11.«Слово о погибели Русской земли». Гражданский патриотический пафос памятника. Народно-поэтическая стилистика.

Этот небольшой, но емкий памятник был открыт всего лишь столетие с небольшим назад, в конце XIX в., но долгое время, вплоть до начала 50-х гг. XX в. рукопись считалась безвозвратно утерянной и была вновь найдена в 1953 г. Второй список рукописи был обнаружен в 1933 г. В обоих списках "Слово…" являлось своеобразным предисловием к Житию Александра Невского, что вызвало острую дискуссию среди филологов и историков: считать ли "Слово…" частью Жития или самостоятельным произведением. Большинство исследователей предполагает, что "Слово…" является лишь вступлением к какому-то отдельному большому произведению, связанному с татаро-монгольским нашествием, продолжение которого так и не найдено. Сочинение явно написано по самым свежим следам татаро-монгольского разорения. Некоторые авторы, в том числе М.Н. Тихомиров, склонялись к дате, близкой поражению на Калке. Но, видимо, правы те, кто относит "Слово…" ко времени между 4 марта 1238 г. (поражением русских войск от монголо-татар на р. Сити и гибелью великого князя владимирского Юрия Всеволодовича) и 1246 г. (кончиной великого князя владимирского Ярослава Всеволодовича).

 

"Слово о погибели Русской земли" — это первый известный нам сегодня памятник отечественной религиозно-философской мысли, в котором отразились впечатления древнерусского книжника от монголо-татарского нашествия. Видимо, "Слово" представляло собой сочетание похвалы и плача. В похвале, — а именно она и сохранилась, — воспеваются былые могущество и красота Русской земли, возглавляемой отважными князьями и сохраняющей свою православную веру. "Всего еси испольнена земля Руская, о прававерьная вера хрестияньская!" — восклицает автор "Слова".

 

Автор "Слова" вспоминает огромные пределы, которые еще недавно занимало Русское государство, тем самым призывая к восстановлению исторического территориального единства державы: "Отселе до угоръ и до ляховъ, до чаховъ, от чаховъ до ятвязи и от ятвязи до литвы, до немець, от немець до корелы, от корелы до Устьюга, где тамо бяху тоймици погании, и за Дышючимъ моремъ; от моря до болгаръ, от болгаръ до буртасъ, от буртасъ до чермисъ, от чермисъ до моръдви…"

 

Обращается автор и к исторической памяти, вспоминает великих русских князей которые и создали столь великое государство — Всеволода Большое Гнездо, Юрия Долгорукого, Владимира Мономаха, Ярослава Мудрого… Именно в их времена Русь была столь велика, что другие народы ее страшились и радовались, тому, что Русь от них далеко. Даже византийский император от страха посылает русскому князю великие дары: "И жюръ Мануилъ цесарегородскый опасъ имея, поне и великыя дары посылаша к нему, абы под нимъ великый князь Володимеръ Цесарягорода не взял".

 

А главная причина, почему покорились Руси многие народы, — Божия помощь. Ведь русские князья не просто тешили свои воинскую славу в походах, но утверждали в них христианскую веру. И в этом автору "Слова" видится глубочайший смысл — Господь "покорял" русским князьям "поганьскыя страны" не просто русским князьям, но всему христианскому народу, прославившемуся своим благочестие: "То все покорено было Богомъ крестияньскому языку, поганьскыя страны"7.

 

Однако в этой хвалебной песне явно слышны ноты небывалой ранее горечи. Ведь столь красочное и поэтическое описание Русской земли необходимы автору для того, чтобы показать, — какая красота, какое могущество и какая вера оказались утраченными в результате татарского завоевания. И повествование плавно переходит в плач по погибшей Руси, нынешние дни которой автор "Слова" называет "дни болезнь крестияном".

 

Таким образом, в "Слове" впервые в древнерусской религиозно-философской мысли была сформулирована и выражена идея гибели Руси.

