Глава I. Теоретико-методологические основы исследования политической адаптации молодежи

1.1. Концептуальная сущность феномена «политическая адаптация молодежи»

Основы феномена политической адаптации начали исследоваться в политологии вместе с зарождением поведенческого направления. Она также подвергалась осмыслению в рамках структурно-функционального и системного подходов, но при этом не выделялась в качестве самостоятельной исследовательской проблемы. На сегодняшний день это явление социально-политической жизни нельзя признать в достаточной мере изученным политологами.

В зарубежной политической науке первые систематические работы, посвященные политической адаптации, появились в 80 - 90-е годы прошлого века. Среди них труды Дж. Розенау, С. Смита, К. Уолландера, Дж. Уолкера, А. и Ф. Финифтер, Р. Хансона, С. Эльдерсвейда, посвященные адаптациям международных организаций, государств и их институтов, политических партий и органов местного самоуправления, а также отдельных социальных групп⁹. В отечественной науке до середины 90-х годов политическая адаптация практически не изучалась¹⁰. Но с началом социально-политических преобразований в нашей стране последовала серия теоретических и теоретико-прикладных работ, раскрывавших сущность данного феномена и многообразие его проявлений. В числе первых авторов были Л.А. Гордон, В.О. Рукавишников, М.А. Шабанова. Затем последовали труды М.Г. Анохина, Е.Ю. Заречкина, Ю.А. Левады, М.В. Ромма, раскрывавшие особенности и факторы адаптаций политических систем, граждан России через проблемы системных трансформаций, политической социализации, социальной адаптации, политического участия и восприятие гражданами процесса системно-политических трансформаций¹¹. Там не менее, представления о политической адаптации на сегодняшний день достаточно разрознены и требуют обобщений.

Исследование политической адаптации следует начать с методологического анализа данной дефиниции. Понятие «политическая адаптация» является производной от родовой категории «адаптация», широко применяемой современными учеными. Процессы интеграции в современной науке способствовали превращению этого понятия в общенаучную категорию. Она была заимствована из биологии, где означает приспособление строения и функций организма к условиям окружающей среды или процесс привыкания к ним. Именно биолого-органистический подход на сегодняшний день преобладает в исследовании социальных и политических адаптаций¹². Данный тезис подтверждает анализ справочной и учебной литературы, которая отчасти является индикатором доминирования данной тенденции в интерпретации этой научной категории. В большинстве отечественных справочных изданий и диссертационных исследований господствует именно этимологическое объяснение термина «адаптация» (от позднелатинского “adaptatio”), которое сводится к его буквальному прочтению – «приспособление» ¹³. Политическая адаптация рассматривается здесь как способ приспособления актора к условиям его политического бытия. Тем не менее, существуют альтернативные подходы к определению этого феномена¹⁴, в которых акцентируется интерпретативная сторона данного явления, эксплицируется субъективный момент их осуществления, который является атрибутом политических адаптаций социальных субъектов.

На сегодняшний день в научном анализе политической адаптации представлено несколько толкований и ракурсов ее изучения. Она рассматривается как: 1) процесс, связанный с процессом политической социализации; 2) одну из составляющих и разновидностей социальных адаптаций.

Процессы политической социализации и политической адаптации тесно связаны между собой. Вопрос о соотношении социализации и социальной адаптации – один из наиболее дискуссионных в современной науке. В настоящий момент политология и смежные дисциплины (политическая социология, политическая психология) не считают их идентичными, а выявление различия этих двух категорий является трудной исследовательской задачей. Российские политологи считают, что социализация определяет и направляет процесс адаптации, которая, в свою очередь, результирует влияние политической системы, ее культурной, институциональной и нормативной составляющей. Так, например, представитель российской политической науки М. Г. Анохин интерпретирует политическую социализацию как «процесс, с помощью которого усваиваются, интериоризируются социальные нормы,… обеспечивается приобретение знаний, верований, чувств, способа существования, понимания и чувствования, присущих именно тому обществу, где человек живет, интеграция культуры в психическую личность человека, и, следовательно, его адаптация к определенной социально-политической системе»¹⁵. По его мнению (как и по мнению классиков системного подхода), социализация – важнейшая функция политической системы, которая обеспечивает такой механизм ее самосохранения, как политическая поддержка. Политическая адаптация с этой точки зрения является желательным результатом социализации в конкретных условиях и предполагает адекватность изменения структур политического сознания и политического поведения внешним требованиям. Таким образом, политическая адаптация – это состояние тождественности социального субъекта параметрам системной среды.

