2. «Оттепель». Исторический и историко-литературный смысл
понятия. Духовная и психологическая атмосфера «оттепели»
Как наименование периода (этапа) в развитии литературы ХХ века, понятие «оттепель» имеет разный смысл и применяется к разным временным отрезкам.
В узком смысле «оттепелью» называют 50-е, даже только 2-ю половину 50 годов. В более широком – 50-е и 60-е.
В самом слове – двойственный смысл (конец зимы или – по В.Далю – «зимнее тепло»). Он – и в формуле, предложенной Ильей Эренбургом, с названием повести которого, опубликованной в 1954 г., ассоциируют обычно этот период.Главный вектор литературного развития в этот период, безусловно, положительный – это расширение степени свободы духовной жизни, литературной мысли по сравнению с предшествующим – послевоенным – периодом. Но – ограниченное по масштабам и глубин. С сегодняшней точки зрения то, что было тогда, что так страстно переживали люди, было наивно и неглубоко. Но для людей того времени, особенно молодых, так называемых «шестидесятников», это было время очень дорогое, озарившее жизнь надеждой и вселившее в людей оптимизм, добро, нравственное здоровье. Общая атмосфера этого времени окрашивалась и потрясением, ужасом перед открывшейся правдой о прошлом, и атмосферой света, надежды, добра. В литературе вторая половина 50-х годов – относительно самостоятельный, замкнутый период (или цикл) внутри «оттепели». Именно в эти годы обозначился глубокий, «тектонический» сдвиг в общественном сознании, нашедший выражение прежде всего в литературе. В литературе же тогда возникли, обозначились основные потоки (тенденции) набравшие силу позднее, в 60-е годы. Главным историческим событием, ознаменовавшим начало «оттепели», стал ХХ-й съезд КПСС. (Хотя реально «оттепель», или хотя бы «предоттепель», началась раньше – еще до ХХ съезда и даже еще до того, как Хрущев пришел к власти, – а это было в 1955 году).
15. "Журнальная война" 60-х гг.
Так называли в 60-е годы противостояние трёх литературно-художественных журналов: «Новый мир», «Октябрь», «Молодая гвардия».
«Новый мир» в литературной борьбе 60-х годов
ОБЩЕСТВЕННО-ПОЛИТИЧЕСКАЯ платформа «Нового мира» в 60-х гг.
Этот журнал тогда – в полном смысле «детище ХХ съезда», и с этой точки зрения «Новый мир» в 60-е годы – журнал вполне партийный (т.е. пытавшийся последовательно выдерживать «курс ХХ съезда»). Но одновременно это и журнал оппозиционный по отношению к курсу, взятому после 1964 года на ползучую реставрацию сталинизма. Именно «ползучую» – необъявленную, постепенную, неафишируемую (ее проявления: тенденция, все более очевидная, к замалчиванию репрессий, все больший акцент на военном периоде сталинской политики, который казался наиболее выигрышным для представления Сталина в положительном свете).
Общественно-политическую платформу «Нового мира» 60-х годов можно обозначить в трех пунктах, трех основных моментах:
Критическое изображение и художественное осмысление пройденного страной пути. Доминанта – антисталинизм, «разоблачение культа» (при этом основным проявлением культа и основной трагедией для «новомировцев» были репрессии 37-38 годов против деятелей самой партии, против «ленинской гвардии»). В качестве идеала же воспринимался «новомировцами» ленинизм. Марксистско-ленинское учение они считали действительно единственно верным и передовым, не подвергали его сомнению, а сталинизм понимали как извращение марксистско-ленинских идеалов.
С этим связаны негласные запреты, которые существовали в редакционной политике «Нового мира»:
на любую критику, даже просто сомнение в истинности «единственно верного учения» – марксизма-ленинизма;
на какую бы то ни было критику Ленина, это – святое;
на исследование, изображение и критику террора до 30-х годов, тем более досталинского; все внимание концентрируется на 37 годе;
на национальную идею, ведь марксизм не признаёт национального начала, проповедует полный интернационализм
Распространение такого же критического и трезвого подхода к действительности и на современность.
