№ 32. Детство и юношество

Зигмунд Фрейд родился 6 мая 1856 года в небольшом (около 4000 жителей) городе Фрайберг в Моравии, которая на тот момент принадлежала Австрии (на текущий момент Фрайберг носит название Пршибор и располагается на территории Чехии). Улица, на которой родился Фрейд — Шлоссерграссе, сейчас носит его имя^[16]. Деда Фрейда по отцовской линии звали Шломо Фрейд, он умер в феврале 1856 года, незадолго до рождения внука — именно в его честь последний получил своё еврейское имя. Отец Зигмунда, Якоб Фрейд, был женат дважды и от первого брака имел двоих сыновей — Филиппа и Эммануила (Эммануэля^[17]). Во второй раз он женился в возрасте сорока лет — на Амалии Натансон, которая была вдвое его моложе^[18]. Родители Зигмунда были евреями, происходившими из Германии^[19]. Якоб Фрейд имел собственное скромное дело по торговле тканями. Во Фрайберге Зигмунд прожил первые три года жизни, пока в 1859 году последствия индустриальной революции в Центральной Европе не нанесли сокрушительный удар по небольшому бизнесу его отца, практически разорив последнего, — как, впрочем, и почти весь Фрайберг, оказавшийся в значительном упадке: после реставрации находящейся поблизости железной дороги город переживал период роста безработицы и тяжелейших последствий инфляции^[20]. В том же году у четы Фрейдов родилась дочь Анна^[21].

Семья решилась на переезд и покинула Фрайберг, перебравшись в Лейпциг — там Фрейды провели только год и, не добившись значительных успехов, переехали в Вену^[21]. Зигмунд достаточно тяжело пережил переезд из родного городка — особенно сильно на состоянии ребёнка сказалась вынужденная разлука со сводным братом Филиппом, с которым он находился в тесных дружеских отношениях (Филипп отчасти даже заменял Зигмунду отца)^[22]. Семья Фрейдов, находясь в тяжелом финансовом положении, осела в одном из беднейших районов города — Леопольдштадте, в то время представлявшем собой своеобразное венское гетто, населённое бедняками, беженцами, проститутками, цыганами, пролетариями и евреями. Вскоре дела у Якоба начали налаживаться, и Фрейды смогли перебраться в более приемлемое для жилья место, хотя роскоши до сих пор себе позволить не могли. В это же время Зигмунд всерьёз увлёкся литературой — любовь к чтению, привитую отцом, он сохранил на всю оставшуюся жизнь^[23].

Первоначально обучением сына занималась мать, но затем её сменил Якоб, сильно желавший, чтобы Зигмунд получил хорошее образование и поступил в частную гимназию. Домашняя подготовка и исключительные способности к учёбе позволили Зигмунду Фрейду в девятилетнем возрасте сдать вступительный экзамен и поступить в гимназию на год раньше положенного срока^[25]. К этому моменту в семье Фрейдов было уже восемь детей, и Зигмунд выделялся среди всех прилежностью и страстью к изучению всего нового; родители всецело поддерживали его и старались создать такую атмосферу в доме, которая бы способствовала успешной учёбе сына. Так, если остальные дети занимались при свечах, Зигмунду была выделена керосиновая лампа и даже отдельная комната. Чтобы ничто не отвлекало его, остальным детям было запрещено заниматься музыкой, которая мешала Зигмунду^[26]. Молодой человек серьёзно увлекался литературой и философией — читал Шекспира, Канта, Гегеля, Шопенгауэра, Ницше, знал в совершенстве немецкий язык, изучал греческий и латынь, бегло говорил на французском, английском, испанском и итальянском^[27]. Обучаясь в гимназии, Зигмунд показал отличные результаты и быстро стал первым учеником в классе, закончив обучение с отличием (summa cum laude) в возрасте семнадцати лет^[25].

По окончании гимназии Зигмунд длительное время пребывал в сомнениях касательно будущей профессии — его выбор, впрочем, был достаточно скуден вследствие его социального статуса и царивших тогда антисемитских настроений^[27] и ограничен коммерцией, промышленностью, юриспруденцией и медициной^[28][29]. Первые два варианты были сразу же отвергнуты молодым человеком по причине его высокой образованности, юриспруденция также отошла на второй план вместе с юношескими амбициями в сфере политики и военного дела^[29]. Импульс к принятию окончательного решения Фрейд получил со стороны Гёте — однажды, услышав, как на одной из лекций профессор читает эссе мыслителя под названием «Природа», Зигмунд решил записаться на медицинский факультет^[30]. Итак, выбор Фрейда пал на медицину, хотя к последней он не испытывал ни малейшего интереса — впоследствии он неоднократно в этом признавался и писал: «Я не чувствовал никакой предрасположенности к занятиям медициной и профессии врача»^[28], а в поздние годы даже говорил, что в медицине никогда не чувствовал себя «как в своей тарелке», да и вообще настоящим врачом себя никогда не считал^[29].

Профессиональное становление

Осенью 1873 года семнадцатилетний Зигмунд Фрейд поступил на медицинский факультет Венского университета. Первый год обучения не был непосредственно связан с последующей специальностью и состоял из множества курсов гуманитарного характера — Зигмунд посещал многочисленные семинары и лекции, всё ещё окончательно не выбрав специальность по вкусу. На протяжении этого времени он испытывал множество трудностей, связанных со своей национальностью — из-за царивших в обществе антисемитских настроений между ним и однокурсниками происходили многочисленные стычки^[31]. Стойко перенося регулярные насмешки и нападки сверстников, Зигмунд начал развивать в себе стойкость характера, способность давать достойный отпор в споре и умение противостоять критике: «С раннего детства меня заставили привыкнуть к уделу быть в оппозиции и находиться под запретом по „соглашению большинства“. Таким образом были заложены основы для определённой степени независимости в суждениях»^[32].

Зигмунд начал изучать анатомию и химию, но наибольшее удовольствие получал от лекций известного физиолога и психолога Эрнста Брюкке^[ru], который оказал на него значительное влияние^[33]. Помимо этого, Фрейд посещал занятия, которые вёл именитый зоолог Карл Клаус; знакомство с этим учёным открывало широкие перспективы для самостоятельной исследовательской практики и научной работы, к которой Зигмунд так тяготел. Усилия амбициозного студента увенчались успехом, и в 1876 году он получил возможность впервые приступить к научной деятельности в Институте зоологических исследований Триеста, одной из кафедр которого руководил Клаус. Именно там Фрейд написал первую статью, опубликованную Академией наук; она была посвящена выявлению половых различий у речных угрей^[34]. За время работы под руководством Клауса «Фрейд быстро выделился среди других учеников, что позволило ему дважды, в 1875 и 1876 годах, стать стипендиатом Института зоологических исследований Триеста»^[35].

Фрейд сохранял интерес к зоологии, однако после получения должности стипендиата-исследователя в Институте физиологии всецело попал под влияние психологических идей Брюкке и перешёл к нему в лабораторию для научной работы, оставив зоологические изыскания^[36]. «Под его [Брюкке] руководством студент Фрейд работал в Венском физиологическом институте, просиживая по многу часов за микроскопом. <…> Он никогда не был так счастлив, как в годы, потраченные в лаборатории на изучение устройства нервных клеток спинного мозга животных»^[37]. Научная работа полностью захватила Фрейда; он изучал, помимо прочего, детальную структуру животных и растительных тканей и написал несколько статей по анатомии и неврологии^[38]. Здесь же, в Физиологическом институте, в конце 1870-х Фрейд познакомился с врачом Йозефом Брейером, с которым у него завязались прочные дружеские отношения; оба они имели схожие характеры и общий взгляд на жизнь, потому быстро нашли взаимопонимание. Фрейд восхищался научными талантами Брейера и многому научился у него: «Он стал мне другом и помощником в трудных условиях моего существования. Мы привыкли разделять с ним все наши научные интересы. Из этих отношений, естественно, основную пользу извлекал я»^[39].

