Глава 4 «Броня крепка, и танки наши быстры»

В постановлении Политбюро ЦК ВКП (б) от 15 июля 1929 года «О состоянии обороны страны», легшего в его основу первого пятилетнего плана, в частности, предусматривалось усилить взятый темп работ по усовершенствованию техники Красной Армии. К.Е. Ворошилов говорил: «Пятилетний план народного хозяйства должен исходить из неизбежности вооружённого нападения на СССР и, следовательно, из необходимости в меру материальных ресурсов организации такой обороны Советского Союза, которая обеспечила бы победоносный отпор объединённым силам наших вероятных противников. Индустриализация страны предопределяет обороноспособность СССР. Но именно поэтому военные соображения должны внести свои коррективы в конкретные планы промышленного строительства. В частности:

а) районирование промышленности должно соответствовать требованиям стратегической безопасности;

б) металлургия, чёрная и особенно цветная, уже в ближайшие годы должна обеспечить минимальные потребности обороны;

в) общий план развёртывания промышленности должен предусмотреть вложение достаточных средств в те отрасли, которые являются наиболее узкими местами в нашем хозяйстве и обороне (авто- и тракторостроение, химия и т. п.)» ¹²⁷.

М.Н. Тухачевский, будучи командующим Ленинградским военным округом, распорядился сформировать 1-й воздушно-десантный батальон из 164 спортсменов-парашютистов. Он выделил этой цели 12 тяжелых бомбардировщиков ТБ-1 и ЮГ-1, и 10 самолетов Р-1. Батальон включал в свой состав три стрелковые роты, посаженные на легковые пикапы ГАЗ-А, мотоциклы с коляской и велосипеды, а также взвод перевозимых на мотоциклах пушек ДРП, роту Т-27 и бронеавтомобилей и, наконец, роту парашютистов с пятью машинами ГАЗ-АА. «Начались тренировки в погрузке и разгрузке материальной части, - вспоминал начальник оперативного отдела штаба ЛВО Л.Н. Никишев, - отработка взлета и посадки самолетов в условиях нарушения обтекаемости. Этим лично руководил начальник ВВС округа П.Х. Межерауп, а ближайшими его помощниками были авиационные командиры А.А. Житов и П.Г. Алексеев. В то же время П.И. Гроховский подготавливал выброску живой силы и грузов на парашютах. Работа эта проводилась несколько месяцев, и лишь когда появилась полная уверенность в надежности технических средств, командующий ВВС округа доложил Тухачевскому о готовности к практическому посадочному десантированию»¹²⁸. Но, несмотря на то, что командиры бомбардировочной и военно-транспортной авиации не приобрели достаточного опыта, воздушно-десантные батальоны стали ударными темпами формировать сразу во всех западных военных округах. Но когда организатор первого воздушно-десантного батальона П.Х. Межерауп погиб 9 сентября 1931 года в авиационной катастрофе во время инспекционного полёта в районе Брянска, их комплектование ограничилось созданием штабов и комендантских взводов. Воздушно-десантные соединения так и остались в непосредственном подчинении командования авиации РГК.

31 мая 1933 года в Москве открылась Высшая парашютная школа, во главе которой стал комбриг Я.Д. Мошковский. За три месяца здесь было подготовлено 62 профессиональных парашютистов. Впоследствии они стали командирами первых отечественных десантных батальонов. Из-за недостатка шелковой ткани для парашютов обучение следующих групп приобрело форму теоретической подготовки.

Тем временем параллельно с массовым производством отечественных многоцелевых самолетов Р-1 продолжались закупки военных самолетов всех классов в Нидерландах, Италии, Англии и Франции. К январю 1925 года их общее количество составило 1987 истребителей, одномоторных и многомоторных бомбардировщиков, разведчиков и гидросамолетов, и превысило суммарный парк боевых самолетов всех «лимитрофов» - небольших государств Восточной и Центральной Европы, граничащих с Советским Союзом. Опасаясь дальнейшего роста советской оборонной мощи, Совет Лиги Наций наложила в 1925 году эмбарго на поставку СССР 750 уже оплаченных современных военных самолетов¹²⁹.

Выступая на III Всесоюзном съезде Советов, М.В. Фрунзе в своеобразной форме сообщил делегатам об этом факте: «В области самолетостроения мы считаем, что в основных чертах наша задача устранения зависимости от заграницы устранена. Еще до 1925 года мы в общей сложности закупили за границей за три года свыше 700 самолетов. В этом году мы не покупали ни одного самолета, и я полагаю, что в следующем году мы будем вполне обеспечены растущей продукцией наших самолетостроительных заводов. Несколько хуже обстоит дело с моторостроением»¹³⁰. Одновременно во Францию, Великобританию и США были командированы представители Наркомтяжпрома и главные инженеры моторостроительных заводов для приобретения лицензий на авиационные двигатели.

В качестве вынужденной меры Совет Труда и Обороны СССР принял решение выделить на капитальное строительство и приобретения оборудования существующих самолетостроительных заводов на три года 19,5 млн. золотых рублей и довести годовое производство до 1500 самолетов и 1800 моторов при работе в одну смену. Это было при деградации отечественной авиапромышленности почти до кустарного состояния сделать почти невозможно. Совнаркому СССР пришлось срочно развивать национальную авиационную промышленность путем перепрофилирования всех пригодных для производства самолетов промышленных предприятий¹³¹. Одновременно Управлению ВВС РККА и Транспортному отделу ОГПУ совместно с ВСНХ надлежало начать переговоры о приобретении лицензий во Франции, Великобритании и Нидерландах на производство современных истребителей, бомбардировщиков и гидросамолетов, не стесняясь в средствах. Европейские правительства ответили отказом, и только крупные итальянские фирмы подписали долгосрочные контракты с Наркоматом внешней торговли. В Политбюро ЦК ВКП (б) существовало опасение, что отечественные авиаконструкторы в силу непролетарского происхождения не захотят в ближайшей перспективе создавать аналогичные самолеты. Народный комиссар юстиции СССР Н.В. Крыленко объявил о начале судебного расследования по делу так называемого «Союза инженерных организаций», или «Промышленной партии», которая по данным предварительного следствия «с 1925 года занималась вредительством в различных отраслях промышленности и на транспорте». И, несмотря на то, что политическое руководство СССР глубоко заблуждалось в оценке патриотических настроений российской научной и творческой интеллигенции, такая практика сохранялась и в течение второй пятилетки. Летом 1929 года по заявлению летчика-орденоносца А.И. Ширинкина бдительные, но малограмотные чекисты арестовали Главного инженера ЦКБ Н.Н. Поликарпова. Одновременно с ним был осужден за «вредительство» второй заслуженный русский авиационный конструктор Д.П. Григорович. Приговор был стандартным для обвиняемых по 58 статье УПК СССР - 10 лет исправительно-трудовых работ. Однако такой роскоши, как отправлять в Соловецкий лагерь особого назначения (СЛОН) ведущих советских самолетостроителей, Народный комиссариат тяжелого машиностроения пока не могли себе позволить. Обоих видных «вредителей» заключили в секретный ангар № 7 на Государственном авиационном заводе № 39 имени Менжинского «с отбыванием срока заключения по месту прежней работы». Официально «седьмой ангар» назывался ЦКБ-38 при ОГПУ СССР, а в документации завода просто ВТ - «внутренней тюрьмой». Там Н.Н. Поликарпов и Д.П. Григорович в рекордные сроки спроектировали и предъявили на государственные испытания новый истребитель И-5.

Максимальная скорость и маневренность самолета И-5 долгое время оставались на уровне мировых стандартов. Начальник Главного управления ВВС РККА Я.И. Алкснис самостоятельно освоил И-5 и постоянно прилетал на нем в строевые части. По воспоминаниям современников, он считал этот истребитель наилучшим из самолетов этого класса. А признанные советские асы и летчики-испытатели А.Ф. Анисимов и В.П. Чкалов выполняли на нем такой виртуозный высший пилотаж, что все сотрудники испытательного аэродрома НИИ ВВС окрестили его «цирком»! Но самолет И-5 был очень строгим в пилотировании. При небрежном управлении самолет часто срывался в плоский штопор, выйти из которого мог только опытный пилот. В строевых частях, несмотря на все усилия командования, сохранялась высокая аварийность новых истребителей - на посадке из-за гироскопического момента винта большого диаметра, короткого фюзеляжа и низкого шасси истребитель резко разворачивало при посадке так, что он в лучшем случае ломал пирамидальную колесную тележку и становился на нос, а в худшем - переворачивался. Недостаточно прочными оказались ручка управления и муфта педалей, по причине разрушения которых разбился Анисимов. Это объяснили в то время «лихачеством» пилота. За пять лет на советских авиационных заводах было построено 780 самолетов И-5. Эти истребители находились в строю вплоть до 1939 года.

Молодые рабоче-крестьянские авиаконструкторы пока еще овладевали навыками полетов на своих планерах в Коктебеле.

Все авиационные конструкторы получили государственные задания по проектированию спортивных, пассажирских и военных самолетов отечественной конструкции. После создания Общества друзей Воздушного флота (ОДВФ) все местные партийные и советские организации начали поддерживать самодеятельное творчество молодых авиационных инженеров. На крупнейших самолетостроительных заводах Советского Союза в серийное производство были запущены перспективные истребители и разведчики конструкции Д.П. Григоровича, Н.Н. Поликарпова и А.Н. Туполева¹³². И одновременно начался выпуск по лицензии немецкого одномоторного истребителя-биплана Хейнкель HD.17, который по решению Главного управления ВВС РККА получил военный индекс И-7¹³³.

Начало дальних воздушных перелетов советских пилотов связано с именем заслуженного летчика Б.К. Веллинга. На трофейном немецком самолете «Эльфауге» (LVG CL.IV) в 1921 году он вместе с помощником начальника РККВФ, профессиональным штабным специалистом русской армии А.А. Знаменским в качестве штурмана совершил первый дальний полет по маршруту Ашхабад - Полторацк – Керим – Термез, преодолев расстояние в 2400 км в течение пяти дней. Он имел чисто военное значение, и ставил целью уточнение топографической карты Туркестана на случай перехода государственной границы РСФСР отрядами атамана А.И. Дутова из Китая или бандами Энвер-паши из Афганистана.

В 1925 году состоялся первый групповой перелет Москва – Улан-Батор - Пекин под лозунгом «Наш пилот, наш самолет, наш мотор – из Москвы до Китая через Улан-Батор!» В нем приняли участие 6 отечественных самолетов (один АК-1, один Р-2 и два Р-1) и два Юнкерса Ju-13. Руководителем перелета был назначен начальник Управления военных учебных заведений РККА ветеран 1-й Конной армии И.П. Шмидт, а его заместителем – старший летчик М.А. Волковойнов. Рядовыми пилотами были летчики-испытатели А.И. Екатов, А.И. Томашевский, М.М. Громов, И.К. Поляков и Н.И. Найденов¹³⁴. Германские газеты немедленно отреагировали на это сообщение, утверждая, что только благодаря «выходцу из немецких колонистов Шмидту» состоялся этот колоссальный евразийский перелет. Когда флагманский «юнкерс» первым потерпел аварию и вышел из строя, Шмидт, урожденный еврей, был немедленно отозван в Москву. Он был награжден орденом Красного Знамени и откомандирован в Кемерово на педагогическую работу без права проживать в столице и городах «первой категории», что означало почетную пожизненную ссылку.

Впоследствии М.А. Волковойнов рассказывал: «Ведь у нас, как это ни странно, если не всегда, то в большинстве случаев все откладывается на последний день, все дефекты замечаются в последнюю минуту. Так и тут получилось - день вылета назначили, и в ангарах завода пошла горячка, пошли последние приготовления: здесь понадобилось сменить шланг, там не сделали ящиков для аккумуляторов, не подтянули трос, не закончили шить чехлов для моторов и т. д. и т. п. Особенно ярко и безнадежно отзывались о русских моторах: ну где там на них долететь... Не успели выпустить несколько, только несколько моторов, как затеяли перелет ни много ни мало на 7000 километров, что и говорить, успех мотора сомнителен». Подготовка аэродромов оказалась отвратительной. В Сарапуле «сплошное озеро воды... костра и ракет нет... Как потом выяснилось, комендантом был назначен человек, не имевший никакого отношения к авиации, а передать нужные инструкции на руки коменданту начальником участка, видимо, считалось необязательным». После рискованной посадки старший пилот кинулся было искать нерадивого коменданта, но того не оказалось на рабочем месте.

Но с пропагандистским обеспечением перелета все обстояло благополучно. На пересадочных аэродромах летчики видели кумачовые полотнища с лозунгом: «Летите вы в Китай устанавливать Советы!». Когда самолеты приземлились в Пекине, авиаторов пригласили в Токио. Президент Императорского аэроклуба заявил: «У нас было совершенно неправильное представление о вашем народе и о вашей культуре. Теперь мы сами видим, что вы совершили перелет на самолетах, построенных у вас в Москве»¹³⁵.

Неудивительно, что в Кремле к результатам международного перелета отнеслись прохладно – можно восхищаться мужеством летчиков с нерусскими и дворянскими фамилиями, но гордиться убедительными достижениями советского авиастроения пока не приходилось. Подготовка перелета оставляла желать лучшего. Всех его участников, летчиков и бортмехаников, наградили орденами, а пилотам первым присвоили новое почетное звание «заслуженный летчик СССР» и откомандировали на научно-испытательную работу.

В 1925 году по предложению И.В. Сталина была организована Комиссия по дальним перелетам советских самолетов во главе с В.В. Куйбышевым. Они должны были пропагандировать достижения социалистического строя и осуществлять картографирование местности по избранному V Разведывательным управлением Штаба РККА маршруту. Организация всех дальних перелетов стала компетенцией Наркомата по военным и морским делам и Штаба ВВС РККА. Экипажи подбирались теперь не по принципу личной смелости, а по уровню соответствующей летной и штурманской подготовки. Советские рекордные самолеты должны были носить звучные названия, прославляющие славное прошлое и социально-экономические достижения всех братских народов СССР.

После этого был совершен трансконтинентальный перелет по маршруту Москва – Пекин – Токио протяженностью 70 000 км. В нем участвовали самолеты-разведчики Р-1 «Московский большевик» (командир М.М. Громов) и Р-2 «Красная Звезда» (командир А.Н. Екатов), пассажирские самолеты АК-1 «Латышский стрелок» (командир А.И. Томашевский) и К-1 «Украинский коммунар» (командир Н.И. Найденов). В 1926 году самолет Р-1 «Искра», пилотируемый Я.Н. Моисеевым, преодолел расстояние в 6 200 км во время полета Москва - Тегеран. Одновременно на самолете Р-1 «Дружба народов» экипаж под командованием П.Х. Межераупа совершил перелет Москва – Анкара над перевалами Большого Кавказского хребта.

П.И. Баранов и С.А. Меженинов сделали из этого опыта верные «идеологические выводы». В ознаменование 10-й годовщины Великой Октябрьской социалистической революции в 1927 году летчиком М.М. Громовым и бортмехаником Е.В. Радзевичем был осуществлен первый перелет на отечественном цельнометаллическом самолете АНТ-3 «Пролетарий» конструкции А.Н. Туполева по маршруту Москва – Кёнигсберг – Берлин – Прага – Варшава - Москва. Французский еженедельник «L’illustracion», подводя итоги этого европейского турне, отметил: «СССР сегодня имеет авиацию с однородным составом персонала и моделей самолетов, причем эти самолеты – новых типов… Причиной этого является активность и результаты массовой авиационной пропаганды в Советской России»¹³⁶. Через полгода экипаж летчика С.А. Шестакова на самолете АНТ-3 «Наш ответ» совершил одиночный Восточный перелет по маршруту Москва - Улан-Батор – Пекин – Токио.

Военный вариант этого самолета Р-3 с отечественным двигателем М-17 стал первенцем среди советских цельнометаллических одномоторных легких бомбардировщиков. Первые серийные Р-3 поступили на вооружение 35-го Отдельного авиационного отряда, сформированного для воздушной поддержки подразделений 18-й кавалерийской дивизии 1-й Конной армии, которая была направлена в Среднеазиатский военный округ для борьбы с отрядами басмачей под предводительством Ибрагим-бека. Применение самолетов против иррегулярных конных отрядов дало свой эффект - неуловимый Ибрагим-бек попал в окружение, был ранен и сдался в плен конармейцам.

Из-за высокой себестоимости алюминия, который большей частью приобретался в США, и трудоемкости производства цельнометаллических самолетов было построено всего 73 самолета Р-3. Постепенно они передавались в гражданскую авиацию, где применялись под индексом П-3. Дефицитный «летучий металл» был необходим для развертывания производства тяжелых бомбардировщиков. Их заменили цельнодеревянные самолеты Р-5 конструкции Н.Н. Поликарпова, которые на международном авиационном конкурсе в Тегеране заняли первое место, продемонстрировав более высокие тактико-технические характеристики, чем лучшие западноевропейские разведчики Потез Po.XXV и Фоккер C.V. Герой Советского Союза В.С. Молоков писал об этом самолете: «Я с ним познакомился по-настоящему и проникся к нему уважением. Честь и хвала самолету Р-5! Он оказался очень прочным и допускал возможность работы при наличии неблагоустроенных аэродромов. В пилотажном отношении машина также обладает прекрасными качествами»¹³⁷.

Отдельные достижения советских летчиков на международной арене породили огромный интерес молодежи к авиации. Постановлением Секретариата ЦК ВЛКСМ № 5/10 от 30 апреля 1926 года всем губернским комитетам комсомола предписывалось, чтобы в военно-теоретические авиационные школы Авиахима принять не менее 60% комсомольцев. Так родилось грандиозное молодежное движение «Комсомолец – на самолет!» В течение долгого времени оно не выходило за рамки организации теоретических занятий Всеобуча, кружков авиамоделизма и планеризма, и сбора добровольных взносов на постройку военных и спортивных самолетов. Всего активистами было собрано 4,5 млн. рублей. На средства ОДВФ строились спортивные авиетки серии «АИР» конструкции А.С. Яковлева¹³⁸ и С-4 «Буревестник» В.П. Невдачина, установившие несколько Всесоюзных авиационных рекордов.

Пятидесятилетний юбилей И.В. Сталина стал своеобразной точкой отсчета в развитии отечественного самолетостроения во много благодаря организаторским способностям П.И. Баранова и С.А. Меженинова. Им удалось добиться во всех государственных инстанциях негласного выделения значительных денежных сумм для досрочного завершения испытаний новых самолетов и материально-технической подготовки дальних перелетов. Причина этого почина Штаба ВВС оказалась настолько убедительной для руководителей наркоматов и главков, что их заявки повсюду получили поддержку.

С 10 июля по 8 сентября 1929 года на трехмоторном цельнометаллическом пассажирском самолете АНТ-9 «Крылья Советов», созданным в конструкторском бюро А.Н. Туполева, экипаж летчика М.М. Громова совершил международный перелет по маршруту Москва – Берлин – Париж – Рим – Марсель – Невер - Лондон – Париж - Берлин – Варшава - Москва. Этот рекорд был персонально посвящен пятидесятилетию со дня рождения «вождя мирового пролетариата» Сталина. Английский авиационный журнал «Flight» в этой связи писал: «Как показывают летные данные АНТ-9, самолет этот делают честь конструктору и Советской России. Полет Громова по европейским столицам способствовал поднятию престижа русской авиации»¹³⁹.

В ознаменование пятидесятилетия И.В. Сталина 21 июля 1929 года заместитель начальника Главного управления ВВС РККА Я.И. Алкснис на новом разведчике Р-5 совершил беспосадочный перелет Москва – Севастополь, преодолев расстояние 1276 км за 5 часов 30 минут со скоростью 233 км/час.

Полярные летчики О.А. Кальвица, Ф.Ф. Леонгардт и Г.Д. Красинский на гидросамолете Юнкерс W.34L ознаменовали юбилей И.В. Сталина «Северным перелетом» по маршруту: бухта Лаврентия – остров Врангеля – Среднеколымск – Булун, преодолев расстояние 5 450 км. Юбилейным перелетом стал и полет экипажа летчика М.А. Снегирева на отечественном почтово-пассажирском самолете К-4 по маршруту Харьков – Казань – Курган – Новосибирск – Иркутск, преодолев расстояние 5 260 км¹⁴⁰.

Не отставали от них и создатели легкомоторных самолетов. В ознаменование юбилея «друга всех советских детей товарища Сталина» легкий двуместный самолет-моноплан АИР-3 (ВВА-3) конструкции А.С. Яковлева совершил беспосадочный перелет Москва – Минеральные Воды со средней скоростью полета 167 км/час. Пилотировали авиетку летчик-испытатель А.И. Филин и бортмеханик А.Ф. Ковальков¹⁴¹.

Самым значительным авиационным событием стал перелет в США. На двухмоторном самолете АНТ-4 конструкции А.Н. Туполева под названием «Страна Советов» 30 октября 1929 года экипаж в составе летчиков С.А. Шестакова и Ф.Е. Болотова, штурмана Б.В. Стерлигова и бортмеханика Д.Ф. Фуфаева совершил перелет из Москвы в Нью-Йорк. Этот трансокеанский полет доказал, что отечественная конструкторская мысль вновь – после иммиграции И.И. Сикорского - стала «законодателем моды» в мировом тяжелом самолетостроении. Журнал «Aviation», отдав дань мужеству и опыту экипажа, сделал знаменательный вывод: «Достигнув Нью-Йорка, советский самолет установил первый официальный контакт между США и СССР. …Мы собираемся изучить самолет с интересом, как оригинальный продукт русской национальной авиационной промышленности, о которой мы, американцы, знаем слишком мало. Мы рукоплещем перелету.… Нигде в мире признаки бомбардировщика не были столь полно и удачно объединены в одном самолете»¹⁴².

Следствием этого события стал визит в 1929 году неофициальной советской закупочной комиссии во главе с П.И. Барановым и Генеральным конструктором АГОС ЦАГИ А.Н. Туполевым в США. Главной целью их поездки было приобретение лицензий на производство авиационных двигателей, отсутствие которых тормозило развитие советской авиационной промышленности. Американскую сторону на переговорах представлял президент корпорации «Кёртисс-Райт» Т. Морган. Баранову и Туполеву удалось подписать беспрецедентный по объему контракт о продаже лицензий на производство двигателя водяного охлаждения Райт R-975-22 «Уирлвинд» мощностью 830 л.с. и мотора воздушного охлаждения Райт R-1820-04 «Циклон» мощностью 750 л.с., которые в Советском Союзе стали выпускаться соответственно под индексами М-34 и М-22. Советская авиационная промышленность получила так остро необходимые ей двигатели. Ответственными конструкторами за их серийное производство и дальнейшее усовершенствование были назначены соответственно А.М. Микулин и А.Д. Швецов. Отечественная промышленность получила надежные и перспективные авиационные двигатели, имевшие значительные резервы дальнейшей модернизации¹⁴³. На обратном пути во Франции им удалось приобрести лицензию на новейший V-образный компактный 760-сильный двигатель водяного охлаждения Испано-Сюиза HS.12Ybr. Он стал прародителем целого семейства рядных авиационных моторов конструкции В.Я. Климова.

Поэтому нельзя считать случайностью, что И.В. Сталин непосредственно занялся вопросами укрепления воздушной мощи СССР после этих успешных международных перелетов.

В середине июня 1931 года из Кремля пришло распоряжение организовать закрытый смотр военных самолетов Центральном аэродроме. П.И. Баранов и командир авиационной бригады НИИ РККВФ комбриг А.А. Туржанский выставили на Ходынском поле новые советские истребители, отечественные и иностранные легкие бомбардировщики. «Гвоздем программы» был четырехмоторный бомбардировщик ТБ-3 конструкции А.Н. Туполева. Члены Политбюро ЦК ВКП (б) И.В. Сталин, В.М. Молотов и Г.К. Орджоникидзе бегло осмотрели все представленные экспонаты. Внимание руководителей партии и государства сосредоточилось на знакомстве с четырехмоторным самолетом ТБ-3. Сталин даже пожелал совершить ознакомительный полет на этом самолете, но это категорически запрещалось инструкциями. В ответ на решительный отказ Баранова, он упрекнул его в том, что тот мыслит категориями прошлого, увлекаясь одномоторными самолетами, и потребовал немедленно запустить в массовое производство тяжелый четырехмоторный бомбардировщик ТБ-3¹.

Вскоре после этого незначительного инцидента П.И. Баранов был освобожден от занимаемой должности. По просьбе Г.К. Орджоникидзе он был переведен на работу в Наркомат тяжелой промышленности и возглавил Главное управление авиационной промышленности. С.А. Меженинов через полтора года был переведен в Наркомат по военно-морским делам в качестве заместителя К.Е. Ворошилова, где курировал работу Разведывательного управления².

Начальником Главного управления ВВС РККА был назначен Я.И. Алкснис (Астров) – патриот развития тяжелой бомбардировочной авиации и известный летчик-рекордсмен. В силу невысокой теоретической подготовки и небольшого опыта командной работы, он буквально воспринял замечание Сталина, и начал ревизию прежней рациональной самолетостроительной программы. Серийное производство тяжелых бомбардировщиков получило «зеленый свет», а испытания и производство самолетов других классов финансировались по остаточному принципу. Это касалось закупки двигателей за границей, распределения дефицитных алюминиевых и легких металлических сплавов и навигационного оборудования. Колоссальная стоимость бомбардировочного парка компенсировалось дешевизной истребителей, легких бомбардировщиков, разведчиков и гидросамолетов смешанной конструкции. В юбилейном номере газеты «Правда», целиком посвященному 15-летней годовщине образования РККА, заместитель наркома обороны М.Н. Тухачевский в статье «Армия пролетарской диктатуры» с гордостью писал, что «тяжелая же наша авиация имеет исключительно крупные достижения и по качеству стоит не ниже тяжелой авиации наиболее вооруженных капиталистических стран»³.

В Главном управлении ВВС РККА стала пропагандироваться концепция необходимости тесного взаимодействия маневренных истребителей-бипланов и скоростных истребителей-монопланов при отражении воздушного вторжения вероятного противника. Я.И. Алкснис даже не пытался подтвердить свою умозрительную идею в ходе маневров; она вводилась директивным порядком с помощью новых боевых наставлений. Это явилось первым шагом к созданию смешанных авиационных дивизий, или повторению порочных принципов комплектования корпусных авиационных отрядов в русской царской армии.

Начавшаяся 18 июня 1936 года гражданская война в Испании потребовала отправки для помощи правительству Народного фронта современной военной техники, в первую очередь самолетов-истребителей. И хотя здравый смысл подсказывал, что на Пиренейский полуостров разумнее было направлять снимаемые с вооружения боеспособные И-5, туда посылались небольшими партиями почти все новые самолеты И-15 и И-16 под предлогом их эксплуатационных и войсковых испытаний в ущерб перевооружению истребительных эскадрилий ВВС РККА. Новые истребители-бипланы И-15 и монопланы И-16 направлялись в лучшие Краснознаменные авиационные эскадрильи, где исподволь готовился резерв летчиков-добровольцев для Испании, и в авиационные училища для подготовки испанских пилотов в Советском Союзе. Начальник Главного управления ВВС РККА Алкснис объяснял свое решение тем, что, начав перевооружение, он ослабит боевую готовность строевых истребительных частей. Практически все серийные «чатос» погибли или остались в Испании, а советским пилотам пришлось с заметным опозданием сразу переучиваться на их следующую модификацию - самолеты И-15бис и на строгие в управлении истребители-монопланы И-16 «десятого типа». Между тем 700 надежных маневренных истребителей И-5⁴на начальном этапе гражданской войны были способны положительно повлиять на исход военных действий в воздухе в пользу правительства Народного фронта, так как их противниками были в принципе равноценные в боевом отношении Арадо Ar-68, «фиаты», «ньюпоры» и «бульдоги». По причине инертности мышления Я.И. Алксниса, окончательное плановое перевооружение всех истребительных советских авиационных подразделений с этих престарелых бипланов на скоростные «ишачки» полностью завершилось только к началу 1939 года, когда те в Политбюро ЦК ВКП (б) уже рассматривались как устаревшие истребители, и требовали замены.

Благодаря решению Сталина в Советском Союзе развернулось крупносерийное строительство тяжелых бомбардировщиков ТБ-3⁵. «СССР стал первым государством в истории, которое начало создавать большой воздушный флот из четырехмоторных бомбардировщиков, - писал ведущий английский авиационный историк Э. Ли. – Это были бомбардировщики ТБ-3 конструкции Туполева. К 1935 году в советских ВВС их насчитывалось уже несколько сот»⁶. Они оказались, действительно, универсальными многомоторными самолетами: во время летных испытаний бомбардировщика летчик А.Ф. Анисимов стал выполнять над аэродромом боевые развороты, горки и глубокие виражи. Никаких деформаций фюзеляжа, хвостовой части и крыльев после полета специалистами обнаружено не было⁷. Самолетов ТБ-3 различных версий, включая полярные варианты «Авиаарктика» и транспортные самолеты Г-2, было построено 818 штук. Они эксплуатировались без серьезных осложнений в течение Великой Отечественной войны в качестве ночных бомбардировщиков, грузовых и десантных самолетов.

Государственное задание на конструирование малого быстроходного «воздушного крейсера» сопровождения ТБ-3 получил коллектив АГОС ЦАГИ во главе с А.Н. Туполевым. Материалы и принципиальная схема были взяты от ТБ-1, но значительно меньших размеров. Испытания цельнометаллического самолета АНТ-7 начались в мае 1930 года, и после некоторых переделок он был запущен в войсковую серию под военным наименованием Р-6 и Кр-6⁸. Самолеты различались только бортовым вооружением. Максимальная скорость серийных самолетов составляла в среднем 230 км/час, что тогда почти соответствовало скоростям одномоторных истребителей. Бомбовая нагрузка самолета колебалась в пределах 450-500 кг. Эскадрилья Р-6 в 1933 году из состава в/ч № 1010 Забайкальского военного округа по решению Исполкома Коминтерна была отправлена в город Урумчи (провинция Синьцзян) в расположение 4-й Красной армии, которой командовали коммунисты Чжу Дэ и Мао Цзэдун, для помощи в борьбе с правительственными войсками Чан Кайши. Тридцать советских самолетов в течение года наносили меткие бомбовые удары по коммуникациям армии Чан Кайши. В 1934 году, когда положение на внутреннем фронте стабилизировалось, по просьбе Председателя КПК «коммунистическая» эскадрилья произвела бомбардировку военных объектов на острове Формоза (Тайвань), который оккупировали японцы. Результаты оказались впечатляющими – от фугасных бомб серьезно пострадали портовые сооружения в Тайбэе и военные склады. Налет был настолько неожиданным, что японские истребители не успели взлететь. Во время бомбежки огнем зенитной артиллерии был сбит самолет командира эскадрильи капитана М.В. Малиновского. Японская пресса тогда заявила, что Формозу бомбили самолеты Юнкерс G.23. В дальнейшем течение десяти лет после отъезда советских летчиков эти самолеты использовались китайскими коммунистами как курьерские и транспортные машины. «Эта простая в эксплуатации машина по своим тактико-техническим данным считалась одной из лучших как в нашей стране, так и за рубежом»⁹.

