70. Надлом в "Мире ислама"

Прямое воздействие пассионарного толчка VI в., породившего общину Мухаммеда, которая превратилась в "мусульманский суперэтнос", вобрав персов и берберов, прослеживается до середины Х в., но уже в конце IX в. в Багдадском халифате, как мы уже сказали, появились грозные симптомы надвигающегося религиозного раскола.

История культуры, точнее, история мысли тесно связана с этнической историей. Идеологическая система, как религиозная, так и атеистическая, будучи создана людьми на ранней фазе этногенеза, превращается в символ, в котором члены этноса мыслят и ощущают себя как части реальной целостности. Символ становится индикатором этноса; исповедание его - частью стереотипа поведения.

Все природные детерминанты принуждают; символы привлекают с силой прямо пропорциональной искренности объекта (персоны или коллектива), на который они воздействуют. А так как потребность в непротиворечивом мировоззрении и в положительной комплиментарности входит в число потребностей человека, то символы, как явления культуры, несут определенную нагрузку в этнической истории. Они представляют людям ценности, которые нужно отстаивать или распространять, и наоборот, отрицание символа - означает выход из этноса или раскол этнического поля, после чего на месте одного этноса возникают два-три, пусть объединенных единой государственной властью, но чуждых друг другу. Раскол поля не миновал и мир ислама. Уже при жизни Мухаммеда и первых халифов были определены основные стороны культуры ислама, строгий монотеизм в теологии, шариат в юстиции, преемственность власти халифа в государственном праве, неограниченное распространение своей веры, т.е. расширение мусульманской общины до пределом ойкумены, обязанность вести джихад - священную войну и не вступать в союзы с иноверцами против мусульман.

Этот неполный список "граней символа" создал новое мироощущение, непохожее на древние эзотерические культы, бытовавшие в Ближнем Востоке до торжества христианства, а также после запрещения язычества Феодосием I. Мусульмане (арабы) сделали для истребления язычества больше, чем христиане (византийцы), но и ими не была одержана окончательная победа. Тени древних богов бродили и между церквами, и между мечетями. Они ждали минуты, когда им удастся снова внедриться в жизнь людей, и дождались... и отплатили за все обиды, нанесенные их капищам несколько веков назад.

Началось антиисламское карматское движение, по идеологии - эклектический вариант древнего гностицизма. Отряд карматов участвовал уже в восстании зинджей, а в 90-х гг. IX в. вооруженные карматы свирепствовали в Ираке и Сирии. После поражений, нанесенных им суннитами, они укрепились на побережье Персидского залива в стране, называемой Бахрейн.

Бахрейн - страна, расположенная на востоке Аравии и отделенная от Хиджаса и Йемена пустыней, была родиной многих этносов, сумевших прославить свое имя в истории. В древности отсюда вышло племя халдеев, отвоевавших у ассирийцев Вавилон, а затем совместно с мидянами разрушивших в 612 г. до н.э. Ниневию. Долгое время Бахрейн был под властью иранских династий Ахеменидов, Аршакидов, Сасанидов, вследствие чего там поселилось много персов [+398]. Торговля с Индией увеличила пестроту населения, которое и так пополнялось выходцами из различных племен Аравии, только после Мухаммеда слившихся в единый этнос - арабов. И хотя немедленно после смерти пророка Бахрейн изгнал из своих пределов проповедников ислама и сборщиков налогов (632 г.), при приходе войск халифа Абу-Бекра сдался без боя, чем спас свои города и сады [+399]. Персия, которой подчинялся Бахрейн, ничем не помогла своим подданным, а вскоре и сама стала жертвой мусульман.

Потрясшие халифат гражданские войны опустошили Западную Аравию и прошли мимо берега Персидского залива. Поэтому Бахрейн стал прекрасным убежищем для карматов, потерпевших тяжелые поражения в Сирии и Ираке. Отсюда карматы совершали губительные набеги на караваны богомольцев, шедших в Мекку, на села Ирака и Юго-Западного Ирана, где они убивали мужчин, насиловали женщин, грабили дома, а пленных обращали в рабство [+400]. Более того, взяв в 930 г. Мекку, карматы выломали и увезли черный камень - святыню мусульман.

Глава карматов, Абу Тахир, приказал распились этот камень пополам и пользоваться двумя кусками, как подставками для ног в уборной [+401]. Лишь по настоянию главы всех исмаилитов, египетского халифа Мансура, "черный камень" был возвращен в Мекку за большой выкуп.

Было бы ошибкой отождествлять организацию карматов с населением Бахрейна: свободными крестьянами и ремесленниками, а также соседними бедуинами. Они были лояльны карматской общине, захватившей в 899 г. город Лахсу и удержавшей его после разгрома восстаний в Сирии и Ираке. Карматы платили за предоставленное им убежище тем, что не взимали с жителей налогов, бесплатно мололи их зерно на государственной мельнице, давали им пособия без процентов, не ограничивая тех в сроке возврата долга. Сами же карматы жили за счет военной добычи, прежде всего рабов, негров и абиссинцев, которые принадлежали не отдельным людям, а государству, причем предоставляли их жителям для отдельных работ в поле или в саду и для ремонта зданий [+402].

