2.2 Функции вещи в повести «Шинель»

«Острое любопытство к даже мельчайшим деталям материального окружения человека Н.В. Гоголь проявляет уже в самых ранних своих произведениях. Причем вещный мир интересен художнику и сам по себе, как самостоятельный объект изображения и как проявление образа жизни героев, их привычек, сути характеров». [23, с. 7]

Применительно к повести «Шинель», мы понимаем вещь, прежде всего, как костюм персонажа. В повести «Шинель» как особая художественная деталь, выполняющая определенные функции, нас интересует шинель Акакия Акакиевича. Это связано как с самим названием повести, так и особой ролью этой вещи в жизни героя и в сюжете произведения в целом.

Вещный мир произведения имеет свою композицию. С одной стороны, детали часто выстраиваются в ряд, образовывают в совокупности интерьер, пейзаж, портрет и т. д. С другой стороны, какая-то одна вещь, выделенная в произведении крупным планом, несет повышенную смысловую, идейную нагрузку, перерастая в символ [15, с. 42-43]. Такова шинель Акакия Акакиевича.

Начинается повесть с того, что в одном департаменте, ничем не отличавшемся от других, работал ничем не примечательный человек и имя ему Акакий Акакиевич Башмачкин. Не зря в описании Акакия Акакиевича Н.В.Гоголь использует слово «невзрачный». Слово «невзрачный» из того же семантического гнезда, что и слова «зреть», «смотреть», «рассматривать», «видеть». Невзрачный значит невидный, как бы невидимый. Вот почему рассказчик, представляя читателю своего героя, уведомляет, что он « нельзя сказать, чтобы очень замечательный». Скорее совсем не замечательный, лишенный даже индивидуальных черт: «… низенького роста, несколько рябоват, несколько рыжеват, несколько даже на вид подслеповат, с небольшой лысиной на лбу, с морщинами по обеим сторонам щек и цветом лица что называется геморроидальным… Что ж делать! Виноват петербургский климат». [1, с.141] Слово «несколько» как бы стирает всякие «особые приметы». [3, с.21] Для описания этого персонажа автор не применил ни одного полноценного прилагательного, что свидетельствует о крайней обыкновенности и непримечательности персонажа.

«Фамилия чиновника была Башмачкин». По нашему мнению, это неслучайно. Фамилия Башмачкин образована от «башмака», чего-то обыденного, обычного, и то не от башмака, а от «башмачка», что свидетельствует о природной мягкости героя. По сути, фамилия героя тоже вещественна, что создает определенные предпосылки для интерпретации образа Башмачкина – его природное трепетное отношение к вещам.

«Уже по самому имени видно, что она когда-то произошла от башмака; но когда, в какое время и каким образом произошла она от башмака, ничего этого не известно. И отец, и дед, и даже шурин, и все совершенно Башмачкины ходили в сапогах, переменяя только раза три в год подметки. Имя его было Акакий Акакиевич». И имя у героя Н.В. Гоголя обыкновенное и простое, даже редкое - Акакий Акакиевич. Ему даже не нашли собственного имени, назвали в честь отца:

«Может быть, читателю оно покажется несколько странным и выисканным, но можно уверить, что его никак не искали, а что сами собою случились такие обстоятельства, что никак нельзя было дать другого имени… Родильнице предоставили на выбор любое из трех, какое она хочет выбрать: Моккия, Сессия, или назвать ребенка во имя мученика Хоздазата. «Нет, — подумала покойница, — имена-то все такие»… «Ну, уж я вижу, — сказала старуха, — что, видно, его такая судьба. Уже если так, пусть лучше будет он называться, как и отец его. Отец был Акакий, так пусть и сын будет Акакий». [ 1, с. 141]

Жизнеописание Башмачкина складывается из «минус-эпизодов», то есть из умолчаний рассказчика о значимых, характерных для этого жанра подробностях становления личности героя. Непосредственно за эпизодом крещения героя следует пассаж о его служебном положении, словно «он так и родился на свет уже совершенно готовым, в вицмундире и с лысиной на голове». [3, с.21]

Судьба не наделила Башмачкина ничем из того, с чем считаются люди, – ни даже сколько – нибудь выразительной, запоминающейся внешностью, ни характером, ни способностями, ни значительным социальным положением.

