Название: "You were my freedom" Автор:  Коммунальный Иерихон Пейринг: Моран / Мориарти Жанр: драма, ангст Размер: ~4000 слов Рейтинг: R-NC-17 (за неграфичное описание насилия и секса) Дисклеймер: не мое, отрекаюсь Warning: в какой-то мере нужно считать этот текст за сонг-фик под композицию Woodkid - Iron. Я считаю, что ее слова абсолютно соответствуют психологическому состоянию пострейхенбах!Себастьяна. Внешность Морана - чистый фанон. Сюжет прошу воспринимать нелинейно, в качестве флэшбеков. Кое-где встречается обсценная лексика, но чаще всего все эвфемистично.

Deep in the ocean, dead and cast away 

Where innocence is burned in flames 

"Пойдем со мной"...

Себастьян резко, с хрипом вынырнувшего из морской пучины пловца садится в постели, сжимает влажные от ледяного пота виски и хватает губами воздух, с трудом переводя дыхание. Сон повторяется снова, преследует его - не кошмар, но что-то близкое, будто отдающее холодком предчувствие скорой беды. У военного - бывшего, если это качество можно счесть преходящим, - чутье развито в той мере, что обмануть себя не получилось бы и при большом желании; значит, паранойя, проскользнувшая в его разум и пустившая корни, объяснима чем-то иным, нежели усталостью, дрянной выпивкой или жаром - да, лихорадит Морана здорово, гребаный шрам воспалился и припухшая щека будто огнем охвачена, даже трогать больно. Приходится перед сном глотать таблетки, но это не сбивает температуру, и третью ночь подряд он просыпается в полубреду и ищет глазами минибар, чтобы был стимул рывком поднять бунтующее тело с кровати и доползти до этого оазиса за пивом. Не ради вкуса как такового - на него Себастьян внимания не обращает давно - скорее ради возможности прижать холодную банку с разнывшейся, горячо пульсирующей щеке, на минуту заткнуть боль.

- Жаль, испортили красивую вещь.

Источник голоса явно находится в комнате, наяву - Себастьян слышит знакомую по снам интонацию, знакомый выговор с легким акцентом, и бросает короткий взгляд в сторону, проверяя свою догадку; в кресле в углу номера удобно устроился молодой мужчина в строгом костюме, сплетя пальцы рук замком и неотрывно, без улыбки наблюдая за снайпером. Тени причудливо затемняют его щеки и впадины глаз, резче подчеркивают носогубную складку и линию между губами, превращая лицо в застывшую странную маску. Морану невольно приходит на ум глупая мысль: так, должно быть, выглядит Дьявол, когда отказывается от копыт, рогов и спецэффектов с серой и подсветкой. Да, это сам Дьявол - маленький темноволосый ирландец в шикарных туфлях и с легкой щетиной на бледных щеках.

- Полуулыбка Глазго. Останется рубец, - голос колеблется в полумраке, покачивается пьяной синусоидой от слога к слогу, то вздымаясь вверх, то низвергаясь. - Но уродом ты все равно не станешь, просто цену придется сбить.

- Иди ты, - огрызается Моран и рассматривает свое отражение в слепом черном экране телевизора; приглушенный свет скрадывает зрительный образ, но полковник и без того знает, как выглядит его располосованная от угла рта почти до самой скулы щека, на которую доктора наложили с десяток швов.

- Выглядит херово, - сообщает без особого сочувствия непрошеный гость и, легко поднявшись с места и заложив руки в карманы, пересекает комнату, останавливаясь прямо перед Себастьяном; запрокинув голову, странно складывает губы, будто для поцелуя. Смеется:

- Занес какую-то заразу? Неразумно игнорировать предписания врачей, полковник.

"Что за бред", - встряхивает головой Моран, но почему-то не может ничего произнести в ответ на реплику заносчивого мальчишки. Отворачивается и склоняется, открывая минибар и подхватывая банку пива с полочки в дверце, с сочным хрустким звуком взрезает металлическим язычком тонкий алюминий.

- Проваливай. Откуда ты вообще взялся? - Бормочет бывший британский снайпер номер один и делает большой отрывистый глоток, не поворачиваясь в сторону не удосужившегося даже назвать свое имя щенка. - Я тебя не приглашал, а на предложение твое сразу ответил отказом.

- Знаю. Но ты все равно пойдешь за мной, - доносится от двери шелковый шепот. - Потому что рядом тебя ждет свобода.

Свобода - это не то, что нужно, когда голова раскалывается от боли, а расползшийся по лицу от подбородка до уха жар не унимается.

