1. Гордиевский о., Эндрю к. Кгб. Разведывательные операции от Ленина до Горбачева. — м., 1999. — с. 507.

СТРАТЕГИИ ТРАНСФОРМАЦИИ ИНФОРМАЦИОННОГО ПРОСТРАНСТВА

Информационная война, понимаемая как те или иные активные методы трансформации информационного пространства, возникает на фоне трех новых факторов. Во-первых, в отличие от войн прошлого, пространство или расстояние не играет в ней той роли, что раньше. От личного контакта в войне аграрного периода и резкого увеличения дистанции в войне индустриального периода мы перешли к информационной войне, перед которой нет ограничителя в виде расстояния. Во-вторых, от войны между государствами мы перешли к войне, где для государства могут представлять опасность группы внутригосударственного уровня (например, террористы) или даже отдельные люди. Т.е. имеет место понижение уровня атакующего субъекта, что связано с возрастающей степенью опасности тех или иных элементов социальной системы. В-третъих, изменяется цель воздействия: от чисто физической — разрушение объекта — к коммуникативной, сохраняющей объект. Задачей становится теперь изменение коммуникативной среды объекта. В результате, к примеру, даже официальные документы американских военных акцентируют сегодня не только технические средства сбора и обработки информации, но и культурные, политичес^

кие, идеологические аспекты и процессы принятия решений (см., например, Military operations. Concept for information operations. Department of the Army Headquaters. TRADOC Pamphlet 525-69. 1 August 1995).

В результате в качестве отправной информации для осуществления информационной операции этот документ требует знания следующих характеристик противника:

• процессы принятия решений,

• первичные и альтернативные методы коммуникации,

• размещение информационных сайтов,

• типы компьютерного обеспечения,

• психологические профили ключевых лидеров.

Как видим, это чисто гуманитарный набор. К тому же, подобные документы опираются на характеристики информационного века, т.е. современным централизованным, иерархическим социальным, культурным и экономическим моделям противопоставляются децентрализованные, неиерархические потоки информации. Информационной войной являются действия по сохранению целостности своей информационной системы с одновременным разрушением информационной системы противника.

Информационная война не затрагивает объект как таковой, его функционирование: ее интересуют результаты этого функционирования, к которым можно прийти, изменив входные условия. Мы вновь возвращаемся к идее трансформации коммуникативной среды, окружающей объект, для того, чтобы перепрограммировать его поведение. Параметр дистанции становится важным еще и потому, что человечество не смогло адекватно адаптироваться к тому, что сегодня оказалось возможным входить даже в "домашние контексты" переработки информации. Человек прошлого не мог допустить пересечения этих двух областей: своих и чужих потоков информации. Он относился с доверием к своим и с недоверием к чужим, сегодня это разделение оказалось полностью стертым: глобальные коммуникации принесли домой к потребителю информации совершенно новые, ранее недоступные

ему потоки. В целом круг новых военных технологий как бы замкнулся: отталкиваясь от личного, контактного столкновения (время аграрных технологий) мы вернулись вновь к личному, но без контактного столкновения (время информационных технологий), оставив позади безличностное и бесконтактное столкновения (время индустриальных технологий).

Войны, направленные на завоевание пространства, сменились войнами, направленными на завоевание знаний. Чем отличается процесс контроля пространства от процесса контроля знаний? Критической точкой пространства является граница, поскольку это точка пересечения с чужим пространством, откуда может исходить угроза. Что является критической точкой в случае информационного поля? Вероятно, такой точкой является инфраструктура по порождению сообщений, поскольку именно она формирует информационное поле. С точки зрения пространственного расположения — это внутренние структуры. В роли подобной "границы" выступает граница старого/нового знания, т.е. критический характер имеют любые точки порождения нового знания. И это понятно, поскольку старое знание оказывается апробированным, оно уже прошло проверку на достоверность, оно подтвердило свое право называться знанием.

Динамически изменяющийся мир требует постоянного обновления своих знаний. Порождение информации становится постоянным процессом, отражающим жизнеспособность системы. Поэтому "граница", даже при метафорическом переносе этого понятия со времени аграрных технологий, носит не постоянный, а переменный характер. "Граница" информационного поля сегодня находится не в

том месте, что было вчера, а завтра будет находиться не в

• к

том месте, что сегодня. С одной стороны, граница является определенной константой, с другой, эта константа подлежит динамическому изменению и смещению.

Поэтому оказывается столь ценным подход аналитиков американских ВВС, который мы обозначили как когнитивный (Дж. Стейн и Р. Шафранский). Он связывает информационное поле с процессами рассуждений. И это естественно, поскольку процессы рассуждений также являются генераторами новой информации, также работают на порождение новой границы между старым и новым знанием. В когнитивном плане высказывается также и российский исследователь С. Расторгуев, когда говорит следующее: "Сегодня информационная война — это уже напрямую война цивилизаций, это столкновение различных базовых целей, знаний, теорий"1. Кстати, и С. Хан-тштон со своей известной теорией войны как столкновения цивилизаций практически выводит войну из базового противопоставления стран на уровне знаний и представлений, характеризующих любую цивилизацию. То есть два резко несовпадающих когнитивных ресурса в результате обязательно вступают в стадию конфронтации с задачей совершить выравнивание этих ресурсов. Вспомним борьбу с книгой С. Рущди: текст, который оказался несинхронен подобной базе данных, должен был быть уничтожен вместе с его автором. То есть можно в принципе говорить об информационной неэквивалентности как о причине военных действий. Тот же С. Расторгуев делает следующий вывод в духе С. Хантингтона: "Глобальная информационная война призвана оставить на планете только одну цивилизацию" (С. 193).

С чем все это связано? Получается, что есть конкурирующие между собой и неконкурирующие типы знаний (информации). Идеология, к примеру, принадлежит к конкурирующему типу. Разные идеологии слабо стыкуются в рамках одного информационного пространства. Идет постоянное выталкивание другой идеологией с целью занять ее место. То есть информационное пространство обладает серьезной структурностью. Оно не безразлично к соседству информационных единиц определенного

плана. Эта же закономерность прослеживается не только на уровне идеологической информации. У нас не может быть несовпадающих объективных оценок. Не могут сосуществовать сообщения, описывающие погоду в одной точке пространства и Бремени с разными значениями: "Сейчас термометр показывает тридцать градусов тепла" и "Сейчас термометр показывает пятнадцать градусов тепла". Или такие два сообщения: "Министром является X" и "Министром является У". То есть на каждом из уровней мы стремимся к определенному выравниванию информации. Тем более эти процессы обостряются на стыке информационных пространств, принадлежащих разным цивилизациям. Цивилизация стремится к выравниванию информационного пространства по единому образцу. Цивилизации также отличаются тем, что они прямо или косвенно ведут борьбу с нарушителями единой структуры своего информационного пространства. Они хотят видеть в нем то, что они хотят сами. По этой причине они заняты созданием единых механизмов по порождению сообщений для данного информационного пространства. Например, в России в преддверии выборов агентства по паблик рилейшнз разработали определенный "кодекс чести", чтобы противостоять "грязным избирательным технологиям"2. А по сути это попытка введения единых информационных правил игры, в результате которых должно быть достигнуто более предсказуемое заполнение информационного пространства.

В психологических и информационных операциях речь идет об определенной структуре навязывания модели мира, которая призвана обеспечить желаемые типы поведения. Человечество имеет долгую историю таких систем принудительного и не принудительного навязывания. Религия, к примеру, совмещает и те, и другие моменты, художественная литература (если отвлечься от школьного ее изучения) представляет собой самодостаточный механизм, привлекающий реципиента самостоятельно. Следует также изучать привычные для данной культуры структуры мира, что должно использоваться для разных вариантов военного обмана противника (deception). Например, кандидат-

ская диссертация М. Любимова называлась "Особенности британского национального характера и их использование в оперативной работе"3. Мы можем выделить'два возможных варианта навязывания модели мира:

• сильное информационное поле,

• слабое информационное поле.

Сильное информационное поле характерно, например, для таких типов текстов, как детектив, от которого читателю трудно оторваться. Сюда же можно отнести и другие многочисленные варианты массовой культуры. Но данное навязывание не всегда ведет (чаще не ведет) к изменениям модели поведения. В истории литературы (западной и русской) были примеры текстов, которые вызывали эпидемию самоубийств среди молодежи, что является отражением явного навязывания одной модели мира вместо другой. В качестве задачи пропагандистских текстов можно рассматривать как раз создание сильного информационного поля.

В принципе можно говорить о подобных текстах, как об определенном увеличителе. Данная характеристика (тенденция) несомненно присутствует в массовом сознании, текст-увеличитель, меняя приоритетность этих характеристик, выводит одну из них на передний план. Например, желание стать дезертиром уже было у солдата, листовка противника просто активировала его.

Можно выделить реактивные и проактивные методы воздействия на информационное пространство. Если реактивные методы идут вслед за событием, пытаясь исправить его "информационный след", то проактивные будут направлены на формирование будущих контекстов будущих событий. Причем не только позитивных, но и негативных. В качестве примера формирования более благоприятных контекстов для будущих негативных событий можно назвать такой метод, как целенаправленная утечка информации. В Британии, например, в ожидании появления некоторых отрицательных цифр (в частности, состояния экономики) в официальном документе эти цифры были обнародованы заранее. Пресса пошумела.

Но когда эти цифры уже были в официальном документе, реагирования не было — весь пар вышел заранее. В США, наоборот, американская администрация задержала отрицательную информацию на некоторое время. Когда же появилась еще одна отрицательная информация, они пошли в паре. Отрицательная реакция информационного поля была в результате однократной.

Информационное пространство может управляться с помощью подмены реального, естественного его формирования на сознательно отрепетированное. Известно, например, что де Голль не получил за всю свою жизни ни одного вопроса на пресс-конференциях, к которому бы не был заранее готов. Пресс-служба любого западного лидера готовит своего шефа к ожидаемым вопросам, проигрывая возможные ответы. В период конфликта с М. Левински Клинтона специально заставляли выпускать пар на репетициях пресс-конференций, чтобы в реальном контексте он выглядел спокойным и уверенным. Что касается Б. Ельцина, то бывший сотрудник его пресс-службы Д. Шевченко подчеркивает следующее: "Все вопросы на пресс-конференциях были заранее согласованы с Ельциным. Он знал даже точную рассадку корреспондентов в первом ряду — Костиков каждый раз вычерчивал президенту каллиграфический план-схему"4.

Задачей такой профессии, как спиндоктор, становится исправление ситуации в информационном пространстве после того, как первое лицо приводит журналистов в замешательство. Например, в подобной ситуации часто оказывались пресс-секретари Б. Ельцина, пытаясь управлять информационной ситуацией постфактум. В истории Б. Ельцина был также известный американский визит с демонстрацией кадров по советскому телевидению. Мы помним, что тогда была запущена версия, что эти кадры были технически переработаны. В роли спасителя Б. Ельцина выступал журналист Павел Вощанов5: "Будучи корреспондентом газеты, [Вощанов — Г.П.] летал с ним в Америку. И только журналистское мастерство позволило Вощанову объяснить пьяные выходки Ельцина, растиражированные телевидением по всему миру, усталостью политика и про-

исками спецслужб. (Всю ночь накануне одного из выступлений будущий президент не расставался с бутылкой любимого виски "Джек Дэниеле".) "Ни одна статья мне так трудно не давалась, — вздыхал Паша. — Но тогда я был членом "семьи". Как отказать близкому другу?.."

Возрастает роль различных методов подачи факта, что в американских уставных документах задается как. perception management. Весь мир столкнулся уже с многоканальными схемами воздействия на человека, где активной составляющей становится Интернет. Например, в войне в Югославии он играл существенную роль. В рамках России существует отдельный веб-сайт, раскрывающий позицию Чечни, активно работают сайты, информирующие о разного рода полуофициальной информации, включая тексты расшифровок телефонных переговоров. Мнение в анализе корпорации РЕНД по этому поводу таково: "Будущие американские администрации должны включать в себя сильный Интернет-компонент как часть любой публичной информационной кампании"6 .

Когнитивный подход к информационным войнам, подчеркивая акцент на воздействии на системы принятия решений, должен, по нашему мнению, учитывать и тот факт, что человек принимает решения не сам по себе, он как бы "прикреплен" к внешнему источнику принятия решений. Ср., например, давление на нас общественного мнения и т.д. Разработчики листовок времен войны с Японией в этом направлении учитывали то, что солдат до дезертирства обязательно должен будет обсудить эту проблему со своим соседом по окопам. Одновременно следует иметь модели определенных ситуаций (сценарии), чтобы следовать им (в одном случае), или вести мониторинг ситуации (чтобы не позволить развиваться ситуации в данном направлении). Например, сценарий смены правительства должен раскрывать, какие общественные действия ведут к нему.

И в случае военных, и в случае гражданских лиц оказалось возможным входить в любую точку цикла переработки и принятия решений НОРД: Н (Наблюдение) — О (ориентация) — Р (Решение) — Д (Действие). Работа с точкой Н реально делает "слепым" командира на поле

боя, направляет решение противника в неверную сторону. Например, в период войны с Югославией массово использовались камуфляжные самолеты, на которые направлялись удары союзников. Неверное Наблюдение приводит к нарушению всей последующей цепочки. С другой стороны, Наблюдение является наиболее внешним процессом из представленных четырех, в него легче входить "исправленным" потокам коммуникации. Воздействовать на точку Решение уже сложнее, хотя также возможно.

Таким образом, в качестве информационного оружия в этом аспекте возможно использование следующих типов информации:

• введение новой, неизвестной объекту воздействия информации,

• введение искаженной информации,

• введение новых правил обработки информации (с помощью введения сомнения по отношению к правильности

старых правил).

В результате у нас образуется новая модель мира. Примером этого может служить влияние длительности войны на японского солдата, благодаря чему у него появлялись сомнения в истинности японской милитаристской идеологии, постулирующей превосходство японской военной машины и японского духа. Точно таким же разрушающим примером для советской идеологии было столкновение с зарубежным фильмом или витриной западного магазина. То есть идеологические структуры очень убедительны на уровне идеологической же информации, но они быстро приходят в несоответствие на уровне реалий. Подбор иных реалий вносит сомнение в постулаты идеологического плана. Искажению может подвергнуться также сам процесс передачи приказа, но это будет уже чисто физическим решением проблемы.

Введение информации сквозь авторитетные каналы также способствует ее лучшему распространению и закреплению. В рамках же канала выбор идет в пользу того или иного лица, которое может закрепить эту ин-

формацию в сознании. Такова роль ключевых коммуникаторов, важного понятия в рамках психологических операций. Т.е. коммуникация вводится с серьезным учетом привычек потребления информации в данном сегменте общества. Можно также привести следующий пример, характеризующий С. Медведева в роли пресс-секретаря президента Б. Ельцина: "Коржаков в ответ на страхи своего выдвиженца [Медведева — Г.П.] лишь пожимал плечами: аналитики Службы безопасности, проведя исследование, пришли к выводу, что честная открытая физиономия Медведева, его искренняя манера говорить принесет Ельцину на выборах немало сторонников"7. Мы имеем следующий путь прохождения сообщения, который ведет к постоянному наращиванию его достоверности:

К примеру, А. Боровик вписывает в механизмы власти и личную харизму лидера, которая заставляет нас подчиняться ему (программа "Грани", ТВЦ, 1999, 19 сент.).