Речь его не отличалась особой выразительностью. «Нужно знать, что Акакий Акакиевич изъяснялся большею частью предлогами, наречиями и, наконец, такими частицами, которые решительно не имеют никакого значения. Если же дело было очень затруднительно, то он даже имел обыкновение совсем не оканчивать фразы, так что весьма часто, начавши речь словами: «Это, право, совершенно того...» — а потом уже и ничего не было, и сам он позабывал, думая, что все уже выговорил. [1, с. 148]

Он с наслаждением выполняет свою работу, «вряд ли где можно было найти человека, который так жил бы в своей должности. Мало сказать: он служил ревностно, — нет, он служил с любовью. Там, в этом переписыванье, ему виделся какой-то свой разнообразный и приятный мир. Наслаждение выражалось на лице его; некоторые буквы у него были фавориты, до которых если он добирался, то был сам не свой: и подсмеивался, и подмигивал, и помогал губами, так что в лице его, казалось, можно было прочесть всякую букву, которую выводило перо его. [1, с. 143]

Однажды ему дали задание «поважнее»: переменить заглавный титул и изменить кое-где глаголы с первого лица в третье. Это простейшее задание показалось ему очень сложным, что указывает на зацикленность героя на одном, на отсутствие в нем творческого начала, его заурядность.

«Это задало ему такую работу, что он вспотел совершенно, тер лоб и наконец сказал: «Нет, лучше дайте я перепишу что-нибудь». С тех пор оставили его навсегда переписывать. Вне этого переписыванья, казалось, для него ничего не существовало. Он не думал вовсе о своем платье: вицмундир у него был не зеленый, а какого-то рыжевато-мучного цвета». [1, с. 143]

Но в какой-то момент Акакий Акакиевич вдруг подумал о внешности, о своей старенькой изношенной шинели. Приобретение новой шинели было для него скорее необходимостью, а не средством выражения своей могущественности и утверждения своего «веса» в обществе.

«Надобно знать, что шинель Акакия Акакиевича служила тоже предметом насмешек чиновникам; от нее отнимали даже благородное имя шинели и называли ее капотом. В самом деле, она имела какое-то странное устройство: воротник ее уменьшался с каждым годом более и более, ибо служил на подтачиванье других частей ее. Подтачиванье не показывало искусства портного и выходило, точно, мешковато и некрасиво». [1, с. 146]

Все душевные переживания Акакия Акакиевича занимала его работа, может быть именно поэтому, идея новой шинели так его увлекла. Его новая шинель, (как мы убедимся далее) стала для него способом «приблизиться» к коллегам, способом, наконец, стать своим среди своих. Еще более важной причиной такого «душевного отношения к шинели является его душевная пустота: ему больше не о ком и не о чем думать и тем предметом, мечтой, которую он лелеет – становится именно шинель. Его жизнь бедна на события, каждый следующий день его жизни полностью повторяет предыдущий. Может быть еще и потому, что она ему так дорого обошлась, он так ее ценит.

К 1847 г. относится первый из отзывов о „Шинели“ Аполлона Григорьева: „В образе Акакия Акакиевича поэт начертал последнюю грань обмеленья божьего создания до той степени, что вещь, и вещь самая ничтожная, становится для человека источником беспредельной радости и уничтожающего горя. [39]

Таким образом, вещь становится источником впечатлений, переживаний и раздумий героя, соотносится с личным, пережитым, памятью.

«Для него шинель – не только одежда, но живая, одушевленная вещь, более того, шинель – это защита, это теплая заступница от стихии «мира холодного». Шинель – символ обожествленной им и защищающей его государственности». [17, с.28]

И вот вдруг он чувствует, что «в двух-трех местах, именно на спине и на плечах, она сделалась точная серпянка; сукно до того истерлось, что сквозило, и подкладка расползлась». [1, с. 141] Эта шинель «имела какое-то странное устройство: воротник ее уменьшался с каждым годом более и более, ибо служил на подтачиванье других частей ее».

Для ремонта своей старенькой, изношенной шинели, Акакий Акакиевич обращается к своему старому знакомому Петровичу, надеясь, что ее еще можно как-нибудь «поправить»: « - А я вот того, Петрович... шинель-то, сукно... вот видишь, везде в других местах, совсем крепкое, оно немножко запылилось, и кажется, как будто старое, а оно новое, да вот только в одном месте немного того... на спине, да еще вот на плече одном немного попротерлось, да вот на этом плече немножко — видишь, вот и все. И работы немного...» [1, с. 148]

Акакий Акакиевич получает отрицательный ответ и уходит в совершенно подавленном состоянии, высчитывая чего ему будет стоить ему пошив новой шинели. «…он, вместо того чтобы идти домой, пошел совершенно в противную сторону, сам того не подозревая. Дорогою задел его всем нечистым своим боком трубочист и вычернил все плечо ему; целая шапка извести высыпалась на него с верхушки строившегося дома». [1, с. 151]

