17. Социалистическая модернизация в Западном полушарии: Куба

Куба – единственное социалистическое государство в Западном полушарии. Социалистический строй был установлен в 1960-е годы, в результате победы массового революционного движения под руководством Ф.Кастро 1 января 1959.

Согласно конституции 1976 и ее новой редакции 1992, Куба является «социалистическим государством». Высшим органом власти объявлена Национальная ассамблея народной власти, избираемая всеобщим голосованием на пятилетний срок.

Председатель Государственного совета с 1976 – Фидель Кастро Рус, который непрерывно возглавляет кубинское правительство с 1959. Ф.Кастро с 1953 вел борьбу против диктатуры Фульхенсио Батисты. После свержения последнего Ф.Кастро стал главой кубинского правительства, в 1965 – генеральным секретарем ЦК Коммунистической партии Кубы (КПК). В его руках сосредоточена власть главы государства, правительства, правящей партии и вооруженных сил. В 2003 переизбран председателем Государственного совета.

После 1959 политические партии, оппозиционные правительству Фиделя Кастро, были распущены. Официально продолжалась деятельность только трех проправительственных организаций – Движения 26 июля, возглавляемого самим Ф.Кастро, Народно-социалистической партии (коммунистической) и Революционного директората 13 марта. В 1961 они слились в «Объединенные революционные организации», преобразованные в 1962–1963 в Единую партию социалистической революции Кубы (ЕПСРК). С тех пор на Кубе существует однопартийный режим.

Коммунистическая партия Кубы (КПК) – образована в октябре 1965 на основе ЕПСРК, однако ее первый съезд был проведен только в 1975, второй – в 1980. Идеология КПК основана на «идеях Хосе Марти» и марксизме-ленинизме. Согласно конституции, партия играет руководящую роль в обществе и политической системе. Под ее контролем действуют профсоюзы, молодежные, женские и все иные общественные организации.

Официальная программа КПК была принята на третьем съезде в 1986. Четвертый съезд, который проведенный в 1991 в условиях крушения СССР и других государств «реального социализма» высказался за экономические реформы при сохранении командных позиций за государством, открыл доступ в партию верующим и наделил ЦК чрезвычайными полномочиями. Новой программой КПК, по существу, стал документ «Партия единства, демократии и прав человека, которые мы защищаем», принятый пятым съездом в 1997. Конечная цель кубинской компартии, в соответствии с нынешней программой, – построение коммунизма, а историческая цель на современной этапе – завершение строительства социализма.

Съезд 1997 подтвердил однопартийность как «фундаментальный принцип Кубинской революции». По мнению руководства КПК, однопартийный режим является более совершенной моделью, чем «формальная буржуазная демократия», а гражданские свободы не могут действовать «вопреки существованию и целям социалистического государства... Нарушение этого принципа наказуемо».

В 1985 на Кубе был принят закон об ассоциациях. В соответствии с ним пытались зарегистрироваться Социал-демократическая партия Кубы, Кубинская партия за права человека и др., но все они получили отказ. Оппозиция на Кубе (правозащитная, социал-демократическая, пацифистская, либеральная, анархистская и т.д.) действует нелегально и подвергается преследованиям.

Экономика Кубы является одной из самых национализированных в мире. Наиболее высокие темпы коллективизации пришлись на первые два послереволюционных года, когда в собственность государства и под его управление перешло большинство промышленных и горнодобывающих предприятий, строительных организаций, значительная часть финансовых учреждений, внутренней и внешней торговли, а также около трети сельскохозяйственного производства. К концу 1970-х годов в частном секторе находилось всего 25% сельского хозяйства, 7% транспорта, 1% средств связи и менее 1% рыболовного флота.

Роль рынка в стране минимальна, поскольку распределение средств и промежуточных товаров производится планирующими органами, а большинство потребительских товаров распределяется централизованно через систему нормирования. Размер заработной платы устанавливается также централизованно, а системы обслуживания населения подчинены государству. В пределах «частного» сельскохозяйственного сектора в значительном объеме практикуется бартер (своего рода натуральный товарообмен), однако продажа излишков сельскохозяйственной продукции городским жителям резко ограничена, а в ряде случаев расценивается как преступление.