Контроль информационного пространства может осуществляться за счет контроля критических точек его функционирования. Военные конфликты делают эту проблему очень важной, поскольку от нее зависят их возможности по воздействию на общественное мнение. Например, война на Фолклендах в 1982 г. освещалась с британской сто* роны группой из 29 журналистов, среди которых даже не было иностранцев. Есть такая практика "ограниченного доступа", применяемая в процессе освещения работы американских президентов. Освещение войны на Фолклендах, как видим, лежит в этом же ракурсе.

Информационное пространство порождает определенные ожидания: мы ждем определенных событий и получаем их почти незамедлительно, поскольку ожидание также формирует политическое и информационное поле. К примеру, Ельцин отличен от Горбачева потому, что на-

селение стало ждать нового типажа политического лидера. И эти ожидания вытолкнули Ельцина на иной вариант поведения. Вспомним также, что те или иные фигуры лидеров строятся как "повторы" прошлых фигур. Например, все советские генсеки были "верными продолжателями дела Ленина". Или вот такой текст был написан по поводу телевизионного образа Александра Лебедя: "Впервые мы услышали о нем в августе 1991-го: десантный генерал то ли перешел на сторону восставшего народа, присоединившись к Ельцину, то ли грамотно выполнил поставленную командованием задачу: взял Белый дом под военный контроль. За давностью лет истину не установишь, да это уже и неважно, потому что в каком-то смысле Лебедь безусловно к Ельцину присоединился. Изобразительный ряд новейшей истории в одночасье пополнился сдвоенным слайдом: первый Президент России на танке, первый Десантник России на белодомовской лестнице. Так публичный образ Лебедя "закрепился" в массовом сознании (а может быть, и в подсознании) в качестве некоей ельцинской проекции; дальнейший путь десантника к вершинам власти лишь закрепил эту невольно возникшую параллель"8. Даже если мы с этим не согласны, следует обратить внимание на порождение аргументации от уже заявленного или существующего в информационном пространстве, что говорит о его сильной инерционности. Новые события и фигуры и вводятся, и интерпретируются исключительно исходя из уже имеющихся в коллективной памяти.

Информационное пространство в значительной степени ориентировано на отрицательное событие, оно, как правило, не может отказаться от его освещения. Отрицательные события могут иметь разную амплитуду, например, большее/меньшее число погибших в землетрясении или взрыве дома. Позитивное событие для попадания в информационное поле должно иметь своего "спонсора". Если это официальное лицо, то таким спонсором является авторитет власти и ее инфраструктура, которая занята организацией освещения действий первых лиц.

Информационное пространство неоднородно: разные его составляющие будут по-разному реагировать на одни и те же события. Например, те или иные действия президента будут иначе оцениваться левой и правой прессой. Но есть и случаи с одинаковыми типами реакций. В качестве примера можно привести следующее:

• внешний агрессор,

• внешнее стихийное бедствие,

• внутреннее стихийное бедствие.

Следует при этом также помнить, что любое внутреннее действие всегда может получить иную оценку оппозиционной прессы. При этом выделяются два принципиально отличных этапа реагирования на военный конфликт:

Этап первый: патриотическое сближение позиций, особенно в отношении внешнего агрессора,

Этап второй: расхождение позиций, критика властных институтов в случае, если военный конфликт затягивается.

Информационное пространство обладает серьезной воздействующей силой, выступая в роли первого толчка для тех или иных действий. По этой причине официальные американские военные документы придают большое значение этому фактору. Например: "С помощью глобального информационного пространства новости о военных операциях передаются в реальном времени или близком к нему американской публике, союзникам и врагам. Неофициальные публичные анализы, критика и комментарии могут воздействовать на разворачивающиеся операции. Дебаты могут начаться до того, как военные руководители или национальное командование будут иметь время для оценки, формирования восприятия, разработки ответа на эти события. Такие дебаты могут повлиять на стратегические цели, оперативное принятие решений, тактическое выполнение, мораль, дух и эффективность задействованных сил"9. Отсюда следует, что информационное пространство может выступить в роли союзника или противника для любого проводимого действия.

1. Расторгуев С.П. Информационная война. — М., 1998. — С. 186.

2. "Известия", 1999, 27 июля.

3. Гордиевский О., Эндрю К. КГБ. Разведывательные операции от Ленина до Горбачева. — М., 1999. — С. 146.

4. Шевченко Д. Кремлевские нравы. — М., 1999. — С. 80.

5. Там же. - С. 165-166.

6. Molander R.C. а.о. Strategic Information Warfare: a New Face of War// http://www.rand.org/ publications/MR/MR661/MR661.htm.

7. Шевченко Д. Кремлевские нравы. — М., 1999. С. 168-169.

8. Архангельский А. Железный Дровосек. Телевизионный образ Александра Лебедя // "Известия", 1999, 17 сентября.

9. Concept for Information Operations. TRADOC Pamphlet 525-69. 1 August 1995.

МОДЕЛЬ ДЕЗИНФОРМАЦИОННОЙ КАМПАНИИ

Если посмотреть на ряд исторических примеров, то можно обнаружить, что воздействие на массовое сознание в дезинформационном плане каждый раз осуществляется достаточно однотипным образом. При этом практически все время используются одни и те же болевые точки, что говорит о принципиальном единстве подобных методов. Возможно, это также связано с известным наблюдением, что пропагандист может затормозить или ускорить нечто в общественном мнении, но он не может изменить это мнение на противоположное.

Дж. Браун говорит о трех этапах воздействия пропагандистского сообщения1:

• этап привлечения внимания и возбуждения интереса,

• этап эмоциональной стимуляции,

• этап демонстрации того, как созданное напряжение может быть разрешено следованием совету коммуникатора. Точно так же действует и реклама, постоянно демонстрируя, как рекламируемый объект разрешает те или иные социальные ситуации. Молодежная реклама показывает, как можно знакомиться с людьми противоположного пола, как более эффектно выглядеть, как попадать в выигрышные ситуации.

Модель порождения дезинформации, по нашему млению, можно представить в следующем виде:

• выбор отрицательного действия,

• гиперболизация отрицательного действия,

• имигантация результата в реальность,

• акцент на введенном сообщении,

• порождение следствий.

Даже самое реальное событие, превращаясь в информационное сообщение, теряет свои существенные черты. Тем более это происходит при конструировании такого сообщения. По дороге к потребителю, к примеру, оно обязательно потеряет подлинный свой источник, что необходимо для усиления эффективности воздействия. Меняются и многие другие параметры. Поэтому в результате происходит построение идеальной конструкции для символического мира.

Военные конфликты существенным образом меняют определенные характеристики символического мира. Естественный контекст военного времени, взятый в качестве точки отсчета, совершенно иной, чем в мирной жизни. Экстремальная ситуация способствует порождению достаточно невероятных с точки зрения мирного времени сообщений. Уже Первая мировая война продемонстрировала на уровне распространения слухов, что люди верят тому, как немцы отрезают руки детям, варят мыло из человеческих тел, совершают распятие пленных, колотят священниками колокола в храмах. С немецкой стороны рассказы шли об использовании пуль дум-дум, о задействовании в качестве солдат "дикарей" из Африки, об арестах гражданских лиц и о зверствах войск союзников. Дж. Браун видит следующие причины распространенности подобных слухов в военное время2:

• это проекция собственных садистских импульсов человека на противную сторону,

• продуцирование подобных жертв служит оправданием для современного человека тех отрицательных поступков, которые он сам совершает на войне,

• человеческий разум сам заполняет лакуны, образующиеся при дефиците информации,

• поскольку война является возвратом к более примитивным формам поведения, то она возвращает человека к вариантам примитивных фантазий. Все это в целом демонстрирует, что виртуальный мир, который генерирует человек в военных условиях, отличается от реального в сторону резкого ухудшения поведения противника, который перемещается с позиции просто "оппонента" на позиции "монстра".

Приведем примеры таких отрицательных действий и их последующей гиперболизации в конкретных ситуациях.

Отрицательное действие	Гиперболизация	Пример
военные действия	военные действия	а) зверства по отноше-
по отношению	по отношению	нию к гражданским
к противнику	к мирному населению	лицам в первую мировую войну б) иракские солдаты,
		выносившие младенцев на бетонные плиты
		в войне в Персидском
		заливе
		в) война в Боснии и Югославии с акцентом
		на зверствах по отно-
		шению к мирному
		населению
военные действия	военные действия	СССР сбивает южно-
по отношению	по отношению	корейский пассажир-
к технике	к гражданской	ский самолет
	технике
отмывание денег	отмывание денег	Россия отмывает
	из полученного	деньги из кредита
	кредита	в американском банке

Гиперболизация негатива позволяет более облегченно переносить его на себя реципиентам, в результате более точно происходит образование соответствующей реакции. Акцент на следствиях делает из любого единичного случая закономерность, при этом наказание следует именно за системный характер нарушений, хотя его, как правило, и нет.

Сбитый южнокорейский самолет, например, был по максимуму использован в пропагандистских целях, для чего была создана "склеенная" из реальных переговоров запись, о чем сегодня рассказали американские специалисты. Работа Службы "активных мероприятий" с советской стороны по этому поводу также подробно описана3.

Здесь следует также подчеркнуть сложность и опасность самой работы по созданию опровержения. Например, Дж. Браун предостерегает о невозможности опоры на сообщения противника при построении своей собственной пропаганды4. Это он считает одной из важнейших ошибок немцев в Первой мировой войне, которые активно боролись с комментариями Би-Би-Си. Такие атаки привлекают внимание к чужим аргументам, и как бы их ни опровергали, все равно возникает ощущение, что дыма без огня не бывает. Хотя в ряде случаев выбора нет. И часто на первое место выходит не борьба с фактажом сообщения, а борьба с источником сообщения. Так, Олег Калугин, отвечая на обвинения в свой адрес в книге А. Соколова "Суперкрот ЦРУ в КГБ", а также в соответствующем фильме, показанном по ОРТ в сентябре 1999 г., заявляет, что автор был уволен из КГБ 30 лет назад за гомосексуализм и попытку изнасилования сотрудника КГБ в Нью-Йорке в 1971 г.5 Но до суда дело не дошло, поскольку он был женат на дочери министра финансов Зверева, а в последующие годы вообще не имел отношения к КГБ. Интересно, что сам А. Соколов в фильме порождает ощущение близкого общения с О. Калугиным, даже демонстрирует картину, под которой тот любил сидеть, бывая в гостях в его квартире.

Есть также меры по завоеванию доверия, создания мнения о себе как источнике объективной информации.

В. Крысько приводит интересные западные данные, которые требуют подтверждать военные неудачи своих войск, преуменьшать военные успехи страны пропагандиста6. Кстати, подобная стратегия правды привела к завоеванию доверия у японских солдат7.

Советская сторона также активно пользовалась методами дезинформации. Можно привести следующий пример:

"В конце октября вашингтонская главная резидентура осуществила операцию "Гольф", заключавшуюся в передаче сфабрикованного материала, дискредитирующего американского представителя в ООН Джин Керкпатрик, ничего не подозревающему американскому корреспонденту лондонской газеты "Нью стейтмен". 5 ноября газета опубликовала статью, озаглавленную "Лучший друг девушки" и разоблачающую "тайные связи" Джин Керкпатрик с ЮАР. Статья содержала фотографию поддельного письма к мисс Керкпатрик от советника южноафриканского посольства, передающего "наилучшие пожелания и благодарность" главы южноафриканской военной разведки, к которому якобы прилагался рождественский подарок "в знак признательности моего правительства". (...) Операцию "Гольф" сопровождала операция "Сирена-2", в которой использовался еще один документ, сфабрикованный Службой А, на сей раз доказывающий вмешательство американцев в польские дела"8. Аналогично были предложены конкретные мероприятия по дискредитации внешней политики Рейгана. Например, следующие пункты: милитаристский авантюризм, личная ответственность за усиление гонки вооружений, поддержка репрессивных режимов во всем мире, попытки подавить национально-освободительные движения, ответственность за напряженные отношения с союзниками по НАТО (С. 593). Следовало открыть новые каналы для распространения этой информации.

Активные кампании, уже направленные не на лидеров, а на сокрытие истинного места высадки войск, были проделаны союзными войсками в период второй мировой войны и перед началом войны в Персидском заливе. В последнем случае появлялись сообщения об обязательной высадке морской пехоты, проводились учения десантно-амфибийного соединения, происходило разминирование поотиводесантных заграждений, подавление авиацией ог-

невых точек на берегу. Пентагон также вводил в заблуждение противника относительно даты начала боевых действий, подчеркивая, что решение все еще не принято.

Кампании по дезинформации получили достаточное распространение в современном мире. Они активно используются в политической борьбе. Политическое поле в результате осваивает не только черно-белую раскраску, но и разного рода нюансировку. Одновременно власть делает упреждающие жесты, пытаясь остановить подобное вольнодумство. В качестве иллюстрации можно привести завершающий абзац из статьи, вышедшей под рубрикой "Информационные войны" в "Комсомольской правде"9:

"По сведениям из компетентных источников, во всех этих "информационных войнах" появляется и один общий момент. В последнее время заинтересованные лица все же стали узнавать, кто, зачем, и почему "выстрелил", — современные технологии позволяют раскрывать и не такие секреты. А потому заказчиков "компромата", готовых на все, вплоть до развала страны, лишь бы сохранить свое место у властной кормушки, может ждать не такое уж светлое будущее. Как бы после выборов не пришлось менять одну кормушку на другую — тоже, впрочем, государственную..."

Намеки подобного рода высказываний более, чем прозрачны. Кстати, новый антилужковский сайт был четко привязан к Г. Павловскому и его Фонду эффективной политики в программе "Неделя" (ТВЦ, 1999, 25 сент.). Информационное пространство требует единого управления, разнообразие источников с точки зрения властей является его существенным минусом. Аналитики также активно подсчитывают "расклады" СМИ по отношению к тем или иным кланам и кандидатам в президенты (например, "Московский комсомолец в Украине", 1999, 2-9 сент.). Информационное пространство стало реальной политической силой, в связи с чем возникают те или иные методы его использования для достижения конкретных целей. В действие включается также многоканальная кампания. Так, против кремлевской администрации была выпущена водка "Семейная", само сущест-

вование которой стало активно подчеркиваться телекомпанией ТВ-Центр (и в новостях, и в программе "Мыло" 25 сент. 1999 г.). К этому же повествованию присоединился и "Московский комсомолец". Все эти источники коммуникации связывают с Ю. Лужковым, что говорит о едином исходном центре данной информационной кампании. В любом случае выход данной водки (пусть даже в единственном экземпляре) становится очередным информационным поводом для проведения более общей кампании.

1. Brown J.A.C. Techniques of Persuasion. From Propaganda to Brainwashing. — Harmondsworth, 1963. — P. 77.

2. Ibid. - P. 85.

3. Гордиевский О., Эндрю К. КГБ. Разведывательные операции от Ленина до Горбачева. — М., 1999- — С. 597-602.

4. Brown JA.C. Techniques of Persuasion. From Propaganda to Brainwashing. — Harmondsworth, 1963. — P. 96.

5. "Московский комсомолец в Украине", 1999, 9-16 сентября.

6. Крысько В.Г. Секреты психологической войны (цели, задачи, методы, формы, опыт). — Минск, 1999. — С. 265.

7. GilmoreA.B. You Can't Fight Tanks with Bayonets. Psychological Warfare Against the Japanese Army in the Sothwest Pacific. — Lincoln etc., 1998.