Новая шинель дает Акакию Акакиевичу надежду на вечное покровительство, неспроста он одержим идеей «вечной шинели». Но вот, уходя с вечеринки, устроенной сослуживцами, герой «отыскал в передней шинель, которую не без сожаления увидел лежавшей на полу»

Герой повести «Шинель», безусловно, показан нам в динамике, он не статичен. Если в начале повести, по пути на работу он ничего не замечал, то теперь он рассматривал и видел многое. Его мечта сбылась, и он был счастлив. «Он чувствовал всякий миг минуты, что на плечах его новая шинель, и несколько раз даже усмехнулся от внутреннего удовольствия. В самом деле, две выгоды: одно то, что тепло, а другое, что хорошо. Дороги он не приметил вовсе и очутился вдруг в департаменте; в швейцарской он скинул шинель, осмотрел ее кругом и поручил в особенный надзор швейцару. Неизвестно, каким образом в департаменте все вдруг узнали, что у Акакия Акакиевича новая шинель и что уже капота более не существует. Все в ту же минуту выбежали в швейцарскую смотреть новую шинель Акакия Акакиевича. Начали поздравлять его, приветствовать, так что тот сначала только улыбался, а потом сделалось ему даже стыдно». [1, с. 155]

Шинель в повести занимает не менее важное место, чем Акакий Акакиевич. За судьбой ее читатель следит с напряжением. Решив обзавестись шинелью, Акакий Акакиевич делается аскетом, мучеником: изгоняет из обихода употребление чая, сидит по вечерам в темноте, даже ходит повсюду на цыпочках, чтобы сохранить подольше подметки.

В гоголевское время довольно популярным в литературном и повседневно-бытовом обиходе сделалось выражение «странная вещь», восходящее к стихотворению Фёдора Глинки. Выражением этим обозначали какое-либо необычное явление, не поддающееся объяснению, не доступное пониманию.

Подобных «явлений», как известно, немало в гоголевском художественном мире; но, помимо этого, в нем встречаются странные вещи сами по себе, то есть вещи как вполне конкретные, осязаемые предметы. И ведут себя эти предметы в высшей степени своенравно. И необычность явления начинается в таком случае с необычности поведения предметов… [21, с. 31]

Шинель заслоняет собой человека, он уже кажется к ней придатком. Шинель занимает целиком все помыслы Акакия Акакиевича; она уже нечто космическое; благодаря шинели он стал привлекать внимание сослуживцев.[46]

Мы сделали вывод, что вещь может становиться косвенным знаком эволюции персонажа. «…превращения неодушевленных предметов в живые существа – постоянный гоголевский мотив… Кажется, будто вещи сами устраиваются, выбирая себе место по вкусу и желанию». [21, с. 32]

Произойди аналогичная ситуация с другим человеком, значение шинели было бы совершенно иным. Сам Акакий Акакиевич и является причиной того, что с ним произошло, так как сама по себе шинель не может выполнять какую-либо функцию. В данном случае, они неразделимы, они взаимодополняют друг друга. Не следует рассматривать их по отдельности, потому что шинель помогает нам понять характер и индивидуальные черты Акакия Акакиевича, и только будучи надетой на его плечи, эта обыкновенная шинель (вещь) приобретает особые функции. «В самом деле, способность ударить вовсе не является постоянным свойством палки, или дубины, или граблей; сами по себе это довольно мирные или, по крайней мере, нейтральные предметы. Эта способность зависит от кого-то другого – от того, кто воспользовался ими как орудиями или же - в случае с граблями – от вас самих, от того, что вы неосторожно наступили на них. Но сформулированы гоголевские фразы таким образом, что действие передается от того, кто является его источником и активной силой, к пассивному предмету. Вместо «палка больно ударила» - говориться: «палка больно бьется». Палка (дубина, грабли и так далее) превращается в самостоятельное, живое и, увы, недоброе существо». [21, с. 32]

В день появления новой шинели, «в день самый торжественнейший в жизни Акакия Акакиевича», [1, с.154] он буквально задышал по-новому, зажил с новой силой. Она стала для него практически невестой, самым близким и почти человеком, но персонажем в художественном произведении мы можем ее считать без тени сомнения. С ее появлением, герой изменяется, определяется сюжет произведения и она проходит лейтмотивом по всему произведению. Даже, в момент, когда ее уже украли, в повествовании она присутствует, хотя даже и мыслях Акакия Акакиевича. «С этих пор как будто самое существование его сделалось как-то полнее, как будто бы он женился, как будто какой-то другой человек присутствовал с ним, как будто он был не один, а какая-то приятная подруга жизни согласилась с ним проходить вместе жизненную дорогу, — и подруга эта была не кто другая, как та же шинель на толстой вате, на крепкой подкладке без износу. Он сделался как-то живее, даже тверже характером, как человек, который уже определил и поставил себе цель. С лица и с поступков его исчезло само собою сомнение, нерешительность — словом, все колеблющиеся и неопределенные черты. Огонь порою показывался в глазах его, в голове даже мелькали самые дерзкие и отважные мысли: не положить ли, точно, куницу на воротник? Размышления об этом чуть не навели на него рассеянности. Один раз, переписывая бумагу, он чуть было даже не сделал ошибки, так что почти вслух вскрикнул «ух!» и перекрестился». [1, с. 153]