 

Необходимо отметить одну очень важную деталь, характерную для "Слова", — гибель Руси, в понимании автора, означает и гибель красоты. Красота, в сознании древнерусского человека, — это ведь не только эстетическая категория. Красота — это форма, которая обрамляет все Божие Творение, представляет собой совершенную целостность внешних и внутренних качеств того или иного явления. Следовательно, "многыми красотами" прославленная, а ныне уже погибшая Русь, представлялась автору "Слова" как своеобразный идеал, как воплощенное Божие создание, которое русские люди не смогли сохранить.

 

Здесь мы встречаемся с важнейшим впоследствии для всего русского самосознания признаком — представление об идеале непосредственно связано с понятием красоты, как некой полноты и цельности. Иначе говоря, с одной стороны, идеал не может быть некрасив, а, с другой стороны, красота — это отличительный признак идеала. Впрочем, как показывает история философии, проблема соотношения идеала и красоты не имеет однозначного решения. Во всяком случае, эта проблема постоянно будет оставаться предметом размышлений для отечественных мыслителей.

 

И еще одну очень важную идею можно увидеть в этом кратком по объему памятнику русской религиозно-философской жизни — путь возможного спасения Руси. В самом деле, автор "Слова" не только воспевает "золотой век" Русского государства, но и предоставляет своим читателям образ того государства, которым должна стать Русь.

 

Основные принципы такой Руси вполне читаются — территориальное единство, экономическое могущество ("бесщисленные городы великыи", "селы дивныи",) авторитетная и честная власть ("князья грозныи", "бояры честныи", "вельможи многыи"), столь же авторитетная церковь ("винограды обителныи", "домы церьковныи"). В религиозно-философском плане важно то, что в "Слове" подчеркивается и природное единство Руси. И вся эта красота освящена христианской верой и Божией помощью.

 

По сути дела, в "Слове" сформулированы, так сказать, "вечные принципы", которые должны лежать в основе всякого государства. Следовательно, сам путь спасения лежит в реализации на практике этих принципов, в устроение самой Руси на этих "вечных основах". Таким образом, "Слово" представляет собой не просто "плач" по утерянному или "торжественный гимн в честь родины", но и формулирует важнейшие задачи, которые должно поставить перед собой Русское государство в новой, трагической, исторической реальности.

Слово о погибели Русской земли после смерти великого князя Ярослава (полное оригинальное название Слово о погибели Рускыя земли и по смерти великого князя Ярослава^[1]) — литературное произведение, датируемое XIII веком, сохранившееся в отрывках, и известное из списков XV—XVI веков. Возникло «Слово» вскоре после монголо-татарского нашествия. Это — плач по утраченному величию Русской земли, по жанру близкий к ряду фрагментов «Слова о полку Игореве». Поводом к написанию послужило известие из Северо-Восточной Руси о вторжении в нее Батыя и гибели в бою с монголами в битве на реке Сити брата Ярослава — Юрия. «Слово о погибели Русской земли» первоначально представляло собой предисловие к не дошедшей до нас светской биографии Александра Невского. Вероятно, оно написано дружинником князя и возникло вскоре после смерти Александра Невского^[2].

«Слово о погибели русской земли» впервые было опубликовано в 1892 г.  В произведении всего 45 строк. Это отрывок полностью не сохранившегося произведения, посвященного татаро-монгольскому нашествию. Несмотря на небольшой размер, произведение может быть причислено к лучшим памятникам древнерусской литературы, так как обладает высокими художественными достоинствами. Неизвестный автор был и большим поэтом и большим патриотом.

Центральная тема «Слово о погибели русской земли» - скорбь о русской земле. «Слово о погибели русской земли» по поэтической структуре и в идейном отношении близко к «Слову о полку Игореве». Оба этих произведения отличает высокий патриотизм, обостренной чувство национального самосознания, гиперболизация силы и воинской доблести, лирическое восприятие природы, ритмический строй текста. «Слово о полку Игореве» было лирическим объединением прозвучавшим перед татаро-монгольским нашествием. «Слово о погибели русской земли» явилось лирическим откликом на события этого нашествия.

12.«Житие Александра Невского». Идея защиты родины. Образ Александра Невского – полководца и государственного деятеля. В литературе XIII века отразилась и другая великая историческая борьба с агрессией немецких рыцарей. Руководителем этой борьбы русского народа явился князь Александр Ярославович Невский.