В начале 1990-х годов эмбарго Кубы со стороны США и свертывание экономических связей со странами Восточной Европы и бывшим СССР поставили Кубу в тяжелое экономическое положение, потребовавшее введения жесткой экономии средств и ресурсов. С целью выхода из кризиса руководство страной приступило к осуществлению реформ, направленных на постепенное внедрение элементов рыночной экономики. Не отказываясь от централизованного руководства экономикой, оно пошло на повышение хозяйственной самостоятельности государственных предприятий, либерализацию внешнеэкономической деятельности, создание сети коммерческих банковских структур. Такие меры, как легализация доллара, создание совместных предприятий и разрешение иностранных инвестиций, открытие рынков сельхозпродукции, разрешение ряда видов индивидуальной трудовой деятельности и др. приостановили процесс стагнации экономики. Однако многие проблемы остались нерешенными. В частности, для второй половины 1990-х годов характерно несбалансированное развитие отдельных отраслей; рост достигнут в основном за счет экспортных отраслей добывающей промышленности (производство никеля в 1998 возросло на 12%) и международного туризма.

В то же время в русле поставленной на V съезде КПК задачи борьбы с «угрозой размывания социалистических устоев» введены ограничения на индивидуальную трудовую деятельность и мелкое предпринимательство, повышены налоги, в результате количество занятых индивидуально-трудовой деятельностью, составлявшее более 200 тыс. человек в 1996, уменьшилось до 140 тыс. в 1998.

№18

Наконец, обе страны в прошлом были империями. И их имперское прошлое дает знать о себе и поныне в их национальной психологии, политической культуре.

В силу всех этих обстоятельств испанский вариант модернизации с его плюсами и минусами, возможностями и ограничениями становится для россиян в известной степени способом самопознания. Разумеется, речь не идет о механическом перенесении на российскую почву зарубежной практики. Смысл обращения к испанскому опыту состоит в научной целесообразности выявления условий, факторов и механизмов, необходимых для решения задач модернизации, проблем, возникающих на этом пути.

Представляется, что «возраст» современной испанской модернизации – примерно 50 лет. Она началась в конце 1950-х годов с франкистского «плана стабилизации». Именно тогда развернулось движение Испании к государству и обществу современного типа, ее сближение с Европой (ранний франкизм был жестко авторитарной диктатурой, ориентировавшейся на автаркию и культивирование традиционных ценностей).

Хотелось бы выделить четыре урока модернизации в Испании, интересные для России и других стран со сходным типом социально-исторического развития и политической культуры.

1. Авторитарная модернизация, которую осуществил франкистский режим. В период позднего франкизма в Испании произошли такие изменения, на которые вообще способен авторитарный режим, ориентирующийся на развитие. И одновременно выявились те противоречия, с которыми он при этом сталкивается, и ловушки, в которые попадает.

Обобщенно характерные для позднего франкизма сдвиги можно представить следующим образом:

- в экономике – переход от аграрного общества к индустриально-аграрному (по объему промышленного производства Испания вышла на 5 место в капиталистической Европе и 8 в капиталистическом мире) и ускоренная урбанизация;

- в социальной сфере – значительное улучшение материального положения миллионов испанцев, формирование многочисленного среднего класса;

- в политике – либерализация авторитарного режима, сопровождавшаяся, в частности, ослаблением цензуры, предоставлением рабочим права на заключение коллективных договоров и на экономическую забастовку;

- в идеологии – отказ от оголтелого национализма и религиозного фанатизма при сохранении антикоммунистический индоктринации. Завершение вековых споров между европеистами и сторонниками самобытного пути развития Испании в пользу первых;

- в социальной психологии – радикальные изменения в менталитете миллионов испанцев.

В целом авторитарная модернизация привела к таким изменениям, которых не знала вся предыдущая история Испании. Их справедливо сравнивают с лютеровской реформацией.

2. Органичное перерастание авторитарной модернизации в демократическую . Предпосылки для свержения франкизма не означали, что он автоматически падет, и авторитарная модернизация тут же перерастет в демократическую. Политический кризис франкизма мог продолжаться очень долго.

Перерастание авторитарной модернизации в демократическую и последующее успешное развитие последней стало возможным благодаря эффективности политических элит и лидеров. В 1960-ые – 80-ые годы испанская элита постоянно трансформировалась, раскалывалась, самообновлялась. При этом на всех фазах политического процесса она выдвигала из своих рядов лидеров и фракции политических деятелей, ощущавших, что нужно стране и умевших добиваться своих целей.

Следует отметить роль трех политических семей – технократов в 60-е годы, франкистов-«обновленцев» во главе с Адольфо Суаресом во второй половине 70-х годов и социалистов, возглавлявшихся Фелипе Гонсалесом в 80-е – первой половине 90-х годов. Каждая из этих политических семей внесла существенный вклад в модернизацию Испании, накопив разнообразный, ценный и интересный опыт.