Серийная постройка АНТ-7 завершилась на 450-м экземпляре. Все военные самолеты были переданы в гражданскую и полярную авиацию. На АНТ-7 Герой Советского Союза П.В. Головин в мае 1937 года первым в истории авиации достиг Северного полюса при разведке ледовой обстановки в районе высадки экспедиции «Северный полюс-1». Пассажирские ПС-7 применялись в Аэрофлоте вплоть до начала Великой Отечественной войны, демонстрируя редкую прочность планера и надежность управления, а во время военных действий – как военно-транспортные самолеты.

В феврале 1934 года в Чукотском море затонул огромный пароход датской постройки «Челюскин», команда которого попыталась впервые пройти Северный морской путь за одну навигацию. Научным руководителем экспедиции был утвержден академик О.Ю. Шмидт. Двумя годами ранее расстояние от Мурманска до Владивостока (3800 морских миль) благополучно преодолел специализированный ледокольный пароход «Сибиряков». Но в отличие от него «Челюскин» оказался неподготовленным для подобной экспедиции в конструктивном и техническом отношении. На льду после катастрофы оказалось 104 человека, включая женщин и детей. На следующий день после получения радиограммы о гибели корабля в Москве была создана Правительственная комиссия по их спасению во главе с заместителем Председателя Совнаркома В.В. Куйбышевым. Единственным средством доставить пострадавших на Большую землю являлась авиация. Началась всемирно известная «челюскинская эпопея». Первым на импровизированном ледовом аэродроме приземлился двухмоторный самолет АНТ-4, управляемый линейным пилотом Дальневосточного отделения Аэрофлота А.В. Ляпидевским. Он вывез на материк женщин и детей. В США Советское правительство приобрело два девятиместных одномоторных самолета Консолидейтед-17AF «Флайстер», на которых в «ледовый лагерь Шмидта» начали летать С.А. Леваневский и М.Т. Слепнев. В Уэлен из Хабаровска были направлены пять легких бомбардировщиков Р-5, из которых до пункта назначения добрался только один капитан Н.П. Каманин. Вскоре вслед за ним на заснеженном аэродроме приземлился П-5А В.С. Молокова, а 11 апреля к ним присоединились самолеты М.В. Водопьянова и И.В. Доронина. К 13 апреля 1934 года из ледового плена были освобождены все челюскинцы. Организованность, проявленная Советским правительством для спасения людей, была по достоинству оценена видными европейскими политиками. В беседе с советским послом в Лондоне Д. Ллойд-Джордж говорил: «Это потрясающе!.. Это очень благородно!.. Вы одержали большую дипломатическую победу»¹⁰.

На следующий день семеро советских летчиков были награждены орденами Ленина. Всем им первым в СССР была присвоена высшая степень государственного отличия – звание Героя Советского Союза¹¹.

Воздушная ледовая разведка Северного морского пути после этого события был перестроена на уровне современных требований. В Главном Морском штабе «третьего рейха» существовала уверенность, что единственным морским путем из советского Заполярья в мировой океан является маршрут вдоль побережья Норвегии¹². Нарушение его в русско-германской войне имело бы стратегическое значение, если бы Северный морской путь не превратился усилиями Транспортного и Хозяйственного отделов НКВД и Управления Главсевморпути в постоянно действующую военно-транспортную артерию. Это обстоятельство серьезно ослабило возможности германского военно-морского флота в арктических водах, и в то же время поселило излишнюю уверенность в Политбюро ЦК ВКП (б) в том, что морская блокада Мурманска не приведет к перебоям в снабжении единственного советского незамерзающего порта.

Для обеспечения всепогодной проводки торговых и военных судов летом 1936 года летчики В.С. Молоков, Г.Т. Побежимов, В.И. Мищенко и А.А. Ритсланд на летающей лодке Дорнье Do.IId «Валь» совершили облет всей прибрежной территории Крайнего Севера, преодолев расстояние 26 300 км за 200 летных часов. Они составили первую подробную карту береговой черты и фарватеров. Благодаря полученным результатам Главное управление Северного морского пути смогло осуществить полную инвентаризацию советских ледоколов и ледокольных пароходов с точки зрения динамики сезонного изменения ледовой обстановки и погодных условий в Арктике.

Международное положение СССР в начале тридцатых годов резко осложнилось. Правящие круги Польши всегда относились к большевизму с откровенной враждебностью, и явно симпатизировали антикоммунизму Гитлера. «Все изменилось – подчеркивал генерал-фельдмаршал Э. фон Манштейн. - Коренным образом изменились и наши отношения с Польшей. Империя заключила пакт о ненападении и Договор о дружбе с нашим восточным соседом. Мы были освобождены от кошмара возможного нападения со стороны Польши. Одновременно, однако, охладели политические чувства между Германией и Советским Союзом, ибо фюрер, с тех пор, как он начал выступать перед массами, достаточно ясно выражал свою ненависть по отношению к большевистскому режиму. В этой новой ситуации Польша должна была чувствовать себя свободнее. Но эта большая свобода не была теперь для нас опасной. Перевооружение Германии и серия внешнеполитических успехов Гитлера делали нереальной возможность использования Польшей своей свободы для наступления против империи. Когда она изъявила свою даже несколько чрезмерную готовность принять участие в разделе Чехословакии, возможность ведения переговоров по пограничному вопросу казалась не исключенной»¹³.

Пересмотр внешнеполитического курса Берлина в отношении Варшавы был результатом рациональных расчётов фюрера. Для него, так же как и для большинства немцев, главным врагом всегда оставалась Франция. Готовясь к вооружённому реваншу, Гитлер пытался подорвать международные позиции этой мировой державы, а в оптимальном варианте разрушить саму Версальскую политическую систему и долговременную «стратегию окружения Германии».

Польский посол в Берлине граф Ю. Липский и министр иностранных дел Германии К. фон Нейрат 26 января 1934 года подписали в Берлине Декларацию о мирном разрешении споров и неприменении силы между Польшей и Германией¹⁴. Согласно ей оба правительства намерены договариваться непосредственно по различным проблемам, касающимся двусторонних отношений. Срок ее действия был определен в 10 лет. Форма декларации была использована по настоянию германской стороны, что позволило Берлину избежать принятой в пактах о ненападении констатации того, что такие договоры служат международно-правовой основой взаимоотношений ее участников. Другими словами, Германия уклонилась от предоставления гарантий неизменности польско-германской границы¹⁵. Отказ от применения силы в отношении друг друга, не дополненный гарантиями неизменности границ, допускал возможность ее применения для пересмотра территориальной неприкосновенности третьих государств, в частности Чехословакии, Литвы и Советского Союза. Декларация имела и некоторую особенность. В отличие от принятой дипломатической практики, она не содержала в себе статей, где бы шла речь о прекращении действия в случае вооруженного конфликта с третьей страной. При определенных условиях могло придать ей характер наступательного союза. Граф Ю. Липский заявил французскому консулу Ф. Роша, что теперь «никогда не будет и речи о каком-либо восточном Локарно. Мы предупреждаем об этом Москву. Отныне германская экспансия меняет направление и цель. Мы спокойны. Судьба Австрии и Богемии не интересует более Польшу»¹⁶. Вскоре после подписания декларации среди осведомленных журналистов стали курсировать слухи о существовании секретных статей, в которых шла речь намерении Германии и 2-ой Речи Посполитой напасть на СССР. Французская газета «Echos de Paris» недвусмысленно высказывалась о «секретном польско-германском соглашении». Газета «Populaire» 8 февраля 1934 года в статье «Пилсудский и Гитлер» писала: «Самым существенным вопросом является, какой ценой Пилсудский и его банда заключили соглашение с Гитлером? Оставит ли Польша Германии свободу действий в австрийском вопросе? Примет ли она взамен этого "техническое" сотрудничество Германии для действий на Украине, о которой она мечтает уже давно?»¹⁷. Вскоре в газетных сообщениях на данную тему появился новый момент. Лондонское телеграфное агентство «Week» 16 марта 1934 года сообщило о существующей польско-германской договоренности напасть на Советский Союз совместно с Японией¹⁸. Публикации 22-25 августа 1934 года на эту тему приобрели конкретные очертания: Япония готовится аннексировать российский Дальний Восток, а Германия и Польша - европейскую часть СССР. Германии, якобы, предстояло захватить Ленинград, а затем двигаться на Москву. Перед Польшей ставилась задача нанести удар в двух направлениях - на Москву и на Украину¹⁹. Достоверность таких планов подтверждала публичная позиция маршала и «отца-основателя» 2-й Речи Посполитой Ю. Пилсудского. Он относился к перспективе совместного с Германией и Японской империей вооруженного выступления против Советского Союза очень серьезно, и никогда не скрывал этого²⁰.

Японский Генеральный штаб с нескрываемым энтузиазмом встретил польско-германскую декларацию. Принц Коноэ 8 июля 1934 года посетил Варшаву с трехдневным визитом для ознакомления с состоянием ее армии. Он сообщил Пилсудскому о намерении напасть на Советский Союз, используя в качестве повода ситуацию вокруг продажи КВЖД, но пожаловался на слабость японской военной авиации, из-за чего войну приходилось отложить до марта-апреля следующего года. Но «если Польша и Германия дадут Японии заверения в том, что они выступят против СССР на следующий день после начала военных действий между Японией и СССР, то Страна Восходящего солнца достаточно подготовлена, чтобы начать войну немедленно, не дожидаясь срока реорганизации и усиления своей авиации»²¹.

Польская и германская агентура в Эстонии способствовала установлению диктатуры председателя Аграрной партии К. Пятса. Он совершил военный переворот 12 марта 1934 года при непосредственной поддержке главнокомандующего вооруженными силами республики генерала И. Лайдонера. Парламент был распущен, в марте 1935 года в стране были запрещены все политические партии, а 28 июля 1937 года принята конституция, согласно которой в Эстонии устанавливался режим, опиравшийся на единственную разрешенную общественно-политическую организацию «Изамаалийт», или «Отечественный союз» и военизированную организацию самообороны «Кайтселийт», или «Союз защиты». В их рядах числилось 100 тысяч добровольцев.

Логическим завершением необъявленной операции «Балтийская Антанта» стали события 16 мая 1934 года в Латвии. Глава партии Крестьянский союз К. Ульманис захватил власть в Риге с помощью профашистских отрядов «айзсаргов» и отдельных воинских частей, объявил военное положение в стране и распустил сейм, арестовав 2000 депутатов парламента, журналистов и видных либералов.

Первой объяснимой реакцией советского партийного руководства на польско-германские переговоры и их результаты стал официальный визит руководителей наркома иностранных дел М.М. Литвинова, начальника Штаба ВВС комкора В.В. Хрипина и заместителя начальника Управления ГВФ С.А. Меженинова в Варшаву под предлогом определения параметров воздушных коридоров для транспортных самолетов компании «Дерулюфт». Они прибыли на трех новейших модернизированных четырехмоторных бомбардировщиках ТБ-3 в польскую столицу 28 июля 1934 года. Делегация состояла из 30 человек. Экспертами были командир сводной эскадрильи НИИ ВВС полковник А.И. Залевский и главный штурман ВВС майор А.В. Беляков. Командиром отряда являлся майор Г.Ф. Байдуков. Переговоры носили строго конфиденциальный характер и касались позиции польского правительства относительно соблюдения принципов советско-польских политических и экономических соглашений, и подписания «Восточного пакта» о взаимопомощи. Однако консультации ни к чему не привели, так как появление делегации на бомбардировщиках в правящих кругах Польши расценили как откровенный неприкрытый военный шантаж²². Следует признать, что такой способ укрепления межгосударственных отношений и в самом деле был далеким от дипломатического протокола.

Между Пилсудским и Гитлером обозначилось сближение по таким вопросам, как взаимная поддержка аншлюса Австрии, присоединения части территории Чехословакии под предлогом объединения немцев и главное - по отношению к СССР. Японская дипломатия неустанно поддерживала убежденность Варшавы в неизбежности японско-советского вооруженного конфликта и настойчиво искала стратегических союзников в Европе. Разведка также сообщала: «В настоящий момент между Польшей и Германией в Берлине ведутся переговоры о совместных действиях в Европе на случай осложнения на Дальнем Востоке»²³. Япония разместила на польских заводах заказ на изготовление 100 тысяч винтовок, а также приобрела у нее лицензию на серийное изготовление современных цельнометаллических истребителей-монопланов ПЗЛ P.7а в качестве палубных самолетов²⁴. Польские предприятия охотно выполняли многомиллионные японские военные заказы на стальной прокат, бронеплиты, трубы и турбины для подводных лодок и эсминцев.

Противостояние Советского Союза и Японской империи на Дальнем Востоке в это время приобрело зловещие перспективы, свидетельствующие о намерении Страны Восходящего солнца оккупировать Приморский край. Причиной стал демонстративный отказ Советского правительства признать созданную в Северо-Восточном Китае под давлением Токио марионеточную «империю Маньчжоу-Го»²⁵. В 1931 году численность Квантунской армии на границе СССР составляла 130 тысяч человек, то есть 3 пехотных дивизии, 3 кавалерийские бригады и 4 охранных бригады. Отдельная группа войск Императорской армии во Внутренней Монголии насчитывала 12 тысяч человек. Наконец, в составе Корейской армии под японским командованием находилось 40 тысяч человек. Военно-воздушные силы Императорской армии имели в строю 200 боевых самолетов различных классов. Через три года в Маньчжурии было сосредоточено уже 350 тысяч японских солдат, 1052 орудия, 385 танков и 355 самолетов, а в Корее - 60 тысяч солдат и офицеров, 264 орудия, 34 танка и 90 самолетов. По решению Политбюро ЦК ВКП (б) и СНК СССР Отдельная Краснознаменная Дальневосточная армия была реорганизована в Дальневосточный фронт под командованием командарма 1-го ранга В.К. Блюхера²⁶.

После январской декларации 1934 года компетентные французские политические аналитики полностью перестали считаться с возможностью существенного улучшения взаимоотношений Франции с Польшей, причем такого же мнения придерживались и широкие круги европейской общественности²⁷. Чехословацкий посол В. Гирс рассматривал угрозу нацистской агрессии против СССР через призму непростых польско-чехословацких отношений. В донесении от 22 января 1935 года он сообщал, что в этом случае вооруженный конфликт между Польшей и Чехословакией неизбежен. В Варшаве считали, что Польша должна предпринять этот решительный шаг и вооруженным путем захватить Тешинскую Силезию, Ораву и Спиш, для чего будет достаточно одной дивизии²⁸. Пилсудский высокопарно величал эту польско-германскую декларацию Пактом о ненападении. «Нужно считать тайной и трагедией европейской истории тот факт, что народ, способный на любой героизм, отдельные представители которого талантливы, добродетельны, обаятельны, постоянно проявляет такие огромные недостатки почти во всех аспектах своей государственной жизни, - писал У. Чёрчилль. - Слава в периоды мятежей и горя; гнусность и позор в периоды триумфа. Храбрейшими из храбрых слишком часто руководили гнуснейшие из гнусных! И все же всегда существовали две Польши: одна из них боролась за правду, а - другая пресмыкалась в подлости»²⁹.

К апрелю 1935 года польско-германское взаимодействие в сфере «восточных планов» стало настолько заметным, что о нем информировали свое руководство европейские дипломаты. В частности, австрийский посланник в Праге Я. Марек направил главе австрийского МИДа подробный доклад «Положение и развитие гитлеровской системы». В нем, в частности, был и сюжет о внешней политике нацистов. «Геринг с Розенбергом утверждают, что имеется твердое согласие Польши, что она добьется падения литовского и русского военного сопротивления. Тогда при активном участии Японии и при посильной военной помощи Германии от России будет отделена Украина; осуществление этой акции обусловит сотрудничество между Польшей и Венгрией против Закарпатской Украины, при благосклонной поддержке со стороны «третьего рейха». Польша заявила, что при взаимном исполнении обязательств она согласна с возвращением Данцига и полосы сочленения с Восточной Пруссией»³⁰. Польский Генеральный штаб был готов выставить в случае войны 280 пулеметных танкеток TKS, 67 устаревших французских танков Рено FT.17, 53 новых легких танков Рено R.35, 50 английских тяжелых танков Виккерс Mk.V и 158 двухбашенных танков Бофорс 7TР, - польских модификаций английского легкого танка «Виккерс - 6 тонн»³¹. В составе польских ВВС находилось 400 современных боевых самолетов. Советская разведка не исключала возможной военной помощи Варшаве со стороны Франции, Великобритании и Италии.

Сближение Варшавы с Берлином сопровождалось ухудшением польско-французских отношений. В беседе с журналисткой Ж. Табуи граф Ю. Липский сказал: «Отныне Польша больше не нуждается во Франции. …Она также сожалеет, что в свое время согласилась принять французскую помощь из-за цены, которую будет вынуждена платить за нее»³². В течение 1934 года военное министерство Польши прекратило взаимные консультации с предприятиями французского военно-промышленного комплекса. Пострадала и чехословацкая тяжелая промышленность - военные заводы фирмы «Шкода» потеряли своего заказчика. Весной 1935 года пресса сообщила, что польское правительство выкупило моторостроительный завод «Шкода», уплатив за него 20 млн. злотых.

Для английского правительства нарастание напряженности в советско-польских и польско-французских отношениях казалась выгодной с точки зрения утверждения доминирующей роли Соединенного Королевства в Европе. Министр иностранных дел Э. Иден 29 марта 1935 года посетил Москву, где встретился с Председателем Совнаркома В.М. Молотовым, наркомом иностранных дел М.М. Литвиновым и И.В. Сталиным. В ходе беседы Идеи сказал, что Гитлер «очень обеспокоен могуществом вашей Красной Армии и угрозой нападения на него с востока». Когда в ответ на его слова Сталин сообщил, что Германия сама предлагает продать СССР оружие, он изобразил негодование, воскликнув: «Это поразительно!  Такое поведение не свидетельствует в пользу искренности Гитлера, когда он говорит другим о военной угрозе со стороны СССР». Иден стремился убедить собеседников, будто «Восточный пакт» не столь уж необходим, а милитаризация Германии не представит угрозы делу мира. Он поинтересовался, не считает ли Советское правительство «возможным санкционировать на известном уровне вооружение Германии… так называемыми агрессивными видами оружия». На это Сталин заявил, что Советский Союз будет неуклонно продолжать борьбу против вооружения Германии, выдвинув совершенно четкую позицию: «Мы не можем закрывать глаза на то, что Германия вооружается для нападения, стало быть, в настоящий момент нам нужно принять меры к тому, чтобы помешать Германии вооружиться». Э. Иден заметил, что в Великобритании «не так уверены в агрессивности Германии, как в Москве». Сталин предупредил Идена, что он не исключает, что самой Великобритании скоро придется убедиться в его правоте³³.

Варшава категорически отказалась поддержать проект «Восточного пакта», который предусматривал заключение договора о взаимной безопасности в Европе с участием Польши, Чехословакии, Финляндии, Латвии, Эстонии, Литвы и СССР. Министр иностранных дел Польши Ю. Бек выразил готовность стать участником пакта только в случае присоединения к нему нацистской Германии. Одновременно 2-я Речь Посполитая отказывалась от своих прежних обязательств в отношении Литвы в связи с польской оккупацией Виленского воеводства и предъявила территориальные претензии Чехословакии в отношении Тешинской Силезии. Стремление начать агрессию против Советского Союза подтвердил руководитель Восточного отдела МИД Польши Т. Шетцель болгарскому поверенному в Варшаве, заявив, что «если на Дальнем Востоке разразится война, то Россия будет разбита, и тогда Польша включит в свои границы Киев и правобережную часть Украины». В 1935 году Польшу с неофициальным дружественным визитом посетил президент рейхстага Германии Г. Геринг, приглашенный «на охоту» в Беловежскую Пущу. Он предложил польскому статс-секретарю графу М. Шембеку организовать совместный поход на Москву и окончательно «покончить с большевистским режимом». По его словам «Украина была бы сферой влияния Польши, тогда как северо-запад России достался бы Германии». Планы являлись вполне определенными. На западных советских границах складывался опасный военный альянс Германии и Польши, к которому в случае успешного начала агрессии против СССР могли присоединиться Румыния, Венгрия и Турция, угрожавший суверенитету и территориальной целостности СССР³⁴. Неясной оставалась позиция Финляндии. Командующий литовской армией С. Раштикис признал впоследствии, что генеральные штабы трех прибалтийских стран имели детально разработанные и согласованные оперативные планы на случай совместных военных действий против Советского Союза³⁵.

В августе 1934 года отряд бомбардировщиков ТБ-3 с новыми двигателями М-34ФН без вооружения с усовершенствованными шасси, - четырехколесные тележки заменили двумя экспериментальными тормозными колесами большого диаметра, - дважды посетил европейские города. Командиром отряда был назначен Г.Ф. Байдуков. Первый раз советские самолеты прошли по маршруту Москва – Киев – Вена – Париж – Лион – Страсбург – Прага – Москва с посадкой в этих городах. А 13-17 августа звено ТБ-3 полетело из Москвы через Люблин, Краков и Вену в Рим, имея на борту представительную делегацию советских авиационных конструкторов и директоров самолетостроительных заводов. Руководителями перелета являлись председатель Центрального Совета Осовиахима комкор Р.П. Эйдеман, заместитель председателя Высшего Совета народного хозяйства СССР комкор И.С. Уншлихт и командующий Одесским военным округом комкор А.И. Тодорский. Экипажи советских тяжелых самолетов в каждом городе совершали бесплатные экскурсионные полеты, одновременно забирая на борт ТБ-3 по 40 пассажиров. В ходе визита члены официальной советской делегации, в составе которой были самолетостроители Н.Н. Поликарпов, А.Н. Туполев, В.М. Петляков, П.О. Сухой и А.С. Яковлев, познакомились с образцами французской и итальянской авиационной техники и с организацией ее производства на крупнейших западноевропейских самолетостроительных заводах³⁶.

В Риме советскую делегацию встречал «дуче» Б. Муссолини, который, будучи фактическим главой Итальянского королевства, официально занимал пост министра авиации Итальянского королевства. В поездке по авиационным заводам ее сопровождал его зять - министр иностранных дел граф Г. Чиано и опытный пилот. На авиационных заводах концерна «ФИАТ» было впервые организовано конвейерное производство военных самолетов, главным образом истребителей CR.32. Только незначительная скорость конвейера и постоянно возникавшие перебои в доставке качественной стали, алюминия и каучука тормозили их выпуск. В Германии, Великобритании и во Франции все самолеты по-прежнему собирались на стапелях. Аналогичной была и технология их постройки в Советском Союзе. В середине тридцатых годов Италия имела самый многочисленный парк современных истребителей: в 1934-1937 годах было выпущено 1712 самолетов CR.32 в четырех модификациях.

На летном поле Национального научно-исследовательского центра в Монтечелио был организован смотр новейшей авиационной техники. Экспозицию членам делегации непосредственно представлял вице-адмирал К. Бальбо и авиаконструктор Ч. Розателли.

В центре внимания оказался новый секретный истребитель CR.32. Выполненный на нем показательный высший пилотаж не позволял сомневаться в высоких тактико-технических характеристиках нового «изделия» корпорации «ФИАТ». Бипланная коробка делалась предельно жесткой, благодаря применению широкой W-образной стойки. Рояльная струна уже не несла основной нагрузки, хотя сохранялась на второстепенных узлах, а прочность истребителя на всех режимах полета, особенно на пикировании, стала беспрецедентной. Высокие маневренные качества CR.32 достигались и с помощью балансира элеронов над верхним крылом, который летчики шутливо называли «парковой скамейкой». Розателли оказался новатором во всем: на самолете CR.32ter был впервые применен противоштопорный парашют. При эксплуатации в авиационных частях итальянские летчики эти парашюты снимали, чтобы облегчить свои истребители. Для улучшения обзора и соблюдения центровки самолета кабина была отодвинута необычно далеко от плоскостей и оборудованная сзади небольшим аэродинамическим гаргротом. От этого круговой обзор значительно пилота улучшился. Лобовое стекло кабины пилота было пулестойким. По окончании испытаний CR.32 был сразу принят на вооружение в качестве основного истребителя Королевской авиации Италии. Его конструкция оказалась очень прочной, а тактико-технические характеристики долгое время оставались очень высокими для биплана. Они были приобретены военными министерствами Австрии, Венгрии и Китая в большом количестве для вооружения своих военно-воздушных сил.

С началом гражданской войны в Испании Б. Муссолини отправил генерал-аншефу Ф. Франко первые 120 истребителей ФИАТ CR.32. Они вошли в состав «добровольческого» авиационного итальянского корпуса «Куккарача». Республиканские летчики на своих французских «ньюпорах» и Lo.46 имели преимущество перед ними только в потолке и горизонтальной маневренности. В боях на вертикалях, несмотря на свое личное мужество, они постоянно проигрывали воздушные состязания с итальянскими истребителями, у которых было более мощное наступательное вооружение. Не случайно после окончания гражданской войны в Испании истребители CR.32 начали производиться по лицензии в Картахене, где серийно выпускались на экспорт под названием НА.132L «Чирри» в течение 12 лет³⁷.

При всем своем уважении к тяжелой авиации И.В. Сталин отнюдь не считал ее универсальным средством обеспечения обороноспособности страны. Он считал необходимым создать в акватории Ледовитого океана комплекс научно-исследовательских станций, чтобы иметь долгосрочные прогнозы движения воздушных масс в восточной Европе в случае начала империалистической агрессии. Идея доставки научной экспедиции при помощи самолетов по техническим причинам еще не могла быть реализована. Поэтому в январе 1932 года в Москву из Италии был приглашен известный конструктор дирижаблей и полярный исследователь У. Нобиле. В поселке Долгопрудный под Москвой началось строительство завода по производству полужестких дирижаблей. Нобиле получил 80 инженеров для своего исследовательского центра и возглавил Учебный комбинат Дирижаблестроя - УКД. В ряды студентов было зачислено сразу 500 человек. В Совнаркоме СССР конструктору выделили деньги на постройку трех полужестких дирижаблей объемом от 19 000 м³ до 55 000 м³. Одновременно Нобиле должен был представить проект жесткого дирижабля объемом свыше 100 000 м³. В серийном варианте они предназначались для военных целей как бомбардировщики. Они должны были летать на большой высоте, недоступной для истребителей противника. За короткий срок были построены полужесткие дирижабли В-1, В-2 и В-3 «Ударник», а в 1933 году – В-6 «Осовиахим». Не обошлось без аварии аппарата В-3, который спас от взрыва командир корабля С.К. Гудованцев. На нем осенью 1934 года был установлен мировой рекорд длительности полета по замкнутому круговому маршруту. Достижения германского дирижабля LZ.127 «Граф Цепеллин», пересекшего Атлантический океан, были перекрыты, а 4 октября был объявлен днем Сталинского дирижаблестроения. «После спасения я прожил в России пять лет, - писал У. Нобиле. - Это был один из самых счастливых периодов в моей жизни. Если бы я там остался, Советское правительство сделало бы все возможное для того, чтобы я мог осуществить свои планы исследования Арктики. Но дочь настойчиво звала меня в Италию, и я вернулся. В Соединенных Штатах, куда мне пришлось уехать потому, что фашисты лишили меня всякой возможности работать, я не был так счастлив». Выходной день был негласно отменен через три года, после высадки с помощью самолетов АНТ-6 на Северный полюс экспедиции И.Д. Папанина. УКД по завершении работы над полужестскими дирижаблями В-7 и В-10 передали в распоряжение Главного управления авиационной промышленности³⁸.

На IX съезде ВЛКСМ в январе 1931 года перед делегатами с докладом выступил Народный комиссар по военным и морским делам К.Е. Ворошилов. Он, в частности, сказал: «От того, кто будет обслуживать наши воздушные силы в качестве летчиков, бортмехаников, в качестве инженеров и работников аэродромов в значительной мере будут зависеть рост и успехи нашего Красного Воздушного Флота.…Каждой школе, каждому пионерскому отряду — авиамодельный кружок, каждому заводу, каждой фабрике — кружок планеристов. Каждому промышленному центру — аэроклуб!». Он призвал комсомольцам взять шефство над авиацией, и делегаты съезда приняли соответствующую резолюцию³⁹.

Начальник Главного управления ВВС командарм 1-го ранга П.И. Баранов после этого огласил приказ РВС СССР № 12: «В связи с единодушно выраженным Девятым съездом ВЛКСМ волей о принятии со стороны трехмиллионной массы молодых строителей коммунизма шефства над ВВС РККА, Реввоенсовет Союза ССР постановляет – считать с 21 января 1931 года Краснознаменный ВЛКСМ шефом над Военно-воздушными силами Рабоче-крестьянской Красной Армии»⁴⁰.

Время международных коллективных полетов заканчивалось одновременно с тем, как возрастала международная напряженность в мире в связи с милитаризацией Японии и Италии и росту нацистских настроений в Германии. В 1932 году в каждом крупном промышленном центре страны по инициативе ЦК ВКП (б) решили открывать аэроклубы, где рабочая молодежь могла обучаться летному делу в нерабочее время. Против такого предложения выступил член Центрального Совета Осовиахима, командующий Московским военным округом командарм 1-го ранга А.И. Егоров. Он считал, что «подготовка летчиков без отрыва от производства – абсурд! Для проработавшего восемь часов, не выспавшегося и неизвестно, как пообедавшего человека, полеты опасны»⁴¹. В Политбюро ЦК ВКП (б) коммунисту Егорову объявили выговор за политическую близорукость.

Особое внимание наряду с открытием аэроклубов уделялось комплектованию военных учебных заведений. 16 июня 1931 года Политбюро ЦК ВКП (б) приняло постановление «Об упорядочении практики назначения и аттестации командного состава РККА». Поэтому в стране были созданы областные комиссии по отбору кандидатов в авиационные и танковые военные школы. Отобранные кандидаты затем персонально утверждались Центральной отборочной комиссией при ЦК ВКП (б) и направлялись на учебу в училища соответствующего профиля. Среди них преобладали коммунисты, комсомольцы, дети сознательных рабочих и сельских активистов.

18 августа 1935 года в Советском Союзе по приказу Председателя Реввоенсовета и Народного комиссара по военным и морским делам СССР командарма 1-го ранга К.Е. Ворошилова был проведен первый воздушный парад в честь Дня Красного воздушного флота. По предложению И.В. Сталина (по другим непроверенным данным – Я.И. Алксниса, выходца из протестантской семьи) это событие было приурочено к православному христианскому празднику – дню Святого Ильи Пророка Громовержца по грегорианскому календарю.

В это время в СССР было организовано более 140 аэроклубов, 115 парашютных станций, а в провинциальных крупных городах и поселках городского типа построено 400 стационарных парашютных вышек. Повсюду открывались кружки планеризма ОДВФ, а авиационное моделирование преподавалось на уроках труда в средних школах.

