Для пояснения сущности обсуждаемой трансформации можно про-вести параллель с трансформацией научных знаний, происходящей с науч-ными знаниями, когда они применяются при разработке технических илитехнологических устройств. Очевидно, что применение научных знанийпри разработке технических (технологических) устройств преобразует их,превращает их в прикладные знания.

Сказанное выше о своеобразии собственно научных и собственномировоззренческих проблем позволяет предположить, что на базе научныхзнаний можно решить не все мировоззренческие проблемы, а лишь те изних, которые непосредственно примыкают к научным проблемам.

Другие мировоззренческие проблемы не могут быть решены на базенаучных знаний, но эти знания могут выступить в качестве основы для от-браковки некоторых вариантов решения таких мировоззренческих про-блем. Так, например, упомянутые открытия Галилея, конечно, не моглирешить мировоззренческую проблему положения человека в мире, но за-браковали те варианты решения этой проблемы, которые ведут к геоцен-тризму.

Наконец, третий класс мировоззренческих проблем составляют про-блемы, которые не только не могут быть решены на базе научных знаний,но для которых научные знания не могут послужить даже основой для от-браковки тех или иных их решений. К таковым проблемам, по всей види-мости, относятся мировоззренческие проблемы наиболее близкие к цен-тральной мировоззренческой проблеме (проблеме смысла жизни человека).Мы имеем в виду проблемы, связанные с такими понятиями как счастье,любовь, милосердие, страдание, отчаяние, смерть, надежда и т.д. Иначе го-воря, научные знания в наименьшей степени способны участвовать в ре-шении тех проблем, которые и составляют ценностно-смысловой блок ми-ровоззрения.

3. О природе ценностно-смыслового компонента «научного

Мировоззрения»

Какова же природа ценностно-смыслового компонента «научногомировоззрения»? Без сомнения, он складывается на основе тех мировоз-зренческих систем (религиозных и философских), которые представлены вкультуре, сформировавшей субъекта соответствующего «научного миро-воззрения». Это утверждение можно подтвердить рассмотрением мировоз-зрений крупнейших исследователей, внесших определяющий вклад в раз-витие классической и современной науки (И. Ньютон, Ч. Дарвин, М-Планк, А. Пуанкаре, А. Эйнштейн, И. Пригожин, С. Хокинг). Следуетиметь в виду, что в данном случае, как правило, речь не идет о простом за-имствовании учеными тех или иных составляющих имеющихся религиоз-ных или философских мировоззрений. Речь идет о преобразовании и прй'

98

способлении различных элементов таких мировоззрений этими мыслите-лями для построения более или менее оригинальных мировоззренческихобразований, выступающих в качестве их мировоззрений. Речь идет оформах взаимодействия, формах синтеза научного знания, научного отно-шения к миру, с одной стороны, и религиозных или философских форму-лировок мировоззренческих проблем и религиозных или философских ихрешений - с другой. Тем не менее, необходимо подчеркнуть, что в ценно-стно-смысловом блоке мировоззрения выдающихся ученых абсолютнопреобладает ненаучный компонент, почерпнутый творцами такого миро-воззрения из соответствующих религиозных и философских построений.

4. Пример «научного мировоззрения»: мировоззрение Альберта

Эйнштейна

Рассмотрим здесь в качестве примера некоторые особенности миро-воззрения великого физика А. Эйнштейна (1879-1955). Конечно, следуетиметь в виду, что задача реконструкции хотя бы основных характеристиквыдающегося исследователя является самостоятельной и весьма сложнойзадачей. Это тем более справедливо, что мировоззрение ученого значи-тельно менялось в ходе его жизни, на протяжении его профессиональнойкарьеры. Поэтому, разумеется, мы здесь не претендуем на последователь-ное и детальное воссоздание мировоззрения А. Эйнштейна. Как уже отме-чено, речь будет идти лишь о некоторых, но существенных сторонах егомировоззрения. При этом необходимо отчетливо осознавать: когда мы го-ворим о мировоззрении ученого, речь идет не только о тех компонентахего мировоззрения, которые непосредственно влияют на исследователь-скую деятельность (о гносеологическом и онтологическом компонентахмировоззрения), но и о других компонентах его мировоззрения, лишь кос-венно воздействующих на профессиональную деятельность, о целостномего мировоззрении.