Аналогичны взгляды Е.Б. Шестопал, которая в монографии «Психологический профиль российской политики 1990-х. Теоретические и прикладные проблемы политической психологии» (М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 2000) называет социализацией «процесс включения индивида в общество через оснащение его опытом предыдущих поколений, закрепленных в культуре,…который… через систему политических ценностей, идей и ориентаций в политической среде обеспечивает его адаптацию»¹⁶. Таким образом, Е.Б. Шестопал также считает, что политическая социализация является важным условием адаптации как состояния соответствия нормам и ценностям политической культуры конкретного общества. Она также утверждает, что социализация и адаптация на являются тождественными феноменами. Адаптация в ее представлении в большей мере является результирующим показателем успешной или неуспешной социализации. Тем не менее, Е.Б. Шестопал не отрицает процессуальности данного феномена. По ее мнению, и политическая социализация, и политическая адаптация являются процессами, которые осуществляются посредством схожих механизмов – интериоризации и экстериоризации¹⁷.

Резюмируя представления о социализации и социальной адаптации в современной науке отметим, что на сегодняшний день преобладает точка зрения, согласно которой они являются взаимосвязанными, непрерывно взаимодействующими, но вполне самостоятельными феноменами, обладающими как чертами сходства, так и принципиальными различиями. Оба эти процесса сопоставимы ввиду того, что: 1) являются полифакторными и имеют разнообразные проявления; 2) способствуют трансформации структур сознания акторов и паттернов поведения.

Дифференцируют адаптацию и социализацию следующие признаки.

1. Адаптация – это преимущественно инновационная деятельность, вызванная изменением средовых условий. Необходимость адаптироваться возникает тогда, когда стереотипы, представляемые социальной системой, не позволяют эффективно действовать в нестандартной ситуации. По той же причине адаптация - это процесс, предполагающий оценку адаптивной ситуации, собственных адаптивных ресурсов, возможностей и результатов адаптации. Социализация в большей степени представляет собой нормативное влияние, исключающее инновации.

2. Адаптация дискретна: поиск новых адаптивных форм актуализируется тогда, когда происходит трансформация условий среды, связанных с жизнедеятельностью актора. Социализация – инкретный процесс, поскольку влияние общества происходит непрерывно.

3. Адаптация означает активность со стороны актора. Он изменяется с определенной степенью интенсивости, которую ему позволяют средовые условия, адаптивные средства и барьеры, предоставленные обществом и социальной системой. Социализация предполагает субъектность общества и социальной системы.

4. Адаптация – это самонастройка, которая вытекает из индивидуальных запросов и потребностей социального субъекта, но ограничивается обществом (идеологическими установками, нормами, традициями). Именно адаптация предполагает саморазвитие и самопреобразование. Социализация – это «грубая настройка» со стороны общества.

5. Адаптация – преимущественно синхронный процесс, поскольку изменение средовых условий требует одновременных адаптивных действий различных социальных групп, включая демографические. Социализация – это в большей степени диахронный процесс, направленный сквозь поколения.

Таким образом, политическая адаптация неразрывно связана с политической социализацией. В то же самое время она представляет собой одно из проявлений социальной адаптации. Отечественные социологи и политологи считают, что политическая адаптация – это одна из составляющих социальной адаптации¹⁸. По их мнению, системные трансформации российского общества потребовали от населения приспособления к новой реальности не только в экономической, трудовой, культурной, но и политической сфере¹⁹. По этой причине политическая адаптация может рассматриваться как элемент и разновидность социальных адаптаций, выделяемая на основании такого критерия, как «содержание». Это одно из оснований классификации, предложенных Л.В. Корель в работе «Социология адаптаций: Этюды апологии» (Новосибирск, 1997 г.)²⁰. Важнейшим принципом исследования социальных адаптаций различного рода является понимание ее как процесса через развитие представлений о ее этапах и механизмах.

Являясь разновидностью и составляющей социальной адаптации, политическая адаптация, с одной стороны, отражает ее черты и основные характеристики. С другой стороны, протекая в весьма специфической сфере – системе политический отношений - обладает рядом особенностей.

По мнению отечественного социолога Л.В. Корель, главными чертами социальной адаптации являются следующие:

а) процессуальность как приспособительная изменчивость в ходе приспособления актора к изменившимся условиям среды; б) наличие результата как некоторого состояния, характеризующего итоговые показатели изменений; в) темологичность и прагматичность как целеполагание субъекта в процессе изменений; г) соответствие между целями и достигаемыми в процессе деятельности результатами; д) гомеостатичность как отношения равновесия (относительной гармонии) между субъектом и средой; е) гомеоретичность как процесс, обеспечивающий возможность развития субъекта адаптации²¹.