В 1938 году И.В. Сталин, выступая в День авиации по поводу пятилетней годовщины образования Осовиахима, призвал руководителей Центрального Совета этой массовой патриотической организации в течение ближайших трех лет подготовить 150 тысяч профессиональных летчиков. Он торжественно заверил слушателей, что Коммунистическая партия и Советское правительство не пожалеют для этого ни сил, ни средств. Тогда же был провозглашен крылатый лозунг отечественных ВВС тридцатых годов - «Летать выше всех, дальше всех, быстрее всех!»⁴². Этот завет был выполнен, хотя только каждый десятый учлёт стал военным летчиком.

Руководство Главного управления ВВС во главе с Я.И. Алкснисом инициировало эпоху авиационных рекордов, которые устанавливались за малым исключением на отечественных тяжелых самолетах – прототипах дальних бомбардировщиков. Но в начале тридцатых годов выяснилось, что новые опытные тяжелые бомбардировщики-гиганты ТБ-2, ТБ-4, ТБ-5 и К-7, выполненные из дерева и алюминия с силовыми элементами из листовой нержавеющей стали, являются сложными в управлении и дорогими в производстве⁴³.

Для очередного рекордного перелета по европейским столицам с полной платной нагрузкой в АГОС ЦАГИ в 1931 году был построен новый пятимоторный самолет-моноплан с высоким расположением крыла АНТ-14. В его конструкции были использованы все новейшие технологические открытия коллектива ЦАГИ. После успешных испытаний он неожиданно для своих создателей, в первую очередь А.Н. Туполева, не был принят в производство в качестве бомбардировщика, и оказался в Парке культуры и отдыха в Москве в качестве пассажирского самолета и экспоната для посетителей – ударников первой пятилетки, хотя являлся одним из лучших самолетов своего класса. Желающие из числа передовых рабочих и колхозников могли на нем бесплатно обозреть столицу с высоты птичьего полета.

Тогда в конструкторском бюро А.Н. Туполева был создан самый большой в мире сухопутный цельнометаллический восьмимоторный самолет АНТ-20 «Максим Горький». При его строительстве применялись детали и агрегаты несостоявшихся бомбардировщиков. Разумеется, «Максим Горький» мог использоваться как бомбовоз, что случалось неоднократно в истории самолетостроения, но это предположение относиться к разряду «страшных сказок о злодее Сталине». Любому образованному человеку понятно, что единичный бомбардировщик самых невероятных размеров, не в состоянии повлиять на исход войны. Немцы в 1914 году отправили 6 своих огромных дирижаблей – «цеппелинов» бомбить Лондон и Париж, но ничего, кроме недоброй памяти, не добились. Японские конструкторы переоборудовали четырехмоторный гигант Юнкерс G.38 «Гинденбург» в серийный бомбардировщик Мицубиси Ki-20. Восемь этих монстров не напугали даже неграмотных китайских пехотинцев. «Максим Горький» изначально создавался как агитационный самолет для одноименной эскадрильи. После его успешных испытаний была заказана серия из 10 самолетов-гигантов с различными вариантами винтомоторной группы, пассажирских салонов и грузовых отсеков. Им были заранее присвоены персональные имена высших партийных руководителей и членов Политбюро ЦК ВКП (б) «Андрей Жданов», «Анастас Микоян», «Лазарь Каганович», «Сергей Киров», «Станислав Косиор», «Валериан Куйбышев», «Влас Чубарь», «Андрей Андреев», «Серго Орджоникидзе» и «Вячеслав Молотов».

«Максим Горький» начал совершать регулярные полеты в июне 1934 года. Он поражал воображение всех, кто летал на нем, в том числе французского писателя и летчика Антуана Сент-Экзюпери. Размеры самолета позволяли разместить пассажиров не только в фюзеляже, но и в центральной части крыла, толщиной свыше двух метров. Экипаж через проходы в крыле имел возможность подойти к двигателям для исправления возможных неисправностей в полете. Посадка в самолет экипажа и пассажиров осуществлялась через гибкий встроенный трап в нижней части фюзеляжа. Он после взлета сворачивался и становился частью покрытия пола. Самолет имел автоматическую телефонную станцию на 16 номеров для связи между служебными помещениями, пневматическую почту, позволяющую командиру обмениваться записками с радистом и находящимися на борту журналистами-агитаторами, мощный громкоговоритель радиостанции «Голос неба», фотолабораторию, типографию и электростанцию. В пассажирских отсеках были ковры, просторные кресла, занавески на окнах, столики с настольными лампами. Имелись спальные каюты, электрифицированный буфет с горячими и холодными закусками, столовая на 70 пассажиров, склад для провизии, библиотека, багажное отделение, умывальники и туалеты. После приема пищи столовая быстро превращалась в кинотеатр. Полезная площадь достигала 100 м². И хотя взлетный вес АНТ-20 равнялся 53 тоннам, а размах крыла - 63 м, он развивал максимальную скорость 220 км/час при дальности 2800 км. По своим тактико-техническим характеристикам и комфорту «Максим Горький» превосходил немецкий четырехмоторный пассажирский самолет-гигант Юнкерс G.38 «Гинденбург»⁴⁴.

Самолет АНТ-20 разбился при очередном демонстрационном полете с 43 пассажирами и 2 пилотами на борту, когда с ним столкнулся истребитель почетного эскорта И-5 летчика Н.В. Благина. По этой схеме был построен единственный шестимоторный пассажирский самолет ПС-124, переданный Аэрофлоту. По решению Политбюро ЦК ВКП (б) серийное строительство многомоторных летающих левиафанов полностью прекратили. Надо признать такое сугубо политическое решение своевременным. И это несмотря на то, что в «колыбели авиации» - Франции продолжали серийно строить морально устаревшие двухмоторные тяжелые самолеты Марсель-Блок МВ.200 и МВ.220. Четырехмоторные бомбардировщики этой идеологии Фарман Fa.221/222 и NC.223 «Жюль Верн» с двигателями, собранными в тандем под высоко расположенным крылом, отличались от них только тем, что гофрированная поверхность перемещалась вовнутрь. Аналогичная технология была применена на первых тяжелых двухмоторных бомбардировщиках-монопланах Люфтваффе Дорнье Do-23. А на вооружении Королевских военно-воздушных сил Великобритании оставались такие поистине антикварные раритетные самолеты, как огромные деревянные многомоторные бипланы Хейндли-Пейдж НР.50 «Хейфорд», Болтон-Пол «Овестренд» и «Омбьюленс», и Виккерс «Вирджиния». Американская бомбардировочная авиация оснащалась двухмоторными бипланами смешанной конструкции Боинг В-3 «Кистоун». Впрочем, государственный заказ получила фирма «Дуглас» на двухмоторные цельнометаллические монопланы с высоким расположением крыла B-9.

Головным самолетом агитационной эскадрильи стал самолет АНТ-14 «Правда», а ее комиссаром был назначен известный журналист Михаил Кольцов. Остальными «летающими агитпунктами» стали двухмоторные лайнеры ПС-9, которые именовались «Комсомольская правда», «Пионерская правда», «Огонек» и «Крокодил». В таком составе эскадрилья совершила более 1000 полетов по крупным городам Советского Союза.

Над головами ревнителей самолетов-гигантов в Главном управлении ВВС, ГУАП и НКАП СССР стали сгущаться грозовые тучи. Начальнику военно-авиационного ведомства Я.И. Алкснису и начальнику штаба ВВС В.В. Хрипину требовались убедительные аргументы для подтверждения своей правоты в деле сохранения приоритета тяжелой авиации. Проще говоря, им были необходимы новые международные рекорды советских многомоторных самолетов, которые должны были стать прототипами новых военных самолетов, а международные перелеты приравнивались бы к заключительному испытательному полету. При этом никто из организаторов беспрецендентных рекордов намеренно не раскрывал в Кремле «секрета полишинеля» - не всякий рекордный самолет по различным причинам со временем превращался в полноценный бомбардировщик.

Одномоторный самолет АНТ-25 «Рекорд дальности» конструкции А.Н. Туполева был построен в двух экземплярах коллективом АГОС ЦАГИ специально для установления мирового рекорда дальности. Этот самолет, пилотируемый экипажем М.М. Громова, А.И. Филина и И.Т. Спирина, в сентябре 1934 года установил абсолютный мировой рекорд дальности полета по замкнутому маршруту – 12 411 км. На самолете РД-1 экипаж В.П. Чкалова, Г.Ф. Байдукова и А.В. Белякова 20 июля 1936 года совершил беспосадочный перелет Москва – остров Удд, преодолев за 56 часов 20 минут летного времени по ломаной линии 9374 км. Всем членам экипажа были присвоены звания Героев Советского Союза. А 17-20 июля 1937 года экипаж В.П. Чкалова на том же самолете под новым индексом NO-25, переименованном после ареста А.Н. Туполева «за передачу военных секретов» немецкой разведке, совершил беспримерный трансполярный перелет из Москвы в Портленд (США). За 62 летных часа их самолет преодолел расстояние 8 868 км, несмотря на сложные погодные условия и недостаток запаса кислорода на борту⁴⁵.

Через месяц второй экипаж в составе М.М. Громова, А.Б. Юмашева и С.А. Данилина совершил второй перелет через Северный полюс на NO-25 (РД-2) из Москвы в Сан-Джасинто (США), установив новый мировой рекорд полета дальности по прямой - 10 200 км. Вслед за Громовым из Москвы по этому маршруту на новом четырехмоторном опытном бомбардировщике ДБ-А вылетел экипаж Героя Советского Союза С.А. Леваневского. Однако после прохождения Северного полюса у самолета, по всей вероятности, неожиданно отказал один мотор, он попал в обледенение, и радиосвязь с ним сразу прервалась. Многодневные поиски пропавшего экипажа советскими, американскими, канадскими и шведскими самолетами и ледоколами ничего не дали. После исчезновения надо льдами океана самолета Леваневского И.В. Сталин на заседании Политбюро ЦК ВКП (б) приказал временно прекратить трансполярные полеты в США. Все рекордные полеты теперь рекомендовалось по мере возможности осуществлять в пределах территории СССР с приглашением экспертов ФАИ.

Стремление к установлению новых рекордов скорости, высоты и дальности многомоторных самолетов у советского партийно-советского аппарата и руководителей Главного управления ВВС РККА и НКАП СССР не пропало, поскольку таким способом утверждался авторитет советского самолетостроения. В межвоенный период авиационная «рекордомания» являлась общей тенденцией с той лишь разницей, что во Франции и США она преследовала рекламные и коммерческие цели, а в Италии и Германии – задачи пропаганды националистических идей. Но после гибели экипажа С.А. Леваневского в Арктике на этом поприще начались проблемы. Новый бомбардировщик ДБ-А незаслуженно объявили бесперспективным, и дальнейшие работы по его внедрению в массовую серию прекратились⁴⁶.

Двухмоторный дальний бомбардировщик ДБ-2 конструкции П.О. Сухого, не принятый на вооружение ВВС, под фирменным названием АНТ-37бис «Родина» с женским экипажем в составе В.С. Гризодубовой (командир), П.Д. Осипенко и М.М. Расковой осенью 1938 года совершил беспосадочный перелет Москва - Кэрби. Он потерпел аварию над дальневосточной тайгой из-за неудовлетворительной работы штурмана майора М.М. Расковой, которая имела небольшой практический летный стаж полетов на тяжелых самолетах. И хотя ими был установлен абсолютный мировой рекорд дальнего полета для женщин, далеко не героический финал перелета настораживал членов Политбюро ЦК ВКП (б). Установление нового мирового рекорда дальности для женского экипажа по маршруту Хабаровск – Львов было поручено военным летчицам М.П. Нестеренко (командир), М.Г. Михалевой и Н.И. Русаковой. Первоначально они хотели лететь на экспериментальном стратосферном бомбардировщике ДВБ-102⁴⁷, но непосредственно перед стартом пересели на бомбардировщик ДБ-3ф «Украина» с демонтированным вооружением. В августе 1940 года за 11 летных часов они преодолели расстояние в 7000 км, но из-за неблагоприятных погодных условий были вынуждены совершить посадку в Свердловске, и прекратить полет по требованию инспекторов ФАИ. Виновной в срыве программы перелета впоследствии была признана М.П. Нестеренко, жена начальника Главного управления ВВС РККА Героя Советского Союза генерал-лейтенанта П.В. Рычагова⁴⁸.

У мужских экипажей достижения были более впечатляющими. Летчик-испытатель В.К. Коккинаки со штурманом М.Х. Гордиенко 28-29 апреля 1939 года самолет ЦКБ-30 под названием «Москва» совершили беспосадочный перелет через Атлантический океан по маршруту Москва - остров Мискоу (США) протяженностью 8000 км. На этом двухмоторном самолете впервые в истории авиации Коккинаки выполнил «петлю Нестерова». Этот прототип дальнего двухмоторного бомбардировщика ДБ-3 был подготовлен С.В. Ильюшиным, и был принят на вооружение ВВС еще до завершения полного цикла испытаний. Боевое крещение эти самолеты получили в небе Китая и на Халхин-Голе, где хорошо себя зарекомендовали.

ЦКБ-30 превратился в основной бомбардировщик авиации РГК, позже переименованной в АДД, в различных модификациях ДБ-3а, ДБ-3б, ДБ-3ф и ДБ-3Т, и в 1940 году получил индекс Ил-4⁴⁹. Заслуженный летчик-испытатель СССР А.К. Туманский писал об этом самолете: «Ил-4 был дальний бомбардировщик, применявшийся в авиации дальнего действия. Не требуя больших аэродромов, эта машина, однако, в управлении была тяжела и страдала продольной неустойчивостью. Случалось, что при отличной погоде самолет переходил в пикирование до земли, и тайна, способная объяснить это странное поведение бомбардировщика, погибала вместе с экипажем». На этих самолетах экипажи 1-го минно-торпедного полка Краснознаменного Балтийского флота под командованием полковника Е.Н. Преображенского 8 августа 1941 года впервые успешно бомбили столицу «третьего рейха» - Берлин, пройдя большую часть маршрута ночью над Балтийским морем⁵⁰. По нормальной бомбовой нагрузке 1200 кг на максимальной дальности 3800 км Ил-4 превосходил все отечественные средние и тяжелые бомбардировщики, а на тактической дальности его грузоподъемность составляла 2700 - 3000 кг. В перегрузку на узлах внешней подвески самолет поднимал 4000 кг бомб. По максимальной скорости 430 км/час, практическом потолке 8700 м и полезной нагрузке бомбардировщики конструкции С.В. Ильюшина превосходили двухмоторные немецкие бомбовозы Хейнкель Не-111Н-4.

На самолетах Ил-4 устанавливались самые совершенные отечественные пилотажно-навигационные приборы, новые бомбардировочные прицелы, радиополукомпасы и самые мощные отечественные приемно-передающие радиостанции. Поэтому их производство продолжалось практически в течение всей Великой Отечественной войны. В годы второй мировой войны советская авиационная промышленность произвела 5256 этих бомбардировщиков всех модификаций⁵¹.

Последний предвоенный мировой рекорд скорости в СССР был установлен 28 августа 1939 года советскими гражданскими летчиками - Н.П. Шебановым (командир), В.А. Матросовым и Н.А. Байкузовым на опытном двухмоторном самолете смешанной конструкции «Сталь-7» конструкции Р.Л. Бартини и В.Г. Ермолаева⁵². Маршрут Москва – Свердловск – Севастополь - Москва протяженностью 5068 км был преодолен без промежуточных посадок со средней скоростью 405 км/час. Это был абсолютный мировой рекорд крейсерской скорости полета на такой дистанции. После этого рекордный самолет подготовили для кругосветного перелета: в фюзеляже «Сталь-7» устанавливались 27 топливных баков общей емкостью на 7400 литров бензина. Сомнений в успехе грандиозного замысла у И.В. Сталина не было – самолет на одном работающем двигателе устойчиво летел на высоте 4500 м, а в перегрузочном варианте в 11000 кг его весовая отдача составляла 56%. Осуществлению этого проекта помешала Великая Отечественная война.

Самолет «Сталь-7» не являлся государственной тайной, так как создавался для Аэрофлота, и поэтому открыто демонстрировался в московском Парке культуры и отдыха имени Горького. Знакомство с ним вдохновило чешского конструктора Р. Небесаржа на проектирование двухмоторного цельнометаллического бомбардировщика Авиа В.158В. Он имел плоскости переменного профиля типа «обратная чайка» с W-образным изломом в местах установки двигателей, что позволяло максимально увеличить полезный объем фюзеляжа. Так удалось сделать очень большой бомбовый отсек для размещения 1000 кг бомб различного калибра и установить топливные баки такого объема, которые давали возможность увеличить дальность бомбардировщика до 1200 км с максимальной нагрузкой. Чехословацкий экспериментальный бомбардировщик развивал максимальную скорость 435 км/час. Чехословацкое командование справедливо возлагало на него большие надежды. Но самолет Авиа В.158В не успели запустить в серийное производство до немецкой оккупации Чехии, хотя решение об этом было заблаговременно принято Министерством Народной обороны⁵³.

Несмотря на арест ведущего конструктора Р.Л. Бартини, «Сталь-7» был подготовлен к массовому производству В.Г. Ермолаевым и принят в серию под индексом Ер-2 с двигателями М-106. Эти дальние бомбардировщики на высоте 6000 м развивали максимальную скорость 510 км/час при бомбовой нагрузке 1500 кг и дальности 4100 км. Но новые двигатели испытаний не выдержали даже стендовых испытаний. По причине дефицита серийных рядных двигателей, необходимых для оснащения скоростных истребителей-монопланов и самолетов Пе-2, на них, как и на бомбардировщиках Пе-8, в начале Великой Отечественной войны устанавливались ненадежные в эксплуатации дизельные моторы АЧ-30Б конструкции А.Д. Чаромского, что приводило к частым нештатным ситуациям в воздухе, вынужденным посадкам и катастрофам. Из этих самолетов в 1942 году было сформировано два дальнебомбардировочных ночных авиационных полка, действовавших на Воронежском фронте. После систематических отказов дизели на Ер-2 заменили двигателями водяного охлаждения ВК-105Р. К концу 1944 года в строю ВВС РККА насчитывалось 432 этих оригинальных бомбардировщика различных модификаций и 2 связных самолета Ер-2ОН (особого назначения). Они использовались для командировок членов ГКО СССР⁵⁴.

Танкостроителям предлагалось сосредоточиться на совершенствовании средних и тяжелых гусеничных многобашенных «танков прорыва», легких двухбашенных танков «непосредственной поддержки пехоты» и быстроходных «танков развития наступления», амфибиям и танкеткам с пулеметным вооружением. Настаивая на развертывании серийного производства легкого английского танка Виккерс Mk.VI, М.Н. Тухачевский писал, что «касаемо осмотренного мною недавно английского тан­ка “Виккерс”, нашел его как нельзя лучше подходящим задаче со­провождения при атаке вражеских окопов... Расположение ба­шен танка бок о бок очень выгодно позволяет танку развить сильный побортный огонь при пересечении окопов и траншей..., от которого никак не укрывает бруствер. …В этот ответственный момент танку недостает, как видится, еще одной огневой точки в виде пулемета или легкой пушки, направленной вперед походу для подавления целей (как то: пулемет, пушка) из второй линии обороны... Нетрудно понять, что двухбашенная и трехбашенная схемы потому и приняты англичанами, что очень перспек­тивны и наиболее выгодны для преодоления вражеской оборо­ны среди своей пехоты»⁵⁵.

Габариты «малых танков» должны были соразмеряться с объемом фюзеляжей тяжелых бомбардировщиков ЮГ-1, ТБ-1 и ТБ-3 для их доставки вместе с «посадочными десантами». Их масса не должна была превышать 1000 кг для их подвески под фюзеляж двухмоторных военно-транспортных самолетов ПС-9.

Не были обойдены вниманием и вопросы обороны. Но Тухачевский рассматривал оборону исключительно как временную вынужденную меру для подготовки к переходу в решающее наступление. Сама оборона представлялась ему не как позиционная стратегия, а как подвижная и маневренная тактика. Оперативная оборона должна была осуществляться в форме контрударов, если противник прорывает линию соприкосновения войск на том или ином участке, чтобы его отбросить и восстановить существующее положение. Организация контрударов предусматривала подавляющее превосходство своих механизированных сил над войсками противника.

В чем М.Н. Тухачевский действительно опередил многих зарубежных теоретиков, так это в концепции механизированных корпусов. Приказы НКО за его подписью в принципе отвечали реалиям грядущей войны, и имели только один, но существенный изъян – Тухачевский в отличие от К.Б. Калиновского взял за его основу структуру не стрелкового, а кавалерийского корпуса РККА времен гражданской войны. Впрочем, в этом заблуждении он оказался не одинок. Генерал Ш. де Голль в 1933 году пошел по тому же пути, пытаясь создать «кавалерийский» сиречь танковый корпус во французской армии - 1-ю DLM. Этим же путем пошли позже и англичане, выделив «кавалерийские» танки в отдельный вид своих автобронетанковых сил. Но при этом сохранялись танковые батальоны и полки в составе пехотных, кавалерийских и воздушно-десантных дивизий и корпусов.

Самолетостроителям предписывалось проектировать в первую очередь тяжелые бомбардировщики с радиусом действия 500 – 1200 км.

В 1936 году авиационные бригады и корпуса тяжелых бомбардировщиков были сведены в три воздушные армии Особого назначения. Армии находились в непосредственном подчинении наркома обороны. Всего было сформировано три АОН. Они включали в себя две бомбардировочные бригады, оснащенные самолетами ТБ-3, полк дальних разведчиков, «крейсерскую» и истребительную эскадрильи, по 50 самолетов в каждой. АОН-1 дислоцировалась в Ленинградском военном округе, АОН-2 находилась в составе Дальневосточного фронта, а АОН-3 долгое время формировалась в Закавказье, но из-за отсутствия аэродромов и инфраструктуры так и не была создана.

Легкие многоцелевые бомбардировщики, одномоторные и тяжелые истребители, вооруженные 76-мм безоткатными пушками АПК-4 конструкции Л.В. Курчевского с максимальным боезапасом 10 снарядов и расчетной дальностью стрельбы 1000 м, занимали почетное второе место. Тактическим двухмоторным бомбардировщикам и скоростным истребителям-монопланам смешанной конструкции с пулеметным вооружением в этой умозрительной схеме места попросту не нашлось⁵⁶.

Первые опыты установки 37-мм авиационных пушек на истребителях СПАД S.XII принадлежали лучшему французскому асу первой мировой войны Рене Фонку, и 9 мая 1918 года он в одном бою сбил 6 немецких всего 11 снарядами. Пушки делались по принципу охотничьих гладкоствольных ружей, устанавливались в полой втулке винта двигателя и заряжались вручную из кабины крупной картечью в картонной гильзе⁵⁷. Этот принцип вооружения самолетов воздушного боя в двадцатые годы не прижился, так как требовали от летчика незаурядной ловкости и высокого мастерства пилотирования. Кроме того, сильная отдача при стрельбе из пушек требовала создания очень прочных и. следовательно, тяжелых планеров самолетов-истребителей.

В Англии конструкторы фирмы «Виккерс» предъявили на испытания одноместный тяжелый цельнометаллический истребитель-биплан с толкающим винтом COW.37. Подвижная в вертикальной плоскости 37-мм пушка устанавливалась в передней части гондолы. Однако интереса в Министерстве авиации он не вызвал по причине устаревшей аэродинамической схемы и невысоких летно-тактических характеристик.

Директивное требование НКО и Главного управления ВВС РККА устанавливать на всех новых скоростных истребителях-монопланах безоткатные авиационные пушки вместо традиционного пулеметного бортового оружия заставляло авиаконструкторов жертвовать горизонтальной скоростью ради прочности планера, что сказывалось на возрастании взлетного веса самолетов, и использовать дефицитный дюралюминий. Из-за неизбежного изменения центровки после отстрела стандартного 76-мм снаряда в течение полета ухудшились штопорные и посадочные характеристики пушечных истребителей. «Все автоматические пушки [Курчевского] были устроены одинаково. Заряжание производилось с дула унитарными патронами с гильзами из нитроткани. Патроны перемещались к дулу по цилиндрическому магазину, расположенному над стволом, а далее попадали в лоток перед дульным срезом, оттуда специальным устройством досылались в канал ствола. Все операции производились пневматическим приводом, сжатый воздух подавался из специального баллона. Понятно, такая автоматика не могла обеспечить высокий темп стрельбы» ⁵⁸. О надежности таких систем авиационного вооружения говорить не приходится.

Получалось так, что все эти самолеты проектировались для новых пушек, а не пушки для них. Весной 1937 года 15 серийных истребителей-монопланов И-Z с неубирающимися шасси, вооруженные АПК-4, на полигоне в подмосковных Подлипках продемонстрировали наркому К.Е. Ворошилову успешную атаку с высоты 200 м танков и полевых орудий, выполнив только один заход на цель⁵⁹. Истребители пилотировали опытные летчики-испытатели НИИ ВВС под командованием майора Т.П. Сузи и капитана Н.И. Звонарева. Подобный прицельный заход на наземные цели с бреющего полета на относительно тяжелом истребителе-моноплане вряд ли был под силу рядовому летчику. Установка в передней секции фюзеляжа нового тяжелого двухмоторного истребителя сопровождения ДИ-8 безоткатной 102-мм динамо-реактивной пушки приводили к постоянным деформациям планера и рулей управления при стрельбе на малых высотах. Авиационные динамореактивные пушки так и не удалось снабдить надежной автоматической системой перезарядки.

Причина низкой скорострельности авиационных безоткатных пушек состояла в том, что снаряды располагались в цилиндрическом магазине, рядом со стволом, подавались пневматической системой на лотке к дульному срезу и отправлялись в ствол. В такой конструкции невозможно обеспечить высокий темп стрельбы, но Курчевский предлагал поражать неприятельские самолеты не прямым прицельным попаданием, а картечью или несколькими пулями. Он попросту воспроизвел принцип авиационную пушку Рене Фонка, изменив лишь принцип заряжания. Однако его высокими покровителями были заместитель наркома обороны М.Н. Тухачевский и нарком тяжелого машиностроения Г.К. Орджоникидзе, и до их ухода с политической сцены ДРП безо всяких дополнительных испытаний производились на советских оружейных заводах и внедрялись в войска. Дальнейшие испытания 37-мм и 102-мм авиационных пушек, показали полную бесперспективность тряпочных патронов и системы дульного заряжания АПК. Удачные самолеты-монопланы воздушного боя ИП-4 Д.П. Григоровича, ДИ-8 и И-14 с убирающимися шасси конструкции А.Н. Туполева и П.О. Сухого так и не стали массовыми истребителями ВВС РККА. Самолеты И-14 в количестве 18 экземпляров стали использоваться для испытания нового вооружения в НИИ ВВС РККА. Двести серийных истребителей ИП-4 оставили в строю, заменив на них не прошедшие испытаний АПК-4 обычными 20-мм авиационными пушками ШВАК⁶⁰.

Авиаконструкторам А.Н. Туполеву и Н.Н. Поликарпову пришлось использовать все возможные средства для того, чтобы добиться личного разрешения И.В. Сталина на финансирование серийного производства своих новых перспективных военных самолетов – бомбардировщиков СБ-2 и истребителей И-16. И именно эти конструкции оказались крупным шагом вперед в области создания военных самолетов нового поколения, хотя их модернизации препятствовала чрезмерная загруженность экспериментальных цехов крупных самолетостроительных заводов, испытательных и научно-исследовательских центров производством и испытаниями цельнометаллических истребителей.

Специализированные самолеты-штурмовики Главное управление ВВС РККА требовало создавать на основе хорошо зарекомендовавших себя серийных самолетов-разведчиков. Н.Н. Поликарпов в 1928 году сконструировал прекрасный по своим летно-техническим данным и эксплуатационным качествам цельнодеревянный многоцелевой биплан Р-5, состоявший на вооружении советских ВВС до 1942 года в качестве тактического разведчика, легкого бомбардировщика, торпедоносца и легкого штурмовика. Испанские республиканцы называли их «Наташа». Они широко применялись в Китае, начиная с 1929 года в качестве легкого многоцелевого бомбардировщика и курьерского самолета.

Их гражданские версии ПР-5, ПС-5, П-5 и П-5А (арктический вариант) применялся во всех отраслях народного хозяйства. Всего было построено 7000 самолетов Р-5 и П-5 различных модификаций, а в период Великой Отечественной войны они стали ночными бомбардировщиками, курьерскими и санитарными самолетами. В 1935 году руководство Наркомата авиационной промышленности предложило Н.Н. Поликарпову радикально модернизировать Р-5, так как тактико-технические характеристики этого надежного и простого в эксплуатации самолета стали заметно уступать летным данным зарубежных легких бомбардировщиков и разведчиков этого класса. Генеральный конструктор считал, что в этом нет необходимости, поскольку он занимался разработкой самолета непосредственной поддержки пехоты «Иванов». Тогда дирекция самолетостроительного предприятия ГАЗ № 1 поручила эту работу одному из заместителей Поликарпова ведущему инженеру Д.Н. Маркову. Тот установил на усиленном планере Р-5 двигатель АМ-34НБ, поставил единый фонарь на кабины летчика и штурмана с задним вырезом для шкворнего пулемета для стрельбы вверх и назад и поставил тормоза на колеса. С правой стороны моторного капота находился один синхронный пулемет ШКАС. Максимальная скорость выросла до 316 км/час на высоте 3500 м, и самолет был принят в серийное производство под индексом P-Z. Однако в эксплуатации он оказался капризным, а с полной бомбовой нагрузкой в 300 кг его скорость понижалась до 220 км/час. За два года было построено всего лишь 1031 серийных самолетов. Основная масса самолетов P-Z под названием «Разата» были отправлены в Испанию и в Китай, а 100 экземпляров под маркой П-Z и ПС-Z передавались в гражданскую авиацию, где применялись в основном для перевозки почты⁶¹.

Такая практика существовала в колониальной авиации Великобритании, Франции, Бельгии, Нидерландов и Португалии, где для борьбы с выступлениями местных племен применялись неприхотливые многоцелевые одномоторные самолеты-бипланы. В их серийном производстве пальма первенства принадлежала ведущим западноевропейским самолетостроительным монополиям «Уэстланд», «Потез», «Виккерс», «Фэйри», «Фоккер», «Хоукер» и «Бреге»⁶². Они оказались незаменимыми в условиях сложного ландшафта лесистых плоскогорий, горных кряжей, полупустынь и джунглей, где трудно было оборудовать стационарные взлетно-посадочные полосы, постоянные склады горюче-смазочных материалов и запасных частей. Особенности афро-азиатского климата требовали соблюдения четырех условий: такие самолеты должны были иметь цельнометаллическую конструкцию, высокую горизонтальную скорость, большой радиус действия и значительную бомбовую нагрузку. Поскольку целей борьбы с автобронетанковыми и моторизованными подразделениями перед такими самолетами никогда не ставилось, – откуда танки и бронепоезда у туземцев? – на них бронировались только поддон двигателя, топливные баки и сидения пилота и штурмана. Многочисленные и в целом удачные прототипы отечественных легких и тяжелых одномоторных штурмовиков этим условиям не соответствовали из-за невысокой скорости и увеличившегося взлетного веса, и на вооружение ВВС РККА приняты не были. Надо сказать, что и в самом руководстве Наркомата обороны СССР самолетам непосредственной поддержки пехоты прежнего уважительного отношения не оставалось.