«Житие Александра Невского» - это историко-агиографическая повесть о выдающемся государственном и военном деятеле Древней Руси. Первым жизнеописанием Невского, по мнению некоторых ученых (И.Серебрянского, В.Л. Комаровича), была светская дружинная повесть о «мужестве и житие» Александра, не сохранившаяся в первоначальном виде.

Житие не представляет полной и систематически изложенной биографии князя. Перед нами ряд эпизодов из его жизни и деятельности, ряд отрывочных воспоминаний, вольный порядок которых только в самых общих чертах воспроизводит последовательность событий. Содержанием жития является не столько биография князя, сколько его образ. Автор жития отбирал преимущественно такие факты из жизни князя, которые позволяли показать его как доблестного полководца, народного героя. Русские войска под предводительством Александра Невского нанесли сокрушительный удар немецким и шведским завоевателям. Битва на Чудском озере изображена в традиционной стилистической манере воинских повестей. Завершается житие сказанием о смерти Александра в Городце и его погребении во Владимире. В агиографической традиции описано посмертное чудо Александра: он протягивает руку из гроба и берет «прощальную грамоту» у митрополита.

«Житие Александра Невского», написанное вскоре после смерти князя, создает идеальный образ правителя, защитника своего отечества от военных и идеологических посягательств внешних врагов. Оно не укладывается в каноны житийной литературы, и это понимали древнерусские книжники, внесшие его прежде всего в состав летописи. (1-ая редакция жития вошла в состав Лаврентьевской и Псковской летописей) и только в ХVIв. вошло «Великие Четьи-Минеи» Макария и «Пролог». Жизнеописание князя автор строит как житие. Все повествование насыщено библейскими цитатами.

Автор сумел дать цельный и весьма яркий образ этого великого человека, бывшего и талантливым полководцем, и умелым политиком, и высоконравственным человеком.

Повесть о житии и о храбрости благоверного и великого князя Александра или Повесть о житии Александра Невского - литературное произведение XIII века, агиографического жанра

Главный герой произведения — Александр Невский.

"Житие Александра Невского", написанное вскоре после смерти князя (ум. в 1263 г.), создает идеальный образ правителя, защитника своего отечества от военных и идеологических посягательств внешних врагов. Оно не укладывается в каноны житийной литературы, и это понимали древнерусские книжники, внесшие его прежде всего в состав летописей (первая редакция жития вошла в состав Лаврентьевской и Второй Псковской летописей), и только в XVI в. оно вошло в "Великие Четьи-Минеи" Макария и "Пролог".

Само заглавие произведения дает определение его специфики: "Повести о житии и о храбрости благоверного и великого князя Александра" - рассказ о жизни, главным содержанием которой явились подвиги "храбрости". Основу жития Александра Невского составляют две воинские повести о битве на Неве и на Чудском озере.

Врагом Русской земли выступает в житии "король части Римьскыя от полунощныя страны"; тем самым автор подчеркивает, что русскому православному князю предстоит вступить в борьбу с римско-католическим западным миром, ставящим целью захват "земли Александровой". Враг преисполнен уверенности в своих силах: "в силе тяжце", "пыхая духом ратным", "шатаяся безумием", "загордевся" шлет он послов к Александру со словами: "Аще можеши противитися мне, то се есмь уже зде, пленяя землю твою". Типологически данный эпизод близок эпосу, "Девгениеву деянию", "Александрии".

"Разгореся сердцем", Александр укрепляет свой дух молитвой, поступая, как подобает благочестивому князю. Он обвиняет врага в нарушении заповеди божией, повелевающей "жити не преступающе в чюжую часть". Уверенный в правоте своей борьбы, Александр воодушевляет войска и с "малой дружиной" устремляется на врагов. В бой он идет с верой "к святыма мученикома Борису и Глебу". Так мотивируется в житии видение старейшины земли Ижорской Пелгуя: на утренней заре он видит плывущих в насаде Бориса и Глеба, спешащих на помощь "сроднику своему князю Александру".