В 1881 году Фрейд сдал на отлично выпускные экзамены и получил учёную степень доктора^[40], что, однако, не изменило его образ жизни, — он остался работать в лаборатории под началом Брюкке, надеясь в конечном счёте занять следующую вакантную должность и прочно связать себя с научной работой^[38]. Научный руководитель Фрейда, видя его амбиции и учитывая финансовые трудности, с которыми он сталкивался из-за бедности семьи, решил отговорить Зигмунда от продолжения исследовательской карьеры. В одном из писем Брюкке заметил: «Молодой человек, вы выбрали путь, ведущий в никуда. На кафедре психологии в ближайшие двадцать лет вакансий не предвидится, а у вас недостаточно средств к существованию. Я не вижу иного решения: уходите из института и начинайте практиковать медицину»^[41]. Фрейд внял совету своего учителя — в определённой степени этому способствовало то, что в этом же году он познакомился с Мартой Берней^[ru], влюбился в неё и вознамерился на ней жениться; в связи с этим Фрейд нуждался в деньгах^[38]. Марта принадлежала к еврейской семье с богатыми культурными традициями — её дед, Исаак Берней, был раввином в Гамбурге, два его сына — Микаэл и Якоб — преподавали в Мюнхенском и Боннском университетах. Отец Марты, Берман Берней, работал секретарём у Лоренца фон Штейна^[42].

Для открытия частной практики у Фрейда не было достаточного опыта — в Венском университете он приобрёл исключительно теоретические знания, тогда как клиническую практику необходимо было нарабатывать самостоятельно. Фрейд решил, что для этого лучше всего подходила Венская городская больница. Зигмунд начал с хирургии, но уже через два месяца оставил эту идею, найдя работу слишком утомительной^[43]. Решив сменить область деятельности, Фрейд переключился на неврологию, в которой смог достичь определённых успехов — изучая методы диагностики и лечения детей с параличом, а также различные нарушения речи (афазии), он опубликовал ряд работ на данные темы, которые стали известны в научных и медицинских кругах. Фрейд приобрёл репутацию высококвалифицированного врача-невропатолога^[37]. При этом его увлечение медициной быстро сходило на нет, и на третьем году работы в Венской клинике Зигмунд окончательно в ней разочаровался.

В 1883 году он принял решение перейти на работу в психиатрическое отделение, возглавляемое Теодором Мейнертом^[ru], признанным научным авторитетом в своей области^[44]. Период работы под руководством Мейнерта был для Фрейда весьма продуктивным — исследуя проблемы сравнительной анатомии и гистологии, он опубликовал такие научные труды, как «Случай кровоизлияния в мозг с комплексом основных косвенных симптомов, связанных с цингой» (1884), «К вопросу о промежуточном расположении оливковидного тела», «Случай атрофии мускулов с обширной потерей чувствительности (нарушение болевой и температурной чувствительности)» (1885), «Сложный острый неврит нервов спинного и головного мозга», «Происхождение слухового нерва», «Наблюдение сильной односторонней потери чувствительности у больного истерией» (1886). Кроме того, Фрейд писал статьи для «Общего медицинского словаря» и создал ряд других работ, посвящённых церебральной гемиплегии у детей и афазиям^[45]. Впервые в жизни работа захлестнула Зигмунда с головой и превратилась для него в истинную страсть. В то же время стремившийся к научному признанию молодой человек испытывал ощущение неудовлетворённости своим трудом, так как, по собственному представлению, действительно значительных успехов не достиг; психологическое состояние Фрейда стремительно ухудшалось, он регулярно пребывал в состоянии тоски и депрессии^[46].

Непродолжительное время Фрейд работал в отделении дерматологии, в венерическом его подразделении, где изучал связь заболевания сифилисом с болезнями нервной системы. Свободное время он посвящал лабораторным исследованиям. Стремясь как можно больше расширить свои практические навыки для дальнейшей самостоятельной частной практики, с января 1884 года Фрейд перешёл на отделение нервных болезней. Вскоре после этого в соседней с Австрией Черногории вспыхнула эпидемия холеры, и правительство страны обратилось за помощью в обеспечении медицинского контроля на границе — большинство старших коллег Фрейда вызвались добровольцами, а его непосредственный руководитель на тот момент находился в двухмесячном отпуске; из-за сложившихся обстоятельств в течение длительного времени Фрейд занимал должность главного врача отделения^[47].

Основной вклад в науку

Структурная модель психики

В ходе клинической практики Фрейд неоднократно наблюдал у своих пациентов множественные конфликты, вызванные, по его мнению, противостоянием между влечениями — в частности, он установил, что социально детерминированные запреты зачастую ограничивают проявление биологических побуждений. На основании данных наблюдений учёный выдвинул оригинальную концепцию психической организации: Оно (или «Ид», нем. Das es), Я (или «Эго», нем. Ego) и «Сверх-Я» (или «Супер-Эго», нем. Das Über-Ich)^[131].

Понятие «Оно» (Ид) было позаимствовано Фрейдом у немецкого врача Г. Гроддека^[ru], который использовал его для обозначения неизвестной силы, управляющей поступками человека. В переписке с Гроддеком Фрейд выражал свое уважение открытию коллеги и ради избежания недоразумений, настаивал на том, чтобы аналитики противопоставляли не сознательное бессознательному, а Я вытесненному материалу. Когда понятие окончательно утвердилось в психоаналитическом лексиконе — после публикации работы «Я и Оно» в 1923 году, Фрейд, описывая происхождение термина, уже ссылался не на Гроддека, а на Ницше, который употреблял данное слово для обозначения безличного, природно-необходимого в человеке^[132]. «Оно» представляет собой основу для остальных двух проявлений личности, содержит энергию для них. «Оно» по сути статично — не находясь под влиянием внешнего мира и не контактируя с ним, «Оно» не меняется с течением жизни человека — данная часть психики примитивна и неорганизованна; её основная задача — ослабление состояния напряжения, усиление удовольствия и сведения к минимуму дискомфорта. Содержание «Оно» бессознательно и включает примитивные мысли и те мысли, которые сознательно человек оценивает как недопустимые и отвергает. При этом, по мнению Фрейда, вытесненные из сознания в бессознательное мысли «все же обладают способностью воздействовать на поведение человека с неослабевающей интенсивностью и без участия какого-либо контроля сознания»^[133].

«Я» (Эго) — это, по сути, и есть личность человека, олицетворение его разума. «Я» осуществляет контроль за всеми процессами, проходящими в психике индивидуума, его основная функция заключается в регуляции между инстинктами и действиями. «Я» регулируется принципом реальности, в то время как «Оно» — принципом удовольствия. «Я», по Фрейду, черпает энергию для своего функционирования из «Оно» и «Сверх-Я», находясь как бы между молотом и наковальней: с одной стороны, «Я» обороняется от требований «Оно» (в удовлетворении бессознательных желаний), а с другой, «Я» вечно защищается от давления «Сверх-Я», выполняющего функции цензуры; таким образом, сущность деятельности «Я» заключается в гармонизации сил, воздействующих на него^[134]. Фрейд писал: «В своём отношении к Ид Эго напоминает всадника, который должен держать в узде превосходящего его по силе коня, с той лишь разницей, что всадник пытается сделать это своими собственными силами, тогда как Эго пользуется заимствованными»^[135].