В артиллерии складывалась поистине парадоксальная ситуация. Приоритет отдавался гаубицам путем резкого сокращения производства полковых и дивизионных орудий. Их полностью должна была заменить динамо-реактивная артиллерия. И в период с 1931 по 1935 год почти все артиллерийские заводы СССР работали по заданиям Курчевского. Конструктор В.Г. Грабин вспоминал, как маршал М.Н. Тухачевский поучал: «Вы молодой конструктор, подающий большие надежды, но вы не замечаете того, что тормозите развитие артиллерии. Я бы посоветовал вам еще раз более тщательно проанализировать вопрос широкого применения динамо-реактивного принципа, изменить свои взгляды и взяться за создание безоткатных орудий»⁶³. Попытки некоторых некомпетентных историков представить ДРП как зародыш реактивной артиллерии представляются абсолютно не состоятельными, поскольку это – принципиально различные системы вооружения. Результаты этого необоснованного решения дали о себе знать накануне Великой Отечественной войны, когда многие перспективные разработки в области ствольной артиллерии пришлось завершать буквально в авральном режиме, а снаряды для оставшихся в наличии орудий пришлось разыскивать на складах бывшей царской армии.

Наконец, пистолеты-пулеметы не рекомендовались в качестве массового личного стрелкового оружия красноармейцев по причине малой поражающей прицельной дальности и отсутствия «русского штыка». После выпуска пробной серии автоматов ППД-34 в количестве 300 экземпляров, в Наркомате обороны отменили государственный заказ на их дальнейшее производство. Поводом стала сложность производства, когда требовалось холодное фрезерование деталей магазина. Специалистов научно-технического отдела НКО смущали и легкие обжатые револьверные патроны. Пистолеты-пулеметы были наиболее эффективны в наступлении или контратаке, а в обороне из-за небольшой убойной дальности и точности стрельбы они оказались бесполезными. В этом случае их функции полноценно выполняли станковые и ручные пулеметы⁶⁴.

«Ярко бросается в глаза то обстоятельство, что автоматы являются господами огня в роте, - писал М.Н. Тухачевский. - Представляя собою малую редкую цель они в то же время развивают бешеный огонь. ...Главная задача стрелков - это продвижение, под прикрытием автоматного превосходства в огне над противником, до штыкового столкновения. Конечно, на протяжении боя эти задачи будут постоянно перекрещиваться, но я их нарочно резко подчеркнул в их основном значении. Движение автоматов вовсе не должно слепо связываться с продвижением стрелков. Оно согласуется главным образом с условиями удобства стрельбы. Стрелки же (в массе) стремятся к замаскированному следованию за ними или, лучше сказать, под их прикрытием. Когда рота получит однообразное автоматическое вооружение, когда порядки ее вследствие этого потянутся в линию, тогда огонь и движение снова совпадут и будут неразделимы в том, конечно, случае, если вопрос идет не о построении волнами. Там опять этот вопрос усложнится и раздвоится. Самым сильным строем для новой роты является строй линией змеек. Этот строй - наиболее разреженный из всех строев и развивающий мощный огонь. Для наступления всегда надо создавать на важнейших участках превосходство и в огне, и в штыке. На неважных участках можно задаваться обороной и размещать здесь сил меньше, чем у противника, пользуясь удобством в использовании огня. Выше уже обращалось внимание на то, что наиболее сильным строем новой роты является линия звеньевых змеек. По сравнению с цепью она является гораздо более разреженной по фронту и развитой в глубину. Если для роты взять участок в 300-400 шагов, то, считая, даже, что все взводы будут в боевой линии, между звеньями интервалы будут от 18 до 24 шагов»⁶⁵. Следуя этим наставлениям, нежелание внедрять скорострельное ручное автоматическое оружие объяснялось тем, что это усложняло уставное построение пехотных «цепей-змеек» и организацию командирами наступательного штыкового боя. Большой и нерациональный расход боеприпасов при использовании автоматического стрелкового оружия противоречил требованиям М.Н. Тухачевского к умению пехотных подразделений вести длительный бой в отрыве от основных сил!

Эта точка зрения разделялась и другими героями гражданской войны. Сменивший М.Н. Тухачевского и затем недолго исполнявшего его обязанности командарм 1-го ранга И.Ф. Федько на посту заместителя наркома обороны и начальника вооружений и боевой подготовки РККА Г.И. Кулик тоже считал, что автоматы – «это оружие гангстеров, годное только для ограбления банков», и для оснащения пехоты непригодны. В начале 1939 года пистолеты-пулеметы были изъяты из воинских частей и переданы на складское хранение. Только неудачи наступательных операций в Финляндии заставил Комитет Обороны СССР возвратить их в стрелковые соединения РККА и подразделения НКВД. Но красноармейцы не смогли сразу овладеть навыками их применения в полевых условиях⁶⁶.

В итоге, стрелковое вооружение РККА по сравнению с западноевропейскими армиями оставалось несовершенным. Главный упор по-прежнему делался на производство безотказных трехлинейных винтовок Мосина 1891/30 года. Пулеметные взводы имели на вооружении тяжелые станковые пулеметы «максим» с водяным охлаждением. Применение отечественного легкого станка системы Соколова значительно улучшало эксплуатационные характеристики знаменитого пулемета, позволяя бойцам вести прицельный огонь даже по воздушным целям, но это в целом проблемы не решило. У нового ручного пехотного пулемета ДП-36 системы Дегтярева был недостаточный боекомплект, помещенный в тяжелом объемном дисковом магазине, приспособленном под стандартный винтовочный патрон. Пулеметчиков в армии из-за них прозвали «мучениками» - из-за длины ствола пулемета его дульная часть или приклад упирались в землю, и цеплялись за различные неровности почвы. Поэтому пулеметчиками назначались только высокие и физически сильные красноармейцы. Иначе их приходилось нести на плечах двум членам пулеметного расчета, как впоследствии противотанковые ружья. Да и сама организация серийного выпуска ручного пулемета ДП-36 разворачивалась очень медленно. Продолжался ограниченный выпуск самозарядных винтовок АВС-36, предназначенных в основном для войск НКВД.

М.Н. Тухачевский, как обычно, взял за образец для подражания вооружение германской пехоты. Она вооружалась укороченной винтовкой Маузер 98-К. Автоматических и самозарядных винтовок, и, тем более, пистолетов-пулеметов она не имела, поскольку в наступлении, по мнению немецких теоретиков, скорострельное оружие решающей роли не играет.

На XVII съезде ВКП (б) в Отчетном докладе И.В. Сталина много говорилось о современном состоянии советских ВВС: «Соотношение видов воздушных кораблей внутри нашей авиации было невыгодным. Слишком высок был удельный вес разведывательных самолетов, причем не по необходимости, а по нужде, так как других воздушных кораблей мы строить почти не умели. У нас почти не было бомбардировочной авиации, очень мало истребителей.… У нас не было авиационной промышленности. У нас она есть теперь!»⁶⁷.

В 1936 году на вооружение авиационных бригад ВВС РККА поступили скоростные двухмоторные цельнометаллические бомбардировщики СБ-2 конструкции А.Н. Туполева с убирающимися шасси. Как показал опыт их применения во время гражданской войны в Испании, эти двухмоторные самолеты не имели себе равных по максимальной скорости и потолку не только среди самолетов своего класса, но и среди большинства современных зарубежных одномоторных истребителей. Всего с 1934 года по 1940 год в строевые скоростные бомбардировочные полки и отдельные бригады ВВС РККА всех военных округов поступило 8750 этих бомбардировщиков различных модификаций.

До появления в националистической авиации Франко новейших немецких истребителей Мессершмитт Bf-109E эти скоростные советские самолеты, которые республиканцы ласково называли «Катюшами», практически не имели потерь и не нуждались в прикрытии. Советский доброволец Н.Г. Серебряков на СБ-2 в составе возглавляемой им группы недалеко от Валенсии потопил потерявший ход легкий итальянский крейсер «Бари» водоизмещением 10 000 тонн⁶⁸.

В Китайской Республике в период японской агрессии СБ-2 составляли костяк китайской бомбардировочной авиации. Из 1250 советских военных самолетов, отправленных правительству Чан Кайши, они составляли ¼ бомбардировочного парка Гоминдана. В ноябре 1937 года советские бомбардировщики нанесли серию ударов по Шанхаю, уничтожив при этом 11 японских самолетов на аэродромах и серьезно повредив стоявший на рейде бронепалубный крейсер «Идзумо». В январе 1938 года две эскадрильи скоростных бомбардировщиков разбомбили аэродром в Нанкине, где было сожжено 48 самолетов, а 6 февраля эскадрилья СБ-2 подвергла бомбардировке аэродром Ханьчжоу под Шанхаем: по сообщению Главного штаба Объединенного Императорского флота там было уничтожено 30 новейших палубных истребителей Мицубиси А5М-2. Эти потери временно вывели из строя тяжелый авианосец «Кага», лишив его истребительной боевой части. Его в Китайском море вынуждены были временно заменить легкие авианосцы «Хосё» и «Рюдзё» до восстановления материальной части флагмана 1-й авианесущей дивизии. Это стало крупнейшей потерей японского Экспедиционного корпуса в Китае.

Крупнейшим событием «необъявленной японо-китайской войны» стал налет 28 китайских скоростных бомбардировщиков «с иностранными экипажами», как сообщали иностранные газеты, на крупнейшую авиабазу противника на острове Тайвань. «23 февраля 1938 года аэродром Тайхоку на острове Формоза подвергся подлинному разгрому. Бомбардировщики уничтожили 40 новых, собранных японских истребителей, разбили контейнеры с самолетами, ожидавшими сборки, и подожгли трехгодичный запас топлива в цистернах. На летное поле и ангары было сброшено 280 фугасных бомб различной мощности. Китайские летчики потерь не имели». Правда, японские газеты сообщили о налете на тайваньский аэродром 19 американских бомбардировщиков Мартин-139W, которые правительство Гоминдана приобрело накануне японской агрессии. Они имели внешнее сходство с бомбардировщиками СБ-2, но никогда не действовали в составе единого авиационного полка. Основное время советские самолеты под командованием Ф.П. Полынина летели над морем, применяя обычные навигационные приборы и ориентируясь по радиостанциям, которые работали в коммерческом эфире. В ночь на 20 мая 1938 года эскадрилья СБ-2бис под управлением майора Г.И. Тхора вторглись в воздушное пространство Японии и сбросили над городом Осака 1 млн. листовок. Вылетевшие с ними два бомбардировщика Мартин-139 с американскими экипажами из-за большого расхода топлива по возвращении сбросили прокламации над Нагасаки. Один из самолетов был сбит. Но советским скоростным бомбардировщикам в отличие от них японские средства ПВО не смогли оказать реального противодействия⁶⁹.

Однако настоящим потрясением для японского командования в Китае стал день 1 марта 1938 года, в водах реки Янцзы группа СБ-2 под командованием Т.Т. Хрюкина потопила с горизонтального полета легкий авианосец «Ноторо» при помощи стандартных фугасных бомб. Следует учесть, что на советских самолетах не было механизмов для сбрасывания торпед, которые, впрочем, при небольших речных глубинах, зарываются в ил, а тяжелых бронебойных бомб отечественная промышленность в то время не производила⁷⁰.

Эти самолеты производились по лицензии в Чехословакии под индексом Авиа В.71 «Катюшка». Они вначале собирались из готовых деталей на заводах государственной корпорации «Авиа», а затем полностью изготовлялись на заводах по чертежам компаниями «Летов» и «Аэро». Из цехов головной фирмы в 1937 году было выпущено 160 цельнометаллических двухмоторных бомбардировщиков, а в 1938 году компанией «Авиа» и другими предприятиями – еще 100 таких самолетов. Все они сразу вошли в состав бомбардировочных полков ЧСР. Серийное изготовление этого современного с гладкой работающей обшивкой двухмоторного самолета явилось серьезной школой для чехословацких инженеров и рабочих, которые на нем учились производить цельнометаллические бомбардировщики. Ими стали прекрасные экспериментальные бомбардировщики Аэро А.300 и Авиа В.158. Бомбардировщики В.71 экспортировались небольшой партией в Болгарию под названием «Жерав». В 1944 году их применяли немцы против югославских партизан⁷¹.

Целями дальней китайской ночной бомбардировочной авиации становились аэродромы, где базировались новейшие японские самолеты. В сентябре 1939 года 24 новых советских дальних бомбардировщиков ДБ-3а под командованием капитана Г.А. Кулишенко разбомбили аэродром Ханъян, где уничтожили 20 истребителей и склады с горючим и боеприпасами. В условиях начавшейся «странной войны» в Западной Европе, не отмеченной серьезными воздушными победами против авиации «государств Оси», это известие получило широкий резонанс в американской печати. Крупнейшие американские телеграфные агентства «United Press» и «Central News» сообщали: «Вылетев со своей базы, расположенной в Западном Китае, отряд бомбардировщиков с иностранными экипажами достиг Ханькоу. Уничтожено и серьезно повреждено 64 японских самолетов. Во время бомбардировки убито 130 и ранено 300 человек из летного и технического состава. Пожар бензохранилищ продолжался свыше трех часов!» 15 октября 1939 года передовицы крупнейших английских, французских и американских газет вновь запестрели сенсационными заголовками, венчавшими следующий текст: «Бомбардировкой уничтожено много японских самолетов, не успевших подняться в воздух. На военных складах вспыхнул большой пожар. Взрывы боеприпасов и бензохранилищ были слышны на много миль вокруг. По дополнительным сведениям, со слов очевидцев, стало известно, что китайская авиация во время ночного налета на аэродром Ханькоу 14 октября уничтожила, по меньшей мере, 36 японских самолетов»⁷².

Интерес к четырехмоторным летающим гофрированным монстрам в Политбюро ЦК ВКП (б) заметно ослаб. Все истребители, специально построенные для установки безоткатных пушек АПК, а начальнику Главного управления ВВС РККА Я.И. Алкснису в Политбюро ЦК ВКП (б) настоятельно порекомендовали перевооружить обычным бортовым оружием, и впредь не устраивать «потемкинских» показательных воздушных стрельб специально для наркома обороны.

Советская истребительная авиация была оснащена маневренными бипланами И-15 и И-15бис с мощным пулеметным вооружением. Истребитель И-15 на международной выставке 1935 года в Милане был признан лучшим одноместным европейским истребителем и удостоен Большой золотой медали авиационного салона. Герой Советского Союза Г.Н. Захаров вспоминал: «Истребитель оказался на редкость простым в управлении, очень маневренным с отличной для своего времени скоростью - более 350 километров в час... Мотор стоял сильный, чувствовалось, что машина обладает многими еще не раскрытыми возможностями»⁷³.

На облегченном варианте серийного самолета И-15 без специального кислородного оборудования летчик-испытатель В.К. Коккинаки 21 ноября 1934 года достиг высоты 14 575 м, установив тем самым мировой рекорд для легких одномоторных самолетов⁷⁴.

Истребители И-15 хорошо зарекомендовали себя в Испании как ночные перехватчики, хотя не были оборудованы необходимыми навигационными приборами и прицелами. 27 июля 1937 года советские добровольцы М.В. Якушин и А.К. Серов сбили два трехмоторных бомбардировщика Юнкерс Ju-52/3mge⁷⁵. Наконец, 18 июля 1938 года Серов в одном бою над Мадридом на И-15 сбил пять итальянских истребителей ФИАТ CR.32, которые были по существовавшей традиции записаны на общий лицевой счет эскадрильи «чатос»⁷⁶. Однако тяжелые итальянские бомбардировщики, прекратив бомбардировки Мадрида, продолжали совершать ночные налеты на прибрежные города Испании. Ночью 25 сентября 1937 года над Барселоной советский доброволец будущий Герой Советского Союза Е.П. Степанов на своем «чато» таранил над морем трехмоторный бомбардировщик Савойя-Маркетти SM.81. Неприятельский самолет упал в окрестностях города и взорвался на собственных бомбах. Степанов благополучно вернулся на аэродром и посадил поврежденный И-15 с помощью наземного прожектора⁷⁷.

Недостатком истребителей И-15, породившим неоправданные потери летчиков-добровольцев в Испании, стало отсутствие надежной бронеспинки и радиостанций на одноместных истребителях. Серьезные нарекания пилотов вызывала недостаточная жесткость коробки крыльев типа «чайка» - в бою от перегрузок верхнее крыло не раз складывалось на кабину. Летчик, как правило, погибал, не имея возможности покинуть свой поврежденный самолет с парашютом.

Скоростные истребители ВВС РККА были представлены монопланами И-16⁷⁸. В 1935 году на международной авиационной выставке в Милане члены жюри, осмотрев этот небольшой курносый красный самолет с бочкообразным фюзеляжем, посчитали его футуристической декорацией к очередному советскому фантастическому фильму. С их точки зрения истребитель с такими аэродинамическими формами летать не мог. Убедиться в его боевых возможностях всем им пришлось в период воздушной войны в небе Испании, Китая, Монголии и Финляндии⁷⁹.

Республиканские летчики называли И-16 «москами», мухами, а националисты – «ратами», крысами. Советский летчик-доброволец С.И. Грицевец в одном бою на своем И-16 сумел сбить 7 неприятельских самолетов, в том числе пять итальянских истребителей ФИАТ CR.32ter. Это произошло на глазах представителей лондонского Комитета по невмешательству и иностранных военных атташе: 8 июня 1938 года английская газета «Daily News» вышла под крупным заголовком «Русский летчик Сергей Грицевец - человек изумительной храбрости, впервые за всю историю военной авиации уничтоживший в одном бою семь самолетов!»⁸⁰. В бою над рекой Эбро 18 сентября того же года две шестерки советских самолетов И-16 с кислородными приборами РЦ Ф-54 атаковали с высоты 6000 м эскадрилью новейших немецких истребителей с центральной пушкой Мессершмитт Bf-109E из легиона «Кондор» и сбили четырех из них с первого захода. Действиями республиканской авиагруппы руководил майор А.Н. Гусев⁸¹.

Всего правительство республиканского Народного фронта за счет добровольных пожертвований фонда «Международной Красной помощи Испании» и собственного золотого запаса в объеме 510,5 тонн драгоценных металлов, перевезенного в Государственный Банк СССР, закупило наряду с другими вооружениями 1000 советских и массу иностранных военных самолетов. Из-за гибели крупнотоннажных пароходов «Тимирязев», «Комсомолец», «Благоев» и «Курск», потопленных артиллерийским огнем тяжелого крейсера «Канариас» националистических ВМС, и проволочек, чинимых французской таможней в портах Гавр и Кале, мест назначения достигло только 806 советских самолетов. Всего на стороне республиканцев в годы испанской гражданской войны воевало 712 советских пилотов и штурманов. Только в течение 1937-1938 годов в авиационных военных училищах Советского Союза было подготовлено 200 профессиональных испанских пилотов, в первую очередь истребителей. За два с половиной года военных действий республиканское правительство получило 276 истребителей И-16, 166 единиц И-15, 31 экземпляров И-15бис и 12 самолетов И-153 «Чайка». Во время испанской гражданской войны советские добровольцы применяли в качестве самолетов непосредственной поддержки войск маневренные истребители-бипланы И-15 под Харамой и Тэруэлем, которые нанесли значительный ущерб итальянскому и марокканскому экспедиционным корпусам. Они особенно отличились при уничтожении основных сил итальянской авиации на аэродромном узле Гарапинильос: там было сожжено 40 и серьезно повреждено более 20 неприятельских самолетов⁸².

Каудильо Франко после установления фашистской диктатуры в Испании потребовал развернуть серийное производство истребителей И-16 со звездообразными американскими двигателями Райт R-1820-04 «Циклон» под индексом HA.C.8J, которое продолжалось до 1952 года. После этого они долго использовались как учебные и пилотажные самолеты.

Японские асы Объединенного Императорского флота красноречиво называли самолеты И-16 «абэ» - оса.

В начале японской агрессии против многочисленной военной авиацией Страны Восходящего солнца действовали опытные пилоты-наемники из США, Франции, Испании и Австралии. В состав 14-й эскадрильи входили даже бывшие испанские пилоты-республиканцы. Эскадрильей командовал ветеран первой мировой войны В. Шмидт, а стрелков и наземный состав, набирали из китайцев. Самолеты были довольно разнообразными: легкие бомбардировщики Валти V-11 и Нортроп 2Е, три средних бомбардировщиков Мартин-139, гоночный самолет Белланка 28/90 и два истребителя Девуатин D.501С. Американцы служили в составе 4-го полка в Ханькоу, летая на истребителях-бипланах Кёртисс F-9C «Хок», а французы - в Кунмине на истребителях Девуатин D.510. Их боевая эффективность оставляла желать лучшего. Немаловажным стимулом являлось и то, что китайцы платили иностранным добровольцам по 500 долларов за каждый сбитый японский самолет. Американское военное командование смотрело сквозь пальцы на желание своих пилотов во время Великой депрессии подзаработать, и предоставляло им бессрочный отпуск. Будущий ас Корпуса морской пехоты Г. Бойнтон задержался в составе добровольческой авиационной группы (American Volunteer Group) не дольше, чем нужно, чтобы оплатить свой карточный долг!

Французские волонтеры прилетели из Французского Индокитая на истребителях Девуатин D.501 и D.510 в количестве 25 человек, и в воздушных боях поначалу стали терпеть неудачи. Их самолеты с пулеметами, установленными на плоскостях, и 20-мм пушками, которые помещались в полой втулке воздушного винта, по своим летно-тактическим характеристикам уступали не только монопланам Мицубиси А5М, но и полуторапланам Кавасаки Ki-10. Боевого опыта пилоты, прекрасно владевшие индивидуальной техникой пилотирования, не имели. В результате 30 ноября 1937 года над Нанкином японские истребители сбили четыре «девуатина» - два летчика погибли. Спустя три дня французы потеряли сразу три самолета и одного пилота. «Причина была в том, что между французскими волонтерами не было взаимодействия и взаимопомощи. Кроме того, мотор оказался слабым для такого типа самолета. Японский истребитель И-96 по мощности намного превосходил его, особенно когда освобождался от подвесного бака с бензином. Но они показали себя в небе Нанкина смелыми и мужественными бойцами»⁸³.

Крупным успехом советских самолетов стало отражение «звездного налета» японской авиации на Ухань 29 апреля 1938 года, приуроченного ко дню рождения императора Хирохито. В нем участвовало 54 бомбардировщика и истребителя. Советские добровольцы и китайские летчики сбили 21 японский самолет, потеряв при этом 5 своих истребителей. Летчик 23-й эскадрильи младший лейтенант Чен Хуаминь на своем поврежденном самолете таранил японский бомбардировщик и сам погиб. Вторичный массированный налет состоялся 31 мая с тем же результатом: противник потерял 15 самолетов. Еще два, получившие серьезные повреждения, потерпели аварию при попытке совершить вынужденную посадку недалеко от линии фронта. Летчики японских бомбардировщиков, увидев настоящий разгром передовой группы, Сбросили бомбы и повернули обратно, не дойдя до цели. Два поврежденных истребителя разбились восточнее Уханя при попытке совершить вынужденную посадку. Китайский ас полковник Лу Чеченг в этом бою сбил сразу 2 новейших истребителя А5М-2, доведя свой личный счет до 8 уничтоженных японских самолетов. Таран, совершенный в этот день над Ханькоу добровольцем Ху Бенко, - Героем Советского Союза А.И. Губенко, - надолго отбил у японского командования желание организовывать «юбилейные» налеты на китайские промышленные центры⁸⁴.

Потери японских палубных самолетов возрастали в арифметической прогрессии. 1 декабря 1938 года в ходе пяти боевых вылетах советские летчики-добровольцы сбили 10 японских новейших двухмоторных бомбардировщиков и 4 истребителя. Два И-16 были потеряны, летчики выпрыгнули с парашютами, а самолет командира группы Г.П. Кравченко из-за выработки горючего сел на залитое водой рисовое поле. Китайские крестьяне вытащили его оттуда волами. Советские летчики-истребители 2 декабря за пять вылетов без потерь сбили 6 японских палубных бомбардировщиков Йокосука B4Y-2, приписанных к 13-му полку. Бомбардировка советскими бомбардировщиками СБ-2 кораблей 3-й дивизии Императорского флота привела к потоплению японского крейсера и выводу из строя 6 миноносцев и мониторов⁸⁵. При отражении массированного налета японских самолетов на Чунчин авиационной группой под командованием майора С.П. Супруна было сбито 10 японских бомбардировщиков Мицубиси Ki-21b Императорской армии Японии. Добровольцы потерь не имели⁸⁶.

Превосходные летно-тактические характеристики И-16 позволяли вести воздушный бой и с новыми истребителями Императорской армии Накадзима Ki-43. Для противодействия знаменитым палубным истребителям Мицубиси А6М-2 «зеро», проходившим в Китае боевые испытания в 1940 году, Чан Кайши получил 10 истребителей И-16П, оснащенных двигателями М-63 и двумя 20-мм пушками ШВАК. В результате советско-китайских переговоров 11 августа 1939 года вышло специальное постановление Комитета обороны СССР № 287 «О строительстве самолетно-сборочного завода в г. Урумчи». НКАП и китайское правительство подписали дополнительный протокол о взаимных обязательствах: завод должен был собирать ежегодно 150 истребителей И-16 из агрегатов и узлов, доставляемых из СССР. В целом военно-воздушные силы Гоминдана получили 187 таких истребителей.

«Спроектированный почти в то же время, что и самолет И-15, истребитель И-16 по своей базовой концепции уже являлся самой современной машиной своего времени, - пишет известный английский историк Б. Ганстон. - Это был первый советский истребитель-моноплан неповторимой оригинальной конструкции с низко расположенным крылом и убирающимися в полете шасси. К изумлению западных специалистов, его скорость была на 100-150 км/час выше, чем у всех истребителей других государств, а по маневренности и скороподъемности он превосходил аналогичные самолеты своих противников. Они успешно воевали в Испании и Китае, а с более мощными двигателями сумели противостоять германской авиации и в начале гитлеровской агрессии»⁸⁷.

В воздушных боях с истребителями И-16, начиная с 10 типа с четырьмя скорострельными пулеметами ШКАС, все противники испытывали значительные трудности. Опытные советские летчики давали неприятельским самолетам выйти на позицию прицеливания и, используя великолепные маневренные качества, резко разворачивались на 180º, и в лобовой атаке обрушивали на них ливень свинца. Скорострельность отечественных пушек ШВАК и пулеметов ШКАС была вдвое выше, а сами снаряды – массивнее. Имея более крутой угол пикирования, И-16 последних серий при атаке с высоты неизменно добивались победы.

Во время воздушных боев с японскими интервентами на реке Халхин-Гол впервые были применены экспериментальные самолеты И-16, вооруженные шестью неуправляемыми реактивными снарядами РС-82. Ракеты имели дистанционные взрыватели, которые приводили в действие осколочные заряды на дистанции 200 м. Наведение их на цель требовало от летчика высокой подготовки, так как специальных прицелов не существовало. «Эресы» были эффективны против бомбардировщиков, следовавших в плотных боевых порядках. Тем не менее, появление этой Особой группы в монгольском небе вызвало шок у представителей высшего авиационного командования Императорской армии. Один поврежденный ракетой истребитель Накадзима Ki-27а, с трудом долетевший до собственных позиций, доставили для исследований в Токио. Вывод комиссии Генерального штаба оказался неутешительным: «Разрушения вызваны артиллерийскими снарядами 76-мм калибра!» Японская разведка опровергла это заявление: в районе вооруженного конфликта не было советских зенитных комплексов. Военные специалисты скептически отнеслись к возможности использования авиационных пушек подобного калибра на самолетах. «Расчеты показывают, что никакой современный самолет не выдержит их отдачи. Кроме того, даже на самолетах наших немецких союзников нет столь грозного вооружения. А куда уж русским тягаться с самой технически развитой страной Европы!»⁸⁸.

Во время военных действий в Монголии ВВС Квантунской армии потеряли 646 самолетов всех типов с 19 мая по 1 сентября 1939 года. Из них 589 самолетов было сбито в воздушных боях и 57 уничтожено на аэродромах. Советские источники признали потерю 207 своих самолетов, в том числе 106 истребителей, 211 летчиков и штурманов⁸⁹.

На последних модификациях И-16 устанавливались турбокомпрессоры для повышения высоты полета до 7000 м, которые, в общем, мало сказались на его отличной маневренности, но позволяли превосходить по боевому потолку немецкие самолеты. В морской авиации для увеличения дальности полета стали применяться сбрасываемые в полете подвесные топливные баки, правда, не очень удачной конфигурации.⁹⁰. Наконец, в дополнение к сильному пулеметно-пушечному вооружению под плоскостями серийных И-16 последних модификаций стали подвешиваться по 4 или 6 – в зависимости от веса бортового оружия - неуправляемых реактивных снаряда РС-82, прошедшие испытания во время локального советско-японского вооруженного конфликта на реке Халхин-Голе и «стодневной войны» в Финляндии.

После установления дипломатических отношений между Москвой и Вашингтоном начались советско-американские консультации по проблеме системы двусторонней безопасности в Азии вообще, и на Дальнем Востоке в особенности. Масштабы и темпы милитаризации Японии угрожали интересам обоих государств. Необъявленная война японской армии в Китае убедительно подтверждала самые тревожные прогнозы. Президент Ф.Д. Рузвельт и И.В. Сталин не исключали возможности объединения экономических и военных ресурсов по сдерживанию агрессора⁹¹. Поскольку большинство сенаторов в Капитолии по-прежнему придерживалось идеологии изоляционизма, то первые межправительственные соглашения носили неофициальный характер на уровне личных посланий. Первым их ощутимым итогом стала прокладка маршрута воздушного моста из США в СССР.

По соображениям Генерального штаба РККА их должно было быть два – основной протяженный воздушный путь и чрезвычайный короткий маршрут.

Летчики С.А. Леваневский и В.И. Левченко на американском поплавковом самолете-амфибии Валти V-1AS 5 августа-13 сентября 1936 года обследовали основной Северный воздушный путь: Лос-Анджелес – Фербенск – Уэлен – Якутск – Красноярск – Омск – Свердловск – Москва общей протяженностью 19 000 км. Ими была создана подробная военная карта воздушного маршрута для гидросамолетов, а в новых промежуточных посадочных узлах началось строительство стационарных военных гидроаэродромов. Предвоенные события в азиатско-тихоокеанском регионе не вызвали нужды в его использовании, но в годы второй мировой войны по этому Северному маршруту летчики перегоняли американские самолеты с Аляски на Восточный фронт.