8. Гордиевский О., Эндрю К. КГБ. Разведывательные операции от Ленина до Горбачева. — М., 1999. — С. 589-590.

9. "Комсомольская правда", 1999, 19 марта.

МОДЕЛЬ КАМПАНИИ НЕЙТРАЛИЗАЦИИ

Существуют различного рода действия по нейтрализации негативной информации. Назовем сначала самые главные из них. Это молчание как тип ответа и введение нового события, отвлекающего общественное внимание. Молчание "подстраивается" под тип поведения сильного противника, который ведет себя как слон по отношению к критикующей моське. Молчание также опирается на тот факт, что при отсутствии информационной поддержки кампания "выдыхается", поскольку общественное внимание естественным образом оказывается занято новыми фактами, поступившими за последнее время. Вве-

дение нового события принадлежит к инструментарию спиндоктора. В этом плане качественно новое событие может заслонить старое, поскольку интерес к нему в любом случае считается утраченным.

Третьим вариантом реагирования является ответ-опровержение. Следует порождать сообщения, отражая те или иные атаки противной стороны. Так, оценивая скандал вокруг отмывания российских денег в "Bank of New York". С. Караганов заявил, что то, что российская сторона не протестует, наносит ей непоправимый ущерб ("Сегодня", НТВ, 1999, 9 сент.). Следует также признать, что поток отрицательной информации достаточно эффективно формирует на Западе негативный образ России. Как пишет в "Итогах"1 М. Липман, эти статьи "создают общее впечатление: Россия — коррумпированная, преступная страна, и весь российский бизнес — криминальный. Это ощущение легко ложится на душу американскому обывателю — у него и раньше складывался примерно такой образ России". При этом часть источников предполагает, что скандал инициирован внутри России. Например: "Ряд СМИ уже высказал предположение, что в действительности Рашенгейт организован Примаковым через его каналы в спецслужбах"2 Косвенное подтверждение этому можно найти в сообщении газеты "Версия"3 о выходе на английском языке книги Антона Сурикова, ранее работавшего в кабинете Е. Примакова, о преступности в России. В сообщении констатируется, что многие публикации в газете "Corriere della sera" о счетах семьи российского президента в иностранных банках являются пересказами и перепечатками из книги А. Сурикова. Впоследствии появились сообщения об отсутствии в природе подобной книги. Ответная статья в "Версии"4 дала следующую интерпретацию. Книга была издана тиражом 999 экземпляров, и весь тираж был скуплен одной заинтересованной фирмой, поскольку в одной из глав речь идет о связях этой фирмы с коррумпированными российскими чиновниками. В статье названа и сама эта фирма: это известная американская инвестиционная компания "Menil Lynch".

Россия пыталась запустить в ответ свою программу нейтрализации. По сообщению журнала "Коммерсант — Власть"5 своя программа была подготовлена сотрудниками Администрации Президента России, куда входил также "выброс упреждающей информации". Свою программу предложил также Михаил Задорнов. Руководитель Администрации А. Волошин, со своей стороны, считает, что раз скандал разразился на Западе, он там же должен и умереть, чем и была заблокирована реализация программы противодействия. Эти аргументы, однако, нельзя признать правильными, поскольку альтернативное коммуникативное пространство как раз и требует постоянного порождения своей собственной точки зрения.

И. Кузьменков6 считает, что не хватает соответствующей профессиональной структуру с соответствующими задачами. "Нужна госструктура, подобная прежнему АПН, Агентству печати "Новости", и как можно скорее. Ведь свято место пусто не бывает. Если не заниматься своим имиджем, то западная пресса только и будет писать, что о русской мафии или отмывке денег. Причем обратите внимание, сейчас на Западе пишут про Россию на том же уровне, как "Крокодил" 50-х годов изображал Америку. Это значит, что реальных аргументов у них все меньше. А возможностей для наших пиарщиков — все больше".

Алексей Ситников, президент компании "Имидж-контакт", также считает, что информационная война против России носит чисто политический характер7, видя в ней следующие цели: дискредитация власти и ослабление позиции Ельцина и его будущего преемника, что представ-jiaer интерес для их конкурентов, а также ослабление позиции Гора и усиление позиций республиканцев в США. Другая статья этого же номера журнала акцентирует невероятную скорость эскалации данной информационной кампании. Третья статья подчеркивает, что ответные шаги пока предпринимаются в сфере разоблачения американского следа в интриге, что в результате дает повод для продолжения бездействия официальных властей.

Опровержение может строиться с акцентом на контексте. Так, ОРТ ("Время", 1999, 28 авг.) устами П. Шере-

мета объявила о начале информационной кампании по изоляции России в международном сообществе. Таким образом были объяснены антикоррупционные разборки в "Bank of New York" и последовавшие затем скандальные -публикации о счетах высокопоставленных чиновников России за рубежом. В качестве порождения именно кон-текстного сообщения было предоставлено слово К. Kara- s ловскому, мужу одной из обвиняемых в организации от- s мывания денег и одному из первых лиц вышеназванного i банка. Можно назвать следующие приемы, которые были применены в этом подходе:

• встречное обвинение оппонентов,

• использование ярлыков,

• персонализация своей стороны конфликта.

Характерным для такого подхода является уход от собственно заявленной темы, при максимальном расширении сопутствующих ей контекстных обстоятельств с соответствующим поиском опровержения во второстепенных линиях обвинения. Самым главным из них становится помещение данной кампании в более широкий контекст • (например, что это в принципе война против России), чем * снимается данный узкий контекст как несущественный. ;

При этом особое значение имеют типы вербального обозначения контроверсийных объектов ситуации. В этом * случае серьезный акцент делается на вербальных (т.е. чи- • сто информационных) отличиях при сходстве в области > реалий. Стандартное противопоставление прошлого "разведчик/шпион" сегодня преобразуется в целую схему "агрессия/борьба за демократию". Если в первом случае речь шла об обозначении одного объекта реальности, то во втором вводятся уже целые мифологически пласты, позволяющие описывать целый набор действий и объектов.

Ответ на критику может идти также по линии полной абсурдизации обвинения. К примеру, П. Бородин говорит (интервью по телеканалам 3 сентября 1999), что Б. Ель- i цин понимает, что это удар по нему, а не по Бородину, чем аргументируется снятие обвинений вообще. Опро- !

вержение поэтому может носить странный характер. Например, по поводу скандала с отмыванием денег и наличием счетов первых лиц А. Лифшиц говорит, что этого не может быть, поскольку такого количества денег нет в России. А В. Черномырдин подчеркивает, что Б. Ельцин за последнее время вообще не видел в глаза денег и не знает, как они выглядят. То есть опровержения носят совершенно анекдотический характер. Л. Кравчук в свое время строил ответ на обвинения в перевозе тридцати миллионов долларов в Израиль на том, что они не поместятся в дипломате.

Развернувшаяся против России информационная кампания по поводу отмывания денег в американском банке, которая наталкивается на молчание Кремля, вызывает недоуменные вопросы соответствующих специалистов. Журнал "Итоги"8 провел опрос на тему, что можно было бы делать и получил следующий набор ответов:

"Московские пропагандисты навскидку предложили несколько рецептов спасения репутации российских властей. Одни говорили, что можно было бы развернуть контрпропаганду, упирая на то, что все обвинения — всего лишь праздные домыслы детективов из ФБР, о чем свидетельствуют многочисленные оговорки вроде "возможно", "по непроверенным данным" и т.п., которыми сопровождаются публикации сенсационных сведений. Другие предлагали вытащить на свет налоговые декларации президента и продемонстрировать, что при ельцинских доходах его дочь с полным правом могла тратить и тринадцать, и даже двадцать тысяч долларов, выезжая на отдых в Италию. (...) "Дали бы только команду — мы бы им такого наворотили", — хорохорились пропагандисты".

В целом как ослабление, так и усиление информационной кампании можно представить в виде следующей таблицы, где в качестве опорных точек названы компоненты самой элементарной схемы коммуникации:

Каждый из компонентов может быть усилен или ослаблен варьированием того или иного его наполнения. Рассмотрим подробнее эти варианты.

Источник может быть усилен/ослаблен следующим образом. Усилению источника способствует помещение в эту позицию таких коммуникативных типажей, как а) свидетель, б) эксперт, в) участник события. Например, новостные события по поводу террористических актов в Москве в сентябре 1999 г. сразу "обросли" рассказами свидетелей или комментариями экспертов, которые рассматриваются массовым сознанием в сцепке с самим событием. В ряде случае участник события может быть "затемнен", но все же назван, например: "Наши источники в Кремле (Белом доме) сообщают..."

Для усиления воздействия может сознательно готовиться свидетель события. Известный пример с выступлением дочери посла Кувейта в США в период начала войны в Персидском заливе в качестве живого свидетеля того, что иракские солдаты выносили и клали на бетон младенцев, хотя на самом деле ее там не было, демонстрирует безграничные возможности, которые предоставляет свидетель. Ведь его особенность как раз и состоит в том, что кроме него этого никто не видел. Поэтому вводимый в событие свидетель обладает безоговорочным доверием.

Ослаблению воздействующей силы способствует внесение сомнений в искренность, правильность источника. Так, против информационной кампании по отмыванию российских денег в Америке выдвигались противоположные контробвинения, что она а) на самом ведется не против России, а против Гора, б) имеет своим источником не Америку, а Россию (с попутными обвинениями в этом то Лужкова, то Примакова). То есть введение нового источника предполагает иную коммуникативную цепочку, что в результате работает против данной коммуникативной цепочки хотя бы в косвенном виде. В программе "Неделя" (ТВЦ, 1999, 25 сент.) привязки некоторых кампаний к Примакову уже связываются с Кремлем. !* Сообщение усиливается введением любых цифр или статистики, поскольку массовое сознание воспринимает

подобную реальность как документальную. Вера в "цифровую действительность" у нас большая, чем в вербальную. Сообщение усиливается путем перевода доказательств с вербальной в реальную плоскость. Уменьшение доверия к сообщению может покоиться на метакоммуни-кативных доказательствах, например, "трясущиеся" руки Янаева в период пресс-конференции ГКЧП.

В результате мы можем построить следующую шкалу, отражающую уровень доверия к типам аргументов:

Соответственно, вербальное обвинение может побеждаться цифровым опровержением.

Собственно так пытался говорить А. Лифшиц, когда подчеркивал, что таких денег в России просто нет. Л. Кравчук, который не мог сложить тридцать миллионов долларов в дипломат, шел уже по пути "вещевой коммуникации".

Канал может существенным образом усиливать/ослаблять достоверность коммуникативной цепочки. Назвав газету "желтой", можно уже меньше беспокоиться о силе названных в ней аргументов.

Получатель также предоставляет возможности для тех или иных вариантов коммуникативной "игры". Например, достаточно часто используется акцент на косвенном получении информации. Например, "к нам в руки попали секретные материалы..."

Для выработки адекватного опровержения негативногб события можно также воспользоваться метакоммуника-тивными привязками, под которыми мы будем понимать выход за собственно данное коммуникативное поле. К числу таких возможностей следует отнести: • введение нового отрицательного события, которое затем эффективно опровергается, поскольку вводилось создателями самого отрицания специально для демонстрации неадекватности других обвинений,

• привязка источника к отрицательному событию (объекту),

например, что отмывание денег сконструировано моджа-хедами, чтобы дестабилизировать обстановку в России,

• раннее введение "прививок" к будущему появлению отрицательного события.

Общим правилом функционирования информационной реальности следует признать следующее: хорошо сконструированная информационная реальность слабо поддается проверке на истинность/ложность. Точнее можно сказать, что для нее на первом месте стоят другие параметры, среди которых:

• системность,

• скоординированность, непротиворечивость всех элементов друг другу.

Проверка на соответствие действительности — это выход на метауровень, поскольку это выход за пределы собственно информационного пространства. Реально же большинство проблем решается в рамках него. Особенно это касается тоталитарной пропаганды, которая не допускает иных источников информирования. В случае же наличия альтернативных источников те же результаты достигаются наращиванием интенсивности и мощности одного из источников, в результате чего остальные функционируют не как основные, а как факультативные участники.

В более общем виде мы можем представить себе проблему нейтрализации в качестве попытки предложить новый контекст, в рамках которого вводимое отрицательное событие уже не будет трактоваться чисто негативно. То есть перед нами стоит задача создания новой коммуникативной конструкции, включающей в себя в качестве составного элемента данную отрицательную конструкцию.

Такие новые возможности по нейтрализации дают следующие контексты:

• негативная ситуация была инициирована врагами,

• негативная ситуация создавалась не против нас,

• временный характер негативной ситуации,

• негативная ситуация активно изживается.

Интересно, что советские схемы пропаганды работали как раз в этом режиме: все трудности либо были временными, либо имели своим источником деятельность врагов — либо внешних, либо внутренних. Хотя это не только советская схема, например, Южная Африка в период апартеида вела активные кампании по нейтрализации негатива, где в числе прочего, например, для США использовалась следующая аргументация: "У вас ведь тоже была сегрегация, от которой вы избавились не сразу. Мы также постепенно идем по этому пути". В вышеприведенной терминологии это аргумент, акцентирующий временный характер негативной ситуации.

Все эти характеристики функционирования информационного поля должны в результате помочь в создании более квалифицированных аргументов против выдвинутых обвинений.

','

1. "Итоги", 1999, № 36.

2. Комсомольская правда", 1999, 8 сентября.

3. "Версия", 1999, № 34.

4. "Версия", 1999, № 35.

5. "Коммерсант — Власть", 1999, № 35.

6. "Профиль", 1999, № 34.

7. "Эксперт", 1999, № 33.

8. "Итоги", 1999, № 37.

ИНСТРУМЕНТАРИЙ ИНФОРМАЦИОННОЙ ОПЕРАЦИИ

Воздействие эффективно тогда, когда более полно и четко определены слабые места оппонента или противника. При этом можно говорить о стратегическом и тактическом воздействии на массовое и индивидуальное

сознание, примером первого может служить кино, примером второго — теленовости. И то, и другое воздействие формирует необходимую с точки зрения общества картину мира. Но если кино скорее вводит правила этой картины, откуда могут последовать интерпретации новых фактов, в ней не представленных, то теленовости дают факты, которые позволяют либо выйти на правила, либо просто проиллюстрировать имеющиеся в массовом сознании правила интерпретации данной действительности.

	Пример	Действие
Стратегическое информационное	кино	введение правил для интерпретации новых фактов
Тактическое информационное воздействие	теленовости	введение фактов, иллюстрирующих имеющиеся правила

Любая информационная операция жестко задает свои цели, поскольку только это дает возможность реально оценивать ее эффективность. Например, цели листовок по

поводу дезертирства формулируются следующим образом1:

• не вызывать негативной реакции,

• вызывать понимание возможности дезертирства,

• вызывать размышления по поводу того, делать или не делать этого,

• вызывать желание дезертировать,

• подталкивать к дезертирству.

При этом важным компонентом, который следует принимать во внимание, является обсуждение данных проблем со своим окружением. Так для периода Второй мировой войны подчеркивается, что целью листовок было обсуждение своего военного положения между солдатами, их желания остаться в живых ради их семей, разумности почетной сдачи в плен2. То есть можно утверждать, что стимуляция обсуждения "запретных" тем в результате приводит к порождению нужных решений.