А. Эйнштейн проявлял значительный интерес к мировоззренческойпроблематике. Он написал немало работ, посвященных рассмотрениютворчества и мировоззрения его великих предшественников: Б. Спинозы,И. Ньютона, Дж. К. Максвелла, Э. Маха, Г.А. Лоренца, М. Планка, Б. Рас-села и др. Большое внимание он уделял осмыслению собственного миро-воззрения.

При этом Эйнштейн, на наш взгляд, достаточно ясно осознавал, чтомногие существенные составляющие мировоззрения человека и исследова-теля в частности не формируются научными знаниями. Так, он совершенносправедливо указывает, что наука в первую очередь стремится описать,дец^{ЯСНить то}’ «что существует на самом деле». Наука не способна, убеж-к ^автоР теории относительности, сама определять цели, идеалы челове-’ °на не способна определять то, «что должно быть». «Наука, - утвер-

99

ждает Эйнштейн, - может лишь устанавливать логическую взаимосвязьмежду моральными сентенциями и давать средства для достижения мо-ральных целей, однако само указание цели находится вне науки» (Собр.научн. тр. Т. 4. С. 565).

Характеризуя взаимоотношения науки и теории познания, то есть то-го блока философии, который непосредственно влияет на профессиональ-ную деятельность ученого, великий физик писал: «Теория познания безсоприкосновения с наукой вырождается в пустую схему. Наука без теориипознания (насколько это вообще мыслимо) становится примитивной и пу-таной ... Ученый ... с благодарностью принимает гносеологический ана-лиз понятий, но внешние условия, поставленные перед ним опытнымифактами, не позволяют ему чрезмерно ограничивать себя принадлежно-стью к некоторой философской системе при построении понятий. Поэтомув глазах последовательно мыслящего философа он предстает как оппорту-нист, бросающийся из одной крайности в другую. Как человек, пытаю-щийся описать мир, не зависящий от актов восприятия, он кажется реали-стом. Как человек, считающий понятия и теории свободными (не выводи-мыми логическим путем из эмпирических данных) творениями человече-ского разума, он кажется идеалистом. Как человек, считающий свои поня-тия и теории обоснованными лишь в той степени, в которой они позволяютлогически интерпретировать соотношения между чувственными воспри-ятиями, он является позитивистом. Он может показаться точно так же иплатонистом и пифагорейцем, ибо он считает логическую простоту не-преложным и эффективным средством своих исследований» (Собр. научн.тр. Т.4, М., 1967. С. 310-311).

Приведенное рассуждение А. Эйнштейна показывает, во-первых,что, по его мнению, ученый, как правило, не разрабатывает свою гносеоло-гию самостоятельно, а выбирает из имеющихся многообразных гносеоло-гических систем (разработанных преимущественно философами) те ихэлементы, которые могут эффективно применяться в интерпретации иобосновании его исследовательской деятельности. Это признание Эйн-штейна вполне можно распространить и на другие компоненты мировоз-зрения: онтологическую, аксиологическую, антропологическую, историо-софскую... Представитель специальной науки (даже выдающийся!), какправило, не выстраивает их сам. Это не его задача. Если бы он занималсяэтим, он действовал бы уже, по сути, как философ. Так, в частности, сам А.Эйнштейн многие основоположения своего мировоззрения почерпнул изидейного наследия философов различных эпох и школ, труды которых онштудировал на протяжении, по сути, всей своей жизни.

К примеру, хорошо известна приверженность Эйнштейна идеям де-терминизма, закономерного, рационального устройства мира. Во многихсвоих произведениях он очень настойчиво подчеркивал «универсальностьдействия закона причинности», упорядоченность, рациональность, гармо-

