным, количественным показателям сравнимым с соответствующими данными о других колониальных империях — Великобритании, Германии и Франции. Благодаря искусственному завышению роли России в мировом сообществе создавалась легенда о «русском паровом катке» — огромных вооруженных силах России, которые уже одной своей количественной мощью могли, подобно паровому катку , раздавить передовую в техническом отношении германскую армию. Этот миф в немалой степени способствовал вовлечению страны в оказавшийся гибельным для нее мировой конфликт. Недооценка потенциала вероятных противников России в предстоящей войне явилась одной из причин дезориентации верховной власти, рассчитывавшей на кратковременную победоносную кампанию. Мировая война истощила военно-экономический потенциал страны вызвала развал хозяйства, подорвала стабильность общества, что в конечном итоге привело к двум социальным революциям и последующей гражданской войне.

В советской историографии конца 20-х — середины 50-х годов приоритет отдавался анализу качественных, преимущественно среднедушевых показателей Российской империи при сравнении их с данными метрополий ведущих европейских держав, что выявляло существенное, на порядок и более, качественное отставание общероссийских показателей; тем самым подкреплялся тезис о ее «полуфеодальном» и «полуколониальном» положении, преодоленном благодаря большевистской революции. В последующие годы произошел пересмотр этих вопросов, и советские историки стали вновь прибегать к выборочному сравнению количественных показателей — теперь уже в доказательство тезиса о зрелости российского общества для социалистических преобразований. Этот подход совпал по времени с распространением в западной историографии 50—60-х годов представления о модернизационном характере революции в России.

В конце 80-х годов в СССР развернулись дискуссии о целесообразности исторического выбора 1917 г., поскольку в итоге более чем 70-летнего «социалистического строительства он хотя и стал ядерной сверхдержавой, но по уровню жизни оказался на одном из последних мест В то же время выходит, по утверждению таких разных людей, как Р. Пайпс, С.С. Шаталин или «великий князь» Владимир Кириллович, что в 1917 г. прервалось движение народов России к высокоразвитому индустриальному и гражданскому обществу западного типа. Проделала же этот путь Финляндия, осколок Российской империи, обладавшая среднероссийскими показателями по степени индустриализации. В 1990 г. Финляндия заняла второе (после Швейцарии) место в мире по уровню жизни, обогнав такие высокоразвитые государства, как США, Япония, Германия, Франция, Италия и Великобритания. Все эти сравнения, необходимые ранее исследователям для подкрепления диаметрально противоположных, априорно установленных положений, проводились на основе некорректного использования объемных и среднедушевых показателей Российской империи в целом в сравнении с соответствующими параметрами Великобритании, Германии и Франции, без учета их огромных (свыше 1/3 обитаемой суши) колониальных владений. При анализе количественных показателей, преимущественно по объемным параметрам, этот подход приводил к искусственному завышению потенциала Российской империи, а акцент на качественных показателях (среднедушевые нормы), наоборот, занижал уровень социально-экономического развития России. Для решения столь сложной задачи следует попытаться выяснить по максимально возможным сопоставимым показателям реальное место Российской империи среди ведущих мировых держав, что не только поможет в определенной степени выявить ее военно-экономический потенциал, уровень социально-экономического развития, но и облегчит решение вопроса, почему из всех воюющих держав Россия первая потерпела крах в 1917 году.