По решению Политбюро ЦК ВКП (б) с 9 февраля по 14 июня 1937 года экипаж в составе Ф.Б. Фариха (командир), В.А. Пацынко, А.П. Штепенко, М.И. Чагина, В.А. Демидова и трех пассажиров-журналистов совершил трансарктический перелет Москва – Уэлен - Москва через малообжитые пространства Сибири протяженностью 23 тысяч км. с 47 промежуточными посадками. Перелет проходил в условиях полярной ночи, хотя арктическая модификация самолета АНТ-4 № Н-102А отличалась от серийного бомбардировщика ТБ-1 только закрытым металлическим колпаком кабины, зашитыми амбразурами для турелей и мощной приемно-передающей радиостанцией. Это событие осталось бы рядовой датой в перечне авиационных рекордов, если бы не секретная телеграмма наркома иностранных дел М.М. Литвинова И.В. Сталину: «Аляскинские власти через тов. Трояновского приглашают нашего летчика тов. Фариха, в ходе его теперешнего арктического перелета, посетить Ном на Аляске. Главсевморпуть считает подобный полет на Аляску технически возможным. Политически подобный визит, подчеркивающий наше соседство с Соединенными Штатами, может быть также весьма полезным. Считаю поэтому желательным приглашение аляскинских властей принять»⁹². Разумеется, никаких переговоров с «аляскинкими представителями» в Номе не планировалось, коль скоро Госдепартамент США попросил об этой встрече лично И.В. Сталина через советского посла в Вашингтоне. Содержание бесед с американскими дипломатами и военными Ф.Б. Фарих унес с собой в могилу, как и детали обстоятельного разговора в Кремле после возвращения из перелета. Командир корабля был награжден орденом Ленина и получил в подарок персональный легковой автомобиль. Как бы то ни было, второй короткий воздушный северный маршрут над тайгой и тундрой был проложен.

Новые задачи обороны морских границ СССР требовали принятия кардинальных решений. Пути дальнейшего развития военно-морских сил были изложены еще в докладе М.В. Фрунзе «Итоги и перспективы военного строительства» 17 ноября 1924 года. Он заявил: «Реввоенсовет твердо и незыблемо стоит на той точке зрения, что флот нам крайне необходим, что мы должны его развивать и дальше, но мы упираемся сейчас в основной вопрос — программу нашего морского строительства»⁹³. Доктрина восстановления и развития РККФ в оперативно-тактическом плане носила оборонительный характер.

В 1925 году в докладе III Всероссийскому съезду Советов М.В. Фрунзе говорил: «В общем ходе революции и гражданской войны на долю морского флота выпали особенно тяжелые удары. В результате их мы лишились большей и лучшей части его материального состава, лишились огромного большинства опытных и знающих командиров, потеряли целый ряд морских баз. В сумме все это означало, что флота у нас нет... Наш флот – и Черноморский и Балтийский – в отношении личного состава, слаженности экипажа, тактической подготовки судовых команд сейчас уже вряд ли уступит в чем-нибудь старому, царскому флоту!»⁹⁴. Дело оставалось за малым – боевыми кораблями, способными обеспечить оборону важнейших советских стратегических портов и морских коммуникаций.

Однако процесс восстановления и реконструкции военно-морского флота затянулся. Задача восстановления военно-морского флота была непопулярной у командующих Черноморским и Балтийским флотами. Линейный крейсер «Полтава», переименованный во «Фрунзе» и подготовленный к спуску на воду, 25 ноября 1919 года по необъяснимой причине оказался в эпицентре возникшего в цехе пожара. Вследствие этого орудия корабля были демонтированы, а большая часть приборов и оборудования - попросту разворована. В 1924 году Наркомвоенмор М.В. Фрунзе утвердил проекты первых советских авианосцев. Один предполагалось создать на базе линейного крейсера «Измаил»⁹⁵, а другой – на корпусе «Фрунзе» Согласно утвержденным техническим требованиям авианосцы лишались артиллерии главного калибра за счет увеличения количества зенитных орудий, что позволяло достичь скорости 30 узлов при экономическом запасе хода 3 800 миль. В таком виде «Измаил» мог нести на борту 75 самолетов, а «Фрунзе» — 50 самолетов⁹⁶. Предварительно он тщательно изучил проект французского авианосца «Беарн», и всеми силами популяризировал эту идею. Во Франции была закуплена брошюра о новом корабле, которую он приказал изучить флотоводцам⁹⁷. В таком виде русские линкоры превращались в тяжелые, или ударные авианосцы по мировой классификации линейных кораблей. Прогрессивную идею торжественно похоронили вместе с самим М.В. Фрунзе, «Измаил» немедленно продали на переплавку в дружественную Германию, а проекты авианосцев прославленные флотоводцы гражданской войны с легким сердцем отправили в архив. «Фрунзе» было решено в дальнейшем модернизировать, как и остальные линейные крейсера серии «Гангут».

Из восьми незаконченных постройкой легких крейсеров серии «Светлана» начальник морских сил СССР флагман флота 1-го ранга Р.А. Муклевич после долгих проволочек согласился ввести в строй только 4 корабля. Два крейсера переделали в быстроходные нефтеналивные суда «Азнефть» и «Грознефть», два продали в Германию на металлолом. Три остальных легких крейсера, оставшиеся на заводских стапелях Морского завода в Николаеве в различной степени готовности, решили достроить для отряда легких сил Черноморского флота. После торжественного спуска на воду их называли соответственно «Червона Украина», ставший флагманом флота, «Профинтерн» и «Красный Кавказ» ⁹⁸.

Одновременно начался поэтапный подъем затопленных в Азовском море и в черноморской Цемесской бухте эсминцев, миноносцев и подводных лодок. В Николаеве, Севастополе и Ленинграде приступили к капитальному ремонту поврежденных и брошенных интервентами и белогвардейцами сторожевых кораблей и быстроходных катеров. Советский военно-морской флот начал постепенно возрождаться. В 1931 году заместитель наркома обороны М.Н. Тухачевский неожиданно выступил против предложения Политбюро ЦК ВКП (б) создать самостоятельный Народный комиссариат ВМФ. Он, в частности, заявил: «Восстановление морского флота и развитие существующей большой морской программы происходит не в развитие плана войны, а в развитие, я бы сказал, морского патриотизма наших морских работников… Мы находимся в положении прямо противоположном Японии и Англии. Морскими операциями даже самых мощных мировых империалистов нельзя нарушить ни нашей экономической, ни политической целости… Морской флот играет чисто вспомогательную роль при выполнении наших операций. Сухопутная армия и воздушный флот — вот основные киты, на которых фактически зиждется наша оборона страны.… Как во всяком деле, так и в стратегическом вождении армии всегда является желание заткнуть все направления и быть сильнее на всех направлениях, но приходится рисковать некоторыми участками, чтобы на главном направлении достигнуть нужных целей.… Тут надо получить окончательную установку: нужен ли нам линейный флот, который мы заведем, зная, что этот флот для борьбы с “лимитрофами” слишком силен, а для борьбы с империалистическими странами слишком слаб, или подойти наиболее трезво и практически к вопросу и сосредоточить основные силы на решающих видах техники… Что сильнее: наши 3 дредноута или 3 бомбовоза в связи с той береговой артиллерией, которую мы сможем иметь? …Несомненно, этот комплекс обороны намного сильнее, намного больше сумеет обеспечить нашу оборону и вместе с тем эти расходы на авиацию, на подвижную артиллерию не могут явиться крупным убытком»⁹⁹. Реввоенсовет поддержал М.Н. Тухачевского, и на первое место в задачах флота поставил поддержку сухопутных войск и оборону побережья, и лишь потом — действия на морских коммуникациях противника и рейдерские операции. При этом было предписано - не увлекаться линейными кораблями и крейсерами, а иметь в постоянной боевой готовности легкие надводные силы, подводные лодки и морскую авиацию. Само понятие «авианосец» стало скабрезным словечком соленых матросских анекдотов, вариации которого из моральных соображений лучше здесь опустить. Капиталовложения по кораблестроительной программе значительно сократились, а средства на дорогостоящую модернизацию крупных артиллерийских кораблей поступали нерегулярно и не в тех размерах, которые были необходимы для этой цели.

Линейные крейсеры «Гангут», «Петропавловск» и «Севастополь», поэтому, были радикально модернизированы лишь к 1937 году. Они вошли в состав Военно-морского флота СССР под новыми названиями «Октябрьская Революция», «Марат» и «Парижская Коммуна»¹⁰⁰. Предназначенный для Черноморского флота «Парижская Коммуна» был единственным линкором, который после модернизации имел броневую палубу толщиной 125 мм вместо «крейсерских» 75 мм, как у его балтийских собратьев. Это давало кораблю возможность выдерживать прямые попадания авиационных бомб весом 500 кг. Однотипный корабль «Фрунзе» так и не увидел большой воды, хотя о его готовности к выходу в море наркомат ВМФ рапортовал дважды.

Орудия советских линейных кораблей отличались уникальными баллистическими характеристиками, высокой точностью и дальностью стрельбы. Несмотря на сравнительно небольшое стандартное водоизмещение, 305-мм орудия главного калибра, облеченные броневые пояса и малый запас автономного хода, они идеально подходили для военных действий во внутренних морях, и могли неплохо себя проявить в акватории Баренцева моря при соответствующей выучке команды. Но подобных предложений даже не высказывалось советскими «рабоче-крестьянскими флотоводцами». Хотя по советской классификации эти корабли считались линкорами, они, безусловно, принадлежали к классу стандартных тяжелых крейсеров, и уступали современным линейным кораблям океанского класса США, Великобритании, Франции, Японии и Германии. Тем не менее, они превосходили все находившиеся в строю броненосцы береговой обороны и «карманные линкоры» ВМФ Германии по основным показателям, кроме противолодочного оборудования, современных зенитных автоматов, орудий главного калибра и дальности хода. Собственно, роль броненосцев береговой обороны трем модернизированным «гангутам» и отводилась в обновленной концепции строительства и использования военно-морского флота Советского Союза. Их со временем должны были заменить мощные артиллерийские корабли нового поколения, которые были заложены на советских верфях.

И.В. Сталин, по воспоминаниям наркома Военно-морского флота Н.Г. Кузнецова, считал важнейшей задачей новой судостроительной программы постройку мощных линкоров типа «Бисмарк» и тяжелых крейсеров нового поколения. Никаких возражений против своей точки зрения он не признавал, считая сохранение москитного флота вредительской «троцкистской идеей». Он неоднократно заявлял на заседаниях Главного Военного совета ВМФ: «Хоть по копеечке соберем, но построим настоящий флот!»¹⁰¹. Специалисты из Главного Морского штаба и Военно-морской академии высказывали законные сомнения в целесообразности Большой судостроительной программы, равно как и в производственных возможностях советских кораблестроительных предприятий. Главная проблема состояла в подготовке судовых команд и командиров боевых частей, что требовало создания принципиально новых учебных программ для училищ и Военно-морской академии.

Широкое обсуждение программы было ответом на вызов Германии. В «третьем рейхе» был утвержден план «Z», рассчитанный до 1944 года. Планировалось построить 4 авианосца, 6 линейных кораблей водоизмещением более 56 000 тонн, и 5 тяжелых крейсеров. С точки зрения возможностей кораблестроительной промышленности «третьего рейха» в границах, очерченных Версальским мирным договором, этот план являлся совершенно нереальным. Впервые после выхода Германии из Лиги Наций ассигнования на финансирование флота номинально уравнивались с государственным заказом Люфтваффе и вермахта. Гросс-адмирал Э. Рёдер откровенно вспоминал об этом заседании: «Признавая, что за краткий период времени с 1935 года нам удалось создать хорошо организованные и великолепно подготовленные силы подводного флота, я отметил, что они все же слишком незначительны для достижения решающего эффекта. Надводный же наш флот столь сильно уступал в мощи и количественно британскому флоту, что мог лишь продемонстрировать свое умение доблестно и с честью погибать»¹⁰².

К июлю 1942 года И.В. Сталин рассчитывал спустить со стапелей тяжелые крейсеры «Кронштадт», «Сталинград» и «Севастополь», новые легкие крейсеры «Чапаев», «Чкалов», «Железняков», «Фрунзе», «Орджоникидзе», «Свердлов», «Каганович», «Куйбышев» и «Калинин», и вспомогательный ледокольный крейсер «Микоян» для Главсевморпути¹⁰³. Флагманом советского военно-морского флота должен был стать самый мощный и быстроходный в мире линкор «Советский Союз» водоизмещением 67 000 тонн, сопоставимый по мореходным качествам и вооружению с японским «Нагато» и немецким «Бисмарком», находившемся в завершающей стадии постройки¹⁰⁴.

В акватории Черного моря «Советский Союз» и тяжелые крейсеры были уязвимы, поскольку она полностью контролировалась морской и сухопутной авиацией вероятного противника. В мелководном изобиловавшем мелями Балтийском море это обстоятельство усугублялось сложным характером фарватеров – даже относительно небольшим линкорам «Октябрьская Революция» и «Марат» было сложно маневрировать в балтийских водах. Они редко выходили на тактические маневры и учебные стрельбы по морским мишеням. Новые линкоры типа «Советский Союз» с полной боевой нагрузкой не смогли бы самостоятельно, без лоцмана пройти проливы Каттегат, Скаггерак и Босфор из-за значительной осадки и без риска быть потопленными авиацией. Однако никаких изменений в боевые наставления ВМФ внесено не было, и нарком ВМФ Н.Г. Кузнецов предпочитал не спешить их редактировать, поскольку не верил в перспективу появления таких кораблей в составе военно-морского флота СССР в обозримом будущем.

Новые легкие крейсеры советско-итальянской постройки «Киров», «Ворошилов» «Молотов» и «Максим Горький»¹⁰⁵ по быстроходности, мореходным качествам, артиллерии главного калибра и бронированию находились в ряду лучших кораблей своего класса. Немецкие специалисты военно-морского флота относили их к классу тяжелых крейсеров из-за их скорости и 180-мм орудий главного калибра. К спуску на воду был практически готов легкий крейсер «Фрунзе», выполненный по новому проекту 68.

Крейсеры «Киров» и «Максим Горький» вошли в состав Краснознаменного Балтийского флота. Однотипные корабли «Ворошилов» и «Молотов» стали флагманами отрядов легких сил на Черноморском флоте. На борту модернизированных линкоров и новых крейсеров находилось по два цельнометаллических скоростных разведывательных катапультных двухместных гидросамолета-биплана КОР-1¹⁰⁶.

Вместе с модернизированными легкими крейсерами «Красный Кавказ», «Червона Украина» и «Профинтерн» Черноморского флота, новые советские корабли этого класса представляли собой грозную маневренную крейсерскую эскадру. Она была способна решать самостоятельные боевые задачи даже в океанской акватории при условии создания большого нефтеналивного флота. Но, к сожалению, этого оперативными планами наркомата обороны и Главного военного совета ВМФ СССР не предусматривалось. Крейсеры целенаправленно готовились к «набегам» на порты и военные базы противника и высадке десантов на его территории. Учений по поражению артиллерийским огнем надводных морских целей крейсеры не проводили, как и изучения современной тактики противолодочной борьбы и противовоздушной обороны.

Учебный крейсер «Коминтерн» после замены двигательной установки мог выполнять функции полноценного артиллерийского корабля береговой обороны. После реконструкции на корме ветерана Черноморского флота установили закупленную в Германии летающую лодку Хейнкель HD.55, или КР-1, которая спускалась на воду со специального съемного металлического ската на корме. Экипаж крейсера постоянно отмечали благодарностями Главного штаба военно-морских сил за быструю подготовку к полету и выпуск в воздух летающей лодки, а летчиков – за образцовое выполнение заданий командования Черноморского флота¹⁰⁷.

Развитию морской авиации в Наркомате обороны большого значения не придавали, исходя из ограниченных военной доктриной оперативных задач военно-морского флота. Считалось достаточным строить в малой серии двухмоторные разведчики ближнего и дальнего радиуса действия - летающие лодки, или амфибии, чтобы изучать оперативную обстановку на море. Значительную часть морских разведчиков и легких многоцелевых бомбардировщиков составляли цельнодеревянные самолеты конструкции Г.М. Бериева МБР-2, ласково называемые морскими летчиками «амбарчиками», которые выпускались в вариантах летающей лодки и амфибии. Они выполняли самые разнообразные функции – от разведчиков и ночных бомбардировщиков до транспортных самолетов. На самолете МП-1 летчица П.Д. Осипенко установила три женских международных рекорда высоты. На самолете МПС-1бис летчицы П.Д. Осипенко, В.Ф. Ломако и М.М. Раскова 2 июля 1938 года совершили беспосадочный перелет Севастополь – Киев – Новгород – Архангельск дальностью 2416 км за 10 часов 33 минуты летного времени со средней скоростью 228 км/час. Всего было построено 1300 машин этого типа, включая гражданские версии МП-1 и МП-1бис¹⁰⁸.

В 1937 году в АГОС ЦАГИ под руководством А.П. Голубкова была построена цельнометаллическая четырехмоторная летающая лодка АНТ-44, получившая военное обозначение МТБ-2. Этот морской бомбардировщик развивал крейсерскую скорость 355 км/час и имел бомбовую нагрузку 2500 кг. МТБ-2А мог находиться в воздухе без дозаправки топливом 9 часов. Он являлся самым быстроходным среди самолетов своего класса и обладал наибольшей грузоподъемностью. Летчик-испытатель И.М. Сухомлин установил на МТБ-2А шесть мировых рекордов подъема полезного груза и мировой рекорд скорости по замкнутому маршруту. Установленные им официальные рекорды для многомоторных гидропланов продержались до 1957 года.

Японским ответом стали «арктические испытания» четырехмоторных летающих лодок Каваниси Н6К-2. Они совершали в течение нескольких месяцев разведывательные полеты над Охотским и Японским морями во время советско-японских переговоров о статусе Охотского моря в 1939 году. После этого пилоты Объединенного Императорского флота Японии совершили беспосадочный перелет с острова Шумшу до Алеутских островов и обратно. Их целью было принуждение Конгресса США стать более уступчивым в предстоящих японо-американских переговорах по «китайской проблеме». Впрочем, такая демонстрация силы возымела в Вашингтоне обратный эффект. По своим летно-техническим характеристикам советский тяжелый морской бомбардировщик превосходил новую японскую четырехмоторную летающую лодку. Оставшиеся в двух экземплярах МТБ-2 в течение всей Великой Отечественной войны успешно применялись как тяжелые бомбардировщики военно-морской авиации Черноморского флота. Немецкие и румынские истребители не решались атаковать их из-за сильного оборонительного вооружения.

Однако запуск самолета МТБ-2 в серию в Политбюро ЦК ВКП (б) посчитали нецелесообразным по причине высокой себестоимости и отсутствия необходимого количества мощных звездообразных двигателей М-88. Они предназначались для установки на новейших дальних бомбардировщиках Ил-4, которые должны были стать, и стали костяком дальней и морской базовой авиации. Специализированные морские тяжелые бомбардировщики-амфибии, как показал опыт второй мировой войны, как класс военных самолетов себя изжили¹⁰⁹. Новые двухмоторные советские летающие лодки КОР-2 и МДР-6 не могли выполнять эти функции из-за ограниченного радиуса действия и небольшой полезной нагрузки¹¹⁰. Довоенные просчеты в области развития современной гидроавиации ГКО СССР пришлось в годы Великой Отечественной войны исправлять с помощью американских самолетов Консолидейтед PBY-5 «Каталина», получаемых по ленд-лизу. Американцы неожиданно оказались несговорчивыми, и в состав ВМФ СССР поступило 48 амфибий и 139 летающих лодок, что называется, «с нагрузкой». Советской комиссии по ленд-лизу пришлось согласиться на поставку 30 разведчиков и артиллерийских корректировщиков Кёртисс O-52, от которых отказались даже небогатые китайцы, дополнительно к обязательствам по Московскому протоколу 1941 года.

И.В. Сталин первоначально предпочел вложить государственные средства в производство лицензионных американских двухмоторных цельнометаллических летающих лодок Консолидейтед PBY-2В, которые в СССР назывались ГСТ. Несмотря на высокую себестоимость, их должно было хватить для перевооружения морской авиации Краснознаменного Балтийского и Черноморского флотов. Их выпуск начался в 1939 году и в следующем году был окончательно прекращен. Все они были переданы Управлению Главсевморпути и в «Аэрофлот», где применялись под маркой МП-8. По воспоминаниям заслуженных летчиков ГВФ, эта летающая лодка в обиходе называлась «Амторг». Обеспечение новыми гидросамолетами ВВС Северного и Тихоокеанского флотов в планах наркомата ВМФ первоочередной задачей вообще не считалось¹¹¹. По советскому заказу американская фирма «Гленн-Мартин» специально построила огромный четырехмоторный морской бомбардировщик, приобретенный под гражданским индексом ПС-30. Его бомбовая нагрузка и скорость оказались ниже, чем у МТБ-2Б, а техническое обслуживание самолета инженерно-технический состав сравнивал с подготовкой к выходу в море эскадренного миноносца. Войсковых и эксплуатационных испытаний в НИИ ВВС РККА этот самолет не выдержал, и был передан в Аэрофлот. Испытания закупленных в США двухмоторных самолетов-амфибий Дуглас DF-195 и Сикорский S-43А привели к неудовлетворительным результатам: как военные самолеты они себя не оправдали. Все эти всепогодные прочные американские гидросамолеты были переданы Дальневосточному отделению ГВФ, где без больших осложнений эксплуатировались до 1942 года¹¹².

К январю 1940 года ВМФ СССР включал в себя 19 модернизированных эсминцев типа «Новик»¹¹³ и 32 новых корабля этого класса, выполненные по проектам № 7 и № 7У¹¹⁴. Как выяснилось, они уступали старожилам «новикам» в прочности¹¹⁵. Наряду с эсминцами оборону стратегических портов обеспечивали 19 миноносцев, 26 канонерских лодок, 22 больших сторожевых корабля и «морских охотника», 80 минных тральщиков и 120 торпедных катеров. На всех крупных российских реках и озерах, на Белом и Азовском морях оперативное дежурство несли дивизионы из 89 бронекатеров, вооруженных 76-мм танковыми орудиями Л-11 и Ф-22 с круговым сектором обстрела.

В 1939 году в состав ВМФ вошли принципиально новые скоростные многоцелевые военные корабли итальянской постройки, построенные по оригинальным советским проектам. Это были лидеры эскадренных миноносцев «Москва», «Ленинград», «Ташкент», «Харьков», «Минск», «Тбилиси» и «Баку»¹¹⁶, которые предназначались для стремительного прорыва в боевые порядки кораблей противника и нанесения по ним мощных артиллерийских и торпедных ударов. Благодаря установке мощных отечественных двигательных установок и крупнокалиберных артиллерийских орудий они стали лучшими кораблями своего класса в мире. Ходовые испытания головного корабля этой серии «Ташкент» продемонстрировали его отличную мореходность и очень высокую для эсминцев максимальную скорость с полной боевой оснасткой – 45 узлов! В годы Великой Отечественной войны советские моряки прозвали его «голубым крейсером» за характерную окраску корпуса. В военную пору лидерам пришлось решать совсем не те задачи, для которых они создавались, но корабли этого класса стали самыми активными участниками боевых действий на море. Героические рейсы прославленного «Ташкента» в осажденный Севастополь, сложнейшие походы «Баку» в Арктике, отважные рейды «Ленинграда» и «Минска» по труднопроходимым и заминированным фарватерам Балтийского моря навсегда вошли в летопись боевой славы российского военно-морского флота.

Лидеры эсминцев по мере спуска на воду вводились в состав всех военно-морских флотов Советского Союза. Их не спешили отправлять на небольшую Северную морскую флотилию, позже преобразованную в Северный флот. В Политбюро ЦК ВКП (б) бытовало мнение, что на этом стратегическом направлении по причине сложных климатических условий Заполярья активных военных операций ни на море, ни воздухе не будет. В ее составе находились только эсминцы «Валериан Куйбышев», «Петр Войков», «Карл Либкнехт» серии «Новик», и 5 новых эсминцев¹¹⁷.

Исправлять подобное положение пришлось уже в начале Великой Отечественной войны с помощью чрезвычайных мер. Лидер «Баку» и 5 новых эсминцев типа «Разящий» Тихоокеанского флота прошли в Архангельск Северным морским путем весной 1942 года, несмотря на чрезвычайно сложную ледовую обстановку. Адмиралтейство Великобритании по условиям Тегеранской конференции о пропорциональном разделе кораблей итальянского флота передало в 1944 году Северному флоту эскадренный броненосец «Ройал Соверен», вошедший в его состав под названием «Архангельск»¹¹⁸. По ходовым характеристикам он уступал советским линкорам, по бронированию и главному калибру – ненамного превосходил их. Если бы хоть один модернизированный «гангут» был в составе Северного флота, безопасность союзных полярных конвоев в годы второй мировой войны была бы надежно обеспечена. Таких огромных человеческих жертв и материальных потерь как в случае с караваном PQ-17 можно было бы тогда избежать. Но теперь в таком линкоре на Северном флоте нужды уже не было: его вероятные соперники «Шарнгорст», «Гнейзенау» и огромный «Тирпиц» перестали существовать.

По аналогичной причине американцы отправили в Полярное американский легкий крейсер «Милуоки», получивший в СССР наименование «Мурманск». Он являлся ветераном ВМС США, морально и физически устарел, и был ничем не лучше крейсера «Красный Крым» серии «Светлана», проект которого был разработан в России на пять лет раньше. Еще в период проектирования корабль фактически определялся как большой четырехтрубный эсминец. Единственным преимуществом «Мурманска» было наличие новых тогда радиолокационных систем¹¹⁹.

Наряду с этими кораблями англичане передавали 4 подводных лодок типа «U», или «Урсула», - в ВМФ они получили индекс «В», - и 9 древних эсминцев. «Внешний вид у эсминцев был не очень-то привлекательный. Носовая часть и мостик отнюдь не выражали стремительности, присущей атакующему и быстроходному кораблю. Палубы были в запущенном состоянии, борта, надстройки, торпедные аппараты во многих местах покрыты ржавчиной. Особая примета эсминца этого типа — четыре высокие цилиндрические дымовые трубы»¹²⁰.

В Главном Морском штабе нацистской Германии с запозданием оценили преимущества лидеров эскадренных миноносцев, и начали производить подобные им большие противолодочные эсминцы типа «Z». Своих обычных эсминцев в строю Кригмарине находилось всего 15 единиц, и они не справлялись со своими задачами. Пополнение их рядов за счет трофейных кораблей не решило проблему. По всем ходовым параметрам и вооружению «зеты» уступали советским «полукрейсерам», хотя их навигационное оборудование и акустическая аппаратура были более совершенными¹²¹.

Военно-морской флот СССР к началу немецко-фашистской агрессии располагал основным классом подводных лодок, представлявших реальную опасность для крупных боевых кораблей и транспортов противника, - 88 отечественными дизельными субмаринами средней дальности типа «Щ» («Щука»). Они в разных модификациях вооружались шестью торпедными аппаратами и носовым 45-мм орудием с высоким углом возвышения впереди рубки. Запас хода «щуки» на экономической скорости в надводном положении составлял 3130 морских миль. В годы войны они вынесли на себе основную тяжесть подводной войны с германским военно-морским флотом¹²².

Остальные 78 подводных лодок типа «М» малого водоизмещения рассматривались как средство дальнего обнаружения судов противника и торпедирования или обстрела из надводного положения небольших небронированных десантных транспортов из носового 45-мм орудия. Но накануне войны усилиями советских морских инженеров удалось повысить дальность XII серии этих лодок до 3 000 морских миль, а скорость – до 14 узлов в надводном и 8 узлов – в подводном положении. На них были установлены по два носовых торпедных аппарата, но без значительного запаса торпед. Стрельба из них должна была быть поистине ювелирной по точности, так как часто «малютки» после залпа теряли остойчивость. Благодаря беспримерному мужеству советских моряков и их профессиональной подготовке «малютки» в годы Великой Отечественной войны стали грозной силой в борьбе с вражескими конвоями на Балтийском и Черном море¹²³.

Многоцелевые подводные лодки серий «Д»¹²⁴, «С»¹²⁵ и «К»¹²⁶ - 58 «подводных крейсеров», - обладавшие большой дальностью хода, мощным торпедно-артиллерийским вооружением и солидным водоизмещением. Минные заградители серии «Л» строились по лучшим английским проектам¹²⁷. Лучшими подводными кораблями были отечественные субмарины типа «К», которых моряки любовно назывались «касатками». Менее удачными были эскадренные субмарины серии «П», которые по причине конструктивных органических недостатков для действий на средних глубинах вошли в состав КБФ в количестве 12 серийных экземпляров¹²⁸.

В резерве Черноморского флота имелись 4 модернизированные американские подводные лодки среднего водоизмещения, закупленные царским правительством, типа «AG», которые в СССР носили индекс «А», и одна субмарина дореволюционной отечественной постройки «Политрук» серии «Барс». Бытовало мнение, что они могли использоваться лишь как учебные суда в мирное время, а в случае начала военных действий должны были стать подводными минными заградителями или войсковыми десантными транспортами по причине их малой дальности и слабого вооружения. Но в период войны они применялись по своему прямому назначению. Субмарина А-3 потопила два германских войсковых транспорта и две немецкие десантные баржи на рейде Севастополя, вторая неисправная была взорвана при эвакуации из Одессы, третья – потоплена в боевом походе румынским эсминцем, а четвертая – списана из состава флота в 1947 году.

После XVIII партийного съезда Советским правительством были все-таки выделены дополнительные средства и для постройки авианосца, хотя Сталин не считал это первостепенной задачей. Война с Японией на Тихом океане после поражения Квантунской армии в районе озера Хасан и на реке Халхин-Гол представлялась ему маловероятной. В Генеральном штабе РККА и наркомате ВМФ считали, что выгодное географическое положение СССР позволит советской морской авиации использовать развитую сеть сухопутных аэродромов и баз гидросамолетов на побережье внутренних морей для уничтожения военно-морского флота противника. Тем не менее, на Черноморском Морском заводе в 1939 году был заложен авианесущий корабль водоизмещением 55 000 тонн, обозначенный в официальных документах из соображений секретности «линейным крейсером “Советская Украина”». Так, во всяком случае, охарактеризовали остатки его взорванного корпуса и двигательной установки после отступлении частей Красной Армии из Николаева немецкие инженеры. Вероятно, им должен быть авианесущий линейный крейсер типа японского линкора «Хюга», английского авианосца «Корейджэс» и строившегося итальянского авианосца «Акуила» с относительно небольшим количеством многоцелевых палубных самолетов, способных действовать с ограниченной взлетно-посадочной палубы, и сохранением мощной артиллерии главного калибра. Корабль со стандартным водоизмещением 28 350 тонн имел одноярусный самолетный ангар выше главной палубы, так как создание нижнего ангара требовало слишком большого объема работ по переделке внутренних помещений, строительства лифтов и значительного усиления продольных связей корпуса. В планах командования ВМФ ему отводилась роль «корабля ПВО» в открытом море, поэтому главной его удар­ной силой должны были стать истребители-бомбардировщики. Из-за того, что в СССР отсутствовали палубные самолеты, в качестве временной меры предусматривалось базирование на авианосце новых бипланов И-190 с нескладывающимися крыльями. В ангаре помещалось 26 машин, еще 15 машин можно было поместить там же, подвесив их под потолком по итальянскому проекту. Три самолета планировалось держать на боевом дежурстве на полетной палубе¹²⁹.