100

ничность мира, скрывающиеся за хаосом чувственных восприятий мира.Это убеждение свое в рациональном устройстве мира он называл даже ре-лигиозностью («космическое религиозное чувство»). В этих убежденияхсвоих он следовал рационалистическим системам философов прошлого.Чаще всего при этом он упоминал философию Б. Спинозы. «Я верю в богаСпинозы», - говорил Эйнштейн. В одном из писем своему другу М. Соло-вину Эйнштейн пишет: «Мне вполне понятно Ваше упорное нежеланиепользоваться словом «религия» в тех случаях, когда речь идет о некоторомэмоционально-психологическом складе, наиболее отчетливо проявившем-ся у Спинозы. Однако я не могу найти выражение лучше, чем «религия»,для обозначения веры в рациональную природу реальности ... Там, где от-сутствует это чувство, наука вырождается в бесплодную эмпирию. Какогочерта мне беспокоиться, что попы наживают капитал, играя на этом чувст-ве?» (Собр. научн. тр. Т. 4. С. 564).

В связи с этим следует отметить, во-вторых, что одной из самыхсущественных характеристик мировоззрения А. Эйнштейна был егосвоеобразный пифагореизм-платонизм. Мы имеем в виду то, что Эйн-штейн - особенно в поздний период его творчества (начиная примерно с1920 г.) - был убежден, что рациональную структуру мира можно познатьпосредством интеллектуальной интуиции, посредством умозрения, под-крепленных выдвижением математических гипотез. Приведем здесь неко-торые его показательные в рассматриваемом отношении высказывания.

В своей Спенсеровской лекции «О методе теоретической физики»,прочитанной в Оксфорде 1 июня 1933 года, он говорит следующее. «Весьпредшествующий опыт убеждает нас в том, что природа представляет со-бой реализацию простейших математически мыслимых элементов. Я убе-жден, что посредством чисто математических конструкций мы можем най-ти те понятия и закономерные связи между ними, которые дадут нам ключк пониманию явлений природы. Опыт может подсказать нам соответст-вующие математические понятия, но они ни в коем случае не могут бытьвыведены из него. Конечно, опыт остается единственным критерием при-годности математических конструкций физики. Но настоящее творческоеначало присуще именно математике. Поэтому я считаю в известном смыс-ле оправданной веру древних в то, что чистое мышление в состоянии по-стигнуть реальность» (Собр. научн. тр. Т. 4. С. 184). Об этом же Эйнштейнписал в «Прологе» к книге М. Планка: «.. .Высшая задача физики состоит воткрытии наиболее общих элементарных законов, из которых можно былобы логически вывести картину мира. Однако не существует логическогопути открытия этих элементарных законов. Единственным способом ихпостижения является интуиция, которая помогает увидеть порядок, крою-щийся за внешними проявлениями различных процессов ... При каждом^сУЩественном продвижении вперед физик обнаруживает, что фундамен-^Тальные законы все более и более упрощаются по мере того, как развива-

101

ются экспериментальные исследования. Он удивляется, когда замечает,сколь стройный порядок возникает из того, что прежде казалось хаосом.Этот порядок нельзя считать связанным с работой его собственного интел-лекта; он обусловлен одним свойством, присущим миру восприятий.Лейбниц удачно назвал это свойство «изначальной гармонией» (там же. С.154). Отсюда непрестанные, более чем тридцатилетние, увы, не приведшиек успеху, усилия Эйнштейна по созданию единой теории поля, которая, поего убеждению, не только единым образом описала бы гравитационное иэлектромагнитные поля, но содержала бы в себе детерминистическое опи-сание квантовых эффектов. Эйнштейн вновь и вновь указывает, что самадействительность устроена рационально, что действительность обладаетвнутренней упорядоченностью и гармонией. Он говорит о своей вере впростоту и постоянство природы, о том, что «природа устроена так, что еезаконы в большой мере определяются уже чисто логическими требования-ми...» (там же. С. 281). Дело ученого - через свободное, творческое конст-руирование понятий и математических соотношений открыть эту внут-реннюю упорядоченность и гармонию.

Таким образом, мы видим, что важнейшие мировоззренческие ус-тановки А. Эйнштейна: его убежденность в рациональном устройствемира, его вера в рациональную постижимость рационально устроен-ного мира - были преимущественно философского, а не собственнонаучного происхождения.