Подробно описывается в житии ход сражения 15 июля 1240 г., большое внимание уделяется подвигам Александра и его храбрым "шести мужам" - богатырским ратникам. Сам Александр проявляет необычайное мужество и бесстрашие в бою, он "возложи печать на лицы шведского короля острым своим копией". Мужеством и храбростью отличались "мужи" Александровы: Гаврило Алексич по единой доске въехал на коне на вражеский корабль и избил бесчисленное множество врагов, его столкнули в воду, но он выплыл [это был знаменитый предок А. С. Пушкина Радча (Радша)]; молодой новогородец Савва подрубил столб златоверхого шатра шведского короля, и падение шатра вызвало ликование в русском стане; Ратмир в пешем строю мужественно бился с врагами и скончался от ран на поле боя; Сбыслав Якунович рубился с врагами "единым топорном, не имеяша страха в сердце своем". Ловчий князя Яков Полочанин наехал с мечом на полк. Миша в пешем бою с дружиной "погуби три корабли римлян". При этом сообщается, что о подвигах этих славных "мужей" автор слышал от "своего господина" Александра Ярославича.

Битва на Чудском озере с немецкими рыцарями 5 апреля 1242 г. изображена в традиционной стилистической манере воинских повестей: "Бе же тогда субота въсходящю солнцю, и съступишася обои. И бысть сеча зла и труск от копий ломления и звук от сечения мечнаго, яко же и озеру померзъшю двигнутися; и не бе видети леду: покры бо ся кровию".

Ссылаясь на "самовидца", автор жития говорит о помощи Александру небесного полка. На самом деле Александр в этой битве проявил незаурядный полководческий талант, разгадав тактический замысел врагов.

Князь возвращается в Псков, ведя подле коней пленных, "иже именують себе божий ритори". Победа приносит Александру, подчеркивает житие, всемирную славу: "Инача слыти имя его по всем странам и до моря Египетьскаго и до гор Араратьскых и обону страну моря Варяжьскаго и до великого Риму".

О других воинских подвигах Александра житие сообщает кратко: "единым выездом" он побеждает 7 ратей "языка Литовъскаго".

Много места отводится в житии взаимоотношениям Александра с Ордой. "Царь силен на Въсточней стране" шлет русскому князю своих послов, и их речь служит своеобразным оправданием поездки Александра в Орду. "В силе велице" он приходит во Владимир: И бысть грозен приезд его, и промчеся весть его и до устья Волги. И начаша жены моавитьскыя (татарские) полошати (устрашать) дети своя, ркуще: "Александр едет"!

Обдумав и получив благословение епископа, Александр идет в Орду. Как ведет себя там князь, житие умалчивает, отмечая только удивление Батыя: "Истинну ми сказасте, яко несть подобна сему князя".

Если Александру Батый воздает честь, то по отношению к его меньшому брату проявляет гнев. Причины гнева автор не указывает и лишь отмечает, что его проявлением было пленение Суздальской земли ордынским воеводой Неврюем. Это дает повод автору жития прославить Александра - идеального правителя, который "церкви въздвигну, грады испольни, люди распуженыа собра в домы своя".

Прославлению Александра - защитника православия - посвящен в житии рассказ о приходе на Русь папских послов. Александр отвергает их предложение принять католичество, и в этом автор жития видит торжество национальной политики русского князя.

Лаконично сообщает житие о насилиях врага и вторичном хождении князя в Орду, дабы "отмолити людии и от беды тоя", т. е. от участия русских воинов в походах татарских войск.

Завершается житие сказанием о смерти Александра (он был отравлен в Орде) в Городце и его погребении во Владимире. Народ оплакивает любимого князя, "яко земли потрястися". Обращаясь к народу, митрополит Кирилл говорит: "Чада моя, разумейте, яко уже зайде солнце земли Суждальской!" - "Уже погыбаемь!" - ответила толпа. В агиографической традиции описано посмертное чудо Александра: подобно Алексею (под именем Алексея Александр перед смертью был пострижен в схиму), божьему человеку, он протягивает руку из гроба и берет "прощальную грамоту" у митрополита.