Жителей Бахрейна такой порядок устраивал, тем более что карматы не только не вовлекали их в свою организацию, но и в нее не допускали, хотя в частых походах теряли много людей. Карматская община пополнялась пассионариями, которых вербовали по всему мусульманскому миру эмиссары - да'и. Люди слабовольные и инертные были карматам не нужны. Но как только число пассионариев в арабских странах уменьшилось, а следовательно, сократилось количество возможных неофитов, карматское государство стало умаляться, слабеть и, наконец, утратило всякое влияние за пределами Лахсы. Последний раз их имя упоминается в сочинении Насир-и-Хосрова в 1051 г. Ужас, висевший над Аравией, Сирией и Ираком, растаял сам по себе [+403].

И это не должно нас удивлять. Карматы не имели связи с ландшафтом, т.е. у них не было родины, и они отреклись от арабских традиций, как исламских, так и бедуинских; значит, они потеряли отечество. Идеологическая система их была эклектична. Она состояла из весьма искаженных концепций Плотина, Платона и гностиков, дошедших до их вождей в очень неточных иудейских переводах, смешанных с чужими элементами [+404]. Короче говоря, у карматов не было ничего своего, а куча награбленного. Это особенность антисистемы, которая может существовать только за счет соседей, но ничего не производит и не хранит.

Впрочем, то, что все течения исмаилизма предлагали своим сторонникам, было крайне эфемерно. "Справедливость" - народам и племенам и "тайна" - только посвященным. Но так как земледельцы и скотоводы совсем не интересовались тайными учениями, а "справедливость воспринимали каждый по-своему, то даже последняя ниточка, связывавшая общину с массой, оборвалась. В 988 г. бедуины нанесли карматам жестокое поражение, и с тех пор приняли на себя охрану паломников в Мекку, разумеется, за приличную плату. Антисистема всегда не жизнеспособна.

Середина любого этногенеза характеризуется спадом пассионарности ведущего этноса и сменой поведенческого императива, когда принцип "будь самим собой" сменяется усталостью и появлением субпассионариев, заботящихся только о себе. Идеалы патриотизма, ревности к вере, влюбленности в культурную традицию утрачиваются, что делает этносоциальную систему беззащитной. Это фаза пассионарного надлома.

Фаза надлома - это как бы возрастная болезнь этноса, которую необходимо преодолеть, чтобы обрести иммунитет. Этнические контакты в предшествующей - акматической и последующей -инерционной фазах не влекут тяжелых последствий, ибо образуются не химеры, а симбиозы, при которых этносоциальная система усложняется. Но фазу надлома надо уметь пережить, что удается не всегда.

В Багдадском халифате она наступила в Х-ХI вв. и проявилась в расколе мира ислама на суннитов и карматов. Появление карматов и исмаилитской антисистемы резко изменило политическую обстановку в халифате, и в Багдаде - прежде всего: из арабского города он превратился в зону активных этнических контактов и средоточение химер. Снижение пассионарности у самих арабов только накаляло страсти, так как устраняло препятствия к проявлению национализма покоренных народов. И события потекли.

Исмаил Самани в 900 г. разбил разбойничьи отряды сеистанского правителя, захватившего в конце IX в. весь Иран, Амра ибн-Ляйса Саффарида. Его эмират стал опорой суннитского правоверия и традиций Персии и включал помимо Восточного Ирана современные Афганистан и Среднюю Азию.

Саманиды были последними древними иранцами, но арабская пассионарность преобразила их в новый этнос - таджиков.

Вслед за Саманидами воспользовались политическим развалом в халифате горцы Дейлема (Бунды). Дейлемиты были народом очень древним и находились в гомеостазе. Они жили в естественной крепости - на склонах Эльбруса и не давали себя подчинить ни македонянам, ни парфянам, ни персам, ни арабам. Когда же арабы раскололись на суннитов и карматов, дейлемиты приняли шиизм зейдитского толка, и почти без сопротивления покорили Западный Иран и Восточное Закавказье. В 945 г. их вождь вошел в Багдад и, оставив халифа на месте, принял титул эмир-аль-умара (главнокомандующий). Шиизм Бундов был проявлением антиарабского иранского национализма, вследствие чего они воевали против карматов как арабов, и против Саманидов (900-999) как суннитов. Для себя же они сочинили генеалогию, восходящую к Сасанидам, и возродили титул "шаханшах". А в это время, как мы уже сказали, исмаилит - Убейдулла, опираясь на берберов племени кетама, уничтожил арабские государства Аглабидов (сунниты), Рустамидов (хариджиты) и подчинил Идрисидов (шиит), после чего его потомки Фатимиды завоевали Египет, часть Сирии и Хиджас. По сути дела, это был раскол поля суперэтноса.

Казалось бы, вслед за политическим распадом должен был последовать распад этнический, но символ - "ислам" продолжал цементировать эти различные этносы, ненавидевшие друг друга. Без признания себя мусульманским ни одно из правительств не могло тогда удержаться, хотя искренность правителей была крайне сомнительна, а осведомленность их подданных в теологии равна нулю, или даже бывала отрицательной величиной, как у карматов и исмаилитов.