К 1 июня 1940 года в составе военно-морского флота СССР находилось 311 современных боевых кораблей - 4 легких крейсера, 7 лидеров, 29 эскадренных миноносцев, 18 сторожевых кораблей, 38 тральщиков, 8 канонерских лодок, 206 подводных лодок и 477 катеров. И это не считая модернизированных линкоров, троицы черноморских крейсеров, эсминцев типа «Новик», минного заградителя «Андре Марти», больших сторожевых кораблей, охотников за подводными лодками, тральщиков различного водоизмещения, торпедных катеров и бронекатеров¹³⁰.

Заместитель председателя ВСНХ СССР В.И. Межлаук и глава крупнейшего американского автомобильного концерна Г. Форд еще 31 мая 1929 года заключили соглашение о технической помощи по организации и налаживании массового производства легковых и грузовых автомобилей в Нижнем Новгороде. Основой производственной программы были выбраны модели – легковой автомобиль Форд-А и грузовик Форд-АА. Завод вступил в строй 1 января 1932 и в этом же году с его конвейера сошел первый полуторатонный грузовик ГАЗ-АА. 17 апреля 1935 года, с конвейера завода сошел стотысячный автомобиль. Это был серийный легковой ГАЗ М-1, или знаменитая «эмка».

Вторым массовым грузовым автомобилем стал ЗиС-5. Основные пропорции и технические решения советской «трехтонки» были заложены в американском грузовике «Автокар-СА», узлы и агрегаты которого собирались в 1930-1931 гг. на реконструированном заводе АМО под маркой АМО-2 и АМО-3. После модернизации завода в 1933 году грузовик АМО-3 переименовали в ЗИС-5. В 1934 году, после завершения коренной реконструкции предприятия, грузовик пошёл в массовую серию. Суточный объём выпуска автомобилей ЗиС-5 благодаря поточно-конвейерному производству превысил 60 автомобилей. На базе ЗиС-5 были созданы 25 моделей и модификаций, из которых 19 оказались на конвейере. Работа по модификации нового автомобиля началась с анализа недостатков АМО-3, проявившихся во время беспрецедентного Каракумского пробега. Руководил разработкой глав­ный конструктор завода Е.И. Важинский. Оптимальное соответствие условиям производства и эксплуатации достигалось путем предельного упрощения конструкции и придания ей живучести и долговечности. Модернизация затронула буквально все узлы автомобиля от двигателя до кабины и электрооборудования. Из конструкции были практически исключены цветные металлы и оставлены только сталь, чугун, дерево. Очень выносливый и надежный 73-сильный двигатель легко пускался в любые холода и работал на любых сортах бензина. Выбор удачного сочетания тяговых характеристик двигателя и трансмиссии приближал его показатели проходимости к полноприводным автомобилям.      ЗиС-5 уступал по масштабам выпуска только горьковской «полуторке» и благодаря своим качествам широко использовался в армии. На 20 июня 1941 г. в РККА насчитывалось 104 200 машин ЗиС-5. Благодаря неповторимой изгибающейся раме, он мог преодолевать непроходимую для обычных грузовых автомобилей местность.

В структуре Генерального штаба был создан VI отдел автотранспортной и дорожной службы, а в штабах военных округов – соответствующие управления, которые были призваны командовать автомобильными войсками, готовить механиков и водителей в школах младшего командного состава и руководить строительством стратегических дорог и мостов. Автомобильные отряды и взводы РККА объединялись в 19 отдельных автотранспортных полков и 38 отдельных автотранспортных батальонов, насчитывающих 27 000 грузовых и легковых автомобилей войскового профиля, произведенных в 1937-1941 годах. На учет были поставлены 272 600 машин, расписанных по различным наркоматам. В случае войны они поступали в распоряжение командования общевойсковых армий, механизированных соединений и кавалерийских корпусов вместе с шоферами и техническим составом, которым присваивались соответствующие воинские звания.¹³¹.

Руководство ГАБТУ впервые совместно с ГАУ провели в течение 1940 года инвентаризацию артиллерийских тягачей и тракторов, пригодных для механической тяги в артиллерийских дивизионах и полках. После гражданской войны в РВС СССР бытовало мнение, разделяемое ветеранами 1-й Конной армии, что артиллерийским подразделениям требуется конная тяга, тем более, поскольку основу артиллерийского парка составляла неприхотливая и безотказная 76-мм полевая пушка образца 1902 года. Перед советско-финляндской войной в Наркомате обороны недооценивали преимущества колесных полноприводных артиллерийских тягачей. Работы над такими машинами, как и в других конструкторских бюро, долгое время велись по собственной инициативе. В 1940 году после отставки маршалов К.Е. Ворошилова и Г.И. Кулика были приняты на вооружение прототипы колесных автомобилей-тягачей повышенной проходимости: ГАЗ-64, ГАЗ-62, ГАЗ-63, ЗиС-32Р, ГАЗ-33 и ЗиС-36¹³². Начальник ГАБТУ Я.Н. Федоренко и начальник ГАУ Н.Д. Яковлев, трезво оценив низкий уровень механизации РККА, распорядились развернуть массовое производство полугусеничных вездеходов ГАЗ-60С и ЗиС-22, созданных на ходовой базе обычных грузовиков. К началу Великой Отечественной войны вся артиллерия Резерва Верховного Главного командования, корпусная, противотанковая, зенитная крупнокалиберная и гаубичные полки дивизионной артиллерии были полностью переведены на механическую тягу. К лету 1941 года в тяговом парке Красной армии насчитывалось 45 тысяч тракторов и тягачей. Правда, специализированных гусеничных машин армейского типа «Комсомолец», «Коминтерн», «Ворошиловец», «Коммунар» и СТЗ-5 среди них было чуть больше 10 тысяч. Однако и о таком уровне механизации артиллеристы вермахта могли только мечтать: даже после капитуляции Франции у них большая часть орудий перемещалась на конной тяге. Трофейные трактора и автомобили оказались совершенно неприспобленными для российских грунтовых дорог¹³³. С этой целью в артиллерийских частях вермахта имелось 6 300 коней-тяжеловозов. «Так как большая часть армии, - вспоминал полковник Г. Блюментрит, - передвигалась пешком с обозом на конной тяге, то уже один марш наших войск можно считать подвигом… Немецкая армия все еще состояла, главным образом, из чисто пехотных дивизий, которые передвигались в пешем строю, а в обозе использовали лошадей»¹³⁴. Согласно официальной статистике на 22 июня 1941 года в транспортных ротах на советско-германском фронте числилось 750 тысяч голов конского состава, не считая мобилизованных крестьян со своими подводами¹³⁵. Получается, что в среднем за каждым немецким танком шел обоз в 220 лошадей. И только захватив огромное количество неприхотливой, пусть и тихоходной, советской автотракторной техники, вермахт обрел необходимую мобильность. В немецком воинском лексиконе появилось новое слово «тягач».

2 июня 1926 года руководством НКО CCCP Главному управлению военной промышленности ВСНХ была предложена трехлетняя программа развития танкостроения. Сказывалась и международная ситуация: с 1922 года Советский Союз находился во враждебном окружении, где главная опасность происходила со стороны Польши, которая располагала 110 легкими французскими танками Рено FT.17. В основу соображений о количестве и качестве боевых машин, которые требовалось создать, были положены расчеты затрат, необходимых для прорыва укрепленной обороны противника на участке 10 км силами двух стрелковых дивизий с возможностью развития успеха на глубину до 30 км и выхода на оперативный простор.

Учитывая российские просторы, слабо развитую инфраструктуру рокадных и шоссейных дорог и сложный рельеф местности советские танкостроители окончательно отказались от тяжелых сухопутных «броненосцов». В 1927 году на вооружение советских автобронетанковых войск был принят легкий танк Т-18, или МС-1 («Малый сопровождения пехоты – первый»), построенный на Сормовском машиностроительном заводе по итальянской лицензии на изготовление легкого танка ФИАТ L.2/21. Выбор модели был обусловлен тем, что на основном заводе сохранилась оснастка производственной линии для конструктивно сходных танков КС-1. Новая бронемашина по существу являлась его модификацией. Ходовая часть танка была значительно изменена. Отечественный 45-сильный двигатель конструкции А.А. Микулина был расположен поперек кормы танка, что сокращало габариты машины и улучшало центровку. Пружинная подвеска воспринимала и гасила передаваемые на корпус толчки, а на попарно сблокированных катках впервые в мире устанавливались резиновые бандажи. Все это позволило увеличить скорость движения отечественной версии до 22 км/час. В результате вес танка уменьшился до 5,5 тонн и, увеличив толщину лобовой брони, удалось сохранить 37-мм пушку, спаренную с курсовым пулеметом. С 1928 по 1931 годы этих танков было произведено Сормовским, Харьковским и Ижорским заводами 956 штук. Боевую проверку танки прошли во время вооруженного конфликта на КВЖД в 1929 году, хотя зарекомендовали себя не с лучшей стороны. Тогда 7 из десяти танков вышли из строя на марше из-за технических поломок¹³⁶. Позже они приняли участие в отражении японской агрессии в районе озера Хасан летом 1938 года. Накануне войны 700 этих танков были переданы командованию Киевского и Западного Особых военных округов для новых укрепленных районов¹³⁷.  

РВС СССР 18 декабря 1929 года утвердил предложенный К.Б. Калиновским проект «Система танко-тракторного и автоброневого вооружения РККА». Эта документ предусматривал создание четкой структуры автобронетанковых войск и определял типовые характеристики «танков прорыва», «танков развития наступления», «танков непосредственной поддержки пехоты» и «малых танков». Для развертывания их производства на стоящихся заводах за границей требовалось закупить лицензии в соответствии с заданными техническими параметрами.

В СССР первыми стали разрабатывать концепцию среднего танка, когда технические требования к этому классу бронированных машин еще окончательно не определились. Т-24 стал первым средним серийным танком, так как европейских аналогов не существовало. Отличительная особенность танка заключалась в трехъярусном расположении вооружения, установленного в двух башнях и корпусе. Это позволило одновременно поражать цели, находящиеся в разных направлениях. Он имел удачную компоновочную схему: отделение управления располагалось спереди, боевое - в середине, а моторное - в корме. Таким образом, обеспечивался хороший обзор местности.

Боевая масса Т-24 составляла 18,5 тонн. Толщина брони была оптимизирована и составила 20 мм для броневых плит. В передней части они были наклонены под сравнительно большими углами к вертикальной плоскости, что дополнительно повышало их защитные свойства. Программа строительства Т-24 предусматривала сдать НКО 300 боевых машин. Однако после изготовления 25 танков производство их прекратили. Проблема состояла не только в конструктивных недостатках. Все надежды начальник Управления механизации и моторизации РККА И.А. Халепский возлагал на быстроходный двухбашенный танк ТГ конструкции Э. Гроте. Его можно было применять и для атаки эшелонированной обороны, и для использования в качестве быстроходных танков дальнего действия. Военная доктрина не предусматривала применения «средних танков прорыва» в таком количестве. Все Т-24, в конце концов, оказались в военных училищах. 2 марта 1938 года по распоряжению наркомата вооружений все исправные 22 танка Т-24 были переданы в распоряжение командования укрепленных районов западных военных округов для создания неподвижных огневых точек¹³⁸. Благоустроенными и надежными ДОТами им стать не довелось - в первые дни Великой Отечественной войны они вступили в неравный бой с превосходящими немецко-фашистскими войсками в Киевском и Западном Особых военных округах.

Желание совместить в танке высокую скорость с мощным бронированием и крупнокалиберным артиллерийским вооружением заставило руководство наркомата обороны пригласить в СССР группу молодых немецких инженеров во главе с непрофессиональным конструктором-футуристом Э. Гроте. В 1930 году он спроектировал двухбашенный танк массой 25 тонн. Предполагаемые тактико-технические характеристики ТГ выглядели настолько привлекательными, что загодя наркомат обороны решил построить сразу 200 танков этого типа, не дожидаясь результатов испытаний.

Танк Гроте имел полностью сварной корпус, носовая часть которого был скошенной для увеличения прочности лобовой брони. Две башни – одна большая нижняя овальной формы с 76-мм орудием, вторая круглая куполообразная, оснащенная 37-мм пушкой, – находились одна над другой. Это позволяло экипажу вести круговой обстрел, одновременно используя 5 пулеметов ДТ. Орудие верхней башни можно было применять и как зенитную установку. И хотя толщина его лобовой брони была 50 мм, танк забраковали. Во-первых, это объяснялось тем, что танк ТГ оказался технологически неприспособленным для массового производства на советских заводах, во-вторых – отсутствием серийного авиационного двигателя воздушного охлаждения М-6, и, в-третьих – необычайно высокой себестоимостью. Выпуск одного такого серийного танка обходился бюджету в 1,5 млн. рублей, в то время как БТ-5 стоил 60 тысяч рублей. На испытаниях опытный танк получил серьезное повреждение ходовой части, и в таком виде был отправлен в Германию для ремонта. Многие технические решения Гроте были использованы при создании отечественных средних и тяжелых многобашенных танков Т-28, Т-35 и СМК.

Сталинградским, Кировским и Челябинским тракторными заводами было выпущено 503 средних танков трехбашенных Т-28 в пяти модификациях, которые различались пушечным вооружением. В 1939 году короткоствольная 76-мм пушка КТ-28 на большинстве этих машин заменялась длинноствольным орудием Л-10 и Л-11, или Ф-22 с высокой начальной скоростью снаряда. Стандартный боекомплект Т-28 составлял 70 снарядов и 7938 патронов к четырем пулеметам. Благодаря продуманному размещению бортового оружия эти танки могли вести круговой обстрел, если им пришлось бы действовать в оперативном тылу противника. Оригинальная трехбашенная схема, впервые выбранная именно советскими конструкторами для танка «качественного усиления основных танков РККА при прорыве сильно укрепленных оборонительных полос», себя полностью оправдала. Подтверждением тому служит опыт войны с Финляндией, в которой бригада на Т-28 при прорыве «линии Маннергейма» проявила себя с самой лучшей стороны. Летом 1941 года танки Т-28, освоенные в войсках и укомплектованные хорошо подготовленными экипажами, принесли большую пользу при организации контрударов в полосе 5-й и 6-й армии на Юго-Западном фронте. Тем более, что последующая экранировка Т-28 уравняла их по бронированию с танками Т-34, а машины с пушками Л-10 почти не уступали в вооружении им и KB-1 с пушками Л-11 или Ф-22. В 1940 году было выпущено 13 танков с конической башней, а броневая защита серийных танков прежних выпусков усиливалась за счет установки дополнительных бронированных экранов на корпусе и башнях. Их называли Т-28Э. Танк обладал хорошей проходимостью и точностью стрельбы во время движения благодаря плавности хода и широким тракам. Он легко преодолевал противотанковые рвы стандартного профиля. По их лекалам в Киевском Особом военном округе незадолго до Великой Отечественной войны экранировали практически все линейные танки Т-28¹³⁹.

Захваченные в ходе «зимней войны» два Т-28 финские танкисты успешно применяли в ходе всей Великой Отечественной войны. Два таких танка приобрела Турция для изучения конструкции, откуда они попали в Берлин. Ходовая часть этого танка впоследствии была воспроизведена в лучших немецких танках второй мировой войны Pz.Kpfw.V «Пантера» и Pz.Kpfw.VI «Тигр»¹⁴⁰.

Основной силой британских танковых сил в тридцатые годы считались средние танки и различные легкие разведывательные танки. Определяя требования к будущим танкам в 1936 году, Военное министерство Соединенного Королевства выделило два типа танков — крейсерские и пехотные. После первой мировой войны в умах британского штабного руководства ещё долго преобладала мысль о том, что тяжелые танки предназначены только для поддержки и сопровождения пехоты, и на быстрые прорывы они не способны. Был учтен горький опыт боёв 1917-1918 годов, когда пройдя всего несколько километров вглубь вражеских позиций экипажи тяжелых танков Виккерс-Армстронг Mk.IV и Mk.V были вынуждены покидать свои машины из-за нехватки топлива или механических неисправностей. Так родилась концепция тихоходного бронированного тяжелого «пехотного» танка Королевских бронетанковых войск Соединенного Королевства вначале с пулеметным вооружением, а позже - с противопехотными пушками.

Конструктор Д. Карден из фирмы «Виккерс-Армстронг» разработал средний трехбашенный танк массой 12 тонн с автомобильным двигателем, получивший обозначение Mk.I/А.9. В главной башне танка устанавливалась 40-мм, а две малые башни имели 7,6-мм пулеметы. Его лобовая броня составляла всего 14 мм. Средний танк А.9, создававшийся как средний, таким образом, превратился в крейсерский танк Mk.I. 1-я бронетанковая дивизия, формирование которой только началось в 1939 году, состояла из двух танковых бригад, каждая из которых имела в своём составе три полка. В мае 1940 году ее срочно перебросили во Францию и уже к началу июня все английские крейсерские танки были потеряны в бою или покинуты экипажами.

Пехотный танк «Матильда» Mk.II имел угловатый клёпаный бронекорпус, у которого только передние и задний броневые листы толщиной 60 мм располагались под наклоном. Модификация Mk.I была вооружена спаренным пехотным пулеметом. Одноместная башня танка MK.II, в которой размещалась 40-мм пушка L.60, была литой. Максимальная скорость на шоссе составляла 12 км/час. Во время вторжения германской армии во Францию под Аррасом 21 мая 1940 года в контрнаступление перешли остатки 4-го и 7-го батальонов английских Королевских танковых сил, чтобы остановить движение 7-й танковой дивизии генерал-майора Э. Роммеля на Дюнкерк. Впереди двигались 16 пехотных танков «Матильда». Сам Роммель впоследствии рассказывал, что «наши противотанковые пушки оказались бессильны против сильно бронированных английских танков. Большинство наших орудий было уничтожено либо пушечным огнем, либо гусеницами вражеских машин вместе с прислугой. Танки англичан прошли через наши огневые позиции и отбросили части СС на юг. Лишь огонь дивизионной артиллерии и 88-мм зенитных пушек FlaK.18 остановил натиск вражеской брони». Немецкие войска прекратили наступление на 48 часов и предоставили возможность английскому командованию эвакуировать солдат британского экспедиционного корпуса в Англию¹⁴¹.

Учтя опыт боевого неудачного применения «матильды» фирме «Виккерс-Армстронг» был заказан более совершенный танк «Валентайн», который должен был совместить функции пехотного и крейсерского танка. Имея 60-мм лобовую броню, танк имел ту же танковую пушку, спаренную с курсовым пулеметом. Еще один пулемет устанавливался в шаровой установке в лобовой детали. Благодаря мощному двигателю, он развивал максимальную скорость на шоссе 24 км/час¹⁴².

В середине 1940 американская промышленность получила заказ от Комитета начальников штабов на проектирование М3А - нового образца среднего танка с усиленным вооружением и бронированием, являвшимся развитием неудачного М2А. В США тщательно изучили опыт применения танков на европейском театре военных действий. Поскольку опыта установки в башне сравнительно крупной 75-мм пушки, которая предназначалась для поражения защищенными целями и бронированными машинами, у специалистов Род-айлендского арсенала не было, ее разместили на корпусе в спонсоне правого борта. Так возник танк M3А, первый экземпляр которого появился в январе 1941 года. Ходовую часть М2А сохранили. В конструкции использовали листы гомогенной брони, которые крепились заклепками. Особенностью нового танка, получившего громкое наименование «Генерал Грант», было трехъярусное расположение вооружения. В башне с 37-мм пушкой и спаренным пулеметом, вращающимся полом и гидроприводом для горизонтальной наводки, размещались три танкиста. В командирской башенке ставили пулемет с ограниченными углами вертикальной наводки. «Гранты» строились несколькими заводами, с карбюраторными двигателями различных марок. Это осложняло ремонт и обслуживание, подготовку танкистов и технического персонала. Крайне неудачна была и форма корпуса: танк получился слишком высоким и громоздким. Вертикальные броневые листы служили плохой защитой для экипажа из 6 человек. Танк так и называли – «гроб для шестерых». Проходимость была низкой, ремонт в полевых условиях затруднен. Все эти недостатки были известны с начала производства, но за неимением лучшего М3А в шести модификациях, отличавшимися двигателями, был запущен в серию. Его лобовая броня составляла 34 мм, максимальная скорость на шоссе – 40 км/час, но проходимость танка по пересеченной местности, и тем более по песку и снегу являлась неудовлетворительной. По ленд-лизу в СССР было поставлено около 1400 американских средних танков. «Гранты» воевали под Харьковом, в калмыцких степях южнее Сталинграда, на Северном Кавказе и на Дальнем Востоке. Во время перевозки танков морским путем, судовые экипажи использовали 37-мм пушки танков М3А, стоящих на палубе, благодаря большому углу возвышения для отражения налетов немецкой авиации. У советских танкистов «грант» вызывал лишь раздражение, и всеми правдами и неправдами они старались избавиться от этих танков и пересесть на отечественные «тридцатьчетверки» или КВ-1. Но самым большим недостатком «американца» были неповторимые резинометаллические гусеницы. Стоило во время боя наехать на огонь - резина выгорала, гусеница разваливалась, и танк становился неподвижной мишенью для артиллеристов противника¹⁴³.

Лучшим французским средним танком был СОМУА S.35. Его передняя часть с боевым отделением была цельнолитой. Соединение сегментов корпуса осуществлялось при помощи болтов. Лоб верхней половины корпуса имел толщину 36 мм и состоял из скруглённой нижней части, имевшей углы наклона 45°. Лобовая часть была защищена 45 мм бронёй, толщина бортовых листов составляла 40-45 мм. Трансмиссия и подвеска танка были заимствованы от чехословацкого танка Шкода LТ.35. Его вооружение включало в себя 47-мм пушку SA.34 и спаренного с ней 7,5-мм пулемета.

В соответствии с программой перевооружения французской армии 1936 года предприятиям фирмы СОМУА предстояло построить 600 средних танков, что позволило бы полностью оснастить ими кавалерийские полки трёх механизированные дивизии (Divisionlegeres mecaniques, или DLM). По штату каждый полк должен был иметь два батальона по 23 танка S.35 и одну командирскую машину с радиостанцией, а также батальон легких танков Гочкис H.35 - два эскадрона по 23 танка и один командирский S.35. Но после начала гражданской войны в Испании, где наиболее результативными оказались легкие немецкие и советские танки государственный заказ был сокращен до 300 машин.

К 1 сентября 1939 года во французской армии насчитывалось 270 танков S.35. В этот день французская армия сделала заказ ещё на 100 танков, с последующим выпуском 36 машин в месяц. К моменту капитуляции Франции было выпущено 427 танков S.35 всех модификаций¹⁴⁴. Большая часть из них была захвачена германскими войсками в исправном состоянии. Большинство французских танков попросту не успели принять реального участия в военных операциях, придвигались поэтапно к линии фронта, и были сразу отрезаны немецкими войсками от баз горючего и складов боеприпасов.

Эти трофейные французские танки 22 июня 1941 года находились на специальных платформах 6 немецких бронепоездов вторжения. По откидным аппарелям танки могли съезжать на землю, чтобы принять бой в составе так называемых «десантных групп». Бронепоезда № 26, № 27 и № 28 имели в своем составе по 3 танка, № 29, № 30 и № 31 – по два, всего 15 машин.

Танки S.35 со свастикой пошли в бой утром 23 июня у стен Брестской крепости. После продолжительного артиллерийского обстрела главной цитадели, начавшегося в 5.00 и продолжавшегося весь день, немцы предположили, что силы обороняющихся красноармейцев истощены, немногочисленны и плохо вооружены. Поскольку передовые немецкие части уже ушли далеко вперед командование решили использовать для следующей атаки три S.35, входивших в состав бронепоезда № 28. Танки сняли с платформ и отправили штурмовать советские позиции в крепости. В течение дня все три машины были потеряны: два S.35 красноармейцы подбили гранатами и зенитным орудием у Северных ворот, третий смог прорваться в центральный двор, но сразу был поражен противотанковой пушкой артиллеристов 333-го артиллерийского полка и сгорел вместе с экипажем¹⁴⁵.

Отечественные легкие танки непосредственного сопровождения пехоты создавались на базе английского танка Виккерс-Армстронг Mk.VIЕ или, как его еще называли «Виккерс - 6 тонн», с авиационными моторами воздушного охлаждения. Основными достоинствами «шеститонника» была простота управления, высокая надежность, большой запас хода, достаточный сектор обстрела и дешевизна производства. Военное министерство Финляндии купило 20 танков для своих вооруженных сил. Итальянское и польское правительства приобрели лицензии на производство этого танка¹⁴⁶.

В 1930 году представители наркомата внешней торговли СССР закупили в Великобритании 15 двухбашенных пулеметных танков, и лицензию на их серийное изготовление и последующую модернизацию. Год спустя танк непосредственной поддержки пехоты был запущен в массовое производство под литерой Т-26.

Отечественный танк Т-26 не являлся копией прототипа. В нем были опробованы оригинальные конструктивные решения, ставшие позже классическими в отечественном танкостроении. Вместо капризного в эксплуатации и к тому же пожароопасного авиационного мотора английского прототипа на советском танке устанавливался отечественный автомобильный карбюраторный двигатель водяного охлаждения, освоенный в серийном промышленном производстве. В качестве топлива использовался не авиационный, а дешевый автомобильный бензин с низким октановым числом. Мощная ходовая часть танка позволяла на ее базе создавать более совершенные модификации Т-26. В годы первой пятилетки бронетанковые части РККА получили 1626 двухбашенных танков Т-26 с двумя пулеметами ДТ, а позже с 37-мм пушкой «Гочкис» в левой и пулеметом в правой башне. Благодаря хорошим ремонтным качествам и взаимозаменяемостью деталей поздних моделей, они исправно несли службу во внутренних военных округах и приняли участие в боях начального периода Великой Отечественной войны¹⁴⁷.

С 1933 года начался выпуск танков Т-26А с одной цилиндрической башней, в которой устанавливалась 45-мм длинноствольная пушка 19-К и один курсовой пулемет ДТ. Красная Армия получили 2127 «линейных танков» и 3938 радиофицированных, или «радийных» командирских танков Т-26РТ с уменьшенным боезапасом и третьим «зенитным» пулеметом на верху башни. Наконец, Т-26А образца 1939 года имел конические башни с подбашенными коробками, усиленными наклонными броневыми листами, которые были выпущены в количестве 2179 экземпляров. Боекомплект танка состоял из 165 снарядов и 3087 патронов. Танки Т-26А серии ПХ (подводное хождение) могли преодолевать реки глубиной до пяти метров. Правительство Китайской республики закупило 82 танка Т-26А, Турция – 60 танков Т-26, и примерно столько же приобрел Афганистан. В Испании в период гражданской войны приняли участие 360 танков этого типа, которые оказались серьезными соперниками итальянских и немецких легких танков. Трофейные 62 легких танков Т-26 были приняты на вооружение финской армии, и применялись до конца Великой Отечественной войны на Карельском фронте против Красной армии и войск вермахта, начиная с 1944 года¹⁴⁸.

Противопульное бронирование и относительно невысокая максимальная скорость на шоссе в 35 км/час Т-26А выглядели к 1938 году недостаточными для руководства ГАБТУ РККА, но были вполне сопоставимыми с характеристиками основного немецкого легкого танка Pz.Kpfw.II. Всего на вооружении РККА к 1939 году состояло 9000 танков Т-26, включая огнеметные, «химические», учебные и двухбашенные машины¹⁴⁹.

Однако у немецких легких танков были и некоторые преимущества. Если сравнивать германские машины с Т-26, то получается следующая картина. Многие Т-26 были танками пулеметными, равно как и Pz.Kpfw.I. Различие состояло в том, что Т-26 был двухбашенным; и в бою одна башня часто мешала вести огонь другой, тогда как наличие двух спаренных пулеметов у немецкого танка, наоборот, давало возможность концентрации огня. По весу советский танк превосходил, а по скорости уступал немецкой машине - 28 км/час и 40 км/час соответственно, хотя бронирование было практически одинаковым. В варианте Т-26А с цилиндрической башней и 45-мм орудием 19-К уже становился грозным соперником для быстроходных легких танков вермахта Pz.Kpfw.I и Pz.Kpfw.II.

Военная доктрина Генерального штаба Франции, рассматривала легкие танки только в качестве средства усиления пехоты и, тем самым, лишала их свободы действий. По мнению французских военных теоретиков тридцатых годов, наступательные действия в грядущей войне будут носить исключительно локальный характер. Основная тяжесть оборонительных боев возлагалась на неприступную «линию Мажино». На границе с Бельгией и Швейцарией бронетанковые подразделения имели скорее «предупреждающий», или символический характер.

Стандартные легкие танки поддержки пехоты Рено R.35 отличались беспрецедентной толщиной лобовой брони - 45 мм. В литой башне устанавливалась короткоствольная 37-мм полуавтоматическая пушка SA.18 и курсовой пулемет обычного калибра. Заряжание, наведение и стрельба из пушки осуществлялось командиром танка с помощью плечевого упора. Бронемашины вероятного противника снаряд из такого орудия мог поражать только с расстояния 150-200 м. Танк обладал низкой проходимостью вне шоссейных и грунтовых дорог, в боевом отделении было тесно, а его боевая масса составила более 10 тонн. Максимальная скорость танка составила 20 км/час по шоссе и 14 км/час по пересеченной местности. Последующая модификация R.39 существенных преимуществ перед ним не имела за исключением новой пушки с удлиненным стволом. Экипаж танка R.35/39 состоял из двух человек – командира и механика-водителя, и, несмотря на неплохую оптику и связь, старший офицер с трудом совмещал свои непосредственные обязанности с функциями артиллериста-наводчика¹⁵⁰.

В конце тридцатых годов легкий танк R.35 модернизировали. Инженеры фирмы АМХ предложили установить корпус танка на новое шасси, разработанное ранее для танка АМХ.38, который и должен был его заменить. Его главным отличием было использование 12 опорных катков малого диаметра с 4 поддерживающими роликами и ведущим колесом заднего расположения. Несмотря на увеличившуюся сложность в изготовлении, защищенность ходовой части АМХ оказалась лучше, так как её большая часть была закрыта 8-мм броневыми плитками. Часть танков получила архаичные «хвосты» для преодоления более широких рвов и траншей. Форма корпуса без изменений, сохранив толщину лобовой брони в 45 мм. Вооружение усилили за счет установки 37-мм пушки SA.38.L/33, с удлиненным до 35 калибров стволом. Дополнительный 7,5-мм пулемет Mle.1931 устанавливались в башне справа от пушки. Спаренная установка имела круговой сектор обстрела с углами вертикальной наводки от -16 до +20°. Несмотря на небольшой калибр, высокая начальная скорость снаряда в 701 м/сек, позволяло R.35/39 эффективно бороться с немецкими средними танками Pz.Kpfw.III на дистанциях до 200 м, то есть в ближнем бою. После поражения Франции в руках немцев оказалось новых 30 танков R.40 с более совершенной 40-мм длинноствольной пушкой, которые получили обозначение Panzerkampfwagen 40R.736(f).