Характерной особенностью жития является постоянное присутствие автора-рассказчика. Он спешит заявить о своем смирении во вступлении к житию. Сам он "самовидец... возраста его", "домочадец", об Александре он также слышал "от отець своих". Его присутствие постоянно ощущается в отборе и интерпретации материала. Александр в изображении автора является средоточием лучших качеств прославленных героев ветхозаветной истории: красота лица его подобна красоте Иосифа, сила - часть силы Самсона, премудрость - Соломона, а храбрость - римского царя Веспассиана. Так с помощью ретроспективной исторической аналогии житие прославляет красоту, силу, мудрость и храбрость Александра. Интересно, что среди этих качеств не нашлось места христианским добродетелям - кротости и смирению.

Автор восхищается героем, гордится им, сочувствует ему. Эмоциональное напряжение достигает высшей точки в конце жития: "О, горе тобе, бедный человече! Како можеши написати кончину господина своего! Како не упадета ти зеници вкупе с слезами! Како же не урвется сердце твое от корения!" Он гиперболизирует чувство скорби и горя: "Отца бо оставити человек может, а добра господина не мощно оставити: аще бы лзе, и в гроб бы лезл с ним!"

+Первое жизнеописание князя Александра Ярославича Невского (1221—1262) было составлено, как считают ученые, в 80-е гг. XIII в. книжником Владимирского Рождественского монастыря. Здесь было погребено тело князя, и в конце XIII в. началось его почитание как святого. В списках Ж. не имеет устойчивого заголовка и называется “Повесть о житии и храбрости”, “Слово о великом князе”, “Житие блаженного великого князя”. Автор Ж. называет себя современником Александра, “самовидцем” его жизни и создает жизнеописание князя по своим воспоминаниям и рассказам его соратников.

Ж. Александра — это не биография, в которой полно, подробно, последовательно повествуется о всей жизни князя. Автор отбирает только самые значительные события (битва со шведами на Неве, освобождение Пскова, Ледовое побоище, поход в литовские земли, дипломатические отношения с Ордой и папой римским), которые воссоздают героический образ князя-воина, доблестного полководца и мудрого политика. С. исторической точки зрения в Ж. много неточностей. Например, шведский король не принимал участия в походе 1240 г. и битве на Неве, во время набега на Суздальскую землю в 1252 г. ханом Золотой Орды был Сартак, а не Батый. В Ж. нет ни одной даты, события порой описываются без необходимой конкретизации: из Ж. не сразу ясно, кто такой “король страны Римской из полуночной земли”, о каком городе, построенном некими “от Западной стороны”, идет речь и т. д. Но не эти подробности были важны для автора, а впечатление, производимое его героем. История и сама деятельность Александра Ярославича в Ж. предстает в преображенном виде, не столько в своих конкретных проявлениях и событиях, сколько в вечной сущности, не в житейских подробностях, а в житийном облике.

В Ж. много канонического, традиционного для этого жанра. Следуя канонам жития, автор начинает свое повествование с самоуничижения, называет себя худым и многогрешным, малосмыслящим. Приступая к описанию “святой, и честной, и славной” жизни князя, автор приводит слова пророка Исайи о священности княжеской власти и внушает мысль об особом покровительстве князю Александру небесных сил. Восторгом и восхищением полна следующая затем характеристика князя. Александр красив, как Иосиф Прекрасный, силен, как Самсон, премудр, как Соломон, он непобедим, побеждая всегда. Мысль о священности княжеской власти и сравнения с библейскими героями определяют интонацию всего дальнейшего повествования, несколько патетическую, торжественно-величавую.

