Глава 7

Полковник Корбек вместе со своими тремя взводами вошел в сеть пересекающихся вражеских траншей. Снаряды свистели над ними вот уже два часа, уничтожая фронтовую часть укреплений Покаявшихся вместе с гвардейцами, не успевшими добраться к относительно безопасным укрытиям вражеских позиций. Туннели и каналы, по которым они шли, были пустыми и заброшенными. Было ясно, что Покаявшиеся оставили их, как только начался артобстрел. Траншеи были спроектированы и сделаны на славу, но на каждом шагу и за каждым поворотом они находили богохульные алтари Темным Силам, которым поклонялся враг. Корбек приказал рядовому Скулану сжигать огнеметом каждый такой алтарь, прежде чем его бойцы проникнутся мрачной природой лежащих перед ними жертвоприношений.

После того, как Куррел сверился с туго свёрнутыми световолоконными картами, они двинулись в траншеи обеспечения позади главной линии Покаявшихся. Корбек чувствовал себя отрезанным не только из-за артобстрела, ежесекундно встряхивающего их кости, и отчего он горячо молился, чтобы один из снарядов не упал среди них. Он также чувствовал себя отрезанным от остального полка. Электромагнитные последующие сотрясения от непрекращающегося артиллерийского огня создавали помехи в связи – и в носимых всеми офицерами микробусинах интеркома, и в вокс радиостанциях большого радиуса действия. К ним не поступало новых приказов – ни о перегруппировке, ни о встречах с остальными подразделениями, ни о действии согласно плану, ни даже об отступлении.

В подобных обстоятельствах «Свод правил ведения военных действий Имперской Гвардии» ясно гласил: «Если ты сомневаешься, иди вперед».

Корбек выслал вперед разведчиков, людей, которые, как он знал, были быстрыми и умелыми: Бару, Колмара, и сержанта-разведчика Мколла. Они запахнули Таниские маскировочные плащи и исчезли в пыльном мраке. По траншейным линиям дрейфовали стены дыма и пыли, ухудшая видимость. Сержант Блейн тихо указал вверх на опускающиеся клубы дыма. Корбек знал о его назначении, как и о том, что не хочет говорить об этом бойцам через страх ввергнуть их в панику.

Покаявшиеся без колебаний использовали ядовитые газы, которые заставляли вскипать кровь и гноиться легкие. Корбек достал свисток и трижды отрывисто свистнул. Позади него бойцы опустили оружие и достали из снаряжения противогазы. Полковник Корбек натянул на лицо свой противогаз. Он ненавидел небольшой обзор, приступы клаустрофобии от толстых масок с линзами, одышку, вызванную плотным резиновым загубником. Но облака яда были еще не всем. Из-за артобстрела, вверх поднялось море грязи, в частичках которой было полно и другой отравы: выросшей в гниющих телах на мертвой зоне разнообразной заразы, тифа, гангрены, животной формы сибирской язвы, размножающейся в разложившихся телах вьючных животных и седловых лошадей, а также ужасных микотоксинов, с жадностью поглощающих любые органические вещества черной, незаметно подкрадывающейся массой.

Как первый офицер Первого Таниского, Корбек был знаком с донесениями, исходящими из главного штаба. Он знал, что почти восемьдесят процентов смертельных случаев среди Имперской Гвардии со времени начала вторжения были из-за газа, болезней и вторичных инфекций. Даже если на тебя нападет с лазганом солдат Покаявшихся, у тебя все равно шансы выжить будут большими, чем, если бы ты решил прогуляться по нейтральной территории.

Из-за маски Корбек почти ничего не слышал и не видел, но продолжал везти подразделение. Они достигли места, где траншеи обеспечения раздваивались, и Корбек подозвал сержанта Грела, командира пятого взвода, отдав тому приказ взять с собою три огневых группы и пойти влево, зачищая все, что попадется им по пути. Бойцы ушли, и Корбек почувствовал разочарование. Из разведчиков никто не вернулся. Он был так же слеп, как и до того, как отправил их.

Двигаясь теперь в ускоренном темпе, полковник вел оставшуюся сотню или около того бойцов вдоль широкой связной траншеи. Двое самых остроглазых бойцов шли впереди, используя прикрепленные к тяжелым ранцам металлоискатели для поиска взрывчатки и мин-ловушек. Казалось, что Покаявшиеся отступили слишком поспешно, чтобы оставить какие-либо сюрпризы, но каждые несколько ярдов колонна останавливалась, когда один из «чистильщиков» находил что-то интересное: жестяную кружку, часть доспехов, поднос со столовой. Иногда это был странный идол, сделанный из плавленой руды, которую развращенные рабочие достали из кузничных горнов и придали ей звероподобную форму. Корбек лично разносил их на кусочки из лазпистолета. Когда он сделал это в третий раз, гнусная вещица взорвалась острыми частичками, поскольку его заряд попал в трещину. Съежившемуся в шаге от него рядовому Драйлу осколок попал в ключицу, глубоко впившись в плоть. Он вздрогнул и тяжело осел в грязь. Сержант Куррел позвал санитара, который перевязал рядового.

Корбек проклял свою глупость. Он так стремился стереть все следы культа Покаявшихся, что ранил своего же бойца.

- Ничего страшного, сэр, - сказал Драйл сквозь противогаз, когда Корбек помог тому встать. – На Волтис Ватергейте я получил штыком в бедро.

- А на Танисе во время драки в кабаке он получил розочкой по щеке! – засмеялся возле него рядовой Колл. – Это было похуже.

Вокруг все рассмеялись, издавая угрюмые, прерывчатые звуки сквозь противогазы. Корбек кивнул, соглашаясь с ними. Драйл был красивым, популярным солдатом, чьи песни и хорошее настроение всегда поддерживали боевой дух взвода на высоте. Также Корбек знал, что похождения Драйла уже стали полковыми легендами.

- Это моя вина, Драйл, - сказал Корбек. – С меня выпивка.

- По крайней мере, полковник, - сказал Драйл и ловко передернул затвор лазгана, показывая готовность продолжать.