Попытки эксплицировать свойства и характеристики политической адаптации предпринимались и зарубежными, и отечественными политологами. Дж. Розенау описал такие черты данного феномена, как 1) целеполагание политического актора, которое направляет его адаптивное действие; 2) стремление политического организма сохранить внутреннюю целостность, которая обеспечивает его выживание во времени; 3) продолжительность (в терминологии Розенау - бесконечность) данного процесса, которая обусловлена конкуренцией между акторами в достижении идентичных целей при недостатке ресурсов; 4) доминирующее влияние среды, которая, с одной стороны, обеспечивает вызовы, а с другой – возможности для реализации целей актора²².

По мнению М.Г. Анохина, основные черты и свойства адаптации политических систем – это 1) гомеостазис как совокупность сложных приспособительных реакций, направленных на устранение и максимальное ограничение действия различных факторов внешней и внутренней среды, нарушающих относительное динамическое постоянство внутреннего организма; 2) способность к модификации, изменению под влиянием внутренних и внешних условий; 3) явление, которое представляет собой объективный процесс, несущий отпечаток цикличности²³.

Очевидно, что характеристики политической адаптации во многом сопоставимы с чертами и свойствами социальной адаптации. С одной стороны, политическая адаптация подчиняется ее закономерностям, а с другой – обладает некоторыми специфическими чертами, которые определяются ее протеканием в особой сфере общественных отношений, связанной в распределением и использованием власти.

Анализируя черты политических адаптаций, названные политологами, можно сделать вывод о том, что ряд характеристик, свойственных политической адаптации самых различных акторов (политических систем и институтов, организаций, групп интересов, индивидов) и черты социальных адаптаций сопоставимы.

Процессуальность - неотъемлемое свойство, присущее адаптации всех типов политических образований. Политическая система любого уровня организации (от международных коалиций до индивида как субъекта политики) не может сохранять неизменность, поскольку относительное равновесие в системе среда - адаптирующийся актор постоянно нарушается в результате влияния внутренних и внешних стимулов²⁴. Адаптивных ресурсов почти никогда не бывает достаточно, чтобы обеспечить удовлетворение интересов всех акторов, задействованных в адаптивных интеракциях. Поэтому процесс политической адаптации представляет собой перманентное достижение баланса интересов, который постоянно нарушается ввиду многочисленности факторов, определяющих его²⁵. По этой причине процесс адаптации представляет собой последовательную смену определенных состояний, сочетающих предшествующие черты и их модификации, а также некий континуум действий адаптанта, стадий развития и механизмов внутренних изменений.

Совокупность последовательных действий всегда имеет следствием наличие какого-либо результата как достижения адаптационного состояния. Это может быть как полная адаптация (при условии конкретной цели и краткосрочной стратегии ее достижения), так и временное равновесие между средой и адаптирующейся системой (в случае, если краткосрочное решение адаптивной задачи невозможно). Трансформация средовых условий и формирование новых внутренних потребностей требует производства новых паттернов интеракции, следствием чего является последовательная смена адаптационных состояний как промежуточных результатов приспособительного процесса.

Любой субъект в политике всегда ориентирован на какую-то цель, которую он для себя ставит. Вся его деятельность организуется вокруг этой цели, которая может быть абстрактной или конкретной, неосознаваемой или четко артикулированной, но в любом случае именно цели канализируют поведение и деятельность политического актора. Целеполагание позволяет наметить задачи, стратегии их решения, а также обеспечить средства адаптации²⁶.

Соответствие результата поставленной цели свидетельствует, с одной стороны, об успешности адаптации, а с другой - об адаптивности как свойстве политического субъекта²⁷. Именно результат как реализация адаптивной цели или одной из задач, необходимых для ее достижения, является показателем завершенности или незавершенности политической адаптации. Способность к достижению цели в результате адаптивных изменений и действий иллюстрирует адаптивные возможности актора.

Важнейшим свойством политической организации является стремление к самосохранению и повышению собственной жизнеспособности. Поэтому действия, которые она предпринимает как политический актор, изменения ее сущностных структур всегда ограничены определенными пределами²⁸. Допустимость тех или иных изменений и поведенческих актов определяется необходимостью сохранения внутренней целостности. Именно интеграция обеспечивает выживание во времени. По этой причине основное предназначение политической адаптации – обеспечить такое состояние в системе «адаптант-адаптирующая среда», которое способствует уравновешиванию внутренних и средовых импульсов и не нарушает внутренней целостности политического организма. Обеспечение гомеостазиса современная политическая наука считает одной из важнейших черт адаптации политических систем любого уровня. Благодаря гомеостазису обеспечивается относительное динамическое постоянство их существования и воспроизведения.