Когда он отправляется на день рождения коллеги, он внимательно вглядывался в улицу, «он глядел на всё это как на новость». Он «остановился с любопытством перед освещенным окошком магазина посмотреть на картину, где изображена была какая-то красивая женщина, которая скидала с себя башмак, обнаживши, таким образом, всю ногу, очень недурную; а за спиной ее, из дверей другой комнаты, выставил голову какой-то мужчина с бакенбардами и красивой эспаньолкой под губой. Акакий Акакиевич покачнул головой и усмехнулся и потом пошел своею дорогою. [1, с. 156]

Этот образ женщины, скидывающей с ноги башмак, по нашему мнению, весьма символичен. Так и Акакий Акакиевич после этого эпизода, после приобретения новой шинели «скинул» с себя того прежнего «башмака», обычного, тихого и скромного чиновника. Если в начале произведения, он почти с мольбой обращался к коллегам: «Ну зачем вы меня обижаете», то теперь он становится более уверенным в себе, и эту уверенность вселяет в него именно его новая шинель. С каким упрямством требует он, чтобы частный немедленно принял его. «Так что наконец Акакий Акакиевич раз в жизни захотел показать характер и сказал наотрез, что ему нужно лично видеть самого частного, что они не смеют его не допустить, что он пришел из департамента за казенным делом, а что вот как он на них пожалуется, так вот тогда они увидят. Против этого писаря ничего не посмели сказать, и один из них пошел вызвать частного». [1, с. 160]

После кражи шинели, Акакий Акакиевич заболевает и за достаточно короткий срок он совсем слег. «Он шел по вьюге, свистевшей в улицах, разинув рот, сбиваясь с тротуаров; ветер, по петербургскому обычаю, дул на него со всех четырех сторон, из всех переулков. Вмиг надуло ему в горло жабу, и добрался он домой, не в силах будучи сказать ни одного слова; весь распух и слег в постель. Так сильно иногда бывает надлежащее распеканье! На другой же день обнаружилась у него сильная горячка. Благодаря великодушному вспомоществованию петербургского климата болезнь пошла быстрее, чем можно было ожидать, и когда явился доктор, то он, пощупавши пульс, ничего не нашелся сделать, как только прописать припарку, единственно уже для того, чтобы больной не остался без благодетельной помощи медицины; а впрочем, тут же объявил ему чрез полтора суток непременный капут. После чего обратился к хозяйке и сказал: «А вы, матушка, и времени даром не теряйте, закажите ему теперь же сосновый гроб, потому что дубовый будет для него дорог». [1, с. 165]

Почему заболел Акакий Акакиевич? Ведь физических травм от ограбления он не получил, но душевные были и серьезные. У него исчезла цель его жизни, то чему он посвятил всего себя. Мечта, так непросто сбывшаяся и так быстро исчезнувшая. Он всеми доступными средствами добивался этой цели, сократил свои расходы, от многого отказался, всячески пытался экономить, писать при свечке хозяйки квартиры.

Перед смертью все мысли Башмачкина касаются только шинели. В бреду он вспоминает как ходил к Петровичу. «Явления, одно другого страннее, представлялись ему беспрестанно: то видел он Петровича и заказывал ему сделать шинель с какими-то западнями для воров, которые чудились ему беспрестанно под кроватью, и он поминутно призывал хозяйку вытащить у него одного вора даже из-под одеяла; то спрашивал, зачем висит перед ним старый капот его, что у него есть новая шинель; то чудилось ему, что он стоит перед генералом, выслушивая надлежащее распеканье, и приговаривает: «Виноват, ваше превосходительство!» — то, наконец, даже сквернохульничал, произнося самые страшные слова, так что старушка хозяйка даже крестилась, отроду не слыхав от него ничего подобного, тем более что слова эти следовали непосредственно за словом «ваше превосходительство». Далее он говорил совершенную бессмыслицу, так что ничего нельзя было понять; можно было только видеть, что беспорядочные слова и мысли ворочались около одной и той же шинели». [1, с.165-166]

Предсмертный бред является своего рода моментом истины. В этот момент люди вспоминают, как прожили свою жизнь: много ли сделали полезных дел, вспоминают свои грехи, жалеют о том, чего не успели сделать, прощаются с близкими людьми. Акакию Акакиевичу совершенно не о чем подумать: у него нет семьи, единственным его интересом и ценностью в этой жизни была его работа, и поэтому обыкновенная вещь приобретает в его душе гиперболизированное значение, утрата которой приводит в итоге героя к смерти. Эта шинель была для него не просто одеждой, на которую он потратил все свои и без того последние гроши, а единственной целью и отдушиной.