«Сверх-Я» (Супер-Эго) является психической инстанцией, которая представляет из себя «родительский авторитет, самонаблюдение, идеалы, совесть. В метафорическом значении „Супер-Эго“ выступает в качестве внутреннего голоса, цензора, судьи»^[136]. Основная деятельность «Сверх-Я» заключается в ограничении, запрещении или осуждении деятельности сознания («Я»), а также бессознательного («Оно»). Именно «Сверх-Я» ответственно за существующие у личности моральные нормы^[137]. «Сверх-Я» формируется в процессе социализации, человек с ним не рождается; данная психическая инстанция начинается зарождаться в тот момент, когда ребенок впервые делает деление на «правильно» и «неправильно», что хорошо, а что плохо. По сути, основное влияние на формирование «Сверх-Я» оказывают родители, впоследствии его [Сверх-Я] содержание также дополняется нормами и ценностями общественных институтов и групп вне пределов семьи. «Сверх-Я», по мнению аналитиков, считается сформированным, когда внешний (родительский) контроль заменяется внутренним (самоконтролем). «Сверх-Я» находится в вечном конфликте с «Я», пытаясь «убедить» сознание человека в превосходстве и преимуществе идеалистических целей над реалистичными^[138].

Психосексуальные фазы развития

Основная статья: Психосексуальное развитие

Фрейд полагал, что человек рождается с неким количеством сексуальной энергии (либидо), которая, одновременно с взрослением ребёнка, проходит определённые стадии развития. Связанные с различными эрогенными зонами, эти стадии развития представляют собой биологически детерминированную последовательность. Главным фактором, определяющим развитие человека, является сексуальный инстинкт, «прогрессирующий от одной эрогенной зоны к другой в течении жизни человека». На каждой стадии психосексуального развития, по Фрейду, определённый участок тела или орган стремиться к объектам или действиям с целью вызова приятного наслаждения — таким образом, прохождение человеком заданных стадий присуще изначально и происходит вне зависимости от их культурного уровня либо чего-то иного^[139]. В наиболее общем смысле под термином «психосексуальное развитие» понимается ни что иное, как «движение ребенка от инфантильных способов удовлетворения влечений к более зрелым, позволяющим в конечном итоге вступить в сексуальный контакт с человеком противоположного пола»^[140].

Каждая последующая стадия психосексуального развития, согласно представлению Фрейда, всегда доминирует над предыдущей, однако сохраняет её дериваты. Важнейшей стадией, по мнению Фрейда, является фаллическая, поскольку именно в ней разворачивается эдипов комплекс — если ребёнок сможет успешно идентифицировать себя с родителем одного пола, то комплекс будет разрешённым, а если же нет, что влияние внутреннего конфликта может кардинальным образом повлиять на последующий выбор объекта любви — гомосексуальный или гетеросексуальный. Помимо этого, также, при наличии любого рода нарушений в прохождении каждой из стадий в период зрелой генитальной сексуальности (генитальной стадии) человек может испытывать определенную психическую заторможенность или искажения в психосексуальном развитии, то есть «психические дериваты ранней сексуальности нередко способствуют образованию невротической симптоматики или характерологических нарушений»^[141]. Психосексуальное развитие чрезвычайно важно для развития личности — именно в ходе прохождения всех его стадий закладываются предпосылки будущих сексуальных, эмоциональных и коммуникативных проблем^[140]. Таблица стадий психосексуального развития, представленная ниже, составлена по изданию «Теории личности» Л. Хьелла и Д. Зиглера (СПб.: Питер, 2003)^[139].

Стадия	Возрастной период	Зона сосредоточения либидо	Задачи и опыт, соответствующие данному периоду развития
Оральная	0 — 18 месяцев	Рот (сосание, кусание, жевание)	Отвыкание от груди; отделение себя от материнского тела
Анальная	1,5 — 3 года	Анус (удержание или выталкивание фекалий)	Приучение к туалету (самоконтроль)
Фаллическая	3 — 6 лет	Половые органы (мастурбация)	Идентификация с взрослыми одного с собой пола, выступающими образцами для подражания
Латентная	6 — 12 лет	Отсутствует (сексуальное бездействие)	Расширение социальных контактов со сверстниками
Генитальная	Пубертат	Половые органы (гетеросексуальные отношения)	Установление интимных отношений или влюбленность; внесение своего трудового вклада в общество

Эдипов комплекс

Основная статья: Эдипов комплекс

Эдипов комплекс (англ. Oedipus complex) является одним из краеугольных понятий в теории Фрейда и служит для обозначения амбивалентного отношения ребёнка к своим родителям. Данный термин характеризует проявление человеком бессознательных влечений, в которых любовь граничит с ненавистью к родителям. Идея «Эдипова комплекса» была почерпнута Фрейдом из древнегреческого мифа, отражённого в трагедии Софокла «Царь Эдип». В произведении молодой юноша по имени Эдип убивает своего отца Лая (не зная о том, что это его отец), а впоследствии женится, также не осознавая этого, на своей матери Иокасте; узнав в дальнейшем от оракула о совершенных им деяниях, он ослепляет себя. Из этого произведения (отрывок которого Фрейд переводил ещё в школе, а потом, уже в зрелом возрасте, смотрел театральную постановку трагедии) учёный и взял идею, ставшую основной для психоанализа^[142].

В понимании Фрейда, мальчик эротически привязан к матери и стремиться обладать ею, а отца воспринимает как соперника и преграду для осуществления данного желания (у девочки ситуация происходит с точностью до наоборот и носит название «Комплекс Электры»). По мнению учёного, присущая всем людям в раннем возрасте бисексуальность приводит к тому, что ребёнок может занимать как активную, так и пассивную позицию. В первом случае ребенок испытывает ненависть к родителю своего пола и вожделеет родителя противоположного пола — это называется позитивным эдиповым комплексом. В пассивной же позиции, негативном комплексе, ребенок стремиться устранить родителя противоположного пола и, соответственно, испытывает любовь к одному с ним пола родителю. В процессе психосексуального развития, по Фрейду, человек переживает обе формы развития комплекса, что и называется полным эдиповым комплексом^[143].

Эдипов комплекс развивается в возрасте 3 — 6 лет и его успешное разрешение (идентификация с родителем одного пола, она же «идентификация с агрессором»^[144]) принципиально важно для ребёнка. Разрешение («разрушение») комплекса ведет к переходу от фаллической к латентной стадии развития — и является фундаментом для образования «Сверх-Я»; авторитет родителей, таким образом, «перемещается» вовнутрь психики — разрешенный эдипов комплекс становится основным источником чувства вины (которым «Сверх-Я» довлеет на «Я») и, одновременно, является окончанием инфантильной сексуальности индивидуума^[145]. Разрешение эдипова комплекса у мальчика протекает следующим образом: i) сначала он испытывает сильный гнев и ревность по отношению к отцу; ii) затем, вследствие врожденной бисексуальности, ситуация кардинально меняется: ребенок начинает испытывать привязанность к отцу и одновременно с этим враждебно относиться к матери; iii) наконец, мальчик испытывает тяжелые внутренние конфликты из-за страха потерять любовь и защиту отца по причине запретных желаний по отношению к матери; iv) возникает сильнейшая кастрационная тревога как предполагаемая расплата отца с ним; v) ради ослабления тревоги, ребёнок отказывается от своих желаний обладать матерью и идентифицируется с отцом, перенимая его поведение и роль^[146].