Важнейшее следствие гомеостазиса - возможность осуществления гомеорезиса политической системы, развития под влиянием внутренних и внешних воздействий. Представление о способности политической системы к самоорганизации и саморазвитию было заложено еще Д. Истоном. Чтобы выжить, политическая система должна обладать стремлением к обновлению и способностью развиваться. Как динамичный организм, она может и должна претерпевать определенные изменения, адаптируясь к внутренним и внешним условиям. Изменчивость является непременным атрибутом развития политической системы как условия самосохранения и поддержания равновесия в отношениях со средой, также подверженной трансформации.

Как мы видим, характеристики социальной и политической адаптаций в основном совпадают. Вместе с тем политическая адаптация как явление, имеющее место в специфической сфере жизнедеятельности общества, не может не обладать свойствами, которые отличают ее от прочих видов социальных адаптаций. Анализ политологической литературы показывает, что это, во-первых, большая выраженность принуждения²⁹, во-вторых, инерционность³⁰, характерная для большинства акторов в политике и политических процессов в системах любого уровня.

Вопрос о принудительности политических адаптаций не так однозначен. Разумеется, нельзя утверждать, что элемент целенаправленного силового влияния определяет сущность адаптации в только политике. Он может присутствовать и в экономических, и в трудовых, и в семейных отношениях. Вынужденной может быть культурная, религиозная или профессиональная адаптация. Тем не менее, именно адаптации в политической сфере характеризуются большей степенью принуждения. Объясняется данная характеристика политических адаптаций средой их протекания – системой политических отношений как отношений, в которых реализуется власть, происходит ее осуществление и распределение.

Политическая сфера жизнедеятельности общества отличается тем, что меньшинство (правящий класс) распоряжается большинством ресурсов общества (экономических, силовых, информационных) и использует их преимущественно в своих целях. Оно проводит демаркацию границ политической адаптации большинства, определяет каналы, процедуры, правила и пределы влияния общества на власть. С помощью законодательства и аппарата принуждения правящий класс определяет экономический статус граждан, траекторию и амплитуду его возможного изменения, формирует политическое сознание (или манипулирует им) через систему образования и СМИ. В то же время адаптивные стратегии и средства адаптации в политике для большинства граждан становятся ограниченными, поскольку они вынуждены подчиняться меньшинству. Подобная ситуация изначально несет в себе некоторый потенциал конфликта, порождаемый противонаправленными интересами неравных с точки зрения политического статуса социальных групп. Он может иметь явные (протестные действия, политический абсентеизм) или латентные (социально-политическая напряженность в обществе, недоверие к политическим институтам, низкая оценка их деятельности, политическая апатия) проявления, может усиливаться или сглаживаться в зависимости от адаптивных стратегий и действий правящего класса.

Мера принуждения во многом зависит от состояния политической системы и объективной ситуации, в которой осуществляется политическая адаптация общества и его сегментов. Она существенно возрастает в переходные периоды. Перемены в общественных системах в большинстве случаев подвергаются мощному модифицирующему воздействию целенаправленной политической воли. При этом, чем большее развитие получают процессы модернизации, чем сильнее соревновательность между группами, тем скорее политическая система достигает «потолка» эффективного реагирования и тем больше потребность в принуждении.

Вторая особенность политических адаптаций – это их инерционность. Данная черта характерна не только для системных образований, но и для социальных субъектов, будь то социальная общность, группа или отдельные индивиды. Относительно низкая динамика политических систем определяется комплексностью их преобразований и зависимостью от большого количества факторов, среди которых совокупность потребностей и интересов множества акторов (социальных общностей, групп интересов, отдельных индивидов). Иногда их согласование требует существенной трансформации паттернов взаимодействия, которая неосуществима в короткие сроки. Эволюция в социально-экономической и духовной сферах (по крайней мере, среди наиболее активных и адаптивных групп) обычно предшествует институциональной трансформации, которая осуществляется в соответствии с представлениями и потребностями социальных субъектов. В то же время политическая надстройка, как правило, характеризуется значительной инерцией. Связь между общественными процессами и политической организацией общества проявляется не сразу и чаще всего в опосредованной форме.

На уровне социальных групп инерционность имеет место вследствие того, что новые политические интересы изначально не всегда осознаются и тем более артикулируются. Наиболее медленно данные процессы протекают в больших социальных общностях (например, классах и этнических образованиях). Иногда для осмысления групповых интересов требуется значительный временной срок, а также продолжительное время на то, чтобы канализировать их, определить формы реализации и добиться осуществления собственных целей. Чаще всего эти процессы носят генерационные масштабы. Не менее очевидна инерционность политической адаптации на индивидуальном уровне. Чтобы добиться политического статуса, который позволяет принимать решения или иметь причастность к их осуществлению, необходимы не только политические, но и психологические (опыт, знания), социальные (доверие со стороны общества, связи) и экономические ресурсы. По большей мере, особенно в современных обществах, они являются результатом приложения целенаправленных усилий, которые приносят желаемые итоги далеко не сразу. У молодых людей, как показывают кросснациональные и российские исследования практически нет шансов (а чаще даже желания) добиться высокого статуса в политике³¹.