Выдвигается также требование ориентироваться на факты, поскольку они представляют наибольший интерес для

аудитории. С другой стороны, факты выглядят как наиболее достоверный материал, с которым не имеет смысла спорить. "Информационное сообщение, используемое на всех этапах психологической войны, избегает аргументов, побуждений или призывов. Его заботой является предоставление неприукрашенных фактов в таком виде, чтобы они имели сильное психологическое влияние на читателя"3.

Психологические/информационные операции в первую очередь используют имеющееся информационное пространство, опираясь на наиболее эффективные коммуникационные потоки. Изменения в это пространство можно внести двумя путями:

• изменив набор сообщений,

• изменив организацию самого пространства.

Пример первого варианта можно увидеть, сравнив прессу до периода перестройки, периода перестройки и современную прессу. Такое сопоставление продемонстрирует резкие тематические изменения наполнения газет, которые состоялись за это время. Вспомним также войну компроматов, которую также можно рассматривать как вариант тематического изменения. Еще одним вариантом подобного преобразования служит изменение приоритетности сообщений: нужным сообщением придается больше внимания, одновременно это снижает уровень внимания к сообщениям, которые являются неинтересными со стороны пропагандиста. То же используется и в случае негатива: властные структуры могут выдать отрицательное для них сообщение в сумме с другим, тоже отрицательным, а не делать этот всплеск отрицательного внимания дважды.

Одновременно более эффективно можно провести изменения, перестроив само информационное пространство. Рассмотрим некоторые возможные варианты этих изменений:

• расширение контекста: когда одной группе общества СМИ дают голос за счет других. В вещании на соцстра-ны, в период вьетнамской войны пропагандисты предоставляли слово, например, интеллигенции, чье недо-

вольство ситуацией проектировалось на все общество, при этом голос малой части общества становился голосом всего общества, что было выгодно для пропагандистских целей.

• замедление/ускорение информационных процессов: в зависимости от потребностей некоторые информационные процессы могут замедляться, другие — ускоряться. В результате происходит ускорение/замедление нужных для коммуникатора процессов. Например, раскрыв страну для новостей с одной части земного шара, мы ускоряем выработку общих ценностей и идеалов. Другой пример, замедлив процесс книгоиздания, создание собственной кино— и телепродукции, мы приостанавливаем процессы собственного осмысления ситуации, используя вместо этого интерпретации других сторон, чью продукцию мы потребляем вместо своей собственной.

• замена ключевых коммуникаторов: как пишется в американском уставе по психологическим операциям, в случае когда ключевые коммуникаторы не работают на нужные цели, их предписывают изолировать, предоставив обществу других ключевых коммуникаторов. Соответственно, каждое резкое изменение выносит вперед новые типажи ключевых коммуникаторов. Например, период перестройки вывел журналистов, писателей на новые для них политические позиции.

• создание пассивного большинства: телевидение сориентировано на фактический материал, который поступает из различных источников, из чего невозможно самому создать понятную картину мира. Соответственно, воспринимается правдиво лишь та картина, которую хотят дать коммуникаторы. Предоставление такой единственной интерпретации воспринимается как откровение и сразу фиксируется в памяти.

• трансформация текста с внешними ориентирами на внутренние: более серьезное влияние имеет сообщение, которое создано исходя из внутренних интересов, поэтому даже американские листовки времен войны в Персидском заливе рассказывали о арабском братстве. В

пропаганде против Вьетнама также разыгрывалась "китайская карта" — делались ссылки на старого врага Вьетнама — Китай как сторону, заинтересованную в войне. В американском уставе по психологическим операциям приводится пример использования фольклорных персонажей при борьбе с повстанцами в Азии.

• переход информации личного уровня в публичный дискурс: "чужие" радиостанции всегда отмечались тем, что выдавали информацию, которая была принципиально запрещенной. Например: детали жизни высшего советского мира. Англичане во время второй мировой войны имели станцию "Gustav Siegfried Eins", которая использовалась как источник "черной" пропаганды4. Например, после допросов пленных команд немецких подводников шла в эфир компрометирующая информация о некоторых немецких фигурах, результатом чего были отставки или самоубийства.

• использование привычных мифологических сеток для осмысления новых ситуаций: например, Г. Ронсли5 считает, что освещение венгерского кризиса было более удачным, чем освещение суэцкого кризиса того же года (Р. 169). Это связано с тем, что предмет освещения был более понятным для пропагандистов, было можно разговаривать языком бинарных оценок. С другой стороны, демонизация Нассера не удалась, хотя шла по той же модели, ибо Нассер не воспринимался как неприятель в чистом виде, как это было с Советским Союзом в случае Будапешта 1956 года.

» введение информации целыми блоками: непонятные большинству населения темы (типа "валютного коридора") принципиально не подлежат собственному осмыслению и обработке, они входят в массовое сознание только вместе, записываются в неизменном виде в памяти. Постоянное повторение таких тем оказывает содействие блочному ж их запоминанию. Кстати, по этому же методу работают тоталитарные секты, когда вводят свою информацию: непонятные тексты все равно запоминаются, но без соответствующего осмысления.

Большая часть из этих принципов имеет асимметрический характер, то есть являются неожиданными со стороны получателя информации, что в свою очередь не позволяет найти адекватный ответ. Например, Дж. Кеннеди использовал переход в публичный дискурс как асимметрическое действие во время кубинского кризиса 1962 г., известив о размещении советских ракет на острове. Эта публичная информация уже не давала возможности СССР действовать в ответ в "закрытом" режиме. В ряде случаев, наоборот, сила влияния опирается как раз на симметричность. Пока Волк в сказке разговаривает языком Бабушки (отвечая на вопрос "чего ради тебе такие большие уши, глаза?"), Красная шапочка его не замечает. Несимметричный ответ о зубах его сразу раскрывает. Наиболее сильные политические действия тоже асимметричны, например, революция.

Возможности асимметрического построения не раскрываются современными теориями влияния, например, риторикой. Поэтому мы можем дополнить имеющуюся схему Коппершмидта6 дополнительным асимметрическим элементом:

Мы считаем, что это как раз асимметрия, иоо в этом случае отсутствует влияние постороннего человека, а информация подается через призму интересов самой аудитории: моделируется не внешне (как действия уговорить или убедить), а внутреннее влияние.

"Чужой" в принципе всегда моделируется как асимметрический, что активно используется пропагандой. В период "холодной войны" неприятель всегда выглядел как асимметрический, даже наличие одних и тех же видов вооружений всегда было справедливо для одной стороны и

несправедливо для другой. И США, и СССР говорили: "наши ракеты и ядерные бомбы — для мира, их — для нападения". И Никсон, и Рейган представляли СССР как "империю зла". СССР подавал себя вместе со "всем прогрессивным человечеством", США — с реакционным. В период настоящих войн неприятелю приписывались различные зверства: и в Первую, и в Вторую мировую войну говорилось о производстве мыла из тел умерших людей. В целом происходит гиперболизация различий: "мои" — только позитивы, "их" — только негативы. Это можно назвать контрастной пропагандой, и она полностью отвечает принципу асимметрии.

С другой стороны, есть ситуации, которые требуют симметричного построения. Так, например, во время предвыборной кампании кандидаты стараются говорить то, что ожидает услышать от них население. Это специально проверяется на экспериментальных группах. Например, во время президентских выборов 1996 г. в США в таких экспериментах каждый реципиент оценивал те или другие части выступления кандидата по шкале от О до 100. То, что в среднем получало оценку выше 80, считалось хорошей темой, годной для использования7 .

Симметричность также нужна для обеспечения единства государства в аспекте единой системы ценностей, общих для всего народа. А. Мигранян видит в существовании такой символической системы один из четырех базовых элементов, которые в сумме создают государство8. Одним из вариантов выхода из кризиса он рассматривает принципиально асимметрическое решение: новые власти могли бы принести в жертву одну из олигархических групп, направив на нее гнев населения. То есть прогнозируется пропагандистское решение проблемы кризиса, с одновременным возвращением контроля над ОРТ как основным источником информирования. Интересно, что другие предсказания этой статьи за июль 1998 г. уже реализовались: отставка Кириенко и отставка Юмашева состоялись.

США выносят из пропагандистского поражения во Вьетнаме несколько интересных уроков9: об одном из них уже говорилось выше — ничем невозможно заменить ме-

стную пропаганду, ибо знание языка и культуры являются обязательными для искусства эффективного влияния. И Америка проигрывает в этом аспекте. Это в данном случае странно потому, что США делали довольно детальные исследования вьетнамского общества, включая модели влияния в нем. Все это говорит и о том, что невозможно строить новое общество в странах СНГ, опираясь на интерпретации действительности, предлагаемые или навязываемые другой стороной. Только собственное осмысление ситуации дает возможность реального влияния на ее.

Можно вспомнить несколько примеров таких анализов информационных процессов, в котором участвовали мы все. Главный редактор журнала "Искусство кино" Д. Дондурей выступил с интересным интервью в "Комсомольской правде"10, где говорит о том, что нагнетание ситуации в стране, катастрофизм, который порождается, выгоден соответствующим финансово-топливно-инфор-мационным группам. Замедление реформ порождает слабое государство, а именно такое государство необходимо тем, кто заинтересован в быстром обогащении: со слабым государством можно договариваться, ему можно диктовать свои приоритеты. Д. Дондурей говорит : "Государство создало фантастическую глупость, отдав как монополию на водку, монополию на расположение духа миллионов своим оппонентам". В этом интервью предлагается создать "антитеррористический центр в области идей", чтобы снять страну с иглы катастрофизма.

В. Серебрянников рассматривает перестроечные и постперестроечные процессы в России11. Он приводит такой неизвестный для нас факт: руководство СССР запрещало ведение психологических операций в Вьетнаме и Афганистане, поскольку это была чужая территория, за активную позицию по этому вопросу был даже отправленный в отставку один из руководителей управления спецпропаганды генерал-майор Л. Шершнев.

С. Расторгуев строит общую схему работы средств массовой информации России в 1990-1997 гг. в соответствии с такими целями12:

• расслабление общества с помощью идеи отсутствия врагов (цель: общество как целое исчезает в качестве объекта сознания общества).

• заставить общество слушать лишь одну парадигму развития, например, западную, а не мусульманскую или китайскую (цель — ослабление общественного сознания).

• принудить общество не размышлять, сняв со СМИ серьезные аналитические рассмотрения проблем (цель — торможение общественного мышления).

• сконцентрировать внимание общества на других проблемах, например, внутренних катаклизмах, актах террора (цель — подсистема защиты становится не способной выполнять свои функции и как бы расстраивается).

• постоянно внушать, что само общество становится лучше, все к нему относятся лучше (цель — ослабление исторической памяти и ощущения идентичности).

• СМИ убеждают, что существующее состояние — это не совсем то, что должно быть (цель — создание пассивного состояния сознания).

Мы можем считать подобные анализы гиперболизациями их авторов, но мы не должны отвергать даже теоретических возможностей перестройки информационной системы общества. Ведь можно уводить общество в сторону даже в критические периоды, например, Япония благодаря системе своей дезинформации в 1939-1941 гг. смогла осуществить совсем неожиданное нападение на США в Пирл-Харборе. Кстати, японцы имели такое интересное название для пропаганды, как "война мыслей"13.

Г. Ронсли также приводит два существенных вывода из работы пропагандистов во время венгерского восстания14. Один из них мы уже вспоминали. Из того, что венгры вышли на уличные бои, надеясь на поддержку со стороны Америки, можно увидеть следующее:

• существовал серьезный разрыв коммуникаций между американскими политиками и пропагандистами, пропагандисты должны учитывать, как именно целевая аудитория прореагирует на их сообщения.

Информационное пространство современного государства должно уметь работать не только с позитивами, а и с негативами — теми угрозами, которые возникают постоянно. Именно работа с отрицательными ситуациями является проверкой для эффективности или неэффективности информационного пространства.

Исходя из вышеупомянутого, можно выделить два варианта информационной асимметрии: асимметрия первой степени и асимметрия второго степени. Если в пер-,вом случае мы будем иметь порождение асимметрии в любом контексте, то во втором — лишь в специально для этого построенном контексте. Например, СССР не извещал о том, что сбитый пилот У-2 Пауэре остался живым. США были вынуждены дать свой вариант заявления об инциденте, после чего пошла совсем другая информация. Эту модель второй степени асимметрии СССР использовал еще раз: в Париже на встрече в верхах от США потребовали принести извинение, без которого Хрущев не примет участия во встрече и возвратится домой15 .

Обычную асимметрию мы имеем и в ситуации нарушения тактов взаимодействия.

Например, А. Гладыш следующим образом описывает ход перестройки: властные структуры были выведены на ситуацию необходимого принятия первого хода, что им несвойственно, ибо они привыкли играть игру ответного (второго) хода: реагировать на действия населения. В данном случае уже само население ожидало действий от властных структур, чего те не могли сделать16. То есть, исходя из этой интерпретации, можно увидеть принципиально асимметрический характер перестройки.

Пропаганда США во Вьетнаме не смогла избавиться от такого асимметрического определения себя, как "иностранные захватчики", что привело к их пропагандистско-

му поражению. Хотя эта пропагандистская война была разработана по всем законам. Достаточно привести пример целевых аудиторий американской пропаганды с соответствующими задачами17:

целевая аудитория	пропагандистские задачи
Коммунисты и их приверженцы на Юге	Прекращение военной борьбы.
Массы и элиты на Севере	Показать угрозу китайского империализма и предательство правя-вящей коммунистической партии.
Некоммунисты на Юге	Поддержка правительства и жизнь в соответствии с демократическими ценностями.

Все это можно рассматривать как создание системы, симметричной северо-вьетнамской системе пропаганды. То есть в ответ создается не менее мощная империя для порождения нужных для пропагандиста новостей.

В таких системах в рамках той или другой тематики иногда возникает потребность в асимметрических решениях. Например, В. Костиков вспоминает следующее из времен, когда он работал пресс-секретарем Б. Ельцина: "Чаще мы просто не реагировали на такие публикации, ибо опыт показал, что опровержения лишь подогревают слухи"18. Или другой пример: в случае отношения А. Гора к секс-скандалу Б. Клинтона было принято решение, в соответствии с которым он ни разу не должен упоминать имя М. Левински19. То есть, это создание явной асимметрии, поскольку в эфире отрабатывается противоположная стратегия.

Кстати, и загадка, и анекдот как примеры информационной асимметрии, порождают временно несбалансированный взгляд на мир. Отгадывая загадку, мы возвращаемся в симметричный мир. Но его сбалансированность не творческая и не интересная. Поэтому загадка является первым вариантом асимметрической информационной единицы.

Информационная асимметрия разрешает реструктурировать информационное пространство наиболее эффективно. Поскольку она строится не только из одного варианта построения, а и из возможных реакций на него со стороны неприятеля. То есть информационная асимметрия является более сложным информационным продуктом, что учитывает не только интересы коммуникатора, а и следующий возможный шаг со стороны его реципиентов.

1. Bairdain E.F. and E.M. Effectiveness of Psyop Messages: a Foundation Study // Military Propaganda. Psychological Warfare and Operations. — New York, 1982. — P. 246.

2. Brown JA.C. Techniques of Persuasion. From Propaganda to Brainwashing. — Harmondsworth, 1963. — P. 102.

3. Katz P.P. Tactical Psyop in Support of Combat Operations // Military Propaganda. Psychological Warfare and Operations. — New York, 1982. - P. 50.