В случае же не разрешения, эдипов комплекс становится ядром всех будущих неврозов: «Вытеснение же эдипова комплекса и сохранение его в бессознательном чревато невротизацией ребенка, впоследствии сказывающейся на психических расстройствах взрослого: благополучное преодоление этого комплекса, как правило, не осуществляется основательно, и тогда „пубертатный период вызывает реанимацию комплекса, что может иметь плохие последствия“»^[145]. В случае не разрешения эдипова комплекса возможна фиксация на нём — то есть фиксация на матери или отце, что обнаруживается в выборе сексуально партнера — он может быть или гомосексуальным, или же, в случае гетеросексуального выбора, быть исключительно замещением матери^[147].

Тревога и защитные механизмы

Основная статья: Защитный механизм

Фрейд установил, что одна из основных проблем психики человека заключается в том, чтобы справиться с состоянием тревоги — состояния, которое возникает в ответ на усиление напряжения или раздражения в любой ситуации, реальной или вымышленной. Основное условие для возникновения тревоги, таким образом, это её слишком большой размер и невозможность игнорирования или избежания. Психологический механизм противостояния тревоге (в противовес конструктивным действиям для решения ситуации) заключается в самозащите Эго, искажающей и отрицающей реальность, фальсифицирующей её. Эти действия Эго называются защитными механизмами^[148]. Защитные механизмы, как правило, это бессознательные действия, направленные против сексуальных, эгоистических, деструктивных влечений, травмирующих воспоминаний и различных фантазий, реализация которых способна разрушить целостность психической организации индивидуума^[85]. Защитные механизмы относятся к Эго человека, которому приходится противостоять массе разнообразных угроз со стороны внешнего мира; Фрейд отводил значительную роль исследованиям защитных механизмов человека, но попыток систематизировать или обобщить их не предпринимал — это работу взяла на себя его дочь, Анна Фрейд, в работе «Я и защитные механизмы» (1936) объединим ранее описанные отцом психические феномены^[149].

Выделяется восемь основных защитных механизмов — ни один человек не использует только определенных из них, как правило всегда можно выделить ряд из них. Также стоит отдельно уточнить, что хотя защитные механизмы и выполняют определённую полезную функцию — снижая уровень тревоги, всё же, по мнению самого Фрейда, они являются средствами самообмана, искажая, отрицая и фальсифицируя восприятие реальности человеком^[150]. Основные защитные механизму, выделенные Фрейдом, это:

• Вытеснение — удаление от сознания индивидуума и отдаление от него разнообразных психических содержаний. Это процесс, который делает бессознательным некоторые психические акты, которые могут быть осознанными^[151]. Выделяют первичное и вторичное вытеснения; первое недопускает само появление инстинктивного импульса, второе же ответственно за удержание вдали от сознания этих импульсов^[152]. Проекция является первичной защитой Эго и может быть охарактеризована как «мотивированное забывание» — вытесненное содержимое не осознается человеком как источник конфликта, травматические события забываются, но при этом вытесненные мысли не теряют своей активности и требуют постоянной энергии для удержания себя вне поля сознания^[150].

• Проекция — процесс наделения внешних объектов присущими субъекту качествами, перенесение вины и ответственности за собственные наклонности на другого человека, приписывание иным людям собственных качеств^[153]. Проекция как защитный механизм позволяет индивидууму возлагать свою собственную вину на других людей или объекты^[154].

• Замещение — процесс, благодаря которому вместо одного появляется что-либо другое^[155]; иными словами, проявление некоторого импульса от более угрожающего объекта перемещается на менее опасный: к примеру, наказанный родителями ребёнок в отместку толкает младшую сестру^[154].

• Рационализация — рациональное и логическое объяснение собственных поступков, мыслей и идей в целях оправдания и сокрытия истинных мотивов^[156]. Рационализация является способом, которым человек справляется с фрустрацией и тревогой, защищая свою самооценку. В ходе рационализаторского объяснения оправдываются ошибки и промахи, идёт искажение реальных фактов и даются ложные сведения, в совокупности любое, даже иррациональное поведение выглядит разумным^[154].

• Реактивное образование — способ реагирования индивидуума на амбивалентные чувства^[157]; реактивное образование претерпевает следующие стадии формирования: во-первых некий недопустимый импульс подавляется, во-вторых в сознании возникает его полная противоположность: к примеру, писал Фрейд, высмеивающий гомосексуалиста мужчина на самом деле защищает себя от собственных гомосексуальных побуждений^[158].

• Регрессия — психическая деградация, возвращение от высшего этапа развития к более низкому, к примитивным способам поведения и реагирования. Данная защита напрямую связана со стадиями психосексуального развития и выражается, по сути, в отказе от зрелой генитальности и возвращении к, например, оральной или анальной эротике^[159]. Регрессия есть способ снижения тревоги, возвращение к более безопасному и понятному периоду детства — так называемое «ребячество»^[160].

• Сублимация — переключение психической энергии с социально неприемлемых целей и объектов на социально приемлемые. Под процессом сублимации Фрейд рассматривал возможность замещения сексуальных целей иными, несексуальными; то есть суть сублимации — отвлечение от сексуального^[161]. Данный защитный механизм является единственной здоровой стратегией обуздания неприемлемых импульсов и «пускания» энергии по иным каналам выражения — через искусство, литературу, политику^[160].

• Отрицание — отказ от признания того, что произошло некоторое негативное событие; механизм защиты от внутренней или внешней угрозы для Эго^[160]. Также, отрицание помогает человеку отказаться от вытесненного в бессознательное содержания — мыслей, идей, чувств. Данный механизм защиты строит в сознании человека приятную иллюзию, в которой он якобы существует^[162].

Бессознательное

Основная статья: Бессознательное

Бессознательное — это часть психики человека, по объему, содержанию и принципам функционирования отличающаяся от сознания. В топографической теории является одной из систем психического аппарата. После появления трехкомпонентной системы сознания («Оно», «Я» и «Сверх-Я»), бессознательное выражается исключительно при помощи имени прилагательного, то есть отражает психическое качество, в равной степени свойственное каждой из трёх структур психики^[163].

Фрейд полагал, что бессознательное является областью, в которой первоначально возникает любой душевный процесс — и только после пребывания там, он может переместиться в сферу сознания. Выражаясь метафорично, учёный называл сферу бессознательного «большой передней» (содержащей все душевные процессы), а сознание — примыкающей небольшой комнаткой, салоном. На пороге же между двумя помещениями стоит некий страж, решающий, что пропускать из передней в салон, а что нет. При этом же, даже если некий процесс оказывается прошедшим в помещение салона, он совершенно необязательно станет осознанным — поскольку салон разделен небольшой перегородкой на две зоны: непосредственно сознание и предсознательное. Таким образом, Фрейд выделил существование двух видов бессознательного — латентное (скрытое) бессознательное и вытесненное бессознательное. Латентное бессознательное (сокр. «vbw» от нем. Vorbewusst) располагается в области предсознания и способно стать частью сознания (сокр. «bw» от нем. Bewusst) без внешних усилий, а вытесненное бессознательное (сокр. «ubw» от нем. Unbewusst) требует аналитической работы для перехода в область сознания^[164].