Второй массовый французский легкий танк Гочкис Н.35 весил 11 400 кг, а мощность его карбюраторного двигателя составляла 75 л.с. при том же экипаже. Он развивал скорость на шоссе 28 км/час, но имел 34-мм лобовую броню. Но качество броневых листов было невысоким; они оказались «ломкими», и часто при ударе снаряда на излете покрывались трещинами. Танк непрерывно модифицировался (Н.38 и Н.39), причем мощность двигателя и толщина брони от модели к модели увеличивались, а ходовые качества, и проходимость и дальность хода пропорционально ухудшались. Вооружение танков всех версий было сравнительно слабым и состояло из одной короткоствольной 37-мм пушки SA.18 и спаренного с ней 7,5-мм пулемета. Накануне Великой Отечественной войны 211-й отдельный танковый батальон, включавший в себя 41 легкий танк Гочкис H.35/39 и 18 средних танков СОМУА S.35 в качестве машин командиров взводов, 10 июня 1941 года был переброшен в Финляндию. Он был включен в моторизованную группу СС «Норд», которая в годы Великой Отечественной войны оперировала на Кандалакшском направлении¹⁵¹.

Американский легкий танк Т2Е-2 был спроектирован и построен Рок-Айлендским арсеналом в 1933 году. За основу был взят английский танк Виккерс Mk.II, ставший основой для советского танка Т-26 и польского 7.ТР. Американцы решили взять от британской машины только элементы ходовой части и подвески, подогнав их под собственные требования. На нем были установлены две пулеметные башни, обеспечивавшие круговой обстрел и вращаемые с помощью ручного привода. Их построили в количестве 237 серийных экземпляров под индексом М2А-2. Наиболее удачной стала модификация М2А-4. Её разработка началась в 1939 году. Танк стал однобашенным. В башне устанавливалась 37-мм пушка с курсовым пулеметом, а в лобовой детали находился еще один пулемет. Лобовая броня была увеличена до 25 мм. За исключением большей мощности двигателя и усиленного бронирования лобовой детали корпуса он уступал Т-26¹⁵².

Советские быстроходные танки серии БТ строились на основе проекта танка Т-3 «Торнадо» американского конструктора У. Кристи. В период Великой депрессии тот охотно продал советским торговым представителям за 64 млн. долларов лицензию на его производство, проекты его модификаций и всю оснастку экспериментального завода. Правда, представленная документация была неполной, а эталоны поступили без башен, вооружения и с некондиционными изношенными двигателями воздушного охлаждения. Проекты будущих колесно-гусеничных танков Т-7 и Т-4 представлялись любопытными, но, увы, далекими от реальности.

Внедрение нового танка в производство было поручено Главному конструктору Харьковского паровозостроительного завода имени Коминтерна А.О. Фирсову. Он внес ряд принципиальных изменений в конструкцию «торнадо», в первую очередь, увеличив запас хода и объем боевого отделения танка.

Пока шли переговоры о лицензионном производстве на советских заводах французской пушки «Гочкис», 350 танков первой серии БТ-2 временно оснащались пулеметами – сначала одним пулеметом типа «Максим», затем, а начиная с 61-го экземпляра, 7,62-мм пулеметом ДТ в шаровой установке. Наконец, серийные танки БТ-2 оснащались двумя спаренными с 37-мм танковой пушкой авиационными пулеметами ДА-2 с кольцевым коллиматорным прицелом.

Первая машина семейства БТ-2 была официально принята на вооружение РККА 23 мая 1931 года еще до изготовления опытной серии, как говорится, по чертежам.

Вместо короткоствольной пушки эталона на новом танке БТ-2 установили 37-мм длинноствольную французскую танковую пушку «Гочкис», для чего пришлось разработать специальную цилиндрическую башню. Увеличение массы танка потребовало установления отечественного мощного двигателя воздушного охлаждения М-5Т. На танке устанавливалась лебедка с приводом от двигателя, чтобы в случае попадания машины в ров вытащить ее с помощью специальной крупноячеистой цепи, закрепленной за дерево или любой тяжелый предмет. Она укладывалась на лобовой части танка и в атаке играла роль дополнительного противопульного экрана.

На рокадных и шоссейных дорогах и каменистых пустынях Монголии на восьми обрезиненных катках БТ-2 развивал скорость до 70 км/час, а на гусеницах по пересеченной местности – до 50 км/час! Смена и установка гусениц у опытного экипажа занимала всего 30 минут. Правда, траки танка были крупнозвенчатыми и узкими, и по причине высокой нагрузки на грунт его проходимость в пересеченной местности оставляла желать лучшего. В глубоком снегу БТ-2 часто буксовал, и танк приходилось вытаскивать на твердую поверхность с помощью той же цепи на лобовой части машины. Да и крышка входного люка вовнутрь машины для механика-водителя находилась на передней лобовой детали танка, что делало танк уязвимым при фронтальной атаке на укрепленные артиллерийские позиции противника и не давало возможности существенно увеличивать толщину лобовой брони. Это требовало от экипажа умения постоянно маневрировать под артиллерийским огнем противника. На испытательных полигонах легкие танки БТ-2, разогнавшись до скорости 50 км/час, с небольших возвышений могли перепрыгивать рвы и водные преграды шириной от 20 до 40 м, в зависимости от подготовленности экипажа.

На военном параде 7 ноября 1931 года три новых скоростных харьковских танка БТ-2 и семь Т-26 впервые были показаны на Красной площади членам Политбюро ЦК ВКП (б), правительству, иностранным послам и военным атташе. СССР на глазах у всех превращался в мировую военную державу.

На БТ-5 и БТ-7 устанавливались отечественные 45-мм длинноствольные бронебойные орудия в сварной башне, новые телескопические прицелы, экранировалась лобовая броня, и ставились дополнительные курсовые пулеметы, а на командирских машинах - радиостанции с поручневой антенной: таких «радийных» танков было выпущено 2117 штук. Антенна была очень заметной приметой для артиллеристов противника, и они концентрировали огонь на этих танках, чтобы вывести из строя командира подразделения. Уже в период советско-финской войны на всех танках устанавливались деревянные имитаторы антенн. Колесные движители использовались при необходимости ускоренной переброски танковых соединений к месту боя. Во время советско-японского вооруженного конфликта на реке Халхин-Гол в июне 1939 к горе Баин-Цаган была неожиданно для японцев выдвинута 11-я танковая бригада из района Тамцак-Булака, которая двигалась по бескрайним монгольским степям на колесах со средней скоростью 55 км/час. С ее помощью был завершен разгром 6-й пехотной дивизии - ударной группировки японской Квантунской армии в Монголии. Однако из-за отставания стрелковых и кавалерийских соединений без поддержки штурмовой авиации советские танкисты понесли значительные потери¹⁵³.

В 1939 году на всех легких танках установили новую 45-мм пушку 20-К с увеличенным числом нарезов в стволе, что значительно повышало начальную скорость снаряда и его бронебойные качества. Снаряд усовершенствованной пушки пробивал 47-мм броню с расстояния 1000 м, тогда как немецкая 50-мм танковая пушка имела пробивную дальность всего 400 м. Но советские танкисты не получили новые прицелы, и пользовались старыми приборами прицеливания, что исключало точность стрельбы. Бронебойные снаряды экипажам выдавались в среднем из расчета 1:10. Во-первых, в боекомплекте легкого быстроходного танка дальнего действия согласно уставу автобронетанковых войск должны были преобладать фугасные и разрывные снаряды, так как поражение бронированных объектов в их задачу не входило, а во-вторых, советская промышленность производила такие боеприпасы в недостаточном количестве.

На последних модификациях БТ-7М вместо 45-мм пушки устанавливалось 76-мм танковое орудие Ф-22. Пожароопасные лицензионные американские двигатели М-5Т заменялись серийными авиационными моторами водяного охлаждения М-17Т на БТ-5 и БТ-7, а затем на БТ-7М - мощными отечественными танковыми дизелями В-2. Максимальная скорость возросла, ходовые характеристики в принципе не изменились, а попадание снаряда в моторный отсек теперь редко приводили к возгоранию топливных баков. Всего было выпущено 715 танков БТ-7М с дизельной двигательной установкой и усиленной лобовой броней. В тридцатые годы в строевые автобронетанковые части поступило 950 танков БТ-2, 1884 танков БТ-5, 4600 танков БТ-7 и 2115 БТ-7М, то есть 9565 линейных машин ¹⁵⁴.

По своим тактико-техническим характеристикам и вооружению БТ-2, БТ-5, БТ-7 и БТ-7М превосходили легкие германские танки Pz.Kpfw.I, Pz.Kpfw.II и «основные средние танки» Pz.Kpfw.III, и не уступали «средним танкам поддержки пехоты» Pz.Kpfw.IV.

По основным параметрам «броня - подвижность - вооружение» танки БТ-7 соответствовали немецким средним танкам Pz.Kpfw.III, а серийные чешские танки LT.35 и LT.38 они значительно превосходили. Их лобовая 30-мм броня не обеспечивала противоснарядную защиту. БТ-7 с модернизированной 45-мм пушкой 20-К мог уверенно поражать неприятельские танки с километровой дистанции, оставаясь при этом недосягаемыми. Что касается подвижности и запаса хода, танки БТ-7М были лучшими в мире в своем классе. Все танки БТ имели оптимальную весовую отдачу – их удельная мощность составляла 34-36 л.с. на тонну полезной массы.

Основная масса боевых машин германских танковых дивизий к началу второй мировой войны состояла из легких танков Pz.Kpfw.I с пулеметным вооружением, и Pz.Kpfw.II, оснащенные 20-мм пушкой КwК.30.

В Великобритании для немецких курсантов школы «КАМА» в Казани были приобретены удачные танкетки фирмы «Карден-Ллойд» без вооружения, и на удачном в конструктивном отношении шасси германские и советские инженеры на заводе «Большевик» в Ленинграде сконструировали прототип легкого танка. После полной программы эксплуатационных испытаний прототип без вооружения был отправлен в Германию под названием «сельскохозяйственный тягач» СХ, переведенным на немецкий язык как LaG. Их крупносерийное производство развернулось уже в нацистской Германии после прихода Гитлера к власти на заводах фирмы «Крупп» и «Хеншель». Впоследствии они положили начало технологии всего немецкого танкостроения. Самым крупным боевым столкновением с участием Pz.Kpfw.I стал случайный встречный бой с легкими пушечными танками Рено R.35 у Намюра, когда 12-13 мая 1940 года 3-я и 4-я немецкие танковые дивизии потеряли сразу 64 машины. Несмотря на то, что во время «французской кампании» подобные танковые бои носили эпизодический характер, потери легких танков оказались тогда весьма болезненными для вермахта - 182 машины Pz.Kpfw.I. К концу 1941 года на советско-германском фронте были потеряны практически все 428 танков Pz.Kpfw.I. Уцелевшие машины немцы переделали в радиофицированные командирские танки, самоходные артиллерийские установки и транспортеры боеприпасов¹⁵⁵.

Толщина брони Pz.Kpfw.II была вдвое толще, чем у советского танка Т-26, но он не годился для выполнения основной задачи – уничтожения огневых средств и живой силы противника, поскольку осколочно-фугасный снаряд его пушки был неэффективен для выполнения этих функций. Для поражения любой цели требовалось прямое снайперское попадание. Основные операции с участием Pz.Kpfw.II пришлась на «блицкриг» германского вермахта в Польше, Норвегии, Бельгии, Нидерландах, Франции в 1939-1940 годах. В Африканском корпусе генерал-фельдмаршала Э. Роммеля в 1941 году насчитывалось 70 машин Pz.Kpfw.II, которые использовались для тактической разведки. Шасси танка послужили базой для создания самоходных артиллерийских установок¹⁵⁶.

В танковых войсках «третьего рейха» на 1 сентября 1939 года было 98 средних танков Pz.Kpfw.III и 211 более мощных танков Pz.Kpfw.IV. Если концепция «блицкрига» в ходе французской кампании себя полностью оправдала, то защита немецких танков оказалась неадекватной: снаряды 37-мм противотанковых орудий противника оставляли пробоины как в броне легких Pz.Kpfw.I и Pz.Kpfw.II, так и в корпусах средних танков Pz.Kpfw.III и Pz.Kpfw.IV.

Немецкие и чехословацкие танки артиллерийской поддержки пехоты изначально не предназначались для борьбы с танками противника. Короткоствольные пушки KwL.37 длиной 24 калибра имели низкую начальную скорость снаряда. Тактике встречного боя немецкие танкисты никогда не обучались, а при любом случайном столкновении они должны были отойти в укрытие и вызвать противотанковую артиллерию моторизованной дивизии или бомбардировочную авиацию.

Средние танки Pz.Kpfw.III были уязвимыми для противотанковой артиллерии по причине вертикальной установки броневых листов и из-за большого количества ремонтных лючков на бортах и лобовой детали. Лобовая 30-мм броня не обеспечивала противоснарядную защиту. Узкие гусеничные траки не позволяли им быстро продвигаться по пересеченной, и особенно заболоченной, местности. Короткоствольная 37-мм пушка имела низкую начальную скорость снаряда, и против быстроходных танков, двигавшихся на большой скорости с угловым смещением, была неэффективной. Осколочный снаряд танковой пушки имел массу 610 граммов, и был в два раза легче снаряда модернизированной советской 45-мм пушки 20-К, что обусловило значительно меньшее поражающее действие по пехоте. Для поражения бронированных целей эти пушки были беспомощными, за что немецкие артиллеристы прозвали их «рождественскими колотушками». Они более или менее удачно применялись для разрушения долговременных земляных укреплений и кирпичных строений. Во время движения по причине несовершенства гироскопа прицельный огонь эти немецкие танки вести не могли. Во время «польского похода» и в период французской кампании эти бронемашины не составляли большинства в дивизиях Панцерваффе. Советская государственная комиссия под руководством первого заместителя наркома оборонной промышленности СССР И.Ф. Тевосяна в 1939 году ознакомилась с состоянием производства танков в «третьем рейхе», и из всего увиденного отобрала для закупки только один танк Pz.Kpfw.III Ausf.J. Этот танк на полигоне в подмосковной Кубинке был всесторонне изучен. Специалисты ГАУ и ГАБТУ разработали для советских артиллеристов по их результатам конкретные рекомендации по их эффективному поражению.

Танк Pz.Kpfw.III превосходил БТ-5 и БТ-7 по всем параметрам, кроме максимальной скорости. Но в условиях их передвижения вне дорог, это преимущество теряло свое значение. Танковая оптика и электрооборудование версии Ausf.J оказались лучше, нежели советские прицелы и механизмы.       К началу Великой Отечественной войны Pz.Kpfw.III стал массовым немецким танком. В 1941 году германская промышленность выпустила 1713 таких бронированных машин. Только в 1-й танковой группе генерал-полковника Э. фон Клейста вермахта на вооружении пяти танковых дивизий имелось 162 танков модификаций D, E и F.

Самым лучшим был танк Ausfurung H и J стал благодаря установке длинноствольной 50-мм пушки PaK.40 и 50-мм лобовой брони. Неплохая маневренность, увеличенная броневая защита и вооружение этих модификаций позволили этому танку вплоть до 1943 года более или менее уверенно противостоять английским пехотным и легким американским танкам М3А «Стюарт» в Северной Африке. Но его век как боевого танка уже был отмерен: возможности дальнейшей существенной модернизации Pz.Kpfw.III были исчерпаны. Невостребованные шасси танков Pz.Kpfw.III использовались для создания самоходных артиллерийских орудий поддержки пехоты StuG.III «Артштурм», или правильнее - «Штурмгешютц» (Sturmgeshűtz). Они по праву считались универсальной и самой массовой немецкой бронированной машиной второй мировой войны. Простые и надежные в эксплуатации «артштурмы» находились на вооружении фактически всю войну, став незаменимой «рабочей лошадкой» вермахта. Действуя из замаскированных и укрепленных засад, они неплохо себя зарекомендовали и как «истребители танков»¹⁵⁷.

Средний танк артиллерийской поддержки пехоты Pz.Kpfw.IV нес мощное вооружение – короткоствольную 50-мм пушку и 2 пулемета. Лобовая и башенная броня этого танка была усилена. Его боевой путь начался осенью 1938 года при оккупации Судетской области, а в сентябре 1939 года уже 211 Pz.Kpfw.IV участвовало в агрессии против Польши. Примерно столько же танков этого типа воевало во Франции в мае-июне 1940 года. Большинство танков Pz.Kpfw.IV попало в африканский корпус генерала Э. Роммеля. Во время Великой Отечественной войны этим танкам пришлось сражаться с Т-34 и КВ, которые имели отличные длинноствольные дальнобойные пушки с высокой начальной скоростью снаряда, рациональное бронирование и лучшую маневренность. Танки этого типа немецким конструкторам пришлось существенно модернизировать, причем в по-военному сжатые сроки. Очередным шагом в развитии танков семейства Pz.Kpfw.IV стала модель Ausfurung Е, с увеличенной за счет навески 30-мм экранов броней в лобовой части корпуса (суммарная толщина - 50 мм), борта корпуса нарастили экранами толщиной 20 мм, а ходовую часть закрыли 15-мм металлическими щитами. В сварной башне была установлена новая длинноствольная 75-мм пушка KwK.40. Масса танка Ausf.Е составила уже 21 тонн. В ходе заводского ремонта дополнительную накладную броню стали устанавливать и на «четверки» более ранних модификаций. На танках Pz.Kpfw.IV Ausf.Е лобовую броню увеличили с 50 до 95 мм. Естественно, это отрицательно отразилось на их скорости, маневренности и проходимости.

Достоинством этих средних танков были специально сконструированные бензиновые двигатели Майбах NL.38TR и HL.120TRM с автоматической противопожарной системой. Поэтому при попадании снаряда в двигатель, у экипажа оставалось некоторое время, чтобы покинуть горящую машину. Автомобильными дизельными двигателями немцы оснастили лишь 100 командирских танков с пулеметным вооружением.

Следующая версия Ausf.G была значительно тяжелее, что приводило к быстрому износу ходовой части. Однако в условиях отсутствия альтернативы его выпуск увеличивался. Если в 1942 году заводы «третьего рейха» изготовили 900 танков модели Ausf.G, то в 1943 году - 3000 машин PzKpfw.IV Ausf.H. Тем не менее, Гитлер из-за больших потерь танков на Восточном фронте настаивал на полном прекращении их выпуска. Ставший после поражения под Москвой генеральным инспектором бронетанковых войск генерал-полковник Г. Гудериан сумел убедить фюрера приостановить это гибельное для Панцерваффе решение ввиду сомнительной возможности массового изготовления средних танков Pz.Kpfw.V «Пантера» по технологическим причинам. Обслуживание одной «пантеры» перед боем требовало наличия 6 специальных большегрузных автомобилей и занимало без малого два часа. С потерей PzKpfw.IV единственным танком германской армии оказался бы не менее сложный в эксплуатации и очень дорогой в производстве Pz.Kpfw.VI «Тигр» и его окончательный вариант «Королевский тигр». Он не мог стать, и так и не стал, массовым танком Панцерваффе. В итоге средние танки Pz.Kpfw.IV разных модификаций серийно выпускались до конца второй мировой войны, хотя стали излюбленными целями английских и американских тяжелых пушечных истребителей и советских штурмовиков. Поэтому, несмотря на выпуск новых Pz.Kpfw.V «Пантера» и Pz.Kpfw.VI «Тигр», ветераны Pz.Kpfw.IV различных версий оставались на вооружении вермахта. Германия экспортировала их в Румынию и Финляндию. Их траки оставались узкими, что снижало тактико-технические характеристики этого в общем надежного и неприхотливого в эксплуатации танка¹⁵⁸.

«Тяжелые танки прорыва» в Германии серийно не строились, так как в них накануне второй мировой войны Министерство вооружений «третьего рейха» не усматривало необходимости. Их проекты были, несомненно, экстравагантными с примесью позднего немецкого экспрессионизма, а при отсутствии испытательных полигонов узнать их реальные характеристики не представлялось возможным. Известный конструктор Ф. Порше работал в этом направлении долгие годы, но в целом удачной концептуальной конструкции так и не создал. Очередные порождения немецкой гигантомании «Маус» и «Лев» не годились даже для пробной войсковой серии: из-за своей колоссальной массы они были не способны двигаться по шоссейным дорогам, не говоря уже о мостах¹⁵⁹.

На шасси Pz.Kpfw.IV создавались первые серийные «истребители танков» Панцерваффе Sd.Kfz.164. Они сменили несколько идентификационных индексов и названий, но устоялись из них всего два: «Хорнисс» - так назывались ранние серии, и «Насхорн» - с этим именем связаны самоходные орудия позднего периода. Построенная в короткие сроки с широчайшим привлечением серийных танковых узлов и агрегатов эта машина стала одним из первых самоходных орудий вермахта с установленной на нем знаменитой зенитной 88-мм пушкой FlaK.18 с длиной ствола в 71 калибр. Но хорошего истребителя танков из этой конструктивной аппликации так и не получилось: лобовая и бортовая броня была тонкой. По высоте «насхорны» уступали разве что слоноподобным «элефантам», что делало их легкой добычей для советской штурмовой авиации¹⁶⁰.

На Харьковском паровозостроительном заводе имени Коминтерна был построен 61 пятибашенный тяжелый танк Т-35, после чего он был снят с производства по причине отсутствия резервов для его дальнейшей модернизации, ненадежной трансмиссии и значительной длины и высоты корпуса. Наконец, 27 июня 1940 года в Москве состоялось совещание «О системе автобронетанкового вооружения Красной Армии», на котором рассматривался вопрос о снятии с вооружения старых образцов бронетехники. В отношении судьбы Т-35 мнения разделились. Одни считали, что их нужно переделать в самоходные артиллерийские установки большой мощности типа СУ-14, другие предлагали передать их парадному танковому полку Военной академии механизации и моторизации. Но в связи с начавшейся реорганизацией автобронетанковых войск РККА и начавшимся формированием механизированных корпусов все боеспособные тяжелые танки решили «оставить на вооружении до полного износа, изучив вопрос об их экранировке до 50 - 70 мм». В результате все машины, кроме парадной роты Академии бронетанковых войск имени Ворошилова, накануне Великой Отечественной войны оказались в 67-м и 68-м танковых полках 34-й танковой дивизии 8-го механизированного корпуса Киевского Особого военного округа. Тогда выяснилось, что они могли эффективно использоваться против пехоты как временные огневые точки с круговым сектором обстрела, так как их боезапас составлял 316 снарядов к трем орудиям и 10 000 патронов к шести пулеметам, как это делалось зимой 1941 года во время Московской битвы¹⁶¹.

Единственный серийный французский тяжелый танк В.1 и его модификации являлись морально устаревшими уже к началу проектирования. Однако величина суммы государственного заказа привлекла к нему интерес сразу трех концернов - «Рено», «Шнейдер» и «Крезо». Танк оснащался 75-мм гаубицей SA.32, расположенной в лобовой части корпуса справа от механика-водителя, и 47-мм орудием в башне. При полезной массе 25 тонн и он мог развивать скорость 24 км/час.

Угол возвышения гаубицы в лобовой детали корпуса составлял + 25°, а склонения – 15°. По горизонтали пушка фиксировалась жёстко и наводилась водителем, который, действуя рулем, направлял машину точно на цель. Особенностью орудия являлось то, что его воздушный компрессор действовал от пороховых газов, отводимых из ствола. Наводку гаубицы осуществлял со своего места механик-водитель, располагавший для этого соединённым с орудием оптическим прицелом. Во избежание случайной детонации взрывателя для снарядов хранились отдельно и ввинчивались только во время боя. Пробиваемость у SA.32 оказалась очень слабой – на дистанции 500 м фугасный снаряд мог пробить лишь 18-мм бронеплиту. Вращение башни осуществлялось при помощи электропривода, что заметно облегчало работу командира.

Поступив в действующую армию в 1934 году, танки В.1 и B.1bis особого восторга у французских танкистов не вызвали. Нарекания вызывала установка основного вооружения в корпусе, высокая уязвимость ходовой части и нерациональное распределение обязанностей среди членов экипажа. В боевой обстановке это приводило к тому, что водитель был вынужден временно бросать управление и заниматься подачей боеприпасов, превращая танк в неподвижную мишень. Бронирование В.1 также не соответствовало требованиям к тяжелому пехотному танку: 60-мм броневая защита считалась слабой. Но главное – постройка, эксплуатация и обслуживание В.1 и B.1bis оказались слишком дорогим удовольствием. Вместе с тем, они обладали достаточно высокой скоростью и хорошей управляемостью. Эти танки производились в течение десяти лет.

Трофейные французские тяжелые танки под индексом Pz.Kpfw.B2(f) поступили на вооружение 201-го и 202-го танковых полков, но весной 1941 года решили свести в единый 102-й танковый батальон. Перед вторжением в СССР батальон был включен в состав 4-го армейского корпуса группы армий «Юг» и предназначался для прорывов оборонительных полос в Западной Украине. На второй день войны 102-й батальон подчинили штабу 17-й армии, штурмовавшей ДОТы Перемышльского укрепленного района. Днем 24 июня танки Pz.Kpfw.B2(f) поддержали наступление 24-й пехотной дивизии, а 26-го июня атаки были продолжены, но уже во взаимодействии с 296-й пехотной дивизией, которая участвовала в боях в знаменитом треугольнике Луцк - Ровно - Броды¹⁶².

В сентябре 1939 года фирма «Гарланд и Вулф» начали проектировать и разрабатывать тяжелый пехотный танк, способный заменить танки «Матильда» и «Валентайн». После года эксплуатационной и боевых испытаний танк «Чёрчилль» заработал репутацию хрупкой и капризной машины, избавиться от которой он уже так и не смог. В нем сохранились все проблемы с вооружением, которые как проклятие висели над всеми английскими танками, начиная с 1918 года. В башне помещалась только 40-мм пушка, а другой подходящей пушки в тот момент не было. Для усиления огневой мощи танка конструкторы предложили следующее решение: 76-мм гаубица CS устанавливалась в передней части корпуса рядом с местом механика-водителя. Такое расположение орудия, в общем, повторяло компоновку вооружения французского танка В.1. «Чёрчилль» развивал приличную скорость 25 км/час на шоссе и имел неплохую проходимость благодаря широким тракам. Только в варианте Mk.III в башне была установлена 75-мм американская пушка М.5, а вместо гаубицы в лобовой части корпуса - спаренный пулемет. Бронирование лобовой детали танка было доведено до невиданно рекордной величины 102 мм. По программе ленд-лиза 301 танк «Чёрчилль» Mk.III и IV был отправлен в Советский Союз¹⁶³.

Советские средние и тяжелые «танки прорыва» атаковали сильные укрепленные вражеские позиции в лоб, так как благодаря неповторимым конструктивным особенностям их ходовой части могли преодолевать неглубокие танковые рвы и траншеи, а их мощной лобовой броне были не страшны малокалиберные снаряды противотанковых орудий и бронебойных ружей вероятного противника. Все танки этих классов имели приемо-передающие радиостанции с поручневой антенной дальностью 100 км.

Большое внимание руководство Управления механизации и моторизации РККА уделяло танкеткам, или по советской классификации «малым танкам». Это объяснялось двумя соображениями. Во-первых, особенности пересеченного ландшафта и значительные расстояния настоятельно требовали организации устойчивой связи между соединениями, что в силу неразвитой телефонной сети и вообще отечественной радиоэлектронной промышленности оставалось острой проблемой русской армии. Во-вторых, для огневой поддержки кавалерийских и стрелковых подразделений на марше или при форсировании обороняемых противником водных преград нужны были быстроходные бронемашины на гусеничном ходу, чтобы преодолевать заболоченные поймы рек.

В 1928 году в Англии Главное управление военной промышленности ВСНХ приобрело лицензию на производство танкетки Карден-Ллойд Mk.VI. Советский вариант Т-27 не был точной копией своего аналога. Были увеличены размеры, установлен более мощный четырехцилиндровый двигатель советского серийного грузового автомобиля ГАЗ-АА. Корпус Т-27 состоял из катаных броневых листов толщиной 6-10 мм, которые соединялись заклепками и сваркой. В качестве вооружения был предусмотрен пулемет ДТ. Для увеличения внутреннего объема танкетки двигатель и трансмиссия располагались в коробах по бортам корпуса.

Хорошая подвижность и достаточная для того времени защищенность от пехотного огня позволяли использовать танкетки в составе кавалерийских частей. Т-27 успешно применялись в начале 30-х годов в борьбе с бандами басмачей в Средней Азии. В 1935 году на Киевских военных маневрах была продемонстрирована возможность транспортировки Т-27 на внешней подвеске бомбардировщика ТБ-3. После посадки и остановки самолетов танкетки сбрасывались с метровой высоты и тут же уходили выполнять задание. Всего с 1931 по 1933 год было выпущено и передано в части Красной Армии около 3300 танкеток Т-27. Около двух тысяч танкеток участвовали в первых боях Великой Отечественной войны. Попав в число трофеев, они применялись вспомогательными частями СС против партизан¹⁶⁴.

Плавающий танк Т-37А, созданный на ходовой базе популярной английской танкетки, оказался сложным в эксплуатации из-за использования отечественных агрегатов: они часто выходили из строя под воздействием воды. Однако вместо того, чтобы снять его с производства, из Главного автобронетанкового управления поступило распоряжение модернизировать танк. «В то время свято верили, - писал известный танкостроитель Н.А. Астров, - что малый, именовавшийся разведывательным, танк со слабым вооружением (один пулемет калибра 7,62 мм), с противопульным бронированием, зато плавающий, - совершенно необходимый, важный вид бронетанкового вооружения Красной Армии. Модернизированный нами танк с индексом Т-38 получил вместо дифференциального механизма поворота бортовые фрикционные с ленточными тормозами в корпусе, иной привод гребного винта, позволявший включать его без остановки. Благодаря этому… возросла эффективность стрельбы с хода. Повышение боевых свойств оказалось довольно заметным, и Т-38 после испытаний и, главное, обязательного показа И.В. Сталину был принят к производству. В 1936-1937 гг. его выпускали на московском заводе, и небольшое количество Т-38 участвовало в Великой Отечественной войне, в ее первый период»¹⁶⁵. Трофейные советские легкие и малые танки и танкетки командование вспомогательных дивизий СС и зондеркоманды охотно использовали в карательных операциях на оккупированной территории и против советских и югославских партизан¹⁶⁶.

Российские конструкторы бронетанковой техники явились новаторами в области создания самоходных артиллерийских установок. Вначале в силу желания компенсировать невысокую мобильность полевой артиллерии на конной тяге орудия этих калибров они решили монтировать на шасси легких гусеничных танков. В 1934 году на усиленных шасси Т-26 были созданы первые 42 отечественных серийных самоходных артиллерийских установки Т-26А-4 с 76-мм зенитной пушкой в полностью закрытой сварной башне. Несмотря на возросшую массу и снизившуюся скорость, они успешно применялись как танки непосредственной поддержки пехоты. Во встречном танковом бою «самоходки» оказались попросту бесценным оружием, расстреливая немецкие танки с дальней дистанции. Опираясь на этот опыт, инженеры Кировского завода создали самоходную установку с новой шестигранной башней А-43 с гомогенным бронированием.

И, несмотря на то, что сфера применения самоходных орудий была теоретически не разработана ни в одной стране мира, в СССР настойчиво продолжали искать оптимальную схему «истребителя танков». На ряде советских трофейных танках Т-26А финны в годы второй мировой войны устанавливали даже 114-мм английскую гаубицу без бронированной с боков рубки. Они принесли много неприятностей красноармейцам во время боев на Карельском фронте.