4. Taylor P. M. Munitions of the Mind. A History of Propaganda from the Ancient World to the Present Day. — Manchester etc.,

1995. - P. 225-226.

5. Rawnsley G. D. Radio Diplomacy and Propaganda. — P. 168

6. Безменова Н.А. Проблемы эффективности речи в перспективе неориторики // Оптимизация речевого воздействия. — М., 1990. - С. 154

7. Woodward В. The Choice. How Clinton Won. — New York,

1996. - Г. 158.

8. Мигранян А. Судьба президента и президентства // "Независимая газета", 1998, 23 июля.

9. Rawnsley G. D. Radio Diplomacy and Propaganda. — P. 161-162.

10. "Комсомольская правда", 1998, 13 октября.

11. Серебрянников В.В. Социология войны. — М., 1998.

12. Расторгуев С.П. Информационная война. — М., 1998. — С. 143.

13. Taylor P. M. Munitions of the Mind. A History of Propaganda from the Ancient World to the Present Day. — Manchester etc., 1995. - P. 238.

14. Rawnsley G. D. Radio Diplomacy and Propaganda. — P. 168

15. Гриневский О. Тысяча и один день Никиты Сергеевича. М., 1998.

16. Гладыш А. Структуры Лабиринта. М., 1994.

17. Rawnsley G. D. Radio Diplomacy and Propaganda. — P. 147-148.

18. Костиков В. Роман с президентом. — М., 1997. — С. 191.

19. "Столичные новости", 1998, 17-24 марта.

Глава третья

ИНФОРМАЦИОННЫЕ ВОЙНЫ В РЕАЛЬНОСТИ

ИНФОРМАЦИОННОЕ ОРУЖИЕ В ИНФОРМАЦИОННОМ ПРОСТРАНСТВЕ

Информационная война и информационный мир вро-| де бы альтернативны друг другу. Однако проблема состоит в том, что как такового информационного мира, не бывает и быть не может, поскольку информационное пространство в своем многообразии готово принять любую точку зрения. Это напоминает ситуацию в конфлик-тологии, где принята парадигма, в соответствии с которой конфликт является нормой любой живой системы. Конфликтов не бывает только в мертвой системе. В нашем случае военная ситуация в явном виде возникает, когда информационный конфликт начинает поддерживаться в неинформационном пространстве.

Тоталитарная среда работала с альтернативными коммуникациями исключительно в репрессивном режиме, чисто физически устраняя источники коммуникации. Сегодня используются либо альтернативные источники, либо ложные (в случае "черной пропаганды"). В этом случае человек реагирует на коммуникативную, а не на физическую среду, как это часто бывало ранее в случае традиционного оружия.

Отличия информационного оружия от обычного состоит в том, что обычное оружие направлено на разрушение объекта, информационное оружие сохраняет объект, т.е. является не жестким воздействием, как в первом случае, а мягким. Но и в рамках информационного оружия есть более жесткие и более мягкие методы. Модифицируя только форму, мы получаем более жесткий вариант, примером чего может служить психотропное воздействие. Собственно информационное оружие является мягким

вариантом, поскольку оно направлено на модификацию не формы, а содержания. Эти различия можно представить себе в следующем виде:

Модификация исключительно содержания говорит о том, что информационное оружие данного направления практически не отличимо от среды, в которой оно функционирует.

Любое общество как в мирное, так и особенно в военное время обладает коммуникативными фильтрами, не допускающими ту или иную информацию в область публичного знания. Следовательно, и в мирное время социальная система признает какую-то часть информации социально опасной. Это касается не только тоталитарных стран. Вот, например, список из десяти тем, от освещения которых уходит канадская англоязычная пресса1. Среди них оказались и факторы, формирующие информационное пространство: сила индустрии паблик рилейшнз, роль корпоративных медиа: как собственные интересы искривляют новости. В целом новости рассказывают не о тенденциях, а о "нарушениях" ситуации именно в данный день. Новости также сориентированы на бюрократические институции — правительства, полицию, суды, откуда исходит большой поток новостной информации. Эти два фильтра — ориентация на событийность и институциали-зация — являются факторами, формирующими информационное пространство конкретного государства.

Систематизация информационного поля достигается также излюбленным приемом от Гитлера до Никсона — повтором. Никсон так учил своих помощников писать, что когда ваша рука устанет повторять на бумаге эти ело-

ва, только тогда американский народ уразумеет смысл вводимого сообщения. В этом плане стратегия молчания как тип ответа работает как раз против стратегии повтора, не давая возможности очередного возврата к той же теме. Мы можем разграничить два типа повтора:

• повтор факта,

• повтор правила.

В последнем случае речь будет идти о новых фактах, которые соответствует вводимой теме, например, американцы для обоснования положения, что Саддам Хуссейн является причиной войны в Персидском заливе, использовали каждый раз новые факты, которые после анализа населением сами должны были сложиться в соответствующее правило.

Можно выделить также два типа повтора с точки зрения внешнего или внутреннего характера повторяемого элемента. Внутренний повтор — это, например, дублирование одной и той же темы в рамках одного сообщения или серии сообщений. Внешний повтор состоит в параллельной реализации в тексте определенных характеристик, например, идеологической системы. Так, американская пропаганда, направленная против японских солдат в период Второй мировой войны, которая опиралась на неприкосновенность фигуры японского императора, тем самым использовала именно внешний повтор.

Информационное оружие должно учитывать особенности конкретного информационного пространства. По этой причине в стандарты психологических операций всегда входит определение точек уязвимости, на которые и будет в дальнейшем направлена коммуникация.

Информационное оружие соответствует нормам данного информационного пространства, чем достигается незаметность его использования. Получатель информации не в состоянии заметить ее "ненормированности". Только на уровне последствий становятся понятными заложенные в нее цели. На уровне получения информации перед нами совершенно нормированное сообщение. Мы можем изобразить это увеличение ненормированности по мере

прохождения информации через ее обработку в следующем виде:

В случае обычного оружия оно является опасным уже На входе в систему. Информационное оружие на входе в систему представляется совершенно безопасным.

Анализ коммуникации и целевой аудитории включает учет следующих компонентов2:

• тип и расположение цели,

в число и разнообразие каналов, открытых для цели,

• степень насыщения разных каналов программой,

• степень соответствия сообщений групповым стандартам.

Соответственно, предлагается шесть индикаторов эффективности психологических операций:

• непосредственное восстановление: при равенстве прочих составляющих содержание сообщений, быстро восстанавливаемых, считается более эффективным,

• запоминание: при равенстве прочих составляющих сообщения, которые запоминаются надолго, считаются более эффективными,

• повтор: при равенстве прочих составляющих сообщения, которые пересказываются другим, считаются более эффективными,

• социологический опрос: анализ эффективности сообщений на базе ответов на специально составленные опросники,

• физический ответ на сообщение: позитивные действия аудитории являются индикатором эффективности,

• контент-анализ: индикаторами эффективности являются результаты мониторинга радиопередач, газет и других публикаций.

Информационное пространство в принципе разрешает существование любого типа информации, в чем реализуются его отличия от пространства физического плана. Опасна по своим последствиям только обработка данной информации человеком. И не по физическим последствиям в смысле прекращения функционирования организма, а по введенным новым нормам разрешенного поведения. Когда Петр Первый боролся с бородами или традиционным русским платьем, он боролся не с физической средой, а с коммуникативной. Платье и борода выступали в роли знака, который одновременно отражал как неприятие того нового типа поведения, к которому призывал царь, так и знака неподчинения действующей на то время власти. Когда же Павел Первый боролся с французским платьем, то он также боролся с неподчинением системы единым правилам поведения.

Информационное оружие не разрушает информационное пространство, а опирается на него. Информационное оружие само формирует информационное пространство под себя, поскольку по сути своей информационное оружие и является средством интенсивного введения тех или иных сегментов нового информационного пространства. Коллизии возникают из-за несоответствия введенных сегментов уже имеющимся. Активное неприятие новых сегментов может блокироваться неинформационными действиями (типа бомбардировок или экономической помощи). В любом случае достигается определенный баланс между информационным и неинформационным пространством, часто создаваемый с приоритетностью пространства информационного.

Информационное оружие обязано учитывать варианты противодействия, в противном случае оно обречено на провал. Например, в случае пропагандистской войны в период обострения Кубинского кризиса констатировалось: "Прежде чем направить любое сообщение, следовало предвидеть возможную позицию советской пропаганды, которая будет распространена в ответ, особенно в аспекте приравнивания советских ракет на Кубе к ракетам НАТО в Турции и Италии"3. Информационное ору-

жие должно нести в своем составе блокировку возможного развития ситуации в информационном пространстве, если предполагается ее негативная трансформация, невыгодная для коммуникатора.

Таким образом, можно утверждать, что информационное оружие выполняет два вида функций:

• блокировать доступ к определенному виду знаний,

• открывать доступ к определенному виду знаний.

В последнем случае следует не только ввести эти новые знания, но также облегчить их усвоение, как это было в случае "хорошего обращения с военнопленными", когда требовалось даже визуализировать в листовке этот тип действий, чтобы облегчить хотя бы на умственном уровне выполнения нужных для коммуникатора действий. А блокировка определенных знаний может трактоваться также как замена реальных знаний (например, на поле боя) на фальшивые (deception), выгодные для коммуникатора.

Наращивание физического пространства новыми элементами в результате приводит к заполнению той или иной ниши. Наращивание информационного пространства не имеет подобных пределов, поскольку позволяет одновременно создавать новую нишу. Информационное оружие в этом плане действует в асимметрической манере, для которого нет помех в информационном пространстве.

Переход от Информационного пространства к Реальному пространству (или наоборот) опирается на ряд закономерностей функционирования объектов в Информационном пространстве. Происходят определенные трансформации объекта при его смещении из одного типа пространства в другое.

Например, У. Гэмсон считает, что журналисты и читатели воспринимают и обрабатывают реальность через структуры, именуемые сценариями, стереотипами, фрей-

мами4. Точно так их называют при попытках моделирования понимания текстов на ЭВМ. Это значит, что в информационной реальности объекты-ситуации обладают строгими структурными параметрами, нарушения которых практически не бывает. Можно представить себе, к примеру, что авария поезда в нашей журналистике будет обрастать составляющими фрейма в виде героического подвига (машиниста, пассажиров, врачей, сдающих кровь и т.д.). Если журналист принесет своему редактору рассказ о подобном событии без этого компонента, редактор вернет ему эту статью и заставит его переписать ее. Т.е. обязательные компоненты сценария должны быть заполнены. Это переход от Пространства реальности к Информационному пространству. Не менее часто (а в военных ситуациях даже чаще) мы пользуемся обратным переходом, когда тот или иной информационный объект должен претвориться в жизнь.

В качестве примера этого перехода мы можем рассмотреть вторжение на Гаити, состоявшееся в 1993 г. Для его обеспечения была проведена психологическая операция, в рамках которой сбрасывались не только листовки, но и радиоприемники с одной волной, волной станции "Радио Демократия". Для возвращение власти президенту Аристиду, полученной в результате выборов и отобранной военными, была проведена психологическая операция, упреждающая военную.

Радиовещание сообщало — а это и есть "строительство" соответствующего объекта в информационной реальности — что в любом случае будет введено 20000 солдат для восстановления законного порядка. В результате 30 сентября высадилось 3000 солдат, т.е. 20000 "информационных солдат" превратились в 3000 реальных.

В середине сентября 31% американцев одобряли действия Клинтона по отношению к Гаити, 47% — были против. 6000 американских моряков и солдат подразделений специального назначения были развернуты на границах, чтобы осуществлять давление на гаитянских военных. Президент Клинтон выступил с обращением к нации, в котором он подчеркивал беспомощность обычной дипло-

матии в этом случае. Соответствующую резолюцию по ле-гитнмизации вторжения международных сил принял Совзт безопасности ООН. В результате после шестнадцати часов переговоров военные отступили, и высадка началась.

В данном случае информационное оружие сформировало информационное пространство, которое повлияло на развитие событий в пространстве реальности. Победа в информационном пространстве была перенесена на победу в реальности.

ИНФОРМАЦИОННЫЕ ВОЙНЫ В МИРНОЕ ВРЕМЯ

В рамках стран СНГ (в первую очередь России и Украины) информационные войны давно уже стали приметой активного политического противоборства. Но мы забываем, что ту же роль играли в прошлом СССР печально известные процессы (против космополитов, против врачей-вредителей и т.д.), когда вся страна включалась в ту или иную идеологическую кампанию, поддерживаемую достаточно мощной системой информирования населения. Например, в рецензии на книгу о Л. Берии5 констатируется, что Берия после смерти Сталина "решил подготовить общественное мнение к своему предполагавшемуся возвышению (и устранению тех, кого было необходимо устранить). Он инициировал пересмотр ряда громких дел, при этом устраивая в прессе шумиху по поводу злоупотребления властью со стороны "видных партийных деятелей", чем только раззадорил этих деятелей". Ведь и перестройка и гласность по сути своей были гигантской информационной войной с вовлечением в ее проведение тысяч людей и множества каналов коммуникации.

Внешне-ориентированные тексты всегда представляют собой сложный продукт, к их созданию всегда причастно множество людей. Сегодня мы можем назвать их спичрай-терами, но они существовали и раньше. Вот что пишет помощник одного из генсеков: "Каждый лидер формирует дополнительно свой "теневой кабинет". В него, как правило, входит группа людей, способных четко уловить мысль

шефа и облечь ее в предложение удобоваримой формы: будь то текст доклада, выступления или интервью журналистам... Как правило, эти люди, никому не известные, аккумулируют и анализируют всяческую информацию, составляют справки, изучают статистические данные и постоянно "подпитывают" своего патрона. Только с их помощью он может держаться "на плаву"6 . Он отмечает, что роль таких помощников особенно выросла при Л. Брежневе. Т.е. люди, порождающие информацию, стали более нужны лидеру, который просто озвучивает чужих текстов.

Если советское информационное пространство управлялось достаточно жестко, то были сделаны соответствующие попытки внести элемент управления и в чужое пространство — в информационное пространство Запада и стран третьего мира. При этом наиболее качественные результаты были достигнуты как раз в информационном пространстве стран третьего мира. Можно также привести сведения о работе службы А ("активных мероприятий") КГБ СССР, в составе которой было пятьдесят-восемьдесят человек в Ясеневе, а также тридцать-сорок человек в АПН7. В книге отмечается, что В. Крючков был ярым сторонником "активных мероприятий". Например, в 1985 г. служба А сосредоточила свое внимание на трех областях: материалах, рассчитанных на дискредитацию всех аспектов американской политики, кампании по провоцированию конфликта между США и их союзниками по НАТО, поддержке западных движений сторонников мира. Готовились статьи, памфлеты и речи, атакующие Рейгана и Тэтчер.

"Активные мероприятия" были направлены также против переизбрания Рейгана и Тэтчер, для чего использовался среди прочего агент влияния в Дании Арне Петер-сен: "Первой совместной продукцией КГБ и Петерсена, атакующей миссис Тэтчер, был памфлет "Рыцари "холодной войны", опубликованный в 1979 г., в котором ее именовали главным антисоветским крестоносцем в Европе"8. То есть опыт участия в избирательных технологиях накапливался уже тогда. И достаточно активно, если исходить из затраченных интеллектуальных и финансовых ресурсов.