Так и прожил свою жизнь Акакий Акакиевич, никем не примеченный человек, и все после его смерти осталось таким же, как при его жизни. «Исчезло и скрылось существо, никем не защищенное, никому не дорогое, ни для кого не интересное, даже не обратившее на себя внимания и естествонаблюдателя, не пропускающего посадить на булавку обыкновенную муху и рассмотреть ее в микроскоп; существо, переносившее покорно канцелярские насмешки и без всякого чрезвычайного дела сошедшее в могилу, но для которого все же таки, хотя перед самым концом жизни, мелькнул светлый гость в виде шинели, ожививший на миг бедную жизнь, и на которое так же потом нестерпимо обрушилось несчастие, как обрушивалось на царей и повелителей мира...» [1, с. 166]

История с шинелью, однако, имеет продолжение. По Петербургу вдруг пошли слухи, будто у Калинкина моста мертвец-чиновник ищет украденную шинель. "Одно значительное лицо", выгнавшее из кабинета Акакия Акакиевича, принесшего ему жалобу на ограбление, возвращаясь ночью домой на рысаке, было схвачено за шиворот мертвецом. В мертвеце "одно значительное лицо" узнало Акакия Акакиевича: "Такой-то шинели мне и нужно"!" - крикнул мертвец. "Одно значительное лицо" лишилось шинели; появление мертвеца прекратилось: "Видно генеральская шинель пришлась ему совершенно по плечам". [1, с.171]

Довольно странный конец для повести. Власть вещи и после смерти героя не утрачивает силы. И пока душа человека не получает того, чего искала, она не может успокоиться. К имуществу (вещам) пристрастны даже обитатели "того света": настолько могущественна власть всего вещественного. [46]

После смерти Акакия Акакиевича, в его комнате остаются только немногочисленные вещи, количество которых точно посчитано. Это все излишний раз подчеркивает обычность и заурядность жизни персонажа. «Наконец бедный Акакий Акакиевич испустил дух. Ни комнаты, ни вещей его не опечатывали, потому что, во-первых, не было наследников, а во-вторых, оставалось очень немного наследства, именно: пучок гусиных перьев, десть белой казенной бумаги, три пары носков, две-три пуговицы, оторвавшиеся от панталон, и уже известный читателю капот» [1, с.166]

Таким образом, мы пришли к выводу, что важнейшей функцией шинели является сюжетно-композиционная, так как именно она «подсказывает» развитие сюжета произведения.

Помимо этой функции, шинель выполняет и ряд других. Опираясь на функции вещи в художественном тексте, выдвинутые А.П. Чудаковым, мы попытались выделить основные функции шинели в данной повести.

1.Она становятся единственным источником впечатлений, переживаний и раздумий Акакия Акакиевича, соотносятся с пережитым им личным опытом и заполняет все его душевное пространство.

2. Шинель свидетельствует об эволюции персонажа. Мы смогли проследить, как с появлением и исчезновением этой вещи меняется поведение Акакия Акакиевича.

3. От наличия или отсутствия вещи (вспомним ощущение восторга Акакия Акакиевича от обладания новой шинелью и то подавленное состояние героя после ее пропажи, когда оно даже приводит его к гибели) зависит психологическое состояние персонажа.

4. Без шинели образ Акакия Акакиевича Башмачкина был бы совершенно иным, они неразделимы. Таким образом, вещь (шинель) ведет к пониманию личностной полноты персонажа.

5. Шинель в данной повести выступает как лейтмотив. Она присутствует во всем произведении, даже когда ее нет материально, она присутствует заочно. Например, после кражи – она присутствует лишь в мыслях Акакия Акакиевича, но все-таки присутствует. Даже после смерти героя (хотя мы не знаем точно, кем является этот призрак, пугающий прохожих, только подозреваем что это Акакий Акакиевич) однако и тогда шинель присутствует в повествовании, потому как целью этого призрака является шинель генерала.

Плюс другие вещи!!!!