- •Часть 1
- •Глава 1 Предел Нубилы
- •Глава 2 Воспоминание Дарендара, двадцатью годами ранее
- •Часть 2
- •Глава 1
- •Глава 2
- •Глава 3
- •Глава 4
- •Глава 5
- •Глава 6
- •Глава 7
- •Глава 8
- •Глава 9
- •Глава 10
- •Глава 11
- •Глава 12 Воспоминание Гилатус Децимус, восемнадцатью годами ранее
- •Часть 3
- •Глава 1
- •Глава 2
- •Глава 3
- •Глава 4
Глава 12 Воспоминание Гилатус Децимус, восемнадцатью годами ранее
Октар медленно умирал. Это продлилось восемь дней.
Как-то на Дарендаре командир пошутил. Или это было на Фолионе? Гаунт забыл, где именно. Но он помнил саму шутку: «меня погубит не война, а те чертовы победные празднования!»
Они находились в задымленном зале, окруженные аплодирующими гражданами и развевающимися штандартами. Большинство гирканских офицеров едва стояло на ногах от количества выпитого ими. Сержант Гурст разделся до нижнего белья и полез на двуглавую статую орла на заднем дворе, чтобы повесить на верхушке флаг Гиркании. Улицы заполняли ревущие толпы, громкий гул движения и беспорядочные фейерверки.
Фолион. Определенно Фолион.
Кадет Гаунт улыбался. Смеялся, наверное.
Но Октар всегда оказывался прав, и в этот раз он также не ошибся. Содействие Скопления Мира Гилатус было освобождено от ужасной орочьей угрозы после десяти месяцев непрекращающихся боев на лунах Гилатана. Октар, а с ним и Гаунт, возглавили финальный штурм орочьих военных бункеров в Девятом Кратере Трописа, нанеся удар по последнему очагу сопротивления безжалостных хузкарлов из свиты варбосса Элгоза. Октар лично воткнул древко Имперского Знамени в мягкое сероватое дно кратера сквозь взорванный череп Элгоза.
Потом здесь, в улье-столице Гилатана на Децимусе, были победные парады, толпы ликующего населения, бесконечные празднества, церемонии вручения наград, попойки…
Яд.
Умно, особенно для орков. Будто бы понимая безысходность своего положения, в последние дни оккупации орки отраваили запасы еды и питья. Сервиторы-дегустаторы учуяли большую их часть, кроме как в одной завалявшейся бутылке. Той одной завалявшейся бутылке. На вторую ночь празднеств по случаю освобождения, адъютант Броф нашел стойку со старыми винами, спрятанную в большой ящик в дворцовых покоях, которые Октар выделил офицерам для отдыха. Никто ничего не заподозрил. К тому времени, как кто-либо понял, что происходит, восьмеро было уже мертво, включая Брофа. Они умерли в течение секунд, рухнув в конвульсиях, пуская изо рта пену и пузыри. Когда кто-то забил тревогу, Октар уже успел сделать глоток из стакана.
Один глоток. Именно из-за этого, а также своего железного телосложения, Октару удалось продержаться в течение восьми дней.
Гаунт как раз закончил с делами в казармах за центральным дворцом улья, уладив пьяную ссору, когда его позвал Танхауз. Уже ничего нельзя было сделать.
К восьмому дню, Октар был бледным подобием старого себя. Из его палаты вышли санитары, безнадежно качая головами. Запах гниения и разложения был почти невыносимым. Гаунт ждал в приемной. Некоторые из самых грубых гирканцев, которых он когда-либо знал, плакали, не скрывая слез.
- Он хочет к себе Пацана, - выйдя, сказал доктор, едва сдерживая рвотные позывы.
Гаунт вошел в теплую болезненную атмосферу палаты. Заключенный в продлевающее жизнь останавливающее поле и окруженный светящимися лампами и чашами с горящим ладаном, Октар был при смерти.
- Ибрам… - прошептал он бесплотным, как дым, голосом.
- Комиссар-генерал.
- Это уже давно должно было случиться. Давным-давно. Мне ни в коем случае не следовало дотягивать это до подобного конца. Я заставил ждать тебя слишком долго.
- Ждать?
- Правда в том, что я бы не пережил твоей утраты… не тебя, Ибрам… солдата, отлично подходящего для продвижения по служебной лестнице. Кто ты?
Гаунт пожал плечами. Зловоние забивало ему горло.
- Кадет Ибрам Гаунт, сэр.
- Нет… с этого момента ты комиссар Ибрам Гаунт, назначенный в полевых условиях на пост комиссара для присмотра за гирканскими полками. Сходи за писарем. Нам следует сделать запись о моем согласии и твоей присяге.
Октар заставил себя прожить еще семнадцать минут, до тех пор, как не был найден писарь Администратума и проведена надлежащая церемония принятия присяги. Он умер, сжимая руки комиссара Гаунта в своих костлявых вспотевших ладонях.
Ибрам Гаунт был потрясен, опустошен. Внутри него что-то оборвалось и отпало. Когда он вышел в приемную, то даже не заметил солдат, отдающих ему честь.