- Я считаю тебя сексуальным и сейчас. Как и любого профессионала в своем деле. Мне нужны лучшие люди, полковник, а ты один из таких. И да - мое имя Джим Мориарти, тебе придется хорошо его запомнить. Моран молчит и сжимает в пальцах банку, смятый металл врезается в кожу; сев на край кровати, мужчина закрывает усталые глаза и звериным чутьем подмечает, что незваный визитер возвращается, тихо-тихо, словно на цыпочках.

- Я подарю тебе свободу, - распухшего, истекающего желтоватой сукровицей рваного шрама нежно касаются пальцы, скользят по ране, лаская ее. - Улыбнись для меня, Себастьян.

A million mile from home, I'm walking ahead 

I'm frozen to the bones, I am...

Свобода.

Если это называется так, то Себастьян не желает знать, что стоит за другими абстрактными понятиями, так часто слетающими с лукавых губ преступника-консультанта. Власть. Господство. Развлечение. Впрочем, суть последнего снайпер выяснил пару мгновений назад: вот он стоит, опустив теплую гладкую винтовку и щурясь, а Джим хлопает в ладоши и беззаботно мурлычет что-то вроде "так ему! Старый козел думал, что он самый крутой, но мы надрали ему зад!"... И нет ни малейших сомнений, что убийство преследовало сугубо прагматические цели, что оно - часть большого и сложного плана-лабиринта, о деталях которого полковник и не подозревает, но детская непосредственность и даже веселье при виде чужой смерти внезапно пугают Себастьяна. Он прошел войну и не испытывает ничего, нажимая на спусковой крючок - и в то же время не радуется, видя результат своей работы...

У Джима возбужденно расширяются зрачки, он удерживает рыжего снайпера за рукав, когда тот поторапливает его, напоминая, что нужно уходить.

- Еще немножко, пожалуйста, - тянет он и жадным взглядом впивается в яркую сценку за стеклом: возле тела, похожего с высоты на темный мусорный мешок, снуют люди, под солнечным лучом блестит красная-красная лужа вязкого соленого сиропа. Морану приходится сгребать босса за шиворот и волочить за собой, не слушая полунаигранных возмущений - подручные старого мафиози наверняка уже вычислили траекторию выстрела, у них глаз наметан, так что надо валить как можно скорее... Когда они оказываются в машине, Джим сползает по сиденью, поставив ногу на его край, и под разошедшимися полами пиджака, под тканью строгих брюк видно, как сильно у него стоит.

- Я сумасшедший, Себ, - он облизывает губы развратно и слишком откровенно, надрывает пакетик с фруктовыми леденцами, сует один в рот, нетерпеливо сорвав обертку, гоняет языком, прижимая к щеке изнутри. Контур похабно обрисовавшегося выступа, надменный томный взгляд искоса, запрокинутая голова - адамово яблоко дергается, когда Мориарти сглатывает сладкую вязкую слюну.

Моран молчит и стискивает руль так, что швы на обтягивающем кожаном чехле отпечатываются на его пальцах.

- Босс.

Дело пахнет жареным. Юркий мягкий язык снова описывает медлительную линию по краю губ, приковывая внимание, Джим стекает еще ниже, ухмыляется:

- Едем.

- Домой?

Сложно называть то место домом, но Себастьян привык.

- В аэропорт. Я улетаю по делам в Лос-Анджелес, проследишь, чтобы все было как надо.

За мгновение перед глазами Себастьяна успевает промелькнуть сотня ослепительных, почти болезненно живых картинок того, что бы он мог сделать с Джимом, припарковавшись где-нибудь на отшибе и заблокировав двери. Влажные, жаркие, пошлые образы, в них есть соленая от пота кожа, искусанные губы, синяки на бедрах и плечах, испачканное спермой сиденье, отпечатки ладоней на стекле. И плевать на возможный исход - разумеется, у Мориарти есть пистолет, и, вполне вероятно, мозги полковника вперемешку с кровью украсят серовато-розовыми и алыми брызгами салон Ягуара, испортив обивку цвета слоновой кости, но все это будет потом...

...Себастьян с каменным лицом кивает, поворачивает ключ в замке зажигания, втапливает педаль газа плавно-плавно, с какой-то вкрадчивой нежностью. Джим заливисто смеется и закидывает ноги на приборную панель. Шальной мальчишка без царя в голове.

...Если это свобода, то у нее есть физическое проявление, и Себастьян сходит от нее с ума.

A soldier on my own, I don't know the way