Рассматривая политическую адаптацию в качестве составляющей и разновидности социальных адаптаций, следует отметить также значение субъективного фактора в развитии данного феномена. Хотя в большинстве ученые сходятся во мнении, что адаптация проявляется в равной степени и на уровне поведения, и на уровне сознания, по мнению ряда отечественных исследователей, сущность адаптации составляют преимущественно процессы восприятия и отношения к существующей действительности, интерпретация ситуации социальным субъектом. Так, по мнению Л.А. Гордона, важно не столько собственно состояние общества, сколько его оценка гражданами в качестве «нормального, удовлетворительного, справедливого»³². Он считает, что «адаптация заключается в большей степени в социально-психологическом освоении меняющегося типа целостной системы общественных отношений,… в социально-психологической готовности пережить ситуацию перехода от одних общественных порядков к другим»³³. Аналогичные точки зрения присутствуют и в работах других отечественных авторов³⁴. Сущность данного подхода состоит в следующих основных положениях: во-первых, адаптация проявляется преимущественно субъективно, в виде массовых настроений, мнений и оценок; во-вторых, эти настроения формируются на основании сопоставления потребностей, интересов и результатов попыток их реализации; в-третьих, массовые настроения и оценки имеют очень долгосрочные перспективы трансформации, что имеет следствием длительность процесса социальной адаптации.

В политической науке аналогичная позиция представлена В.О. Рукавишниковым и О.В. Клюевым. По мнению О.В. Рукавишникова, адаптация – это «процесс принятия новой политической и ценностной парадигмы…»³⁵. О.В. Клюев считает, что «политическая адаптация - это не только приспособительная реакция к новым политическим условиям, но и стремление понять, адекватно оценить, разобраться в них, приспособиться к сложностям политического процесса, вписаться в него»³⁶. Таким образом, с этой точки зрения, в сфере политики адаптация проявляется субъективно, преимущественно в массовых политических настроениях, представляющих собой сложные аффективно-когнитивные реакции, отражающие удовлетворенность или неудовлетворенность общими социально-политическими условиями жизни и субъективную оценку возможностей реализации социально-политических притязаний в конкретных условиях. Основа формирования массовых политических настроений – это сопоставление потребностей и притязаний с теми возможностями их удовлетворения, которые предоставляет система, а также сопоставление декларируемых прав и свобод реальной действительности.

Исходя из изложенных выше рассуждений, автор предлагает следующую трактовку категории «политическая адаптация»: ПОЛИТИЧЕСКАЯ АДАПТАЦИЯ – это процесс взаимодействия социального субъекта с политической системой (ее ценностями, нормами, институтами), в ходе и результате которого происходит трансформация его ценностной системы, изменение его отношения к основным субъектам политической жизни (государственным структурам и общественным организациям), а также приспособительное изменение политического поведения адаптанта в соответствии с его статусными характеристиками.

Процесс политической адаптации является феноменом, предполагающим изменение субъекта адаптации под влиянием ряда факторов, объективных и субъективных. Взаимодействие этих факторов представляет собой сложный социально-политический механизм, без теоретического описания которого невозможен научный анализ. Характеристика внутреннего механизма политической адаптации заслуживает особого внимания, поскольку объясняет сущность этого феномена и позволяет в дальнейшем перевести его изучение в операциональную плоскость.

Под адаптивным механизмом обычно понимают совокупность средств, с помощью которых приводится в действие и самореализуется адаптивный потенциал субъекта для восстановления нарушенного равновесия в системе «адаптант – адаптирующая среда». Средство – это прием, способ действия или совокупность приспособлений для осуществления деятельности. Средства адаптации, с помощью которых адаптант приспосабливается к меняющейся среде и антисредства (факторы, препятствующие адаптации) являются регуляторами адаптации.

Описывая внутреннее устройство механизма социальной адаптации, Л.В. Корель выделяет следующие группы средств, обеспечивающих адаптивное взаимодействие: институционализированные, нормативно-регулятивные, личностные и статусные³⁷.

К институционализированным средствам она относит общественные движения и объединения, органы государственной власти, СМИ, конкретные организации, в рамках которых адаптируется субъект. Институционализированные средства позволяют направлять деятельность адаптантов за счет усилий со стороны социокультурной среды.

Нормативно-регулятивные средства – это нормы культуры, традиции, обычаи, ритуалы, официальные предписания. С помощью нормативно-регулятивных средств задается направление адаптивной деятельности, определяются ее границы, осуществляется социальный контроль за ходом взаимодействия сторон.