В современной России мы наблюдаем множественность информационных войн, проводимых внутри страны, центральные из которых мы можем представить в следующем виде:

• информационные войны между олигархами,

• информационные войны между властью и олигархами,

• информационные войны между властью и оппозицией,

• информационные войны, инспирированные противостоянием разных сегментов власти.

Характерной особенностью российского информационного пространства является множественность источников по порождению социально значимых сообщений. Все они выбрасываются в безграничное информационное пространство, знаковыми местами которого есть только первые пункты "повестки дня" (agenda setting). Борьба за внимание массового сознания заключается в борьбе за заполнение этой ниши. Впервые эти методы получили распространение в США, где администрация ведет постоянную борьбу за достойное представление своей работы в информационном пространстве, затрачивая на это серьезные интеллектуальные ресурсы.

Работа в альтернативной коммуникативной среде отличается от работы в безальтернативной среде, поскольку следует принимать во внимание информационные шаги противника. Другой источник своей информацией может мешать, а может и помогать основному источнику, даже не подозревая о своей помощи.

В целях воздействия можно управлять не только с помощью тех или иных сообщений, но и с помощью шума. Осмысленный шум может даже чисто физически заполнять информационное пространство, мешая противнику обнаружить нужные для него сообщения. По нашему мнению на порождении именно шума часто построена, например, работа Фонда эффективной политики Г. Павловского (Москва). Мы можем следующим образом проинтерпретировать примеры его работы на президентских

выборах 1996 г. в России. Были задействованы следующие типы шума:

шум	определение	пример
Семантический	Усиленная выдача информации, которая не соответствует истине	Для того чтобы помешать проведению пресс-конференции Г.Зюганова было объявлено, что на ней он объявит о своем слиянии с В. Жириновский, в результате чего все вопросы были только на эту тему
Синтактический	Смена приоритетности сообщений	Было объявлено, что коммунисты, придя к власти отменят "мыльные оперы". Такое высказывание было действительно, но в устах маргинального политика.
прагматический	Нарушение процессов выдачи информации	Журналисты получали неверную информацию о времени посещения тех или иных мероприятий Г. Зюгановым в Санкт-Петербурге.

Как видим, активное порождение шума не давало возможности отличить сообщения оригинального источника информации от вторичного.

Г. Павловский называет самыми сильными ударами по имиджу президента снятие табу с запрещенных ранее тем "президент и спиртное" и "здоровье президента"9. Т.е. информационные войны в мирное время демонстрируют читателю/зрителю как бы "оборотную сторону луны", которая не видна в обычное время. В принципе получатель информации всегда хорошо реагирует на негатив. Проблемы возникают только в избирательный период, когда явственно становится видной "прикладная" направленность этого негатива. СМИ в принципе "съедают" негатив лучше, чем позитив. •

Избирательные технологии являются одним из основных источников порождения информационных войн в мирное время. Косвенно это можно увидеть и по затраченным ресурсам. Так, самой дорогой губернаторской кампанией в России по данным Агентства политических новостей (www.apn.ru) стала кампания А. Лебедя, которая оценена в 20 миллионов долларов. Президентская кампания Б. Ельцина получила оценку в 1,5 млрд. долларов, что и позволило поднять его рейтинг с 4-6% до более пятидесяти10. Движение "Наш дом — Россия" на парламентских выборах 1996 г., по оценкам экспертов, потратило 700-800 млн. долларов11. По прогнозам на парламентские выборы 1999 г. российский депутат в провинциальном округе "стоит" 200-500 тыс. долларов, в Москве — 1,5 — 2 млн.12. Этот же номер журнала приводит расценки на конкретные услуги в этой области:

Консультации специалиста S5 тыс. в день

(технолога, социолога, психолога)

Услуги консалтингового агентства $100-200 в час Помощь психотерапевта $10-50 в час Митинг в областном центре $15-18 тыс. за один мининг Пикет в областном центре $5-7 тыс. за один пикет j

Участие в общественно- $25-35 тыс. за эфир

политической передаче

центрального телеканала

Двухминутный сюжет о кандидате $4-14 тыс. за эфир в новостной программе центрального телеканала

Пресс-конференция с участием $3,5 тыс. центральных изданий

Аренда двухстороннего $800-1600 рекламного щита в Москве (Зм х 2м)

Помощь главного редактора $10 тыс. за кампанию крупной областной газеты >;

Перо ведущего автора $3-4 тыс. за кампанию крупной областной газеты

Эфир регионального телеканала $0,5-1 млн. на протяжении всей кампании

Сочинение и доставка $0,5-1 писем избирателю

Наличие альтернативных кандидатов затрудняет работу команд. Так, И. Бунин заявил в программе "Сегодня" (НТВ, 1999, 8 сент.), что хотя С. Кириенко в своей борьбе с Ю. Лужковым пока не поднял существенно собственного рейтинга, но в результате этой борьбы "сам образ Лужкова стал портиться".

Глеб Павловский, представленный "Комсомольской правдой"13 в качестве "ветерана информационных войн", особое внимание также уделяет различным Интернет-проектам, рассматривая его как идеальный инструмент для запуска в массовое сознание нужных сюжетов. Он говорит: "Традиционные средства массовой информации несут ответственность за распространяемые ими сведения. Слухи же, передающиеся через Интернет — анонимны. Но затем газеты, телевидение получают возможность ссылаться на Интернет. То есть происходит самое настоящее отмывание так называемой "черной" информации. Раньше из этой "черной" информации можно было сделать только "серую" — распространять ее в кулуарах, не более. Теперь есть возможность отмывать любую "дезу" добела".

Можно сделать следующий вывод: в информационной войне одинаково важны как форма подачи, так и содержание самого сообщения. Если нельзя достичь нужного эффекта с сообщением по одному каналу (слухи), то это же сообщение на другом канале (СМИ) работает уже по-другому. То есть ищутся пути, как при сохранении сообщения, меняя форму его подачи, достичь оптимального результата. Мы можем изобразить это в следующем виде:

Такая межканальная перекодировка существенным образом повышает эффективность сообщения и является одним из серьезных методов воздействия. Например, слухи в Афганистане подавались советской армией в качестве сообщений Би-Би-Си, отдел А КГБ СССР предварительно размещал свое сообщение в индийской газете, тем самым уничтожая свое авторство.

Еще одним важным средством является перекодировка публичности, которой мы обозначим изменение степени публичности того или иного сообщения. Детектив построен на тайне, поэтому он и столь интересен. Но и слухи построены на подобном же переходе от неизвестности к известности. Любовь читателя к компромату лежит в этой же области. Чем неожиданнее слух, тем он лучше будет распространяться. Компромат не негативен, если он является процессом по приданию гласности реальным ситуациям. Публичные фигуры всегда должны быть готовы к такого рода неожиданностям.

Г. Винокуров в электронном "Русском журнале" (www. russ.ru) в своей статье, озаглавленной "В окопах "информационной войны" говорит об информационной войне в мирное время как о столкновении внутри единого информационного поля равнополюсных, но равносильных значений и интерпретаций. При этом опора на общественное мнение является виртуальной, поскольку его образу просто придается преувеличенное значение. Ме-диа-бюрократия теперь монополизирует производство смыслов и их распространение через каналы массовых коммуникаций. Информационная война задается им как война смыслов, война интерпретаций.

Существенный опыт по массовому воздействию на население дали перестройка и гласность. Методологически для них была характерна смена ключевых коммуникаторов, когда партийных боссов сменили люди творческих профессий — режиссеры, писатели, журналисты. Это дало возможность заложить достаточно сильный разрушающий заряд в систему прошлой идеологии.

В.А. Лисичкин и В.А. Шелепин увидели в схеме воздействия времен перестройки следующую триаду: ис-

правление — углубление — разрушение14. Исправление существовавших несуразностей было усилено углублением, за которым следовало разрушение:

"Основа первой стадии — исправление существовавших нелепостей, перегибов, несуразностей, накопившихся в предыдущий период благодаря действиям идеологов КПСС. На этой стадии объективно возникает общественная поддержка. и. Углубление при переходе маятника общественного мнения Кй на противоположную сторону протекает не очень заметно. И ;;.. затем, как показывают имеющиеся свидетельства, вступал в , действие Горбачев, поведение которого из сравнительно мяг-. кого и интеллигентного становилось крайне жестким. Именно он и его команда проводили через Политбюро и ЦК решения, означавшие переход от углубления к разрушению. А для общественного мнения переход к конечной стадии разрушения происходил незаметно под интенсивным воздействием СМИ. И так по всем ключевым вопросам" (С. 171). Без интенсивных коммуникативных потоков была бы невозможной проведенная смена общественного строя, по этой причине роль СМИ была определяющей. Это отражалось в гигантских скачках тиражей газет и журналов.

Информационные войны мирного времени стали столь явной приметой сегодняшнего дня, что в результате это приведет к появлению слишком большого числа "бойцов невидимого фронта", которых даже негде будет использовать в мирное время. Уже сейчас появились информационные войны, ведущиеся в таком нетрадиционном формате, как рекламные щиты. Например, против Романа Абрамовича и Бориса Березовского на улицах Москвы появился следующий щит, сделанный детским почерком на фоне листика из тетрадки в линеечку с кляксами:

Интересно, что все опрошенные перед телекамерой Воспринимали это как школьный плакат, в вывешенный

перед Первым сентября. Так что аудитория у подобных упражнений не так и широка.

Информационные войны как-то слабо соединяются с понятием мирного времени, но видимо наша действительность намного богаче сухой логики. При этом интенсификация этих процессов резко возрастает при приближении к определенным точкам, например, времени избирательной кампании. Опыт России и Украины 1999г., когда происходили российская парламентская и украинская президентская кампании, наглядно это демонстрируют.

1. Hackett R.A. Missing News // Censored 1999. — New York, 1999.

2. Katz P.P. Intelligence for Psychological Operations // Military Propaganda. Psychological Warfare and Operations. — New York, 1982. - P. 138.

3. Rawnsley G.D. Radio Diplomacy and Propaganda. The BBC and VOA in International Politics, 1956-64. — Houndmifls etc., 1996. - P. 134.

4. Gamson W. The 1987 Distinguished Lecture: a Construelionist Approach to Mass Media and Public Opinion // Symbolic Interaction. — Vol. 11. — N 2.

5. "Ex libris" НГ, 1999, 19 августа.

6. Прибытков В. Аппарат. — Спб., 1995. — С. 48-49.

7. Гордиевский О., Эндрю К. КГБ. Разведывательные операции от Ленина до Горбачева. — М., 1999. — С. 629.

8. Там же. — С. 594.

9. Засурский И. Масс-медиа второй республики. — М., 1999. — С. 96.

10. "Коммерсант — Власть", 1999, № 33. И. "Версия", 1999, № 34.

12. "Коммерсант — Власть", 1999, J4° 35.

13. "Комсомольская правда", 1999, 26 феврачя.

14. Лисичкин В.А., Шелепин Л.А. Третья мировая (информационно-психологическая) война. — М., 1999-

ИНФОРМАЦИОННЫЕ ОПЕРАЦИИ В ВОЕННОЕ ВРЕМЯ

Информационные операции, решаемые армией, можно представить в виде двух противоположных целей. Часть из них может стремиться к интеграции, часть — к дезинтеграции. Наиболее оптимальной является система, которая действует синхронно, объединенная в одно целое. Поэтому для разных целей нужны как задачи интеграции, так и задачи дезинтеграции. Как следствие, они ведут к стабилизации или дестабилизации ситуации.

Мы можем выделить следующие семь целей, на которые одинаковым образом могут быть направлены как усилия по интеграции, так и усилия по дезинтеграция. Эти цели таковы:

• армия и свое население,

• армия и чужое население,

• между разными составляющими внутри армии,

• партизаны и население,

• армия и союзная армия,

• страна и союзная страна,

• страна и нейтральные страны.

Мы можем стараться сблизить между собой эти составные части или, наоборот, развести их.

Информационная кампания, связанная с вооруженными силами, может иметь две задачи: I

• помощь в выполнении военной функции, '

• замена военных функций.

В первом случае это могут быть миротворческие задачи, когда войска используются для поддержания мира. Во втором случае речь идет о военных действиях, и информационная кампания направлена на то, чтобы добиться тех же результатов, что и военные, только более мирным

путем, например, путем ослабление боевого духа противника, что приведет его к активной сдаче в плен.

Здесь могут быть долговременные и кратковременные кампании. Миротворческие задачи обычно выполняются продолжительное время, такая кампания становится многоканальной, опираясь на разные типы СМИ (печать, радио, телевидение) и порождая большое число текстов. Эта кампания имеет более просветительский характер. Кратковременная камлания может быть направлена на конкретного противника, принуждая его к сдаче в плен в критической точке пространства и времени. Здесь число текстов может быть ограниченным, нет возможности работать многоканально. Эту разницу мы можем свести в следующую таблицу:

информационная кампания	каналы коммуникации	количество текстов	характер
долговременная	много	много	просветительский
кратковременная	один	один	принудительный

Отдельной проблемой становится участие масс-медиа в войне. Печальный опыт Вьетнама заставил американских военных искать новые пути взаимодействия со СМИ. Например, после высадки на Гренаду армия взяла на вооружение восемь рекомендаций, разработанных генерал-майором Сайдлом, которые должны были обеспечить информирование американской общественности с одновременным сохранением безопасности как проводимой операции, так и жизней самих корреспондентов1. Многие из этих рекомендаций достаточно важны и работоспособны и сегодня. Первая рекомендация требовала проведения планирования работы с общественностью одновременно с планированием самой операции. Вторая рекомендация вводила систему пулов, которая наиболее активно потом была представлена в освещении войны в Персидском заливе, когда журналисты объединялись в группы, получая общую информацию для каждой из групп. В документе самого Сайдла, кстати, говорилось,

что система пулов должна действовать максимально краткий период, чтобы затем вернуться к нормальной схеме освещения событий. Третья и четвертая рекомендации определяли функционирование журналистских пулов, в рамках которых медиа-профессионалы добровольно брали на себя определенные обязательства. Остальные рекомендации касались помощи корреспондентам (транспортом и т.д.) во время военных конфликтов.

Более поздняя схема взаимодействия военных и журналистов была создана в 1992 г. В нее заложено девять принципов (Reporting the next war. April 23-24, 1992 // http:// www.rrmtf.org/conferences/rprtwar.htm). В рамках ее журналистские пулы рассматриваются только как средство раннего доступа к военным операциям. Заложен также запрет на вмешательство со стороны военных в журналистский процесс. Однако еще генерал Эйзенхауэр подчеркивал, что если, с одной стороны, врагу нельзя дать нужной информации, то с другой, журналистика покоится на открытости, поэтому совместить подобные противоположно направленные требования достаточно трудно.

При этом набор решаемых задач в военном конфликте уже достаточно апробирован в ряде военных ситуаций. Так существенной задачей для работы с общественным мнением в случае применения силы в конфликте становится легитимизация такого участия. Процесс легитимиза-ции можно разбить на две составляющие: это героизация своей стороны и демонизация стороны противника. Героизации способствует кратковременность боевых действий, отсутствие раненых и убитых, поскольку архетип героя предполагает именно такое поведение. Демонизация враждебной стороны выражается, в первую очередь, в не-гативизации его лидера (он сразу может стать и наркоманом, и сумасшедшим) и его вооруженных сил. В последнем случае апробированным вариантом воздействия со времен Первой мировой войны является демонстрация зверств по отношению к мирному населению. Мы можем изобразить эти варианты воздействия в следующем виде:

Как видим, идет почти зеркальное построение хорошего/плохого мира. Если посмотреть, к примеру, не на западные примеры, а на показ войны в Чечне в рамках российских СМИ, то можно увидеть, что все эти параметры присутствуют в достаточно активной форме, что говорит об их определенной универсальности.