И, конечно, нельзя не сказать о направляющей роли испанской монархии в ходе демократического транзита в лице короля Хуана Карлоса I. Роль, которую сыграла монархия, – самая оригинальная особенность испанского перехода к демократии.

И еще один фактор, объясняющий органичность перерастания авторитарной модернизации в демократическую, – национальное согласие. Во второй половине 70-х годов в Испании впервые в ее новейшей истории было достигнуто национальное примирение. На его основе сформировалось демократическое по характеру национальное согласие. Складывание последнего имело огромное значение для страны, через историю которой проходит глубокий раскол между традиционалистами и сторонниками модернизации.

Консенсус в Испании был достигнут благодаря глубокой переоценке ценностей как франкистами, так и антифранкистами. Франкисты легализовали левые партии и профсоюзы, обеспечили проведение демократических выборов в общенациональные и местные органы власти, предоставили автономию национальным областям. В свою очередь, левые партии, традиционно стоявшие на республиканских позициях, признали монархию, отказались от «возмездия» и «реванша».

Результаты демократической модернизации в Испании налицо. Страна сменила парадигму политической и духовной культуры, разорвав казавшийся бесконечным круг насилия. В Испании сложился легитимный, стабильный и эффективный строй представительной демократии. Более тридцати лет страна функционирует в режиме четкого разделения властей, созданы современная партийная система и избирательное законодательство, регулярно проводятся выборы в центральные и местные органы власти. Испания играет все возрастающую роль на международной арене. Ее место в современном мире кардинально изменилось по сравнению с тем, которое она занимала еще совсем недавно.

3. Испанский опыт свидетельствует, что модернизация нуждается в постоянной самокоррекции, исправлении того, что в свое время хорошо работало и дало хорошие результаты, но теперь требует обновления. Показательный пример – испанская Конституция 1978 г. Она стала результатом консенсуса и сыграла огромную роль в процессе консолидации испанской демократии. Однако сейчас очевидно, что некоторые положения Конституции звучат неопределенно, к примеру политико-правовые основы Государства автономий.

Эта неопределенность во многом связана с двусмысленными положениями Конституции, которые интерпретируются различными политическими силами по-разному. Для правых программа-максимум – введение самоуправления в автономиях; для наиболее радикальных националистов Конституция – лишь промежуточный этап на пути к последующему обретению независимости.

Самокоррекция политической модернизации в Испании необходима и в плане реформы сената, который пока не стал органом территориального представительства.

Есть и еще одна сторона проблемы. Даже встав на путь самокоррекции, демократическая модернизация может не только не разрешить старые, но и создать новые проблемы. Пример – новый статут Каталонии, принятый на региональном референдуме и одобренный парламентом в 2006 г. Он, безусловно, нужен. Он расширяет права этой самой развитой автономной области Испании: за каталанским языком признается статус государственного «наравне с испанским». Сам регион именуется «национальной реальностью в составе испанского государства».

Однако возникает вопрос: новый статус консолидирует или разобщает каталонское и испанское общество? Этот вопрос может стать предметом для дискуссии. На мой взгляд, новый статус не консолидирует каталонское общество, поскольку подходит «ненационалистам» и умеренным националистам, но не удовлетворяет радикальных националистов, требующих большей степени самоуправления этого региона вплоть до установления конфедеративных отношений с Испанией и даже отделения от нее. Неоднозначно отношение к новому статусу и населения Испании. Судя по опросам общественного мнения, часть населения воспринимает его как подрывающий единство страны.

4. Даже в модернизированном, политически и культурно обновленном обществе может сохраняться наследие авторитарного прошлого. Речь идет о следах раскола между «двумя Испаниями» – прогрессистской и традиционалистской, проходившего через испанскую историю и сопровождавшегося революциями, восстаниями, гражданскими войнами. Этот раскол в годы демократизации был преодолен, выражением чего стали как уже упоминавшиеся «пакты Монклоа», так и так называемый «пакт забвения», не подписанный, но действовавший по всеобщему молчаливому согласию. В соответствии с ним в Испании, в отличие от ряда стран Восточной и Центральной Европы, левые и правые отказались от намерения мстить и сводить счеты. Здесь не искали ведьм и не разжигали антифранкистскую истерию.