В 1933 году ходовая часть Т-26 использовалась для создания первого в мире «артиллерийского самоходного триплекса»: СУ-5/1 с 76-мм полковой пушкой Ф-22, СУ-5/2 со 122-мм гаубицей и СУ-5/3 со 153-мм мортирой. В массовое производство «триплекс» не пошел по причине отсутствия закрытых сверху бронированных рубок для экипажей, невысокой скорости, малого запаса хода и небольшого боекомплекта. Гаубицы и мортиры при стрельбе нуждались в значительном угле возвышения ствола, что требовало существенных конструктивных изменений башенной коробки. В строевые части поступило только 29 экземпляров СУ-5/1. Через год на усиленных на один опорный каток шасси Т-26 были созданы первые 42 отечественных серийных самоходных артиллерийских установок СУ-6 (Т-26А-4) с 76-мм зенитной пушкой в полностью закрытой сварной башне. Несмотря на возросшую массу, заметно снизившуюся скорость и ухудшившуюся проходимость, они применялись и как танки непосредственной поддержки пехоты, хотя хорошо зарекомендовали себя и как истребители танков, действующие из засад. В 1935 году ходовая часть Т-26 была использована для самоходной установки АТ-1 с 76-мм полковым длинноствольным орудием Ф-22, которая также выпускалась в малой войсковой серии¹⁶⁷.

На шасси БТ-7 были созданы 156 гусеничных артиллерийских установок БТ-7А с длинноствольной танковой 76-мм пушкой Л-10 в неподвижной закрытой башне. Их применяли во время войны, как и быстроходные танки БТ-7М. Их передали в Ленинградский и Киевский Особый военный округ. На шасси танка БТ-7 без колесной трансмиссии была выпущена войсковая опытная серия самоходных 122-мм гаубиц БТ-42, которые, однако, могли поражать бетонные и бронированные цели только со стрельбы прямой наводкой с дистанции 500-600 м. Они предназначались для прорыва укреплений на «линии Маннергейма» но по технологическим причинам на фронт опоздали. Такой же оказалась судьба «быстроходного артиллерийского танка» БТД-38 с 76-мм пушкой КТ-28.

На ходовой базе Т-28Э была создана первая оригинальная советская самоходная зенитная установка СУ-8 с новой 85-мм пушкой, выпущенная малой войсковой серией в 13 машин. О прямом их военном применении, как подвижных комплексов ПВО, документально ничего не известно. Практически это был первый удачный советский истребитель танков, концепция которого дальнейшего развития не получила, поскольку в автобронетанковых войсках такого класса самоходных установок попросту не существовало.

На базе не прошедшего испытаний тяжелого гусеничного двухбашенного танка Т-100 была создана экспериментальная серия самоходных артиллерийских установок СУ-100У, оснащенных 100-мм морским орудием, которое размещалось в полностью закрытой бронированной рубке. По причине чрезмерного веса в массовое производство она тоже не попала. Понтонная служба в СССР тогда делала еще первые шаги. Да и тактика использования «самоходок» оставалась до конца неясной, так как сектор стрельбы у них был ограниченным, а боеукладка небольшой. В начале Великой Отечественной войны их вкапывали в землю в качестве долговременных огневых точек. Одновременно на шасси тяжелого танка Т-35 начался выпуск малой войсковой серии из 32 самоходных артиллерийских установок СУ-14/Бр-2 с бронированной закрытой рубкой и оснащенной 152-мм пушкой. На эксплуатационных испытаниях выяснилось, что из-за значительной массы - 65 тонн - ее боекомплект, проходимость, скорость и запас хода не удовлетворяли требованиям Автобронетанкового управления. Они не могли преодолевать деревянные мосты, не рискуя их развалить. Кроме того, у них постоянно возникали неполадки с трансмиссией. Вся экспериментальная серия этих тяжелых самоходных артиллерийских установок поступила в механизированные корпуса Киевского Особого военного округа¹⁶⁸.

Наряду с механизированными корпусами стали комплектоваться моторизованные броневые бригады в составе отечественных средних бронеавтомобилей БА-10. Они создавались на базе шасси стандартного грузового трехосного автомобиля ГАЗ-6. Броневики оснащались 45-мм длинноствольной танковой пушкой 19К и 2 курсовыми пулеметами ДТ. Они развивал максимальную скорость 87 км/час на шоссе и 50 км/час на бездорожье. Его лобовая броня была толще брони «линейного» танка БТ-5. Он применялся на сильно пересеченной местности, где легкие и быстроходные танки с их узкими траками часто застревали, а мощные авиационные двигатели на малых оборотах перегревались и выходили из строя. По своим скоростным характеристикам, мощности мотора и ширине колеи бронеавтомобили БА-10 уступали зарубежным аналогам, но их отличала неприхотливость в эксплуатации во фронтовой обстановке и благодаря широкой колее и большему диаметру колес - неплохая проходимость. Их карбюраторные двигатели были простыми в обслуживании и надежными, а ремонтные качества – сравнительно высокими. Танкисты, несмотря на неудобные внутренние отсеки, любили свои пушечные броневики.

Этими машинами комплектовались отдельные моторизованные броневые бригады по 154 бронемашины в каждой. Так, 7-я усиленная бригада под командованием полковника А.Л. Лесового участвовала в военном конфликте на Халхин-Голе. Ей удалось до подхода 11-й танковой бригады остановить первую фронтальную атаку японских легких танков «Ха-го» на склонах Баин-Цагана в июле 1939 года. После двухчасового боя бригада потеряла шесть БА-10, сумев подбить 9 японских танков. На соседнем участке, где оборонялся 149-й стрелковый полк усиленный ротой средних бронемашин и танков БТ-5, японцы потеряли ещё 10 средних танков «Чи-ха», четыре из которых записали на свой счет монгольские экипажи БА-10. При разборе результатов оборонительного сражения 3 июля были сделаны выводы, что при использовании бронеавтомобилей с закрытых позиций они являются хорошим противотанковым средством. По отчетам 45-мм бронебойная граната свободно пробивала броню японских танков, в то время как ответный огонь их 37-мм и 57-мм японских короткоствольных танковых пушек оказался малоэффективным¹⁶⁹. Всего было построено около 5000 броневиков разнообразных конструкций и модификаций, включая плавающие бронеавтомобили ПБ-4. Одновременно для ведения разведки строились на шасси легкового автомобиля ГАЗ М-1 легкие броневики БА-20 с одним пулеметом¹⁷⁰.

М.Н. Тухачевский добился разрешения на формирование автономных механизированных корпусов, которые не входили бы в соединения Резерва Главного командования. По мнению М. Н. Тухачевского, танки не должны были оставаться средством РГК - их необходимо было внедрять не только в кавалерийские корпуса, но и в стрелковые дивизии. В итоге, формирование механизированных корпусов было приостановлено.

В кавалерийской дивизии два автобронетанковых эскадрона объединялись в механизированный полк, штат которого был утвержден в 1935 году. По Полевому уставу РККА механизированный полк кавалерийской дивизии включал в себя четыре эскадрона легких танков БТ-5, два эскадрона плавающих танков Т-38, эскадрон танков резерва, командирский танковый взвод, пункт медицинской помощи, взвод связи и эскадрон боевого обеспечения. Парковый эскадрон включал в себя взвод ПВО, взвод регулировки двигателей, саперный и химический взводы. Всего в механизированном полку кавалерийской дивизии полагалось иметь 90 бронемашин, 60 быстроходных и 30 плавающих танков, в том числе 20 танков резерва. Однако танки сковывали маневренность конницы и пугали лошадей. Они не были приспособлены для действий в лесных массивах и на сильно пересеченной местности. В результате, кавалерийские дивизии утеряли свое основное преимущество – маневренность и автономность. По этой причине в РККА началось сокращение кавалерийских дивизий, а оставшиеся конники обучались, как правило, тактике пешего боя. Маршал К.Е. Ворошилов справедливо заметил: «Для меня является аксиомой, что такое крупное соединение, как танковый корпус - дело надуманное и придется, очевидно, от него отказаться. …Конница во всех армиях мира переживает, вернее, пережила кризис и во многих армиях почти, что сошла на нет. …Мы стоим на иной точке зрения. ...Красная кавалерия по-прежнему является победоносной и сокрушающей вооруженной силой и может, и будет решать большие задачи на всех боевых фронтах. …Наша армия стала армией техники, так сказать, индустриализированной армией. Если при этом учесть, что насыщение армии многочисленной техникой не могло не вызвать также крупной организационной перестройки, равно как не могло не отразиться весьма основательно и на наших людях, на их учёбе, на выработке приёмов ведения военных действий, становится понятным, почему я называю сегодня нашу армию принципиально иной, новой армией»¹⁷¹. В состав кавалерийского корпуса включался танковый полк и батальон связи. Однако танки сковывали маневренность конницы и пугали лошадей. Они были плохо приспособлены для действий в лесных российских массивах и пересеченной местности. Авиационного прикрытия кавалерийских корпусов боевыми наставлениями РККА вообще не предусматривалось: на уставных высотах самолеты звуком двигателей нервировали коней. К началу 1938 года в Красной Армии существовали только 7 управлений кавалерийских корпусов, 32 кавалерийские дивизии, в том числе 5 горно-кавалерийских и 3 территориальных соединения, 2 отдельные кавалерийские бригады, 1 отдельный и 8 запасных кавалерийских полков. Численность регулярной советской конницы по штатам мирного времени составляла всего 195 690 человек¹⁷².

Надо подчеркнуть, что нарком, справедливо сомневаясь в чрезмерной уверенности М.Н. Тухачевского «в победе малой кровью на чужой территории», опирался на мнение начальника Генерального штаба РККА А.И. Егорова. Тот убедительно доказал в тезисах о новых оперативно-тактических проблемах современной войны, что противник может скрыто сосредоточить крупные военные силы на западных границах СССР и внезапным ударом продвинуться вглубь советской территории на 400-600 км, нанеся значительный урон коммуникациям, военным складам и базам, воздушным и морским силам¹⁷³. Между двумя будущими советскими маршалами начались теоретические перепалки, которые, в конце концов, вылились в личную неприязнь.

Согласно постановлению СНК СССР «Об организации и численности Красной Армии», утверждённому Политбюро ЦК ВКП (б) 21 мая 1940 года, в составе конницы должны были остаться 5 управлений кавалерийских корпусов, 15 кавалерийских дивизий, 5 горно-кавалерийских дивизий, 1 отдельная кавалерийская бригада и 5 запасных кавалерийских полков общей численностью 122 744 человека¹⁷⁴. В течение 1940-1941 годов были расформированы 7-я, 11-я, 16-я, 25-я и 34-я кавалерийские дивизии. На основе этих кавалерийских соединений созданы танковые и механизированные дивизии. Так, 7-я кавалерийская дивизия была преобразована во 2-ю танковую дивизию 3-го механизированного корпуса, 11-я дивизия — в 7-ю танковую и 4-й мотоциклетный полк 6-го механизированного корпуса, 16-я дивизия обращена на формирование 6-й и 15-й танковых дивизий и 3-го мотоциклетного полка 4-го механизированного корпуса, 25-я — на формирование 1-й танковой дивизии и 5-го мотоциклетного полка 1-го механизированного корпуса, 34-я — на формирование 7-й моторизованной и 12-й танковой дивизий и 2-го мотоциклетного полка 8-го механизированного корпуса.

Сокращение кавалерийских соединений планомерно продолжалось, и к началу Великой Отечественной войны в Красной Армии имелось 13 кавалерийских дивизий во всех военных округах СССР от Бреста до Хабаровска. В то же время к 22 июня 1941 года только на западной границе Советского Союза было сосредоточено 11 кавалерийских дивизий вермахта и его союзников, которые позже доставили много неприятностей красноармейским стрелковым подразделениям Юго-Западного и Южного фронтов, совершая опустошительные рейды по их тылам¹⁷⁵. Лишь к началу Московской битвы в октябре 1941 года в Генеральном Штабе вернулись к комплектованию традиционных «легких кавалерийских корпусов».

Осенью 1932 года на базе 11-й стрелковой дивизии в Ленинградском военном округе был сформирован 11-й механизированный корпус, а на базе 45-й стрелковой дивизии в Украинском военном округе – 45-й механизированный корпус. В их состав входили танковая бригада танков Т-26 и три батальона, укомплектованных быстроходными танками БТ-2. Механизированный корпус имел по штатному расписанию 463 танка, 200 средних бронеавтомобилей, 60 артиллерийских орудий различных калибров и кавалерийскую бригаду¹⁷⁶. По существу 45-й механизированный корпус повторял организационную структуру 1-й французской кавалерийской дивизии (1-й DLM): 411 танков, 147 бронеавтомобилей и 71 артиллерийских орудий на конной тяге. Отличие состояло в том, что в ее состав входил полк относительно тихоходных средних танков, что сказывалось на невозможности для дивизии оперативно перестраиваться на марше при отсутствии объездных дорог.

В составе бригады должны быть 178 танков Т-26, 32 танка БТ-2, 91 танкетка Т-27, 48 бронеавтомобилей, 46 самоходных артиллерийских установок Т-26А-4, 39 полковых орудий, 7 зенитных пулеметов и свыше 600 автомобилей различных типов. Такое количество автобронетанковой техники было трудно сосредоточить даже в нескольких расположенных рядом гарнизонах, не говоря уже о том, что для их обслуживания требовались разветвленная сеть секретных железных дорог. Отсюда повсеместно появились многочисленные «декавильки» - небольшие узкоколейные железные дороги, находящиеся в подчинении Управления тыла РККА¹⁷⁷. Для них не хватало дизельных мотовозов, маневровых паровозов, товарных вагонов и грузовых платформ. Поэтому основную роль для обеспечения отдельных автомотоброневых бригад М.Н. Тухачевский уделял автомобильному транспорту, так как железнодорожные составы представляли собой хорошую мишень для авиации противника.

В 1934 году были сформированы еще два механизированных корпуса: 7-й корпус в Ленинградском военном округе и 5-й корпус имени Калиновского в Московском военном округе. Через год механизированные корпуса перешли на новую организацию. Для улучшения оперативного руководства соединениями корпуса большинство корпусных служб обеспечения было упразднено, а в управлении штаба оставались только средства связи и разведки. Кроме того, в число корпусных частей был включен отдельный танковый батальон в составе двух рот танков БТ. Механизированные бригады новой организации вооружались по мере возможности только танками одного типа, преимущественно БТ. Справедливости ради, следует отметить, что организационное развертывание механизированных корпусов вопреки теории глубокой операции на этом практически прекратилось, поскольку легкие танки начали распределять по кавалерийским, стрелковым дивизиям и воздушно-десантным батальонам и бригадам.

С 12 по 15 сентября 1935 году на Киевских маневрах иностранным наблюдателям впервые в действии были продемонстрированы советские механизированные корпуса, которые являлись принципиально новой формой организации автобронетанковых войск. На большом пространстве были приведены в движение войска в составе 12 корпусов, насчитывавших 65 тысяч человек, 1040 танков, 600 самолетов и 300 артиллерийских орудий¹⁷⁸. Руководил учениями командующий войсками Украинского военного округа командарм 2-го ранга И.Э. Якир. На маневрах присутствовали нарком обороны СССР К.Е. Ворошилов, его заместители С.М. Буденный и М.Н. Тухачевский, начальник Генерального штаба А.И. Егоров и начальник Главного Политического управления Я.Б. Гамарник.

Тяжелобомбардировочная бригада ТБ-3 смогла высадить 2953 человека в тылу «синих», закрепив тросами парашютистов и на верхней поверхности плоскостей. Для «посадочного десантирования» бойцов использовались двухмоторные пассажирские лайнеры ПС-9, на борту которых находилось 29 станковых пулеметов «Максим», 10 противотанковых 45-мм орудий, плавающий танк Т-37 и 6 бронеавтомобилей ФАИ-М. Применялся и испытанный когда-то в Туркестане вариант десантирования, когда на освобожденной парашютистами территории садились тяжелые самолеты ТБ-1 с подвешенными под фюзеляжами артиллерийскими орудиями, боеприпасами, малыми танками и бронеавтомобилями БА-20. После их приземления состав десантников пополнился 2500 бойцами. В течение нескольких часов фронт «синих» оказался изолирован от своих тылов и лишен связи¹⁷⁹. Опыт в этом отношении был накоплен немалый. Двухмоторные самолеты конца двадцатых годов имели небольшую грузоподъемность, и ограниченный внутренний объем: каждый из них мог поднять в воздух в среднем от 10 до 20 парашютистов с полным снаряжением. По приказу Управления ВВС РККА комдив П.И. Гроховский сконструировал контейнеры на два человека, которые подвешивались под крыльями тяжелых бомбардировщиков и легкомоторных самолетов, что увеличило количество участников «посадочного десанта». На учениях Белорусского военного округа в 1934 году командованию «красных» удалось осуществить высадку 900 десантников в тылу «синих»¹⁸⁰. Подобные же маневры были предварительно проведены и в Ленинградском военном округе под руководством командующего командарма 1-го ранга Б.М. Шапошникова. Здесь в учениях было задействовано 10 стрелковых, 2 кавалерийские дивизии, механизированный корпус и 5 тяжелых авиационных бомбардировочных бригад¹⁸¹. Это ускорило принятие Советского Союза в Лигу Наций. В сентябре 1934 года СССР был официально принят в состав этой авторитетной международной организации. Одновременно при переговорах был решен не вызывавший, впрочем, сомнения вопрос о предоставлении СССР постоянного места в Совете Лиги Наций. Министр иностранных дел Франции, П. Лаваль предложил М.М. Литвинову подписать Договор о взаимопомощи.

Итогом переговоров явилось подписание Договора о взаимной помощи 2 мая 1935 года. Им предусматривалось необходимость «приступить к немедленной консультации в целях принятия мер в случае, если СССР или Франция явились бы предметом угрозы или опасности нападения со стороны какого-либо европейского государства; взаимно оказать друг другу помощь и поддержку в случае, если СССР или Франция явились бы предметом не вызванного нападения со стороны какого-либо европейского государства»¹⁸². После своего официального визита в Москву во время проезда Варшавы, Лаваль разъяснил польскому министру иностранных дел Ю. Беку, что «франко-советский пакт имеет целью не столько привлечь помощь Советского Союза или помогать ему против возможной агрессии, сколько предупредить сближение между Германией и Советским Союзом». Это нужно, по словам Лаваля, только для того, чтобы, пугая Гитлера сближением с СССР, вынудить его на соглашение с Францией. Поэтому договор не был дополнен военной конвенцией. И Киевские маневры должны были убедить французские правящие политические и военные круги в необходимости расширения Договора.

Американский публицист Г. Россинский позже писал: «Сочетание парашютных десантов, захватывающих аэродромы, с посадочными десантами, использующими их, является страницей, вырванной из книги о Красной Армии, которая первая продемонстрировала эти методы в широких масштабах на маневрах 1935 года. В то время германские специалисты были настроены весьма скептически, считая, что этот новый вид оружия имеет шансы на успех лишь в малонаселенных районах.… К концу 1938 года в германской армии был только один батальон парашютистов; к весне 1939 года этот батальон был расширен до размеров полка»¹⁸³.

Киевские маневры закончились, когда пехота и тяжелые танки «красных» прорвали оборону «синих», после чего под прикрытием дымовой завесы в их расположение ворвались оба механизированных корпуса, укомплектованных скоростными и малыми танками. Их с воздуха поддерживали легкие штурмовики. Заместитель начальника французского Генерального штаба дивизионный генерал П. Луазо отметил, что он увидел «могучую, серьезную армию, весьма высокого качества и в техническом и в моральном отношении. Ее моральный уровень и физическое состояние достойны восхищения. Техника Красной Армии стоит на необычайно высоком уровне. В отношении танков я полагал бы правильным считать армию Советского Союза на первом месте. Парашютный десант большой воинской части, виденный мною под Киевом, я считаю фактом, не имеющим прецедента в мире»¹⁸⁴.

Неоднозначную оценку новаторству молодых советских военачальников дал немецкий историк А. Гове: «Эти люди, не связанные ни с какими традициями, могли себе позволить любые новые эксперименты»¹⁸⁵. Для него, как образованного и опытного офицера, было очевидно, что маневры всегда воспроизводят романтический сценарий, написанный в удобных штабных кабинетах, и от инсценировки до реального боя всегда лежит огромная дистанция. Опаснее для дела, когда результаты эксперимента поспешно воплощаются в реальные действия, и позже выясняется, что они были лишь случайным явлением, обусловленным ошибкой в вычислениях.

Десантные батальоны РККА являлись ярчайшим примером «разрыва с традициями» классической военной теории и практики. Они должны были решать стратегические задачи, и в течение длительного времени действовать автономно, в отрыве от основных сил. Действия десанта, должны были быть чётко увязаны с действиями остальных войск, что требовало поддержания постоянной радиосвязи. Основной задачей десанта намечались не столько диверсионные действия в тылу, сколько захват аэродромов противника и железнодорожных станций в его глубоком тылу. Планировалось и дальше наращивать группировку в тылу вражеских войск. Поэтому большая роль отводилась большегрузным планерам: к одному тяжелому самолёту должны были крепиться несколько грузовых планеров. С их помощью предполагалось перевозить людей, малокалиберные орудия и танкетки. Для этого десантникам требовалось адекватное стрелковое оружие и легкое артиллерийское вооружение: самозарядные винтовки для организации обороны, автоматы или пистолеты-пулеметы для штурмового боя, станковые и ручные пулеметы, минометы и противотанковые орудия. Учитывая вес боеприпасов, на каждого парашютиста приходилось более 200 кг груза, а для полного материального обеспечения батальона требовалась штатная эскадрилья тяжелых военно-транспортных самолетов и 50 десантных планеров. Из этого следует, что воздушно-десантным войскам по силам осуществление исключительно тактических функций. И главным условием успешной высадки десантных подразделений была идеальная летная погода при отсутствии противодействия истребительной авиации противника и зенитной артиллерии.

Впрочем, советские творцы первых батальонов «воздушной пехоты» исходили из марксистско-ленинского заблуждения о том, что «летающие красноармейцы», оказавшись в неприятельском стратегическом тылу, получат немедленную вооруженную поддержку угнетенных «братьев по классу». Нацистские теоретики, наоборот, рассчитывали на нелегальные профашистские организации и различные «союзы» националистической оппозиции. В ходе гражданской войны в Испании для их обозначения появился термин «пятая колонна». В Великобритании и США старшие офицеры десантных отрядов внушали своим подчиненных в том, что они могут рассчитывать на простых местных жителей, которые как патриоты частной собственности являются противниками любой тирании. Опыт второй мировой войны показал, что для проведения операций стратегического масштаба воздушно-десантные войска оказались совершенно неприспособленными, зато являлись незаменимыми в диверсионных акциях

В Полевом уставе 1936 года, однако, были окончательно определены тактические задачи и структура воздушно-десантных батальонов. Они преобразовывались в воздушно-десантные бригады, каждая в количестве 4500 кадровых военнослужащих - парашютистов и бойцов «посадочного десанта», - 10 легких танков Т-37, 18 противотанковых орудий и бронеавтомобили БА-64. Полностью укомплектованными личным составом и артиллерией к началу гитлеровского вторжения оказались 5-я Одесская, 6-я Керченская, 212-я Киевская и 214-я Дальневосточная десантные бригады. Правда, малых танков и бронеавтомобилей в их составе не оказалось¹⁸⁶.

Начальник французского Генерального штаба М. Гамелен скептически оценил результаты маневров, считая, что Советский Союз «не способен выдержать войну с первоклассным государством, он не сможет перейти от обороны к наступлению... Вопрос о методах франко-русского военного сотрудничества в настоящее время обсуждаться не будет»¹⁸⁷. Он считал теорию глубокой операции надуманной, поскольку в ней отсутствовала четкая концепция оборонительной стадии сражения. В своих воспоминаниях А. Иден писал, что среди английских парламентариев после просмотра документального фильма о Киевских маневрах утвердилось мнение, что это - пропагандистский ход, который свидетельствовал о низкой обороноспособности РККА¹⁸⁸. Премьер-министр Соединенного Королевства Н. Чемберлен еще в 1937 году говорил: «Должен сознаться, что я питаю самое глубокое недоверие к России. Я совсем не верю в ее способность вести эффективные наступательные операции, даже если бы она того хотела»¹⁸⁹.

Внимание талантливого теоретика применения танковых войск Г. Гудериана привлекали «действующие в глубине фронта боевые группы», которые «преследуют оперативные цели, наносят удары против флангов и тыла, и парализуют противника одновременно на всю глубину его обороны… Масса танковых сил должна …объединяться в боевые корпуса, как это имеет место в России»¹⁹⁰. Для иностранных наблюдателей на маневрах было очевидно, что командование механизированными корпусами требует от их командиров высокого образовательного уровня. Они должны были быстро осуществлять тщательные математические расчеты при выборе оптимальных скоростей для быстроходных и легких танков с учетом рельефа местности, поддерживать постоянную связь между подразделениями и уметь осуществлять непрямые маневры с целью выхода либо на фланг, либо в тыл позиций противника. К командованию механизированными корпусами могли допускаться только командиры, закончившие Военную академию механизации и моторизации РККА имени Буденного или факультет автобронетанковых войск Военной Академии имени Фрунзе. А их выпускалось недостаточно для масштабов всей страны.

Согласно концепции Генерального штаба Красной Армии, вводу в сражение механизированных корпусов должен был предшествовать прорыв тактической обороны противника стрелковыми и кавалерийскими подразделениями совместно с авиацией, тяжелыми и легкими танками непосредственной поддержки пехоты при непрерывной поддержке навесного артиллерийского огня. Советские механизированные корпуса предназначались для развития наступления в глубине обороны противника и включали в себя 348 быстроходных легких танков семейства БТ, 63 разведывательных плавающих танков Т-37/38 и 52 огнеметных танка ОБТ-5. Благодаря высокой скорости и действуя при атаке «взводными галсами», эти танки преодолевали линию прицельного артиллерийского огня противника с минимальными потерями.

На I Всесоюзном совещании стахановцев нарком обороны маршал К.Е. Ворошилов докладывал об успехе Киевских учений как об уникальном достижении советских вооруженных сил и залоге успеха в будущей войне. Он сказал: «Сейчас вопрос ставится так, какой ценой, какими усилиями, какими жертвами мы победим? Я лично думаю, - так думает тов. Сталин, так думает тов. Орджоникидзе, весь наш ЦК и правительство, - что мы должны победить врага, если он осмелится на нас напасть, малой кровью, с затратой минимальных средств и возможно меньшего количества жизней наших славных бойцов». Сталин, однако, по этому поводу не выступал, а новые высшие знаки отличия вручал Председатель ЦИК СССР М.И. Калинин. По существу Ворошилов повторил основной тезис из речи своего заместителя М.Н. Тухачевского на торжественном приеме в Большом Кремлевском дворце в честь присвоения им звания Маршала Советского Союза¹⁹¹.

Несмотря на большой международный резонанс Киевских учений, наблюдательному человеку были видны и недостатки управления механизированными корпусами. Во-первых, взаимодействие между танками и другими родами войск основывалось на предварительном изучении местности и маршрутов следования подразделений, во- вторых, выдвижение бронетехники в направлении главного удара не обеспечивалось флангами и резервными частями, и происходило без поддержки стрелковых соединений, и, в-третьих, авиация действовала по самостоятельному плану. Бомбардировщики подавляли цели в глубоком тылу «синих» вне связи с движением сухопутных войск. Умозрительные расчеты М.Н. Тухачевского превратились в практические просчеты управления войсками. Заместитель наркома по вооружениям и боевой подготовке РККА превратился в типичного германского высокопоставленного штабного офицера, который потерял и без того небогатые практические навыки командования войсками. Тухачевский знал о реальной Красной армии только то, что ему демонстрировали угодливые командиры во время редких инспекционных поездок заместителя наркома обороны. Внуки И.Ф. Федько, который сменил репрессированного маршала на его посту в НКО, показывали мне набросок письма командарма И.В. Сталину, где он писал о «развале в РККА» и мерах по восстановлению ее боеспособности. Перемещение Тухачевского на должность командующего военным округом становилось лишь вопросом времени.

Германский Генеральный штаб в своей военной доктрине придерживались противоположной тактики – прорыв обороны противника должны были осуществлять танковые подразделения, а развитие наступления возлагалось на моторизованные пехотные соединения. Подавление артиллерийских батарей и автобронетанковых подразделений противника возлагалось на пикирующие бомбардировщики. «Изучение военной истории, маневры, проходившие в Англии, и наш собственный опыт с макетами укрепили мое мнение в том, что танки тогда сумеют проявить свою полную мощь, когда другие рода войск, на чью поддержку им неизбежно придется опираться, будут иметь одинаковую с ними скорость и проходимость, - писал Г. Гудериан. – В соединении, состоящем из всех родов войск, танки должны играть главенствующую роль, а остальные рода войск – действовать в их интересах. Поэтому необходимо не вводить танки в состав пехотных дивизий, а создавать танковые дивизии, которые включали бы в себя все рода войск, обеспечивающие эффективность действий танков»¹⁹². Руководство НКО СССР действовало в области комплектования и применения механизированных соединений как раз наоборот.

Успех Киевских маневров повсеместно стал восприниматься как успех наркома обороны К.Е. Ворошилова, торжество теоретических идей М.Н. Тухачевского, свидетельство организаторского таланта начальника Генерального штаба А.И. Егорова, и плод огромной практической работы командующих Украинским и Белорусским военными округами И.Э. Якира и И.П. Уборевича. Закономерно, что в преддверии 13-й годовщины Великой Октябрьской социалистической революции постановлением ЦИК СССР были введены персональные воинские звания. Звание Маршала Советского Союза впервые было присвоено В.К. Блюхеру, С.М. Буденному, К.Е. Ворошилову, А.И. Егорову и М.Н. Тухачевскому. Командармами 1-го ранга стали И.П. Белов, С.С. Каменев, И.П. Уборевич, Б.М. Шапошников и И.Э. Якир. Звания командарма 2-го ранга были удостоены Я.И. Алкснис, И.И. Вацетис, И.Н. Дубовой, П.Е. Дыбенко, Н.Д. Каширин, А.И. Корк, М.К. Левандовский, А.И. Седякин, И.Ф. Федько и И.А. Халепский. Звание флагмана флота 1-го ранга присвоили М.В. Викторову, В.М. Орлову и К.И. Душенову, звание флагмана флота 2-го ранга – Л.М. Галлеру и И.К. Кожанову, а звание армейского комиссара 1-го ранга – начальнику Главного политического управления РККА Я.Б. Гамарнику. Звание комиссара государственной безопасности 1-го ранга присваивалось наркому внутренних дел Г.Г. Ягоде.

После 1935 года учений подобного масштаба в Советском Союзе больше не проводилось. Франция, а вслед за ней Чехословакия не согласились на подписание военного соглашения. Доверие Генерального секретаря ЦК ВКП (б) И.В. Сталина к сценаристам и постановщикам грандиозных и дорогостоящих батальных представлений для иностранных наблюдателей было полностью исчерпано.