Бескомпромиссная борьба с тогдашними силами реставрации, торможения, попытками реанимации сталинистских тенденций в политике, идеологии, культуре.
Кто определял «политику» журнала?
Главный редактор – Твардовский, его заместитель – Н.Г.Дементьев, а также наиболее близкие к главному редактору члены редколлегии – Кондратович, Закс, Лакшин, И.Виноградов.
16. ВОЕННАЯ ПРОЗА. В 70-е годы происходит расширение проблемно-тематических пластов и жанровых образований (например, появляется новая художественно-документальная литература о войне: «У войны не женское лицо» С.Алексиевич, «Блокадная книга» А.Адамовича и Д.Гранина, «Каратели» А.Адамовича).
Продолжается (в творчестве Быкова, отчасти Б.Васильева и В.Кондратьева) развитие жанровой структуры военной повести, строящейся на исследовании экзистенциальной ситуации выбора. Но все же течение «лейтенантской прозы» к этому времени приходит в к своему завершению. Произведением, в котором, с одной стороны, все основные мотивы «лейтенантской прозы» как бы соединились, а с другой, были выведены на иной – романный – уровень осмысления проблем, стал роман Ю.Бондарева «Горячий снег», так что Ю.Бондарев как бы и «открывает» «лейтенантскую прозу» своими «Батальонами» («Все мы вышли из бондаревских «Батальонов», – говорил тогда В.Быков), и «закрывает» ее «Горячим снегом».
70-е годы становятся временем развития военного романа: с одной стороны, официозного – целой серии военных «эпопей»: А.Чаковского («Блокада», «Победа»), И.Стаднюка («Война»), П.Проскурина («Судьба», «Имя твое»), а с другой – романа с «параболической» композицией.
В произведениях этого типа соотнесение двух временных пластов – современного и военного – и нравственного суда над бездуховной современностью с позиций нравственных идеалов военной поры становится основой проблематики и романной структуры (романный цикл Ю.Бондарева «Берег», «Выбор», «Игра»).
Особый пласт «военной» прозы этого периода составляет, так, сказать «военная проза» «деревенщиков» («Живи и помни» В.Распутина, «Пастух и пастушка» В.Астафьева, «Усвятские шлемоносцы» Е.Носова). Это проза совершенно не идеологизированная, трансформирующая нравственные проблемы в глубоко философские, онтологические, осмысляющая бесчеловечность войны как таковой. Как и вся «деревенская» проза, это проза не «советская» и не «антисоветская», а просто «русская».
17. ДЕРЕВЕНСКАЯ ПРОЗА. На 70-е годы приходится очень важный этап развития «деревенской прозы», – тот, который в лекции об этом направлении литературы я называю «моментом прощания». А это по сути все основные повести Распутина, последние вещи Шукшина, последняя пьеса Вампилова, последние романы Абрамова, астафьевские «Царь-рыба» и «Пастух и пастушка», 2-я и 3-я книги «Канунов» и «Лад» Белова, «Усвятские шлемоносцы» Носова, «Драчуны» М.Алексеева, поэзия Ю.Кузнецова, В.Соколова, А.Прасолова. В 70-е годы «деревенская проза» оставалась одним из стержневых, очень плодотворных направлений литературы.
19. Творчество В. Распутина.
В произведениях Валентина Распутина действие почти всегда происходит в деревне. Его главными героями в большинстве случаев являются "старинные старухи" - хранительницы того древнего, исконного, безвозвратно уходящего из жизни.
Сюжет каждого произведения В. Распутина связан с испытанием, выбором, смертью. Так, в повести "Последний срок" говорится о последних днях жизни старухи Анны и о ее детях, собравшихся у постели умирающей матери. Смерть не только высвечивает характеры всех персонажей, но и в первую очередь самой старухи. Действие "Живи и помни" происходит в победном 1945 году, когда главному герою повести - Андрею Гуськову не хотелось умирать на фронте и потому он пошел на дезертирство. В центре внимания Распутина стоят нравственные и философские проблемы, вставшие как перед самим Андреем, так и перед его женой Настеной. В трагическом "Прощании с Матерой" описываются затопление для нужд ГЭС острова, на котором расположена старая сибирская деревня и последние дни его жителей - стариков и старух, решивших остаться там. В повести автор обостряет вопрос о смысле жизни, о соотношении нравственности и прогресса, о смерти и бессмертии.