Личностные средства адаптации имеют социально-психологическую окраску и подразделяются на мотивационно-волевые (мотивы, навыки, привычки, подражание и пр.); когнитивно-аксиологические (логические навыки, ценностные ориентации) и поведенческие средства (практические меры, действия, поступки).

К статусным характеристикам адаптанта Л.В. Корель относит размеры доходов, должностной статус, уровень образования, налаженные социальные сети, статусную принадлежность. Она считает, что социальное положение, которое адаптант занимает в том или ином социальном пространстве, вооружает его специфическим набором средств адаптации.

Помимо средств адаптации в науке признается существование «антисредств» адаптации – средств, тормозящих или затрудняющих этот процесс. Все «антисредства» адаптации в зависимости от характера их воздействия подразделяют на две группы: дефициты и помехи. Внутренние дефициты – это отсутствие или слабо выраженное присутствие необходимых для адаптации социальных, психологических, физиологических или каких-то иных качеств субъекта адаптации. Внешние дефициты – это отсутствие или слабо выраженное, недостаточное присутствие условий, необходимых для успешной адаптации непосредственно в самой среде.

Помеха – это фактор, существование которого затрудняет, а в ряде случаев делает невозможным осуществление самого адаптивного процесса. Помехи могут также иметь по отношению к субъекту как внутренний, так и внешний характер. Внутренние помехи – помехи социальные (например, статус), психологические (например, структура системы ценностей). Они определяются свойствами самого субъекта адаптации. Внешние помехи – такие помехи, которые поставляет сама среда. Ими могут являться действующая нормативно-правовая система, экономические факторы, непродуманная социальная политика и пр.. Совокупность помех и дефицитов называют барьерами социальной адаптации. Барьеры социальной адаптации делятся на внешние (экзогенные) и внутренние (эндогенные).

В зависимости от внутренней природы могут быть выделены экономические, демографические, политические, правовые, социально-психологические, экологические, технологические и другие регуляторы адаптаций. Экстраполируя теоретические положения Л.В. Корель о внутреннем устройстве механизма социальной адаптации не проблематику нашего исследования, мы выделяем в механизме политической адаптации социального субъекта следующие основные блоки регуляторов: 1) социетальный и 2) личностный.

Социетальный блок представляет собой систему институциональных регуляторов и норм, регламентирующих действия официальных органов и общественно-политических организаций. Сюда входят политические институты федерального и регионального уровня (органы государственного управления, политические институты гражданского общества – партии и общественно-политические объединения, а также СМИ как посредники между обществом и структурами власти). Действуя от имени общества, политические институты создают для индивидов возможности удовлетворения потребностей способом, предписанным обществом или доминирующей его частью. Они гарантируют выполнение необходимых функций и подавление нежелательных форм социального и политического поведения с точки зрения интересов общества, гарантируя непрерывность социально-политической жизни.

Личностный блок состоит из трех групп средств: статусных, социально-психологических и поведенческих регуляторов. К статусным характеристикам специалисты в области политической социологии относят такие измерения, как пол, возраст, образование, профессия, уровень доходов³⁸ и тип поселения (поскольку эти факторы оказывают влияние на характер политического поведения и участия).

В числе социально-психологических регуляторов социальной адаптации в качестве когнитивных регуляторов в механизме политической адаптации можно выделить: 1) знания о явлениях политической жизни, информированность о деятельности политических институтов и 2) интерес к политике как когнитивный фон политического поведения и участия. В качестве мотивационных регуляторов будут исследованы такие составляющие политического сознания как: 1) потребности; 2) совокупность установок (включающая ценностные ориентации, ориентации на политические институты; оценку собственных возможностей оказывать влияние на их деятельность) и 3) мотивы политического поведения.

Поведенческие регуляторы – это практические меры, действия, поступки (например, политическое участие, абсентеизм, электоральное поведение, политический протест и т.д.). Политическое поведение - такой вид активности, который обусловлен политической средой, направлен на самого субъекта и выражает его состояние в процессе действия. Эта категория политической науки подразумевает изменчивость со стороны адаптанта и признается в политической науке в качестве одного из средств адаптации.

Например, польский политолог Т. Бодио подчеркивает, что поведение связано главным образом с приспособлением к условиям политического бытия. Он пишет: политическое поведение «не столько преобразует политическую действительность, сколько меняет личность или общность в соответствии с потребностями их политического бытия»³⁹ (политическое действие субъекта он связывает с сознательным намерением осуществить изменения в политическом бытии). Политическое поведение является не только средством, но и показателем политической адаптации. Модели поведения, избранные адаптантом, дают объективное представление о типах адаптации, которые видятся ему наиболее оптимальными.