Обычная война в Дагестане привела к параллельному ведению войны информационной. Россия запретила показывать в телевизионных новостях Басаева и Хаттаба. Однако чеченская сторона оказалась подготовленной к информационной войне лучше. Как пишут "Итоги":

"С чеченской стороны информационной войной бессменно руководит бывший вице-премьер Мовлади Удугов. Про него в свое время министр внутренних дел Анатолий Кули-

- ков сказал: "Этот человек заменяет собой целый отдел про-

-;. паганды ЦК КПСС. Еще его называют чеченским Геббель-

сом. В команде Удугова не более десяти человек. О профессиональных тайнах они не распространяются. Сам Удугов любит говорить, что главное в освещении событий — объективность, а остальное приложится. Свой вклад в информационную кампанию моджахедов Удугов описывает так: "У дагестанских моджахедов есть своя информационная структура, которую возглавляет писатель Магомед Тагаев. Его информацию мы пытаемся распространить. Я сейчас возглавляю Национальный центр стратегических исследований. Мы делаем аналитические выкладки и раздаем их всем желающим. Мы их не продаем, не делаем из этого товара. Главное, чтобы вся информация с Кавказа была объективной. Даже если это крайне тяжело для одной из сторон"2. Кстати, по сообщению ОРТ (программа "Время", 1999, 30 авг.) чеченский сайт (www.kavkaz.org) был взломан и там появилось изображение Лермонтова в десантной униформе. Аналогично взламывались сайты Пентагона в период войны в Югославии. Правда, уже 6 сентября появились сообщения о том, что нападение на чеченский сайт было специально придумано, чтобы привлечь к нему более сильное внимание.

Конфликт в Чечне получил название "первой российской телевизионной войны". В нем, как и в случае вьетнамской войны, масс-медиа не были на стороне своего собственного государства. Удар по зрителю нанесли реальные картины военных действий, которые до этого были доступны только для военного человека.

Информационные операции выступают в роли определенного "мостика" между двумя моделями мира. Новая модель мира, вводимая противоположной стороной, пытается разрешить то, что запрещено делать в рамках предыдущей модели. Например, дезертирство. Заблокированное в одной ситуации действие пытаются разрешить в другой ситуации.

Можно предложить следующую схему эффективного построения пропагандистского сообщения, например, листовки. Эффективное сообщение должно активировать эмоциональное полушарие человека с тем, чтобы впоследствии пропустить через его рациональное полушарие нужную информацию. Известно, что эмоциональная активность человека притупляет его критичность, заставляет его реагиро-

вать более традиционным способом. Отсутствие критичности можно увидеть, например, в ситуации влюбленного человека, который лишен возможности посмотреть на предмет своего внимания нейтральными глазами. Тогда эта схема ввода информации примет следующий вид:

этап	пример
эмоциональной активации	"Завтра мы сбросим на вас самую большую бомбу в мире"
рационального ввода	"Если вы хотите остаться в живых, вы должны покинуть расположение своей части"

По сходной схеме строятся и информационные кампании. Например, скандал в связи с отмыванием российских денег в Америке развивается следующим образом:

этап	пример
эмоциональной активации	Россия — страна гангстеров, в ней все криминально
рационального ввода	России должен быть объявлен карантин

При этом, образ гангстера легко восстанавливается из телевизионных передач и кинофильмов. Эта эмоциональная информация легко накладывается на уже готовые заранее ячейки.

Толпа, например, за счет существенного раскрепощения-эмоционального компонента почти полностью блокирует компонент рациональный. Отсюда возникает однотипность поведения как характерная особенность толпы, блокирующая поведение индивидуальное. Газета в этом плане может рассматриваться как объект с обратными свойствами, где происходит преобладание рационального компонента. Но газета также пытается создать пространственно разделенную общность одинакового ре-» агирования. Отличия газеты и толпы можно свести к следующей таблице:

	аудитория	компонент	продолжительность воздействия	индивидуальное поведение
газета	в разных точках	рациональный	долгосрочная	возможно
толпа	в одной	эмоциональный	краткосрочная	невозможно

Эмоциональный и рациональный компоненты используют разные характерные особенности своих субъектов воздействия, требуют разных видов аргументов. При этом, например, считается, что эксплуатация страха возможна только тогда, когда дается конкретный рецепт, как его избежать, как себя спасти в подобной ситуации.

Существует также требование ухода от идеологических соображений при разработке пропаганды, направленной на противника, поскольку для солдата, находящегося под огнем, такого рода аспекты не являются первоочередными. Ф. Катц подчеркивал: "Темы, значимые для солдата, могут быть найдены вне идеологии"3. Кстати, одна из ошибок вьетнамской пропаганды, направленной на американских солдат, состояла в преобладании идеологических тем. Все это, вероятно, связано с тем, что в экстремальных ситуациях коммуникация направлена на темы, скорее биологические, чем социальные. В мирных условиях актуальны другие приоритеты.

Еще одной важной характеристикой такого рода воздействия становится наглядная демонстрация поведения, в следовании которому заинтересован коммуникатор. Листовки времен войны с Японией демонстрировали, как японские военнопленные вместе едят и работают, поскольку японские солдаты, среди прочего, боялись своей изоляции4. В войне против Югославии на определенном этапе стали использовать такой прием, как рассказ о массовом дезертирстве из ее рядов. То есть стимулирование нужного поведения осуществляется за счет демонстрации уже осуществленного этого поведения кем-то другим. Например, по некоторым данным 15% солдат стремятся любой ценой сохранить свою жизнь, а еще 10% стремятся избежать личного участия в боевых действиях5. <

Все это говорит о том, что информационные операции могут быть направлены на блокировку/разблокировку определенного типа поведения. Государство и общество своими силами пытаются стимулировать социально значимое поведение и заблокировать социально запрещенное. Противная сторона пытается разблокировать типы поведения, которые были заблокированы пропагандой (например, дезертирство). И одной из форм подобной разблокировки становится демонстрация совершения этих действий другими. Разблокировка также становится возможной при увеличении "кнута" (например, страха) или "пряника". Пропагандисты влияют на точку выбора того или иного типа поведения, демонстрируя саму возможность осуществления противоположного поведения.

В этом плане интересен анализ коммуникации по поводу сдачи в плен, сделанный Ф. Катцем6-: "Пропаганда должна быть достаточно осторожной, чтобы не преувеличить тему "хорошего обращения в плену", поскольку это может снизить доверие к сообщению. Пример сообщения по поводу хорошего обращения, распространяемый в последние месяцы второй мировой войны, имел три вида целей: во-первых, оно объясняло в графической манере, что произойдет с вражеским солдатом, когда он дезертирует; во-вторых, оно позволяло вражескому солдату думать об этом в определенных образах, преодолевая страх перед неизвестностью; в-третьих, оно подчеркивало хорошее обращение с первого дня сдачи". Тут очень интересна вторая цель, состоящая в воплощении мыслей солдата в конкретные образы, выгодные для коммуникатора. В результате у солдата происходит сформированная извне разблокировка запретного поведения.

Разблокировка также может быть ситуативной. Так, в ситуации войны с Японией оказалось, что милитаристская идеология японского солдата давала трещины по мере продолжения войны. Победы союзных войск вносили серьезные сомнения в умы японских солдат, воспитанных в идеях превосходства японского духа. "Психологическое воздействие постоянных неудач на армию, которая верит в свою непобедимость, было гораздо большим,

чем в том случае, если бы солдаты верили просто в совершенство"7.

В стандартном представлении информационные операции помогают в решении военных задач, решая их бескровными способами. Но в дальнейшем придется отказаться от подобного "подчиненного" положения информационных операций. Уже сегодня есть масса примеров, когда именно они становятся главным инструментарием, а традиционные военные средства выступают в роли "сопровождения".

1. Young P., Jesscr P. The Media and the Military. From the Crimea to Desert Strike. - Houndmills, 1997. - P. 134-136.

2. "Итоги", 1999, № 33.

3. Katz P.P. Tactical Psyop in Support of Combat Operations // Military Propaganda. Psychological Warfare and Operations. — New York, 1982— P. 44.

4. Gilmore A.B. You can't fight tanks with bayonets. Psychological warfare against the Japanese army in the Sothwest Pacific. — Lincoln etc., 1998. - P. 77.

5. Крысько В.Г. Секреты психологической войны (цели, задачи, методы, формы, опыт). — Минск, 1999. — С. 192.

6. Katz P.P. Tactical Psyop in Support of Combat Operations // Military Propaganda. Psychological Warfare and Operations. — . New York, 1982. - P. 49.

7. Gilmore A.B. You Can't Fight Tanks with Bayonets. Psychological Warfare Against the Japanese Army in the Sothwest Pacific. — Lincoln etc., 1998. — P. 77.

ИНФОРМАЦИОННЫЕ ОПЕРАЦИИ ПРИ РЕШЕНИИ МИРОТВОРЧЕСКИХ ПРОБЛЕМ

На информационные операции возлагаются существенные задачи в рамках миротворческих ситуаций. Здесь цели стабилизации лежат именно на информационных действиях. В этом случае можно увидеть выполнение следующих заданий:

• снять с миротворцев символику "иностранных захватчиков", поскольку это задает определенное к ним отношение,

• поддержать новые структуры власти, t

• способствовать выработке единой точки зрения на про- > исходящие события, '

• не допускать дальнейшей эскалации гражданского на-" силия,

• вести контр-пропагандистскую работу по отношению к оппонентам.

Все они направлены на адаптацию разнообразных сегментов данного общества к новой реальности. Например, в рамках Южного Вьетнама американские подразделения по психологическим операциям имели среди прочего и такие задачи1:

• информирование граждан о программах правительства, ]

• построение национального единства.

При этом подчеркивается, что американцы при проведении такой работы должны оставаться в тени, обеспечивая поддержку местных агентств.

Вариант ведения такой работы в случае Боснии и Герцеговины показал переход к многоканальному воздействию. Там был развернут ряд каналов коммуникации. Еженедельная газета "Herald of Peace" превратилась в ежемесячный журнал "Herald of Progress", где были цветные фотографии и политические карикатуры, т.е. тоже произошло соответствующее увеличение многоканально -сти. Это отвечает общей направленности на повторяемость тем психологических операций, что удается сделать задавая им разную форму для каждой из возможного набора коммуникативных цепочек. И фотография, и статья, и политическая карикатура могут говорить об одном и том же, но когда это удается сделать разнообразными способами, это имеет больший эффект. То есть речь идет не просто о повторе сообщений, что само по себе уже хорошо, но о повторе в разных вариантах.

Для молодежи издавался отдельный журнал "Mirko", который готовился немецкими подразделениями по психологическим операциям. Тут можно вспомнить важное замечание С. Расторгуева: "При любом серьезном информа-

ционном воздействии на общество направление главного информационного удара — молодые члены общества, т.е. объекты, имеющие максимальный ресурс для перепрограммирования "2.При этом следует не забыть и то, что хотя молодежь и не принадлежит к лидерам мнений, но в результате такого более облегченного для пропагандиста воздействия он получает как бы свой собственный источник порождения сообщений в семье. То есть внешний источник, к которому можно относиться с достаточной долей предубежденности, в результате становится внутренним.

При этом задача в любом случае остается одна и та же — сформировать новую модель поведения. В то же время, противостоять внутреннему источнику информирования сложнее, чем внешнему.

Эффективность кампании достигается хорошим знанием своей аудитории. Под знанием аудитории подразумеваются такие параметры3:

• политическая информация,

• биографическая информация,

• процессы принятия решений,

• демографическая информация: возраст, пол, религия, уровень доходов, культурные предпочтения,

• возможности для проведения информационных операций со стороны противоположной стороны,

• оценки действия целевой аудитории по некоторым сценариям.

В этом плане выдвигается необходимость идентификации "точек давления", которые рассматриваются как первичный фактор, позволяющий контролировать поведение. Например, экономическая помощь для условной

постсоветской республики рассматривается как подобный вариант "точки давления".

Еще более детальная информация об аудитории выстраивается в работе4. Это важно, поскольку эффективная коммуникация строится при максимально возможном учете характеристик получателя сообщений.

При недостаточной проработке этого вопроса информационная кампания может натолкнуться на "провисшие" вопросы. Так, в случае Боснии и Герцеговины оказалось, что ориентация кампании на печатные органы была принципиально неверной, поскольку основным каналом для потребления информации у местного населения является телевидение. i

В этой области вновь возникает необходимое соотноше- ; ние информационной и неинформационной реальности в аспектах, описанных выше. К примеру, констатируется, что удержать целевую аудиторию от выступлений можно сообщением о серьезном патрулировании районов с помощью наземных и воздушных подразделений, хотя и нет необходимых для этого ресурсов5. То есть информационная реальность в этом случае является более сильной, чем реальность подлинная. В качестве информационных целей называют при этом не только ключевых коммуникаторов или какой-то сегмент аудитории, но и радиовышки, если их используют для выведения людей на улицы.

Информационные кампании в рамках миротворческих операций призваны мотивировать людей на те типы поведения, которые соответствуют новым реалиям. При этом активное внимание уделяется сознательной блокировке тех типов поведения, которые привнесены из прошлого и вступают в противоречие с этими новыми реалиями жизни.

1. Katagiri Т. Organization of a National Psyop Effort: the 4th Psyop Group in Vietnam // Military Propaganda. Psychological Warfare and Operations. — New York, 1982. — P. 80.

2. Расторгуев С.П. Информационная война. — M., 1998. — С. 130.

3. Jones С. The Information Operation Process // http:call.army. mil/ call/nftf/marapr98/info.htm.

4. Psyop Essential Elements of Information. 7th Psyop Group // Military Propaganda. Psychological Warfare and Operations. — New York, 1982.

5. Jones C. The Information Operation Process // http:call.army.mil/ call/nflf/marapr98/info.htm.

ИНФОРМАЦИОННЫЕ ОПЕРАЦИИ

ПРИ РЕШЕНИИ СОЦИАЛЬНЫХ ПРОБЛЕМ

Примером первой в истории человечества информационной операции является искушение яблоком Адама и Евы. Подчеркнем также отсутствие собственно военных действий в этом конкретном примере. В данной ситуации присутствует альтернативная коммуникативная среда, с одной стороны она задается сообщениями, исходящими от Бога, с другой — от Змея. Очень четкая точка воздействия — выбор Адама и Евы. Мы говорим о незаметности информационного воздействия, но в данном случае эта незаметность реализуется с помощью моделирования перехода на интересы получателя информации. Из двух противоположных сообщений Ева избирает второе, побеждающее первое. Более того, здесь даже задействована идея "ключевого коммуникатора" — воздействие на Адама идет не впрямую, а только через Еву. То есть Змей воспользовался уже имеющейся социальной сетью "Ева — Адам", чтобы усилить свое сообщение.

