Индивид и ситуация

Некоторое время пользовалась популярностью теория свойств, которая пыталась свести причины поведения исключительно к личности (точнее, к ее диспозициям). Вместе с тем сторонниками этой теории было упущено из виду иное влияние на человеческое поведение, а именно – давление со стороны ситуации. Действительно, разве люди изначально делятся на честных и бесчестных? Разве не в определенных ситуациях они становятся таковыми?

Подобная локализация причинности имеет под собой ряд оснований:

• совершенно очевидно, что нельзя свести все к объяснению человеческого поведения, основанному на наивном внешнем наблюдении (когда наблюдатель при объяснении руководствуется эпизодическими свидетельствами и примерами отклонения в поступках);

• очевидная неоднородность поведения по отношению к ситуациям (например, в схожих ситуациях поведение одного человека не так уж однотипно, как можно было ожидать при предположении, что действие целиком основывается на имеющихся диспозициях);

• невозможность исключения влияния на поведение человека особенностей ситуации (в частности, в самом субъекте имеют место изменяющиеся и обусловливающие поведение состояния и процессы. Они вызываются ситуацией и часто обозначаются как мотивации. К примеру, так называемые «динамические» теории поведения – психоанализ Фрейда и теория поля Левина – первоначально в своей проблематике исходили из этой позиции;

• использование методов внешнего наблюдения с контролем условий, (будь то в эксперименте или при планомерном сборе данных) позволило непосредственно заняться изучением влияния ситуационных особенностей, стимулов, на поведенческие изменения (например, через выведение «чистых линий» подопытных животных или через сравнение монозиготных близнецов). Экспериментальное выявление условий осуществления действия означает планомерное вмешательство для ограничения влияния всего, что поддается внешнему воздействию. Воздействию, однако, поддаются не понимаемые как нечто неизменное личностные диспозиции, а ситуации, в которых совершается действие. Эти ситуации и есть те «независимые» переменные, которые систематически варьируются в эксперименте таким образом, что их влияние становится очевидным.

Таким образом, ясно, что в исследовании ситуационных причин действия интерес направлен на выявление причин, обусловливающих изменение поведения во времени: приспособление живого существа к меняющимся ситуационным условиям. К этому сводится все научение, равно как и индивидуальное развитие в ранние, пластичные, периоды жизни. Индивидуальные различия остаются вне сферы внимания. Как бы они ни возникали (например, как различные исходные предпосылки, предшествующие фазе научения), их элиминируют или контролируют. Действие в целом оказывается при этом в значительной степени обусловлено ситуацией, и во времени оно изменяется вследствие накопления опыта.

Взаимодействие индивида с ситуацией

Объяснение поведения с этой позиции представляет собой синтез, преодолевающий крайности односторонней локализации причин поведения как личностно центрированной теории свойств, так и ситуационно центрированного ситуационизма. Конечно, можно представить предельные случаи, когда поведение определяется только свойствами личности или только ситуацией: в первом случае это нечто специфически психопатологическое, во втором – нечто крайне автоматизированное, поведение по типу «стимул—реакция». Но, как правило, в промежуточных случаях поведение обусловлено как личностными, так и ситуационными факторами и, более того, является при этом результатом взаимовлияния индивидуальных диспозиций и особенностей актуальной ситуации.

Целый ряд экспериментальных исследований подтвердили тезис о статистическом взаимодействии личности и поведения, т.е. те или иные поведенческие паттерны не объяснимы простым суммарным вкладом личностных и ситуационных факторов – одинаковые особенности ситуации при различных диспозициях по-разному, порой даже противоположно, влияют на поведение.

Экспериментальное исследование Е. French (1958)

Итоговым действием в этом эксперименте выступал результат группы. В двух группах из четырех человек каждому испытуемому давалось по 5 предложений, из которых всем вместе нужно было составить связный рассказ. Группы были подобраны однородно по сочетанию двух мотивационных диспозиций. У испытуемых одной группы был силен мотив достижения и слаб мотив сотрудничества, у испытуемых другой группы— наоборот. Кроме того, в одной и той же экспериментальной ситуации варьировался характер поощрения. В перерыве экспериментатор делал одобрительные замечания, касавшиеся либо трудолюбия, либо слаженности работы группы. Как показывают результаты эксперимента, группы с преобладанием мотива достижения показывали лучшие результаты при поощрении их трудолюбия, а группы с преобладанием мотива сотрудничества – при поощрении слаженности.

Общую формулу поведения (V) как функции (f) актуального состояния субъекта (Р) и актуально воспринимаемого окружения (U) дал в 1936 г. Левин:

V=f (Р, U).

Влияние актуального состояния субъекта и состояния ситуации (окружения) обоюдно зависят друг от друга. В первом примере сила мотива достижения, повышающая эффективность соответствующих действий, проявляется больше всего при подкреплении главного мотива ситуационным стимулом, по своему содержанию сопряженным с этим мотивом, например при поощрении трудолюбия в группе с преобладанием мотива достижения и кооперации в группе с преобладанием мотива сотрудничества для них предпочтениях.

Вместе с тем, К. Бауэрсом (1973) были получены интересные результаты исследований, позволившие выяснить, насколько различия в поведении обусловлены различиями индивидуальными, ситуационными или взаимодействием тех и других. Подсчеты по всем исследованиям показали, что чисто личностными факторами объясняется всего лишь 12,7% дисперсии поведения. Доля ситуационных факторов еще меньше—10,2%. Оснований, чтобы решительно солидаризоваться с теориями свойств или с ситуационизмом, как видим, мало. Напротив, взаимодействием между личностью и ситуацией объясняется значительно большая доля дисперсии, а именно 20,8%. В остальном поведенческие зависимые переменные не давали никаких оснований предпочитать как более влиятельный один источник детерминации другому.

Действительно, если продолжить разбор причин поведения, то в конце концов можно столкнуться со сложной гносеологической проблемой. Разве возможно полностью и в абсолютно объективной форме разграничить личностные и ситуационные факторы? Действующий субъект без ситуации столь же немыслим, как и ситуация без субъекта. Уже само по себе восприятие и понимание ситуации является результатом специфического поведения, в основе которого лежат личностные особенности переработки информации. При таком понимании любое поведение должно рано или поздно раствориться в непрерывном, двустороннем процессе взаимодействия. «Ситуации есть функция личности в той же степени, в какой поведение личности есть функция ситуации» [К. Bowers, 1973].