И вдруг на какое-то время все изменилось. В 2008 г. правительство Испанской социалистической рабочей партии приняло закон об исторической памяти, резко осуждавший франкистский режим, предписывавший ликвидировать памятники каудильо и мемориальные доски, посвященные его памяти. Он признавал незаконными все судебные процедуры, предшествовавшие расстрелу республиканцев (при этом упоминается, что массовые репрессии использовались обеими воюющими сторонами). В соответствии с Законом государство окажет поддержку (в том числе финансовую) тем родственникам погибших республиканцев, которые хотели бы отыскать могилы близких, идентифицировать их останки и перезахоронить.

Закон об исторической памяти всколыхнул испанское общество. Примечательно, что почти одновременно с его принятием в Риме перед собором Святого Петра состоялась канонизация 498 мучеников периода гражданской войны (в большинстве своем священников и монахов, расстрелянных республиканцами).

Таким образом, прежде закрытая тема гражданской войны стала открытой, стимулировав острую общественную дискуссию. В стране живет множество детей и внуков участников гражданской войны, потомков палачей и жертв, и потому общество вновь на некоторое время разделилось на «белых» и «красных». Одни утверждали, что правительство социалистов вскрывает раны прошлого, другие – что залечивает эти раны.

19.

К новоиндустриальным странам (НИС) относятся Южная Корея, Сингапур, Гонконг, Тайвань, которыхназывают драконами или тиграми.

В течение 80-х гг. экономики доказали, что в состоянии поддерживать рост на уровне, превышающем 7% в год. Этим странам удалось в исторически короткие сроки преодолеть свою социально-экономическую слаборазвитость и в большей или в меньшей степени приблизиться к уровню развитых стран. Эти страны значительно отличаются друг от друга и по численности, и по структуре занятого населения, и по темпам развития и т.д. Население Тайваня, например, более чем в два раза меньше, чем Ю. Кореи, а Сингапура — в 2 раза, чем Гонконга. Сингапур уделяет большое внимание созданию привлекательного пакета условий для международных компаний. Ю. Корея, напротив, всеми силами старается держать иностранцев подальше от своей экономики, подкармливая субсидиями свои домашние компании.

Шестимиллионный Гонконг в 90-е гг. занял десятую строчку в списке крупнейших экспортеров мира, и хотя львиная доля принадлежит реэкспорту, это не меняет сути. Кроме Гонконга, из числа азиатских стран в десятке — лишь Япония. Что же лежит в основе этого феномена?

Один из самых крупных бизнесменов этого региона дает простое объяснение: мы экономические звери, пожалуй, самые жадные на земле и самое главное — дать человеку стимул работать.

Немало написано о внешних факторах — экономической и военно-политической помощи капиталистических развитых стран. Примеров, демонстрирующих экономическую суть капитализма, в отечественной литературе много. Однако, новые индустриальные страны появились далеко не везде. И это свидетельствует о том, что превращение того или иного молодого государства в НИС не есть результат произвольного насаждения капитализма извне. Это была бы чересчур упрощенная схема механизма возникновения НИС, новой генерации лидеров мирового капитализма.

Семена давали ростки там, где попадали на благодатную почву. Без соответствующих внутренних условий вряд ли было бы возможно форсировать развитие капитализма, которое мы наблюдаем в новоиндустриальном регионе.

Что же благоприятствовало этому внутри, в самом обществе? Появление НИС представляет собой результат взаимодействия ряда факторов. Если иметь в виду экономический, то это прежде всего приверженность этих стран к рынку и частной собственности. Им удалось заменить обращенную на решение внутренних проблем стратегиюимпортзамещения ориентированной на внешний мир стратегией поощрения экспорта.

В основе лежала форсированная индустриализация, начинавшаяся с перевода на машинную базу легкой промышленности, которая ориентировалась на производство потребительских товаров кратковременного пользования для внутреннего рынка.

Спустя некоторое время национальные промышленные структуры, наталкиваясь на проблему реализации на узких местных рынках, вынужденно переориентировались на внешние рынки.

Экспорт этих стран вдвое превышает экспорт Латинской Америки, хотя население последней в шесть раз больше. Во всех этих странах сохранилось сильное государство, роль которого велика не только в социальной сфере, но и в стимулировании экспорта. Удачная налоговая политика, способствовавшая росту инвестиций, а также отсутствие высоких финансовых барьеров для капиталовложений, как своих, так и зарубежных инвесторов. Большую роль в этом сыграли дешевизна рабочей силы и специфика воспроизводства капитала в регионе, активное участие местного китайского населения (китайской общины) в национальной экономике этих стран. Отличительной особенностью зарубежных китайских общин стало выдвижение китайского капитала в качестве постоянного элемента социально-экономической структуры стран Юго-Восточной Азии.