Фрейдовское понимание бессознательного строилось на нескольких основных теоретических положениях: i) психика не тождественна сознанию, поскольку отождествление нарушает психическую непрерывность; ii) введение структуры бессознательного объясняется наличием массы пробелов в данных сознания, объяснение которых принципиально невозможно без допущения существования процессов, отличных от сознательных; iii) бессознательное является обязательной и неотъемлемой фазой процессов, протекающих в психике человека; iv) основа и суть бессознательного есть унаследованные психические образования; v) любой акт в психике рождается в бессознательном и может или там же и остаться, или же перейти в область сознания, если не наталкивается на сопротивление; vi) бессознательное — уникальная психическая система, отличающаяся особыми принципами функционирования и выражения, законы функционирования бессознательного отличны от законов, по которым работает сознание; vii) процессы, протекающие в бессознательном, пользуются большей свободой в сравнении с сознательными; viii) бессознательно познаваемо только опосредованно — через анализ переведенного бессознательного материала в сознание; ix) особые свойства бессознательного: первичный процесс (язык бессознательного, функционирующий в соответствии с принципом удовольствия, то есть иррациональный, импульсивный и примитивный^[165]), активность, отсутствие противоречий, протекание вне времени, замена физической реальности психической реальностью^[166].

Основные черты бессознательного сводятся к следующему: i) содержание бессознательного является репрезентатором влечений; ii) содержания бессознательного регулируются первичными процессами, в частности сгущением и смещением; iii) подпитываемые энергией влечений, содержания бессознательного стремятся вернуться в сознание, проявившись в поведении (возвращение вытесненного содержания), однако фактически появиться в предсознании могут исключительно в искаженном цензурой (Сверх-Я) виде; iv) В бессознательном очень часто подвергаются фиксации детские желания^[167].

Метод свободных ассоциаций

Основная статья: Метод свободных ассоциаций

Свободные ассоциации — это высказывания, основанные на собственном изложении любого рода мыслей, приходящих на ум по поводу чего бы то ни было без размышлений. Одноимённые метод лежит в основе психоанализа и является одним из основных его приёмов^[69]. В психоанализе свободные ассоциации рассматриваются в качестве сигнала о наличии идей или фантазий, которые не могут быть осознаны человеком без аналитической помощи психолога — поскольку они [идеи/цели] находятся в предсознании. Существует три основных положения, на которых основывается метод свободных ассоциаций: i) мысль склонна двигаться в сторону того, что значимо; ii) потребность пациента в лечении и понимание того, что его лечат, направят ассоциации сторону значимого (за исключением случаев действия сопротивления) ; iii) сопротивление максимально при сосредоточении и минимально при расслаблении^[168].

Метод свободных ассоциаций предполагает полное отсутствие сознательного контроля за высказываниями — от пациента аналитиком ожидается «безоговорочное словесное выражение мыслей, чувств, желаний, ощущений, образов и воспоминаний, которое было бы лишено „задержек“ и осуществлялось в виде спонтанного процесса». Для этого пациенту необходимо преодолеть все сознательные преграды, такие как страх, чувство вины или стыда. Свободные ассоциации служат для выявления связей между наличествующими конфликтами и бессознательными влечениями — интерпретация ассоциаций со стороны аналитика, таким образом, служит для выявления сопротивления пациента и расширения свободы его ассоциативного процесса^[169]. С точки зрения Фрейда, никакая появляющаяся мысль по сути не является случайной — она всегда есть производное от тех процессов, которые происходили и происходят с пациентом. Любая ассоциация, пришедшая в голову, может стать принципиально важной для установления причин возникновения заболевания^[69]. Применение данного метода позволило в сеансах лечения полностью отойти от гипноза^[70] (который практиковал для лечения истерии Ж. Шарко) и, по словам самого Фрейда, послужило толчком к становлению и развитию психоанализа^[69].

№ 37. Жизненный путь А. Маслоу

Абрахам Маслоу родился в Бруклине (штат Нью-Йорк) в 1908 г. Он учился на психологическом факультете Висконсинского университета и стал сначала стипендиатом Карнеги в колледже, готовившем преподавателей колледжей, затем профессором психологии в Бруклинском колледже. В середине тридцатых годов он приступил к работе над тем, что стало основным трудом его жизни, книгой «Motivation and Personality» («Мотивация и личность»), опубликованной в 1954 г. Как пишет сам Маслоу, «мне хотелось синтезировать холистический, динамический и культурный подходы, кото-рые были столь популярны у молодых психологов того вре-мени. Я чувствовал глубинную взаимосвязь между этими подходами и воспринимал их как отдельные аспекты единого всеохватывающего целого» (Maslow, 1954). Маслоу при-ступил к серьезной подготовке этого синтеза: он изучал геш-тальт-психологию у Карла Вертхаймера и Курта Коффки в Новой Школе Социальных Исследований и обучался психо-анализу, в том числе и у Эриха Фромма. Ознакомившись с психоанализом, он продолжил изучение психологии под ру-ководством Альфреда Адлера. Он изучал антропологию вме-сте с Рут Бенедикт и Маргарет Мид и участвовал в экспеди-ции, занимавшейся изучением индейского племени «Северных черноногих», одного из алгонкинских племен. В 1943 г. он опубликовал две работы: «A Preface to Motivation Theory» («Введение в теорию мотивации») и «A Theory of Human Motivation» («Теория человеческой мотивации»), где сформулировал позитивную теорию мотивации, определяе-мую им, как «обобщенно-динамическую». Между 1947 и 1949 г. Маслоу оставил академическую карьеру и организо-вал Maslow Cooperage Corporation, решив заняться собствен-ным бизнесом. Тем не менее, он сохранил свои академические связи и продолжал публиковать статьи в научной периодике и в этот период. Вернувшись к академической деятельности, он стал сначала адъюнкт-профессором, затем полным профес-сором и руководителем кафедры в Массачусетском универ-ситете Brandeis. Поздние работы Маслоу приобретают все бо-лее утопический и даже мистический характер. Подобно Линделлу Урвику, он сформулировал «теорию Z» в ответ на «теории X и Y» Мак-Грегора (см. главу 16). Рен, занимаясь рассмотрением работы Оучи (см. главу 19) и, соот-ветственно, анализируя различные формулировки «теории Z», пишет: «Там, где Урвик ссылается на Тейлора, Маслоу апеллирует к даосизму; там, где Урвик прагматичен, Маслоу исполнен романтики; там, где Урвик пишет об индивидах в организации, Маслоу ведет речь о.трансцендентных суще-ствах» (Wren, 1994,р. 375). Абрахам Маслоу умер в 1970 г.

