36. Анализ первоисточника т. Элиот «Традиции и индивидуальный талант», «Назначение критики».

Томас Стернз Элиот – англо-американский поэт, драматург, критик, лауреат Нобелевской премии за 1948 год. В имажистском журнале «Эгоист» в 1919 году опубликована статья «Традиция и индивидуальный талант». 

Элиот выдвинул теорию «аперсонального» искусства. Суть ее, в двух словах, заключается в том, что всякое неповторимое переживание личности обретает полноту и общезначимость лишь тогда, когда воплощает «сверхиндивидуальные» смыслы. Чистое «самовыражение» приводит к вырождению не только творческой личности, но и искусства в целом.

Прежде всего, необходимо определиться с тем, что такое традиция. Традиция прежде всего предполагает чувство истории, совершенно необходимое каждому, кто хотел бы остаться поэтом, перешагнув рубеж двадцатипятилетия; в свою очередь, это чувство истории предполагает ощущение прошлого не только как прошедшего, но и как настоящего; оно побуждает человека творить, ощущая в себе не только собственное поколение, но и всю европейскую литературу, начиная с Гомера (а внутри нее – и всю литературу своей собственной страны), как нечто существующее единовременно, образующее единовременный ряд. Это чувство истории – чувство непреходящего и преходящего, ощущение слитности непреходящего и преходящего – как раз и определяет принадлежность писателя к традиции. И именно оно позволяет писателю с особой остротой осознать свое место во времени, свою современность. Правда, данная доктрина, по умолчанию, требует от творца немыслимой эрудиции, что может привести к обратному эффекту – умерщвлению поэтического чувства. Но Элиот нашел изящный выход из кажущегося тупика, переведя эрудицию на индивидуальный уровень. «Важно, чтобы поэт выработал и развивал свое понимание прошлого и чтобы этот процесс не прерывался на протяжении его творческой деятельности». В качестве примера, он приводит Шекспира, который черпал исторические сведения не из энциклопедий и учебников, а из Плутарха.

Следующий важный момент доктрины Элиота – это деперсонализация творца, его непрерывное самопожертвование, непрерывное погашение в себе индивидуального начала, что позволяет уподобить искусство науке. Науке в смысле ступенчатости знания, каждое последующее приращение которого опирается на предшествующее. Элиот даже приводит яркую аналогию, отождествляя поэта с катализатором, не участвующим в реакции, но, тем не менее, существенно ее ускоряющим. «Сознание поэта подобно такой платиновой пластине (катализатору ). Поэт может, отчасти или целиком, основываться на своем жизненном опыте, но чем совершеннее художник, тем четче разделены в нем человек, непосредственно живущий и страдающий, как все люди, и творящее сознание…» Поэт, по мнению Элиота, должен быть медиумом, улавливающим отзвук сегодняшнего или завтрашнего времени. И главный акцент надо делать не на поэте, а на поэзии, как тексте. «Эмоция искусства внеличностна. И поэту не дано достичь этой внеличностности, не растворив себя без остатка в произведении, которое он создает. И он едва ли сможет уяснить себе, в чем заключается эта работа, если живет только настоящим и не сумеет ощутить в себе прошлое как настоящее, осознав не только то, что умерло, но то, что продолжает жить».

Коротко о главном, что хотел сказать Элиот: на рынке одновременно присутствуют книги, написанные месяц назад, и книги, которым несколько тысяч лет. И они для читателя совершенно равноценны. Как вывод, писатель может сколько угодно самовыражаться, но на книжной полке ему придется конкурировать с лучшими образцами, созданными человечеством. Отсюда делается логичный вывод, чтобы на тебя обратили внимание, старайся соответствовать лучшему, как по масштабу, так и по уровню. Следующее утверждение больше относится к той литературной эпохе, когда была написана статья. Эпохе расцвета модернизма. Литература, философия, история еще были настолько переплетены друг с другом, что порой очень трудно было определить жанровую принадлежность произведения. «Так говорил Заратустра» явно находится ближе к литературе, чем к философии. Модернисты действительно занимались синтезом культур, мало заботясь о читабельности своих произведений. Но чтобы воплотить в жизнь этот синтез, необходимо было «свободно плавать» по культурным пластам всех времен и народов. Нельзя написать «Улисс», не зная если не наизусть, то близко к тексту всего Гомера. Наконец, само предназначение литературы в те времена мыслилось совершенно по другому. Например, «Cantos» Паунда мыслились не только как свод «Песен», призванных охватить всю культуру - от античных истоков до современности, но и как эпос, который скреплял бы историю воедино, давал бы людям, живущим в ней, чувство общего смысла и общей перспективы. И Элиот при всем своем утопизме оказался в чем-то прав. Великие цели породили великие произведения. Он попытался сформулировать идеал, точку отсчета, с которой сверяется все созданное. Но Элиот не учел вторую часть процесса – читателя, который и оказался победителем в великой битве идей. Кошельком и ногами он проголосовал за свое ублажение и восхваление значимости. На смену модернизму пришел постмодернизм. 

Слава постмодернизму, героям слава.

В эссе "Назначение критики" он иронически комментирует слова Дж. Миддлтона Марри, защищавшего личность и отстаивающего право английского поэта или критика на собственный внутренний голос: "Обладатели внутренних голосов, битком набившись в купе, катят на футбол в Суонси, а внутренний голос нашептывает им вечные соображения тщеславия, боязни и жажды наживы." В этом сравнении самовыражающегося поэта с неистовствующими футбольными болельщиками личностное, как мы видим, включает в себя одновременно гипертрофированную эмоцию и меркантильные интересы. Элиот намеренно отождествляет практическую направленность личностного с жаждой наживы. Но нельзя забывать, что личностное в системе Элиота "практично" - оно оперирует понятийными условностями, способствующими общению людей и потому имеющими "практический" смысл. Эти условности закрепляют восприятие и не допускают поэтическое воплощение художника к соприкосновению с вечно изменяющейся реальностью. Таким образом, личностный субъективизм, как убеждает нас логика Элиота, всегда соединен в поэте с замкнутостью его сознания в области конвенциональных фикций. Художник, выражающий свое личное "я", неизбежно замыкается в его рамках и изолирует себя от мира. 

Либерализм в искусстве, полагает Элиот, неизбежно влечет за собой субъективизм, видимость творческой свободы и фактически обыденное, а не творческое видение мира. Реальность (объект восприятия) искажается поэтом-субъективистом, который навязывает создаваемому художественному миру свои частные представления, желания, эмоции. Реальность, представленная в произведении, оказывается неиндивидуальной, условной, так же как и поэтическое выражение. Эта тенденция, по мнению Элиота, была характерна для эпигонов романтической школы.