Как указывалось выше, выбор стратегий адаптивного поведения определяется субъектом. В качестве субъекта политической адаптации могут выступать индивиды, социальные группы и институты, общество в целом.

Молодежь России может быть исследована в качестве одной из социальных групп, политическая адаптация которых имеет ряд особенностей, выявление которых невозможно без уточнения дефиниции «молодежь». На сегодняшний день в социальных науках она чаще всего рассматривается как объективно существующая общность, выделяемая на основе социально-демографического признака.

В 1968 году В.Т. Лисовский дал следующее определение молодежи: «молодежь – это поколение людей, проходящих стадию социализации и усваивающих, а в более зрелом возрасте усвоивших общеобразовательные, профессиональные, культурные и другие социальные функции. В зависимости от конкретных исторических условий возрастные критерии молодежи могут колебаться от 16 до 30 лет»⁴⁰.

Научные дискуссии по молодежным проблемам показывают, что построение теоретической модели молодежи еще не завершено. Характер преобразований в нашей стране привел к усложнению социальной структуры, процессы социальной дифференциации затронули все социальные сегменты, в том числе и молодежь, причем эти процессы в молодежной среде проявляются более зримо (особенно заметным становится имущественное расслоение). Большинство российских исследователей сходится во мнении, что стратификационный подход является более актуальным и результативным в изучении молодежи как социальной группы, поскольку позволяет анализировать процесс ее социальной адаптации во всем его многообразии, учитывая возрастные, имущественные, региональные различия, различия в образе жизни и т.д⁴¹. Ряд общероссийских исследований по проблемам молодого поколения был проведен именно в соответствии с указанным выше методологическим положением⁴².

Тем не менее, существует и другой подход, который также представляется жизнеспособным. Ряд отечественных специалистов признают возможность одномерного подхода в исследовании молодого поколения. В рамках данного подхода было написано большинство монографий по проблемам молодежи⁴³. В этих работах, по замечанию Б.А. Ручкина, «молодежь по-прежнему представлена как единая социально-демографическая группа с характерными для нее возрастными, социально-психологическими свойствами и социальными ценностями, которые обусловливаются уровнем социально-экономического, культурного развития, особенностями социализации в российском обществе»⁴⁴.

Подход, предполагающий единство в многообразии, также признается отечественными специалистами. Как отмечают уральские исследователи Ю.Р. Вишневский и В.Т. Шапко, усиливающаяся дифференциация молодежи актуализирует проблему выявления интегрирующих факторов, характеризующих молодежь как целостность. Среди признаков, которые в своей совокупности определяют понятие «молодежь», исследователями устойчиво выделяются:

• возрастные границы и психологические особенности;

• специфику социального статуса, ролевых функций, социокультурного поведения;

• процесс социализации как единство социальной адаптации и индивидуализации.

Схожих позиций придерживается О.Н. Козлова. Она ищет интегрирующую основу в сфере самоидентификации молодежи. По ее мнению "внешне целостность молодежи практически никак не оформлена, но в поведении и установках здесь вполне прослеживается реальная групповая специфика"⁴⁵.

Таким образом, на сегодняшний день существуют два основных подхода в построении теоретической модели молодежи: стратификационный и целостный. Преимуществом интегрирующего подхода является возможность проследить генерационные различия в адаптации демократических ценностей, а также основных тенденций в трансформации отношения к политическим институтам и политическому режиму в постсоветской России. В свете изложенных выше положений использование данного подхода в исследовании политической адаптации представителей молодого поколения является допустимым и теоретически обоснованным.

Проблема места и роли молодежи в политическом процессе, особенностей ее социально-политических установок и политического участия поднималась как зарубежными, так и отечественными специалистами. Представитель генерационного направления в социологии К. Маннхейм утверждает, что "молодежь не прогрессивна, ни консервативна по своей природе, она - потенция, готовая к любому начинанию"⁴⁶. Американский представитель функционального направления С.М. Липсет на основании данных эмпирических исследований делает вывод, что степень распространенности альтернативных ценностей и установок, противопоставляющих молодое поколение старшему, относительно невелики⁴⁷. Иной точки зрения придерживается отечественный ученый И.М. Ильинский. В своей новейшей концепции, развивающей трактовки молодого поколения и межпоколенческих отношений, он утверждает, что "молодежь - …понятие не только демографическое, но также экономическое, социальное, политическое"⁴⁸. По его мнению, "современное общество должно открыть молодежь… как исключительно важный фактор перемен, как носителя новых ценностей и программ…". Такого рода противоречивые суждения делают необходимым ряд уточнений.