2. Иерархия потребностей

Согласно Маслоу, «человеческие потребности располагаются в виде иерархии. Иными словами, появлению одной потреб-ности обычно предшествует удовлетворение другой, более насущной. Человек -- это животное, постоянно испытываю-щее те или иные желания» (Maslow, 1943, р. 370). Маслоу оп-ределяет пять наборов целей, которые он именует базовыми потребностями. К ним он относит: физиологические нужды, потребность в безопасности, потребность в любви, потреб-ность в удовлетворении чувства собственного достоинства и, наконец, потребность в самоактуализации. Иерархическая природа этих потребностей или целей означает, что «доми-нантная цель монополизирует сознание и определенным об-разом стимулирует и организует различные способности организма, потребные для ее достижения. Менее насущные потребности минимизируются, или даже забываются, или от-рицаются» (Maslow, 1943, pp. 394--395). Основанием этой иерархии Маслоу считает физиологические потребности и, прежде всего, потребность в пище. Вот что он пишет:

Вне всяких сомнений, физиологические потребности являются самыми насущными изо всех нужд. Прежде всего, это означает, что для человеческого существа, не имеющего вообще ничего, основой мотивации будут именно физиологические нужды, а не что-то иное. Че-ловек, лишенный пищи, безопасности, любви и уваже-ния, естественным образом, прежде всего, будет стре-миться к получению пищи. Тяга к писанию стихов, желание приобрести автомобиль, интерес к американс-кой истории, желание купить новые туфли в экстрен-ных случаях совершенно забываются или становятся второстепенными. Для человека, испытывающего сильное чувство голода, не существует иного интереса, кроме пищи. Он мечтает и думает о ней, он вспоминает ее и стремится к ее обретению... Свобода, любовь, чув-ство общности, уважительное отношение, -- все они от-метаются как мишура, ибо ими нельзя наполнить желу-док. Воистину такой человек живет только хлебом единым.

Маслоу пишет, что в Соединенных Штатах и в других раз-витых сообществах подобный хронический острый голод яв-ляется редким явлением. При этом он отмечает, что люди час-то принимают за голод наличие здорового аппетита. И действительно, в развитых обществах столь тяжелые усло-вия жизни и голодная смерть могут быть, скорее всего, лишь следствием некоей чрезвычайной ситуации. Естественно, при этом должны удовлетворяться и другие физиологические по-требности, такие, например, как потребность в воздухе или в воде. Маслоу пишет:

Когда нет хлеба, человек действительно живет хлебом единым. Но что происходит с человеческими желаниями в том случае, когда он не испытывает недостатка в хлебе? Тут же возникают другие (более «возвышен-ные») потребности, которые замещают собой физиоло-гические нужды и становятся доминирующими. Когда и они находят удовлетворение, возникают новые (и вновь «более возвышенные») потребности, и так далее. Вот что мы имеем в виду, когда говорим о том, что основные че-ловеческие нужды образуют иерархию относительного доминирования... Доминантными для организма и его поведения являются только неудовлетворенные нужды. Если голод утолен, чувство голода теряет свое значение в системе факторов активности личности.

Если физиологические нужды будут удовлетворены, то, по мысли Маслоу, возникнут новые потребности, в данном слу-чае, потребности безопасности. Он полагает, что «все, сказан-ное о физиологических нуждах, может быть -- пусть и в не-сколько меньшей степени -- отнесено и к желаниям такого рода. Организм может быть охвачен только ими. Они могут выступать в качестве едва ли не единственных определяющих поведение начал, подчиняющих себе все способности орга-низма, что позволяет нам в данном случае представить орга-низм как механизм, стремящийся к обретению безопасности» (Maslow, 1943, р. 376). Маслоу иллюстрирует свою мысль о потребности в безопасности, рассматривая желание защи-щенности у ребенка и поведение взрослых невротиков или почти невротиков, которые во многих случаях ведут себя так же, как и ребенок, не ощущающий себя в безопасности. Так же, как и в случае физиологических нужд, он полагает, что «потребности здорового, нормального, удачливого взрослого человека в безопасности в рамках нашей культуры находят достаточное удовлетворение... вследствие чего подобные по-требности не играют активной мотивационной роли. Подоб-но тому, как сытый человек не чувствует голода, человек, на-ходящийся в безопасности, не испытывает в этом смысле особого беспокойства» (Maslow, 1943, pp. 378-379). Если и физиологические нужды, и потребность в безопасности удовлетворяются в достаточной мере, то, по Маслоу, возникает потребность в любви, привязанности и в ощущения собствен-ной принадлежности к некоей общности людей, и весь цикл, описанный применительно к физиологическим потребностям и потребности в безопасности, повторяется. Так, «человек на-чинает особенно остро чувствовать отсутствие друзей, воз-любленной, жены или детей. Он жаждет чувственных отно-шений с другими людьми, он пытается занять определенное место в некой группе и активно стремится к достижению этой цели. Он хочет этого более всего на свете и обычно совершен-но забывает о том, что в ту пору, когда он был голоден, любовь вызывала у него усмешку» (Maslow, 1943, pp. 380-381). В от-личие от потребности в безопасности и физиологических по-требностей, потребность в любви, привязанности и принад-лежности к определенной группе людей удовлетворить в современном обществе гораздо труднее. Как указывает Мас-лоу, «невозможность удовлетворения этих потребностей обычно является причиной всевозможных расстройств и бо-лее серьезных психических патологий» (Maslow, 1943, р. 381). И вновь при достаточном удовлетворении этих потребностей возникают нужды иного рода. Маслоу пишет:

Все люди в нашем обществе (за исключением патологи-ческих случаев) имеют потребность в стабильной, осно-вательной (и обычно высокой) самооценке, в самоуваже-нии или в чувстве собственного достоинства, которое должно подкрепляться уважительным отношением со стороны других людей. Под основательностью самоува-жения мы понимаем чувство, которое вызывают некие реальные достижения и соответственное уважительное отношение окружающих... Удовлетворение потребности в самоуважении приводит к появлению чувства уверен-ности в себе, достоинства, ощущения собственной силы, дееспособности, полезности и необходимости в этом мире. Невозможность же удовлетворения этих потреб-ностей имеет следствием появление чувства собствен-ной неполноценности, слабости и беспомощности.

Последней и высшей стадией в иерархии потребностей Маслоу считал самореализацию, самоактуализацию. Если фи-зиологические нужды и потребности в безопасности, любви и уважении будут удовлетворены в достаточной степени, «мы вправе ожидать, что у человека возникнет (это происходит не всегда) новая потребность, если только он уже не делает того, к чему, как ему кажется, он призван. Музыкант должен тво-рить музыку, художник -- писать картины, поэт -- писать сти-хи, в противном случае они не будут чувствовать себя счастли-выми людьми. Человек должен стать тем, кем он может стать. Эту потребность мы называем самоактуализацией... она состо-ит в желании все более и более становиться тем, кто вы есть, становиться всем тем, что определяется вашей способностью к становлению» {Maslo№, 1943, р. 382). Маслоу с готовностью соглашается с тем, что эта потребность может сильно менять-ся от человека к человеку. Он вновь подчеркивает, что предпо-сылкой возникновения потребности в самоактуализации яв-ляется удовлетворение потребностей физиологических, в безопасности, любви и уважении. Он пишет: «Людей, удовлет-воривших указанные потребности [первых четырех уровней], мы вправе назвать, «в основном, удовлетворенными людьми»; и отсюда следует, что мы можем ожидать от них наиболее пол-ного (и здорового) творчества. Поскольку «в основном удов-летворенные люди» в нашем обществе являются исключени-ем, мы плохо знакомы -- и экспериментально, и клинически -- с явлением самоактуализации. Его исследование -- дело буду-щего» .

№ 40. Перспективы и тенденции развития психологии

Особое внимание уделяется насущным задачам, стоящим перед российскими психологами в новых общественных условиях, важности интеграции теоретического и практического знания.