Решающее же значение в условиях нового этапа НТР, в условиях начавшейся в 90-е гг. структурной перестройки мирового хозяйства приобретает вопрос научно-технического потенциала, тенденция к интенсификации развития, саморазвитию на основе накопленного промышленного и научного потенциала. Интенсификация нивелирует различия между странами по территориальному и ресурсному критериям, отдавая приоритет научно-техническому фактору.

Пример названных стран говорит о развивающемся процессе региональной интеграции, что свидетельствует оновом качестве мирового хозяйства, когда возникает объективная необходимость сращивания экономических, научно-технических потенциалов, интеллектуальной мысли развитых стран для технологического прорыва.

Овладение высшими достижениями НТП дает странам более благоприятные шансы в конкурентной борьбе, которая переходит теперь в новые плоскости интеллектуальной соревновательное™.

Новые индустриальные страны взялись за разработку альтернативных производств, ориентированных на экспорт. Появились электронная, пищевая, автомобильная и другие виды промышленности, развивая которые странам удалось довольно быстро, менее чем за десятилетие, потеснить позиции крупнейших капиталистических государств, являющихся производителями аналогичной промышленной продукции.

Из огромного числа новых технологий в НИС особенное внимание уделяется индустрии информатики. В начале 80-х гг. в четырех странах этого региона она практически не существовала, а уже в 1988 г. производство ЭВМ и их блоков в этих странах составило 7% мировой продукции данного сектора.

В середине 80-х гг. лидировал Тайвань. Многие сотни мелких и средних фирм, образующих индустрию информатики острова, очень быстро осваивают выпуск моделей микроЭВМ, совместимых с последними, лучшими изделиями американских фирм, но при этом фирмы Тайваня продают микроЭВМ по очень низкой цене.

В результате разных научно-технических возможностей в новой индустриальной зоне Азии наметилась дифференциация. Южная Корея и Тайвань сохраняют верность примату материального производства и, находясь на этом пути, близки к тому, чтобы вступить в ряды мирового технологического авангарда. Сингапур же, обладающий значительно более скромным научно-техническим потенциалом, предпочел уйти в непроизводственную сферу, о чем свидетельствует его усиливающаяся в последние годы специализация в качестве нового финансового центра региона.

В процессе изучения этих вопросов важное значение имеет применительно к данному региону и политический аспект. Форсированная капиталистическая модернизация в этих странах начиналась после того, как к власти приходил авторитарный режим и активно разворачивалась политика государственного капитализма, добиваясь максимального эффекта. КНР, Тайвань, Южная Корея и др. шли к эффективной экономике через авторитаризм, в отличие от Японии, достигнувшей преуспевания на пути развития демократии. Отметим, что и Китай, и Корея в историческом плане находятся сейчас на пороге крупных перемен.

Опыт НИС свидетельствует, что именно авторитарные режимы успешнее всего решают здесь вопросы экономической стабилизации и национального развития. Все без исключения новые индустриальные страны (Республика Корея, Тайвань и Сингапур), а также постепенно приближающиеся к ним по уровню экономического развития Малайзия, Таиланд и Индонезия эволюпионизировали по сходной, почти универсальной схеме.

Во всех них были разгромлены и запрещены коммунистические партии и другие леворадикальные движения и организации. Эти запреты были связаны с тем, что наличие широких маргинальных слоев создает благоприятную почву для распространения популистских и уравнительных идей. А они могут оказаться губительными для нарождающихся рьшочньк отношений, в результате которых должен появиться класс собственников. Жесткие, а подчас даже драконовские меры против популистских сил иногда оправдываются и тем, что создаваемое годами шаг за шагом благополучие может быть разрушено в результате массовых беспорядков буквально за считанные недели. Во многом благодаря твердым формам правления таким многонациональным странам Юго-Восточной Азии, как Индонезия, Малайзия и Сингапур, удалось избежать в последние годы и волнений на этнической почве.

К тому же политическая стабильность и отсутствие стачек и забастовок повышают привлекательность этих государств в глазах иностранных инвесторов. По этим же причинам заметно ограничивается деятельность политических партий и даже парламентской оппозиции. Например, в процветающем Сингапуре долгие годы в парламенте был только один оппозиционный депутат. Однако недостаток политических свобод компенсируется предоставляемой населению возможностью проявить себя в сфере бизнеса -«-от участия в крупных и мелких компаниях до уличной торговли. А управление экономикой и выработка концепции реформ поручаются профессионалам-технократам, многие из которых имеют зарубежное образование.¹