Во всех трех повестях он им создаются образы русских женщин, носительниц нравственных ценностей, его философского мироощущения народа. Их можно сравнить с шолоховской Ильиничной и солженицынской Матреной, развивающих и обогащающих образ сельской праведницы. При этом всем им присуще чувство чрезвычайной ответственности за происходящее, чувство вины без вины, осознание своей нерасторжимой связи с человеческим и природным мирами.
Подобно другим писателям-"деревенщикам", писатель видит истоки бездуховности в социальной действительности, которая лишила человека чувства хозяина, сделав его винтиком и исполнителем чьих-то решений. С другой стороны Распутин предъявляет высокие требования к самой личности. Для него совершенно неприемлемы индивидуализм, пренебрежение такими народными национальными ценностями, как Дом, труд, могилы предков, продолжение рода. В прозе писателя все эти понятия обретают материальное воплощение и описываются в лирико-поэтической манере.
В творчестве Валентина Распутина как никогда выражен трагизм авторского мировосприятия.
Однако писатель верит в духовное здоровье русского народа. Свою веру он передает в сакральных, "языческих" внутренне, образах-символах (солнца, царского лиственя, таинственного зверька).
Противопоставление сочного народного языка обыденной казенной речи последовательно проводится во всех произведениях Валентина Распутина. Герои его повестей говорят образным живым языком, не лишенным и диалектных слов. В кульминационных сценах их речь словно отражает народную мудрость, становится близкой к пословицам и поговоркам.
В дальнейшем творчество писателя претерпело ряд стилевых изменений. В небольших рассказах "Век живи - век люби" и "Что передать вороне?" Распутин, развивая уже освоенные им психологические и символические художественные приемы, преодолевает границы подобия жизни за счет использования иррациональных ситуаций, говорит о таинстве человеческого бытия, о связи самых различных явлений с законами Космоса, о стремлении человека выйти за пределы обыденной жизни и о его ответственности за духовное и физическое падение.
20. НОВОМИРОВСКОЕ НАПРАВЛЕНИЕ и примыкающие к нему поэзия и проза «эстрадников» 60-х годов и публицистическая драматургия (особенно в шатровском ее варианте) продолжают разрабатывать те же основные темы и проблемы, что и в 60-е годы: «антикультовую» и «лагерную» темы, тему судьбы личности в современном мире и в истории и т.д. (С.Залыгин «Комиссия», «После бури», «Южно-Американский вариант», Д.Гранин «Однофамилец», «Клавдия Вилор», «Картина»).
21. В 1972 г., 15 ноября, в «Литературной газете» появляется огромная, на две полосы, директивно-установочная статья главного партийного идеолога А.Н.Яковлева с устрашающим названием – «Против антиисторизма», которая была директивным изложением партийной идеологической линии в литературе.
Главный пропагандист партийной идеологии называет, по его собственной формулировке, «две главные опасности», существующие в современной духовной жизни, в культуре,и особенно в литературе.
«Первая главная опасность» – теория исчезновения классов, идея классового примирения, то есть теория конвергенции. В связи с этим мелькают имена Зомбарта, Дарендорфа, Маркузе, называется книга ученого-географа Игоря Забелина «Человек и человечество». А в действительности имеется в виду не названный в статье академик А.Н.Сахаров, его знаменитый меморандум «Размышления о прогрессе, мирном сосуществовании и интеллектуальной свободе», содержание которого было прекрасно известно всем из передач западных радиоголосов, без конца цитировавших и пропагандировавших этот меморундум. «Вторая главная опасность», еще более страшная, – неославянофильство, неопочвенничество. Яковлев пишет, что оно нашло выражение в журнале «Молодая гвардия», но, как ни странно, и после снятия главного редактора, ликвидации журнала как оплота неопочвенников сама эта идеологическая линия продолжает опасно развиваться.