Одним и из интересных направлений современной психологии является психология малых групп – исследование формальных и неформальных группировок, феноменов лидерства и групповой сплоченности. В последнее время новое значение приобрело исследование семьи как малой группы: выявление проблем возникновения и развития семьи, связанных с ее основными социально-психологическими функциями и задачами – рождением и воспитанием ребенка, экономической и эмоциональной поддержкой супругами друг друга и т.д.8

Продолжает развиваться и психология личности, а именно представление о процессе и результатах социализации личности, понятия социальной установки, а также проблемы асоциального поведения личности.

В настоящее время в России серьезно пересматриваются предмет и задачи психологии. Колоссальные изменения в общественной структуре в постперестроечный период не могли не сказаться на этой самой общественной психологической науке. Появление большого количества неформальных групп в российском обществе, подъем национального и культурного самосознания людей, появление межэтнических конфликтов в нашем - некогда принудительно однородном - государстве, развернувшаяся политическая борьба всевозможных партий и коалиций – вот те реалии, которые призвана осмыслить сегодняшняя психология.9

На данный момент можно выделить несколько актуальных тенденций развития современной психологии в России.

Во-первых, это построение новой системы анализа социальной реальности. Дело в том, что в советской психологии в качестве научной базы доминировала парадигма преобразования. Это означало следующее: чтобы понять и объяснить человека как специфический объект исследования, его надо было воспитать, преобразовать, сформировать. Тем самым исключалась любая возможность анализа психологических конфликтов. В настоящее время в отечественной психологии формируется новая концепция исследования человека и общества, опирающаяся на универсальные закономерности, общие для мировой социальной психологии, и учитывающая исторические и культурные особенности российского общества.

Во-вторых, современная социальная реальность безусловно требует осмысления новых социально-психологических феноменов. В конце 80-х годов в российском обществе стали чрезвычайно ярко проявляться межнациональные отношения, политические процессы, новые экономические отношения. В 90-х годах наблюдались широкомасштабные межнациональные конфликты, а также массовая миграция из регионов, охваченных подобного рода конфликтами. Это требовало своего анализа с точки зрения социальной психологии. Ибо для того, чтобы управлять социальными процессами, необходимо понимать их механизмы и закономерности. В настоящее время психология наций и народов – этнопсихология – представляет собой наиболее динамично развивающуюся отрасль социальной психологии в нашей стране.

Кроме того, это время было также периодом активного развития политических процессов, к научному анализу которых социальная психология не была готова в своем прежнем виде. Чтобы ответить на запросы практики, наша наука должна была развивать свое предметное содержание, теорию, систему категорий и принципов, составивших впоследствии новую область социально-психологического знания – политическую психологию. Эта область науки и практики привлекает к себе наиболее целеустремленных молодых людей, готовых активно включиться в политическую жизнь России.

Самостоятельной сферой социально-психологического анализа стала область бизнеса и предпринимательства, изучающая нормы российской деловой культуры, отношение общества к предпринимателям, а также формы и методы взаимодействия на разных уровнях предпринимательства.

Все мы сталкивались с грубостью продавцов. Это происходит вовсе не потому, что эти люди злы от природы. Просто их не приучили ценить собственный труд и считать его равным по значимости труду ученого или писателя. Современная социальная психология позволяет так повысить самооценку человека, чтобы он мог и сам радоваться своему труду и других людей радовать. Наиболее эффективным методом решения такого рода проблем являются социально психологические тренинги, которые в настоящее время активно развиваются в нашей стране.

А сколько социально-психологических проблем происходит в трудовых коллективах! Этим занимаются такие отрасли психологической науки как психология менеджмента, психология управления персоналом, организационная психология, а также психология конфликта.

В-третьих, наблюдается возникновение новых тенденций в практической психологии. Прежде всего, значительно увеличился престиж практической психологии, ее развитие как самостоятельного научного направления, включающего в себя такие ветви анализа, как работа с персоналом в организации, политика, реклама, маркетинг, социально-психологический тренинг.10

В-четвертых, развитие практических направлений психологии ставит в качестве одной из задач взаимодействие с мировой психологией. Большбя часть современных методов социально-психологической теории и практики взята нами из зарубежного опыта. И, хотя категориальный аппарат социальной психологии универсален, существуют определенные культурологические различия в форме организации и проведения как теоретических исследований, так и практических методик. А посему такие области как психология рекламы, психология имиджа, психология паблик рилэйшенз (связей с общественностью) требуют своего переосмысления с точки зрения психологии российского общества. Тем более, что в отечественной психологии также разработаны оригинальные подходы к анализу феноменов коллектива и совместной деятельности.

Сегодня дифференциация наук на множество отраслей и возникновение специфических понятийных аппаратов этих отраслей затруднило практическое использование уже познанного – так же, как и последующее преображение человеком окружающего мира на основе познанного. Человек стал утрачивать видение общих для всех перспектив развития, а значит и цель и смысл своей жизни.

Стала очевидной необходимость синтезировать все достижения человечества как естествознании, так и в гуманитарных науках. Однако, на какой основе осуществить синтез мировой культуры и науки, оставалось неизвестным. После середины двадцатого столетия возникла системология. Наука, в которой мир увидел первый шаг к синтезу всех достижений. Однако еще не был открыт так называемый первый элемент – структурообразующий фактор в строении материи и жизни. Было лишь известно, что мир, как и человек построен «по образу и подобию Творца».

Тогда взоры исследователей обратились к более пристальному изучению наследия мировой культуры, религий, мифов, с позиции системологии, поиску универсальных закономерностей строения и развития мира.

Так в конце двадцатого века возникла междисциплинарная наука Универсология, описывающая причинно-системное строение мира, а также роль и место в нем человека.

Так возникли предпосылки системной психологии, описывающей многоуровневый и многофакторный характер взаимообусловленности друг от друга человека и окружающего мира, а достижения в психологии открыли возможность интеграции отраслей психологии в интегральной психологии.

И, наконец, перед нами со всей очевидностью встают новые задачи российской психологии. Действительно, весь накопленный отечественной психологией опыт, теоретические постулаты и результаты конкретных эмпирических исследований связаны с анализом стабильного общества эпохи социализма. А самая главная черта современного российского общества – его нестабильность. Поэтому перед психологией встает задача осмыслить этот новый социальный контекст, осознать характер происходящих преобразований и проблем восприятия социальной нестабильности, таких как глобальная ломка устоявшихся социальных стереотипов, выражающаяся в потере идеалов; изменение системы ценностей и возникновение нравственного вакуума; кризис идентичности, связанный с разрушением прежней системы социальных категорий, трудностями ее нового оформления.11

Безусловно, решение этих нелегких задач – дело уже нового поколения социальных психологов. Возможно, именно поэтому спрос на специалистов в области социально-психологических знаний так возрос. В настоящее время во многих вузах - как государственных, так и частных - открыты факультеты и кафедры психологии.

№5. Психич.жизнь в Др.Индии

Во всех странах Востока (а затем и в Древней Греции) решающее значение отводилось кровообращению, а основой жизненности считались два начала: жидкость крови и ее воздух.

По мнению медиков Древней Индии, главный орган психической деятельности также помещался в сердце. Лишь впоследствии наряду с "сердцецентрической" появляется "мозгоцентри-ческая" схема.

Новые социальные запросы обусловили появление философских школ, хотя и тесно связанных с религией, но вместе с тем перешедших к рациональному, логическому обсуждению коренных вопросов человеческого существования и его отношения к миру в целом. Философские направления складываются в Индии и Китае в середине первого тысячелетия до н. э. в обстановке острой социально-политической борьбы.