“Услышав о доблести Александра, король страны Римской из северной земли...” — так начинается рассказ о Невской битве. Автор не упоминает, что в это время (1240 г.) Александру было всего 19 лет, современники это хорошо знали (см.: Кучкин В. А. О дате рождения Александра Невского // Вопросы истории.— 1986.—№2.—С. 174—176). В Ж. изображается зрелый муж, о котором послы других стран говорят: “Прошел я страны и народы, но не видел такого ни царя среди царей, ни князя среди князей”. Александр узнает о том, что шведы пришли в Неву, “пыхая духом ратным”, “шатаясь от безумия”, угрожая: “Если можешь, защищайся”. Он разгорается сердцем, выступает в поход с малой дружиной, в бою “на лице самого короля оставляет след своего копья”. Прекрасна речь князя, обращенная к дружине, лаконичная, суровая, мужественная: “Не в силе Бог, но в правде”. Решителен, храбр Александр и в битве на Чудском озере. Князь не может снести похвальбы немцев: “Покорим себе славянский народ!” Он освобождает Псков, воюет немецкие земли, воплощая собою возмездие за гордость и самонадеянность врагов. Они пришли, хвастаясь: “Пойдем и победим Александра, и захватим его”. Но гордые рыцари были обращены в бегство и взяты в плен, и “вели босыми подле коней тех, кто называет себя “божьими рыцарями”. Как и в описании сражения на Неве, автор не дает подробной картины битвы, только несколько образов, которые помогают представить, какой жестокой была сеча: “Казалось, что двинулось замерзшее озеро, и не было видно льда, ибо покрылось оно кровью”. Слава о победах Александра разнеслась повсюду. “И прославилось имя его во всех странах, от моря Хонужского и до гор Араратских, и по ту сторону моря Варяжского и до великого Рима”.

Во всем подобны князю и его воины. Автор Ж. включает в описание битвы на Неве рассказ о шести храбрецах, которые бились, “не имея страха в сердце своем”. У каждого из шести свои ратный подвиг. Так, например, новгородец Миша потопил три шведских корабля, Сава обрушил шатер великий златоверхий, Сбыслав Якунович бился одним топором так, что все дивились силе его и храбрости. Ученые считают, что в этом рассказе о шести храбрецах отразилось устное предание о битве на Неве или дружинная героическая песня. Чтобы передать величие духа и красоту мужества, автор обращается не только к русским эпическим традициям, но и библейским. Воины Александра сравниваются в своей храбрости и стойкости с воинами царя Давида, сердца их как сердца львов, они исполнены духа ратного и готовы положить свои головы за князя. Библейские сравнения и аналогии стали одним из главных элементов художественной системы Ж. Деяния князя осмысляются в сопоставлении с библейской историей, и это придает жизнеописанию особую величавость и монументальность. Постоянные уподобления и упоминания о Давиде, Езекии, Соломоне, Иисусе Навине и самого Александра возвышают до библейского героя. Указания на помощь свыше (явление Бориса и Глеба Пелгусию перед Невской битвой, чудесное избиение шведов ангелами за рекой Ижорой, помощь Божия полка в сражении на Чудском озере) убеждают, в особом покровительстве Александру божественных сил.

Как умный политик и дипломат предстает Александр Невский во взаимоотношениях с Ордой и папой римским. Достойно, учено и мудро звучит ответ мужей Александра послам папы. Перечислив основные этапы в истории человечества и христианства, они завершили его словами: “А от вас учения не примем”. Описание взаимоотношений с Ордой должно убедить, что на Руси остались князья, мужество и мудрость которых могут противостоять врагам Русской земли. Победы Александра внушают страх восточным народам, жены татарские пугают своих детей его именем. Даже Батый признает величие Александра: “Истину мне сказали, что нет князя, подобного ему”. И это помогает Александру “отмолить” русские полки от участия в походах монголо-татар.

Взволнован и лиричен рассказ о смерти князя. Автор не в силах сдержать своих чувств: “О горе тебе, бедный человече!.. Как не выпадут зеницы твои вместе со слезами, как не вырвется сердце твое вместе с корнем!” Смерть князя всеми воспринимается как величайшее горе. “Уже зашло солнце земли Суздальской!”—говорит митрополит Кирилл (Александр умер великим князем Владимирским), “Уже погибаем!” — вторит ему весь народ. Рассказ о чуде, когда Александр как живой простирает руку и принимает грамоту из рук митрополита,— кульминация в этом возвышенном, приподнятом повествовании “о житии и о храбрости благоверного и великого князя Александра”. И. П. Еремин назвал Ж. “восторженной данью светлой памяти князя”. Не точные исторические сведения хотел сообщить о князе автор, а воодушевить лицезрением мужественной красоты, праведности и милосердия.