В этом плане значительный интерес представляют также его раз-мышления о мотивации научной деятельности, о счастье человека. Харак-теризуя мотивацию научной деятельности, Эйнштейн неоднократно ут-верждал, ссылаясь при этом на А. Шопенгауэра, что «одним из сильней-ших мотивов, побуждающих людей посвящать себя искусству и науке, яв-ляется стремление избежать повседневности с ее серостью и мертвящейскукой и сбросить с себя оковы своих собственных преходящих желаний,нескончаемой вереницей сменяющих друг друга, если эти помыслы сосре-доточены на различного рода будничных мелочах и ограничены толькоими. К этому негативному мотиву следует добавить и позитивный. Приро-да человека такова, что он всегда стремился составить для себя простой ине обремененный излишними подробностями образ окружающего его ми-ра. При этом он пытался построить картину, которая дала бы до какой-тостепени реальное отображение того, что человеческий разум видит в при-роде. Именно это делает и поэт, и художник, и философ, и естествоиспы-татель, причем каждый по-своему. В созданную им картину мира человекпомещает центр тяжести своей души и таким образом находит в ней тотпокой и то равновесие, которые не может найти в тесном кругу повседнев-ной жизни, требующем с его стороны непрестанных реакций» (там же. С.153).

102

Следует предположить также, что А. Эйнштейн, высказываясь облизких ему по духу людях, характеризовал и самого себя. В этом планеинтересны его характеристики Б. Спинозы и П. Ланжевена. О первом онпишет: «Спиноза был полностью убежден в причинной зависимости всехявлений еще в то время, когда попытки достичь понимания причинныхсвязей между явлениями природы имели весьма скромный успех. Убеж-денность Спинозы в причинной зависимости всех явлений относилась нетолько к неодушевленной природе, но и к человеческим чувствам и по-ступкам. У него не было никаких сомнений относительно того, что нашасвободная (т.е. не подчиняющаяся причинности) воля является иллюзией,обусловленной тем, что мы не принимаем во внимание причины, дейст-вующие внутри нас. В изучении этой причинной связи он видел средствоизлечения от страха, ненависти и горечи, единственное средство, к кото-рому может обратиться мыслящий человек. Обоснованность своих убеж-дений он доказал не только с помощью ясного и точного изложения своихрассуждений, но и примером всей своей жизни» (там же. С. 254). О фран-цузском физике П. Ланжевене Эйнштейн пишет: «Он ... твердо верил всилу разума и науки. Сердце его было настолько чисто, что он был убеж-ден в готовности всех людей отказаться полностью от личного, как толькоони познали свет разума и справедливости. Разум был его верой - верой,которая должна была дать не только свет, но и спасение. Его желание по-мочь всем людям в том, чтобы они воспользовались более счастливойжизнью, было, возможно, сильнее, чем желание чисто умственного позна-ния. Случалось, что он жертвовал много времени и энергии для выясненияполитических вопросов. Никто из тех, кто обращался к его общественномусознанию, не уходил от него с пустыми руками. Истинное моральное ве-личие его личности было причиной, вызывающей ярую ненависть многихинтеллигентов, чаще всего ограниченных. Но зато он понимал всех и всвоей доброте не питал никакой неприязни к кому бы то ни было» (там же.

С. 256).

5. Еще одно истолкование «научного мировоззрения»

Обсуждаемая проблема выводит нас на еще один весьма серьезныйвопрос. Дело в том, что с предлагаемым нами подходом, согласно которо-му Ценностно-смысловая составляющая мировоззрения даже выдающихсяДеятелей науки преимущественно определяется религиозными либо фило-софскими идеями, ценностными ориентациями и т.п., могут согласитьсямногие авторы. Однако значительная их часть отметит при этом, что дале-ко не всякое мировоззрение даже великих ученых может быть определенокак научное. В частности, такие авторы будут отрицать научность миро-воззрения тех ученых, которые опираются в своих мировоззренческих раз-

103

мышлениях на религиозное миросозерцание и философские построенияопределенных типов.