Эти школы исходили из прежде сложившихся категорий и представлений, перерабатывая их соответственно новым идеологическим запросам. Для Индии исходными стали тексты Вед (второе тысячелетие до н. э.), завершением которых считались Упанишады (ок. 1000 г. до н. э.). Загадочный язык Вед открывал широкий простор для далеко расходящихся интерпретаций. Проблема души обсуждалась прежде всего как этическая с точки зрения правильного поведения, усовершенствования личности, достижения блаженства. Общепринятыми являлись догматы о переселении душ, воздаянии и избавлении.

В этом плане складывалось основное содержание возникших в VI в. до н. э. религиозных учений джайнизма и буддизма. Решая этические проблемы, оба направления выражали определенные взгляды на душевные явления в их отношении к телесным. Джайнизм считал тело источником несвободы души. Буддизм отрицал душу как особую сущность: психическое - поток неповторимых мгновений, сменяющих друг друга состояний.

Возникшие позже философские школы (Санкхья, Веданта, Йога, Миманса, Ньяя, Вайшешика) также подчиняли изучение души метафизико-этическим задачам.

Веданта развивала субъективно-идеалистические тенденции Упанишад. Настоящее Я - это не бренное тело, не субъект как носитель впечатлений в состоянии бодрствования или во сне, а особое интуитивное сознание. В нем субъект и объект, внешнее и внутреннее не различаются. Это Атман, который тождествен Брахману - бесконечному космическому сознанию, основе мира. Индивидуальная душа отличается от Атмана. Ее божественная природа скрыта за потоком чувственных восприятий и телесных стремлений. Путем познания и строгой моральной дисциплины она избавляется от них, становясь идентичной Брахману.

В основе ряда индийских теорий умственной деятельности лежит идея неразрывной связи органа познания с объектом познания. Эти теории рассматривали несколько форм связи ощущающего органа с объектом. Так, ньяики выделяли: а) общение со всеми индивидуальными объектами данного класса; б) общение с объектом через его образ, оживляемый в памяти; в) общение с тончайшими прошлыми и будущими объектами, вызываемое путем углубленного размышления. Под первым способом имелось в виду созерцание общего, под вторым - ассоциация (зрительное восприятие сандалового дерева вызывает "общение" с его запахом), под последним - йоговское восприятие.

Обратим внимание на толкование познавательного акта: он не только направлен на какую-либо объективную сферу, но и неотделим от нее. Считалось, что познающее может появиться только совместно с внеположным ему познаваемым.

В индийской литературе издавна различались две формы восприятия: неопределенное (нирвикалпа) и определенное (савикалпа). Первое - чисто сенсорное, дающее непосредственное впечатление о предмете при его контакте с органом, второе - расчлененное, воплощенное в речевых структурах. Представители школы Веданта понимали под неопределенным восприятием хаотическую массу чувственных впечатлений, в которой не содержится ни индивидуального, ни общего. Восприятие становится определенным благодаря понятию. Понятия же, согласно одному из главных комментаторов Веданты, Шанкаре (конец VIII - начало IX в.), - это архетипы, по образцу которых копируется чувственный мир.

Буддисты утверждали, что определенное восприятие - это уже не восприятие, так как оно испорчено влиянием интеллекта, подводящего его в практических целях под категорию субстанции, рода и т. д. Слово как произвольный знак множества объектов искажает образ, препятствует созерцанию вещи в ее неповторимости.

Ряд представителей школы Миманса критиковали и ведантистов, и буддистов, утверждая, что неопределенное восприятие имеет два аспекта - родовой и специфический, которые, однако, еще не представлены в нем расчлененно. Родовой признак присущ многим индивидуальным объектам, специфический - только данному. При неопределенном восприятии объект не может быть осознан в своей единичности, ибо для этого требуется отграничить его от других. Но он не может быть осознан и как родовой аспект, поскольку для этого он должен быть объединен с другими, что достигается лишь благодаря речи, разделяющей и обобщающей то, что свойственно вещам самим по себе.

В античной психологии, как мы дальше увидим, также шел поиск переходных моментов от ощущения к мышлению. Но здесь центром анализа стали представления, т. е. образы, сохраняющиеся после воздействия предмета на органы чувств. В индийской психологии основное внимание уделялось восприятию как таковому, различным преобразованиям внутри чувственного образа.

Большое место в психологических учениях индусов занимал вопрос об иллюзиях восприятия, галлюцинациях, сновидениях, а также возможностях особого, сверхчувственного восприятия, изучаемого Йогой. Ряд буддистских философов исходил из того, что не существует ничего, кроме серии непосредственно переживаемых образов. Тем самым различение реального и иллюзорного восприятий по существу теряло смысл.

Но это было вовсе не господствующее и тем более не единственное представление индусов об иллюзорно-галлюцинаторных явлениях. Мистическим взглядом противостояли естественнонаучные. Реальность или иллюзорность образа, как учил Бхатта - один из крупнейших философов школы Миманса, должна определяться исходя из характера отношений между органом и внешним объектом. Если эти отношения по каким-либо причинам извращаются, восприятие становится иллюзорным. Причины расстройства могут быть либо периферические (органы чувств), либо центральные (манас). При неправильном функционировании манаса образы памяти проецируются во внешний мир. Тогда возникают галлюцинации. Сновидения есть также не что иное, как своего рода галлюцинации, представляющие оживление подсознательных впечатлений, вызванных прежними восприятиями (3,275).

Вопрос о переходных моментах в динамике психической жизни представлял для индийских философов несравненно больший интерес, чем для западноевропейских. Ни у кого, пожалуй, понятие о Я в его различных формах не было до нового времени предметом столь пристального размышления, как у индусов. Это было непосредственно связано с их религиозно-метафизическими исканиями. Но вместе с тем предпринимались попытки разобраться во вполне реальных вопросах: как возможно познание субъектом деятельности собственного ума, осознается ли при восприятии только объект или также сам психический акт, тождественно ли сознание самосознанию, постигается ли Я непосредственно или через его проявления в мышлении, чувстве и т. д.

Если при изучении восприятия, памяти, речи индийские школы строили свои обобщения и вели дискуссии на почве реального наблюдения и эмпирического знания, то сложная проблема сознания и самосознания личности, к которой не было других подходов, кроме самонаблюдения (к тому же изощренного с целью внутреннего сосредоточения), открывала широкий простор для спекуляций.

Религия накладывала табу на любое размышление о человеке в ином плане, чем тот, который она предписывала. Тем не менее материалистические элементы содержатся во многих системах Востока. Более того, в определенных социально-экономических условиях возникали учения, открыто противопоставлявшие религиозным мифам материалистическое понимание психической деятельности.

В Индии учение Локаяты (чарваков) в борьбе с мистикой и религиозной метафизикой вообще отвергло понятие о Я как самостоятельной сущности. Аргументация чарваков сводилась к тому, что органы чувств нам ничего не говорят о Я, а косвенное значение, полученное путем вывода, не может быть достоверным. Сознание - побочный продукт четырех основных элементов природы.

Об учении чарваков дошло очень мало сведений. Известно, что оно разрабатывалось четырьмя школами. Одни отождествляли сознание с организмом в целом, вторые - с жизненной силой (вероятно, имелось в виду общебиологическое начало), третьи - с деятельностью органов чувств, четвертые - с манасом, т. е. с психическим в широком смысле слова (3, 233). Чар-ваки были одними из первых в истории психологии борцов с принципом субстанциональности сознания (На Западе понятие о сознании в отличие от понятия о душе сложилось позже).