Традиционно в качестве особенностей молодежного сознания и поведения отмечаются низкий интерес к событиям политической жизни и более низкую политическую активность⁴⁹. Глубокий анализ молодежного политического сознания, а также политического поведения молодежи требует ряда уточнений. Отечественные специалисты в области социологии молодежи⁵⁰ и политической социологии⁵¹ отмечают, что во второй половине 90-х годов политические оценки и установки, политические и ценностные ориентации населения стали носить более консистентный характер, произошло снижение показателей дифференциации по социально-демографическим характеристикам. Сглаживание генерационных различий произошло также по показателям переменной интереса к политике.

Политическое поведение молодежи также имеет ряд особенностей, о которых в политической науке существуют довольно противоречивые суждения. Например, Д.В. Гончаров, проанализировав большое количество зарубежных источников по проблемам политического участия, опубликованных в западных странах в 50-60е годы XX века, утверждает, что молодежь склонна к политической апатии и абсентеизму⁵². Он также считает, что политическому участию молодежи присущ относительно более экстремистский характер по сравнению со стереотипами участия, свойственными старшим возрастным группам.⁵³.

В работах отечественных политологов второй половины 90-х годов отмечается, что протестная активность отрицательно коррелирует с таким качеством, как возраст⁵⁴. Эмпирические исследования, проведенные в российских условиях в 90-е годы, обнаруживают следующие особенности и тенденции в политическом поведении молодежи. М.М. Назаров отмечает, что в начале 90-х годов в молодежной среде имели место более высокие показатели протестной активности, причем лица до 30 лет проявляют большую склонность к насильственным действиям⁵⁵.

Исследования, проведенные специалистами Института молодежи⁵⁶ во второй половине 90-х годов, показывают, что на рубеже веков молодое поколение россиян не демонстрирует стремления к политическому участию в девиантных формах и практически не участвует в акциях политического протеста⁵⁷. В самых последних работах отечественных авторов отмечается, что вопреки расхожим представлениям об аполитичности молодежи, молодежному контингенту в ощутимо большей степени присуща готовность к политическому участию и более развитое представление о социальном партнерстве, духе корпоративности и солидарности. Они считают, что представители молодого поколения выражают большую уверенность в своей возможности оказывать влияние на ход политического процесса с помощью легитимных средств⁵⁸.

Таким образом, и в зарубежной, и в отечественной политической науке существуют довольно противоречивые суждения относительно особенностей политического поведения молодежи как социальной группы и как субъекта политической адаптации. Необходимо отметить, что политическая субъектность больших социальных групп является, по замечанию польского политолога М.Карвата, лишь вторичной и условной⁵⁹. Основным фактором, детерминирующим субъектность, является способность к действию. Следовательно, молодежь является вторичным субъектом политики, поскольку сама по себе, как совокупность возрастных когорт, как социально-демографическая группа общества, она не является субъектом преобразующей деятельности. Субъектность молодежи возрастает по мере ее организованности. Главным показателем ее субъектности являются молодежные организации и объединения, поскольку только они обладают более или менее определенными целями и задачами, формами и методами деятельности. Молодежные организации различных направлений являются каналами социализации, в них молодые люди обретают необходимый опыт организационной работы. Молодежное движение оформляет представителей молодого поколения в некоторую общественную силу, способную к организованной деятельности и в определенной мере способную воздействовать на общество и государство в интересах всего общества и самих молодых россиян. Характерные черты политического поведения и деятельности молодежи России и региона в условиях общественных перемен получат более подробное освещение при анализе состояния и основных тенденций ее политической адаптации.

Выводы

1.Политическая адаптация представляет собой процесс и результат взаимодействия субъекта адаптации с политической системой. На ход этого процесса оказывают влияние ряд факторов (социетальных, социально-психологических, поведенческих и статусных).

2. Процессы политической социализации и адаптации - это автономные, но взаимосвязанные явления. Социализация обеспечивает адаптацию и одновременно определяет ее основные параметры. Политическая адаптация граждан – это одна из разновидностей социальных адаптаций: она характеризуется теми же свойствами и закономерностями, но в то же время, в ней в большей степени присутствуют такие черты, как принудительность и инерционность. Кроме того, социально-политические адаптации, с одной стороны, обусловлены, а с другой - выражаются в субъективных моментах, а именно, в степени принятия или неприятия процессов трансформации политической системы, ее ценностей, институтов и режима их функционирования.

3. Особенности политической адаптации молодежи как социально- демографической группы, выделяемой на основании возрастного критерия, определяются особенностями ее психологии и статусных позиций. Эти особенности во многом влияют на адаптивное поведение и типы адаптации, имеющие место при взаимодействии представителей этого сегмента общества с политической системой.