Они будут отстаивать позицию, утверждающую научность такогомировоззрения, в котором не только знаниевая составляющая формируетсянаучным способом, но и ценностно-смысловой блок формируется в ре-зультате синтеза научных знаний и научного отношения к миру, с однойстороны, и научной философии, с другой. Иначе говоря, эти авторы убеж-дены в том, что прямолинейное отнесение философии к вненаучной сференеправомерно, что существует научная философия, они убеждены в том,что философия - это наука или может быть наукой (см. об этом также вразделе 2.4). Именно философия как наука, именно научная философия,либо та или иная форма синтеза такой философии с научным знанием иобразует, с их точки зрения, научное мировоззрение. Так, например, какнаучную характеризовали свою философию сторонники диалектическогоматериализма. Основоположниками этого философского направления, на-помним, были К. Маркс (1818-1883) и Ф. Энгельс (1820-1895).

Такая позиция, несомненно, имеет право на существование. В концеконцов, все дело здесь в определении науки, в определении научности.Можно представить себе некое расширительное толкование науки и науч-ности. Например, если критериями научности считать системность, рацио-нальность, стремление к теоретической и эмпирической обоснованностисуждений, составляющих данное духовное образование, то в пределы такпонимаемой научности следует включить, по крайней мере, некоторые фи-лософские системы (например, философию И. Канта и философию Г. Ге-геля). Так, например, В.Б. Губин в своей брошюре «Философия как наука»(М., 2009) присоединяется к определению науки, сформулированному всвое время английским математиком и философом А.Н. Уайтхедом. Со-гласно этому определению, наука - это «систематическое познание...»¹.Однако, по всей видимости, указанные критерии научности (системность,рациональность...) являются излишне общими и абстрактными. Они, нанаш взгляд, не позволяют решить проблему демаркации науки и ненауки.Кроме того, их чрезвычайно сложно применить именно к элементам цен-ностно-смыслового блока мировоззрения. Эти критерии применимы в пол-ной мере именно к знаниевым компонентам рассматриваемых духовныхобразований. В частности, они применимы к знаниевым компонентам раз-личных философских систем, и некоторые из них способны удовлетворитьтребованиям этих критериев. Конечно, этого недостаточно для отнесениятаких философских систем к науке, этого недостаточно для определениятаких философских систем как вариантов научного мировоззрения.

* * *

¹ Уайтхед А.Н. Избранные работы. М., 1990, с. 555.

104

Таким образом, если согласиться с тем, что в состав научного миро-воззрения входят знаниевый и ценностно-смысловые блоки, если принятьхо, что ведущую, определяющую роль в мировоззрении играет именноценностно-смысловая его составляющая, если признать, что эта - ценност-но-смысловая составляющая - не может быть сформирована строго на ос-нове научных знаний, то следует сделать вывод, что научного, в полномсмысле этого слова, мировоззрения существовать не может.

Соответственно, тот, кто говорит о существовании научного миро-воззрения, либо принимает научную картину мира за мировоззрение, либоне рассмотрел достаточно внимательно и глубоко характер ценностно-смысловой составляющей соответствующего мировоззрения.

3. Наука в контексте полицентрической культуры

Ныне в обществе все более фундаментально осознается факт относи-тельной автономности и самоценности различных секторов культуры.Сциентистские характеристики других (вненаучных) секторов культурыкак архаических и отживших свой век (религия), как второстепенных, слу-жебных (художественная литература, искусство), как не доросших доуровня науки, примитивных (обыденная, повседневная, народная культу-ра) все более уходят в прошлое.

Это может интерпретироваться как ослабление влияния науки надругие сектора культуры, как понижение социального статуса науки. Впринципе, не исключено и это. Тем более, что в наши дни широкое рас-пространение получил антисциентизм, питаемый целым комплексом ис-точников. Все-таки точнее оценивать преодоление предшествующей, ус-ловно говоря, «сциентистской» стадии в развитии культуры не как падениероли и значимости науки, а как обретение наукой своего истинного места вконтексте полицентрической культуры. На этом пути, конечно, имеют ме-сто и будут различного рода эксцессы (как сциентистского, так и антисци-ентистского толка), но, в общем, идет процесс формирования и развитиянового типа культуры (полицентрической культуры) и нахождениянаукой своего места в ней.

Каково же место науки в полицентрической культуре? - Разумеется,это тема для большого исследования. Выскажем здесь только несколькоДостаточно существенных, на наш взгляд, суждений в связи со сформули-рованным вопросом. При этом, естественно, необходимо исходить из не-которого представления о полицентрической культуре.

105