В этом случае также есть стандартное использование метакоммуникативного сообщения "вам говорят неправду" (Бог или ваше командование). При работе с солдатами противника это является одной из форм воздействия. Вот что пишут исследователи по поводу таких коммуникаций. "Одной из принципиальных целей газет было убеждение японских солдат в том, что победа невозможна. Как таковые "новости" были формой пропаганды, вызывающей отчаяние. Пропаганда отчаяния фокусировала внимание аудитории на тяжелых практических и материальных условиях, чтобы обескуражить противника"1. Т.е. порождается коммуникативная среда, которая полно-

стью противоречит официальным сообщениям японских властей.

Указание на не правдивость оппонента является стандартным приемом в политической борьбе, особенно во время проведения выборов. Избирательные технологии направлены на демонстрацию этого таким образом, чтобы ситуация выглядела как можно более объективной, а не была бы просто обменом ударами. В принципе, избирательные технологии следует считать одним из вариантов информационной войны. Если раньше овладение страной решалось с помощью реальной войны, например, победил князя и сам воцарился, то сегодня побеждает тот, чья информация оказалась более приближенной к интересам и настроениям масс. Чья информация побеждает, тот лидер и становится победителем.

Информационное пространство формирует общественное мнение и формируется общественным мнением. Информационное пространство является поверхностно реализуемым вариантом более глубинных процессов, идущих в общественном мнении. В ряде случаев информационное пространство может вторгаться в область общественного мнения, диктуя ему те или иные представления. Например, в прошлом все общества имеют существенное преклонение перед печатным словом. Таким образом, сообщение, оформленное соответствующим образом становилось неопровержимым. Иногда, наоборот, общественное мнение отторгает навязываемую ему точку зрения, с чем мы достаточно часто сталкивались в условиях бывшего Советского Союза, когда расхождение официальной и неофициальной точки зрения на те или иные процессы достигло максимума. Это несовпадение также стало одной из причин гибели СССР, что говорит о существовании определенных пределов, в рамках которых возможно подобное расхождение. При переходе через эти предельные величины начинается "распад" общества.

Один из американских аналитиков предлагает трактовать информацию как один из четырех инструментов власти (другие инструменты — дипломатические, военные и экономические)2. То есть путем данного инструментария

предлагается решать все те же традиционные задачи, которые до этого решались иными способами.

Если мы посмотрим на историю, то большинство исторических примеров представляют собой решение социальных задач именно информационными методами. Большевики в 1917 г. совершают революцию, кардинальным образом меняя коммуникативную среду. Выдвигая лозунги типа "Земля — крестьянам, фабрики — рабочим", они включают в действие массы общества, переводя их на свою сторону. Даже бездействующие массы, но переведенные на свою сторону и выведенные на улицу, позволяют совершать социальные изменения.

Перестройка проходит по такому же сценарию: бескровное социальное изменение, легитимизированное выведенными на улицы людьми, участвующими в бесконечном количестве митингов. Коммуникативный аспект перестройки, обеспечивший обработку массового сознания, даже получил отдельное название — гласности. В рамках нее была достигнута эрозия имеющихся институтов власти и ее символов. Это была чисто коммуникативная битва, чаще всего представляющая из себя "улицу с односторонним движением", поскольку не было голоса представителей другого лагеря.

Борис Ельцин в 1996 г. во время своих президентских выборов продемонстрировал преимущества коммуникативных технологий. Американские специалисты обнаружили неприятие Ельцина своей аудиторией, но еще большее неприятие вызывал коммунизм. В ответ была развернута антикоммунистическая истерия. До этого в фокус-группах было установлено, чего именно боятся люди в этом случае. На первом месте оказались длинные очереди, нехватка питания, ренационализация собственности, но самое главное — гражданская война3. Получив ответ, чего люди больше всего боятся, сообщения на эту же тему были отправлены обратно в массовое сознание. Они всеми силами сопротивлялись дебатам с Зюгановым, понимая проигрышность своего положения.

В результате была спланирована кампания с двумя основными идеями: с одной стороны, Ельцин подавался

как единственная альтернатива коммунистам, с другой —-избирателей выводили на ощущение, что коммунизм должен быть остановлен любой ценой.

Общество к удивлению американских консультантов не увидело предубежденности телевидения: только 28% отметили ориентацию ТВ на Ельцина, 29% считали, что какая-то предубежденность существует, а 27% вообще считали, что СМИ работает против Ельцина.

Отдельной задчей стало недопущение объединения представителей третьей силы, среди которой выделялись Г. Явлинский и А. Лебедь. Их амбиции постоянно подпитывались, чтобы не дать им возможности сойтись вместе.

Была развернута информационная кампания по демонстрации выплаты долгов по зарплате, поскольку население отвергало любые обещания со стороны Ельцина. Программа "Время" стала уделять этому огромное внимание, демонстрируя карту России с информацией по каждому из регионов, благодаря чему складывалось впечатление, что виновниками невыплат должны считаться губернаторы, а не центральная власть.

В результате всей этой огромной работы Б. Ельцин выходит во второй тур при минимальном разрыве в три процента (35% против 32%). Американские консультанты сформулировали ряд причин этого:

• продолжающаяся враждебность, направленная против Б. Ельцина, которого вполне мог победить кто-то другой на месте коммуниста,

• Зюганову удалось смягчить свой имидж, хотя ему пришлось для своих жестких сторонников породить множество невыгодных для него высказываний,

• ослабление антикоммунистического накала в последние десять дней,

• посещение Ельциным рок-концертов и прочих подобных мероприятий создавало диссонанс с основной идеей кампании, что страна движется к хаосу,

• предрасположенность Ельцина к победе в первом туре и отсутствие настроя на дальнейшую борьбу.

Интенсивное введение новой коммуникативной среды "Ельцин против коммунизма" сработало в данном случае, хотя следует принять во внимание и гигантские средства, которые пошли на создание подобной атмосферы.

После выборов 1996 г. к политическим консультациям в Кремле были привлечены специалисты в области паб-лик рилейшнз, что дало возможность опереться на информационные технологии и в "мирный" период. К числу таких информиационных кампаний И. Засурский относит создание имиджа "команды молодых реформаторов", связанного с Б. Немцовым4. Кампания была прекращена из-за отсутствия финансирования уже в начале лета 1997 г. К числу достоинств кампании относится подача программы правительства в виде "семи дел кабинета министров", которая получила широкое освещение. В работе такого рода, как показывает американский опыт, очень важно делать информационный продукт полностью завершенным, предоставляя СМИ только право трансляции его. Только в таком случае удается достичь минимизации искажений исходного сообщения. Несомненно, что СМИ — это рупор любой кампании. Но не менее важно и то, чтобы в результате "мозаика" складывалась в нужный рисунок, а это возможно только при жестком следовании единому плану. Убрав СМИ как источник отклонений и сохранив его как чистый ретранслятор, удается достигать более оптимальных результатов.

Можно отметить также такой прием, как смещение целей, который применяется с тем, чтобы не вызывать отторжение у определенного сегмента общества. Приведем пример плаката избирательного объединения "Яблоко":

Подобный текст позволяет сообщению на поддержку более широкой аудитории: борьбу с нищетой будут поддерживать все, включая и коммунистов.

Все рассмотренное в целом можно также охарактеризовать подобным образом: введение новой реальность (например, Ельцин — президент) обеспечивается предварительным интенсивным введением новой коммуникативной реальности. Не коммуникация в данном случае является отражением реальности, а реальность становится в роль зеркала по отношению к коммуникации. Чем сильнее и.интенсивнее коммуникация, тем скорее наступает эта новая реальность, трансформированная под коммуникативные потоки. Те точки реальности, которые не трансформируются, вызывают в ответ усиление коммуникации, приводящие к тому, что они убирают эти несоответствия. Тут действуют и такие приемы, как осмеяние, оглупление и т.д., нечто вроде текстов Фонвизина, которые способствуют ускорению перемен. Кстати, искусство смеха было вписано и в инструментарий предвыборной борьбы 1996 г. — см. текст "Общие принципы работы с оппонентом", утвержденные Б. Ельциным, которые приведены в книге А. Коржакова5. Реальным путем становится движение от ТРАНСФОРМАЦИИ КОММУНИКАТИВНОЙ РЕАЛЬНОСТИ к ТРАНСФОРМАЦИИ СОБСТВЕННО РЕАЛЬНОСТИ.

1. Gilmore A.B. You Can't Fight Tanks with Bayonets. Psychological Warfare Against the Japanese Army in the Sothwest Pacific. — Lincoln etc., 1998. — P. 111.

2. Tulak A. Psyop C2W Information Operations in Bosnia // http://call.army.mil/call/trngqtr/tq2-99/psyopc2w.htm.

3. Kramer M. Rescuing Boris // Time.— 1996. — Vol. 148. — N 4.

4. Засурский И. Масс-медиа второй республики. — М., 1999. — С. 126-129.

5. Коржаков А. Борис Ельцин: от рассвета до заката. — М., 1997. — С. 433-435.

4 ИНФОРМАЦИОННЫЕ ВОЙНЫ В ПРОШЛОМ

Человечество использует информацию для воздействия на других людей и другие страны с незапамятных времен. Наполеон имплантировал профранцузские темы в иностранные газеты, издавал свои газеты на оккупированных немецких территориях, в самом Париже издавалась якобы английская газета, за которой на самом деле стояло французское Министерство иностранных дел. Эти и другие факты позволили авторам книги по пропаганде назвать Наполеона "одним из самых великих мастеров использования пропаганды в истории"1. Наполеон формируется в ситуации печатного бума: в 1788 г. во Франции сформировалось развитое чтение газет, достигшее апогея в следующем году, когда начали свою жизнь еще 60 новых газет. Как писали современники, он не только указывал газетам о чем писать, но и о том, о чем молчать. Так что можно считать Наполеона лидером, который в сильной степени сформирован таким современным средством коммуникации, как газета. Кстати, и Гитлер достигает своего пика с помощью использования радио — нового средства коммуникации. Есть соответствующее выступление И. Геббельса "Радио как восьмая великая сила", где он цитирует Наполеона, считавшего седьмой великой силой газеты2). Так что мы можем построить соответствующую таблицу, выносящую на поверхность не только новое средство коммуникащщ, но и лидера, наиболее активно воспользовавшегося его результатами:

средство коммуникации	лидер
пресса	Наполеон
радио	Гитлер
телевидение

Список телевизионных персоналий слишком велик, чтобы он мог поместиться в одной клеточке данной таб-

лицы. В нем могут оказаться и Кеннеди, и Рейган, и Клинтон, и Блэр, и многие другие.

Желание информационного воздействия на другие страны всегда было более понятным. Ведь две страны разделяют не только границы территории, но и границы двух информационных пространств. И если территориальные границы жестко контролируются, то того же нельзя сказать об границах информационного пространства, которые более открыты и позволяют те или иные вторжения. Нам встретилась интересная аргументация, приведшая к созданию российского телеграфного агентства 1 сентября 1904 г. Министр финансов С. Витте писал в своей докладной записке: "Мне известны случаи. Когда агентство Вольфа [работавшее тогда в России германское агентство — Г.П.] отказывалось передавать весьма важные для нас телеграммы, которые, по его мнению, не отвечали германским интересам"3. Витте просил на создание агентства 12 тысяч рублей, на которые и получил согласие у императора Николая П. Кстати, сходным образом, контролируя кабель между Европой и Северной Америкой, англичанам удалось привести американцев к желанию вступить в Первую мировую войну.

Об этом же свидетельствуют и воспоминания А. Грачева о появлении "Московских новостей", где говорится, что отдел ЦК, возглавляемый Л. Замятиным, носил два названия: для внешнего мира он назывался Отделом международной информации, для внутрипартийного мира — Отделом внешнеполитической пропаганды4. То есть "мягкое" внешнее название имело вполне "жесткое" функционирование.

В дореволюционное время Россия являлась лидером по работе с иностранными журналистами с целью бесперебойного поступления из-за рубежа финансовых займов, и поскольку Франция была самым главным вкладчиком Министерство финансов России, последнее активно занималось французской прессой, чтобы осуществлять воздействие на своих кредиторов:

"Представитель этого министерства в Париже А. Рафало-вич подкупил все крупнейшие французские газеты (за ис-

ключением социалистической тогда "Юманите"). К марту 1905 г. поражение русской революции и неудачи России в войне против Японии настолько подорвали доверие французских финансистов и предпринимателей, что Рафаловичу приходилось в месяц раздавать взяток на сумму около двухсот тысяч франков. В этом ему помогал министр иностранных дел Франции Делькассе"5.

Первая мировая война привнесла ряд очень важных технологий по воздействию на массовое сознание, поэтому ее можно считать точкой отсчета для современного развития этого направления. Гарольд Лассвел, один из основателей теории пропаганды и историк пропаганды в Первую мировую войну, отмечал, что тогда пропаганда стала открытием как для человека с улицы, так и для исследователя. Можно сформулировать следующие принципиальные отличия, привнесенные опытом первой мировой войны:

• создание соответствующих институций по пропаганде: в Великобритании это Департамент пропаганды на врага (1918), в США — Комитет публичной информации во главе с Джорджем Крилем (1917),

• удалось выйти на большие объемы выпускаемой продукции: в 1918 г. каждую неделю запускалось более 2000 шаров, которые несли по 1000 листовок, за ок-*' тябрь этого года, к примеру, было сброшено в сумме

' 5,360,000 листовок,

• были найдены эффективные формы сообщений, которые затем стали повторяться в других военных конфликтах, например, листовка как "свободный пропуск через линию фронта",

• были сформулированы основные принципы выпуска новостей: отбор новостей и преувеличение/преуменьшение значимости того или иного события, что позволило наладить управление информационным пространством.

Англичане вели секретную работу, направленную на США, чтобы заставить их вступить в войну, что в результате и удалось сделать. Ситуацию облегчил английский контроль над кабелем, который соединял Северную Аме-

рику и Европу. В этой схеме можно было не контролировать журналистов на фронтах, поскольку сообщения все равно шли по одному пути. Не контроль журналистов, а „ контроль передачи стал основой цензурирования. ]_

Дж. Браун выделяет следующие четыре направления работы союзнической пропаганды6:

• мобилизовать и направить ненависть против врага, уничтожение его боевого духа,

• убедить домашнюю аудиторию в правильности действий, поддержание боевого духа,

• развивать дружбу с нейтральными странами, поддержание в них уверенности, что только союзники правы и они , победят,

• развивать и поддерживать дружбу среди союзников. |

Практически эти же направления работы затем будут реализоваться во всех военных конфликтах двадцатого столетия. Вспомним высказывание Сталина: "Наше дело , правое, мы победим".

Объемы работ того времени впечатляют и сегодня: с мая по октябрь 1918 г. в Австро-Венгрии были распрост- (. ранены союзниками 60 миллионов штук 643 видов раз- " ных листовок на 8 языках, а также 10 миллионов штук 112 разных газет на четырех языках7. Немецкая пролагай- ? да в ответ оказалась нескоординированной, и пропагандистская война проигранной. Гитлер считал, что Первая мировая война вообще была проиграна Германией из-за проигрыша войны в области пропаганды.

Первая мировая война также характеризуется "расцветом" пропаганды зверств со стороны противника, что позволило активировать свою сторону на требуемые ответные действия. Немцы также допустили в этой сфере две существенные ошибки, позволившие союзникам существенно нарастить свой пропагандистский потенциал. Это было -потопление пассажирского корабля "Луизитания" и расст- . рел британской медсестры в Бельгии, помогавшей бежать 5 военнопленным. В результате удалось развернуть настолько мощную антинемецкую пропаганду, что отголоски ее