Население, рост мужчин в годы рождения и индекс человеческого развития в России в 1851 - 1914 гг.

Годы	Население, млн	Валовой внутренний продукт на д.н.*		Грамотность обоего пола		Средняя продолжительность жизни		Индекс человеческого развития	Рост мужчин, см
		Дол.	Индекс	%	Индекс	Лет	Индекс
1851 - 1860	73.5	701.0	0.381	14.8	0.148	27.1	0.035	0.188	164.5
1861 - 1870	78.4	675.9	0.374	17.2	0.172	27.9	0.048	0.198	164.1
1871 - 1880	91.7	666.4	0.372	20.1	0.201	28.8	0.063	0.212	166.5
1881 - 1890	110.6	679.9	0.375	23.4	0.234	29.7	0.078	0.229	167.3
1891 - 1900	125.8	790.7	0.402	28.9	0.289	31.2	0.103	0.264	166.7
1901 - 1910	147.6	928.1	0.430	34.7	0.347	32.9	0.132	0.303	167.4
1911 - 1914	171.3	981.6	0.440	39.6	0.396	33.5**	0.141	0.325	168.9

Составлено по: Воспроизводство населения СССР. М., 1983. С. 61; Миронов Б. Н. История в цифрах: Математика в исторических исследованиях. Л., 1991. С. 82, 146; его же. Экономический рост и образование в России и СССР в XIX - XX веках // Отечественная история. 1994. N 4 - 5. С. 111 - 125; Грегори П. Экономический рост Российской империи (конец XIX - начало XX в.): Новые подсчеты и оценки. М., 2003. С. 22, 232 - 237.

* В долларах США 1989 г.

** 1904 - 1913 гг.

Частные индексы рассчитываются по формуле:

частный индекс средней продолжительности жизни = (фактическое значение средней продолжительности жизни - минимальное значение средней продолжительности жизни) / (максимальное значение средней продолжительности жизни - минимальное значение средней продолжительности жизни); частный индекс образования = (фактический уровень грамотности - минимально возможный уровень грамотности) / (максимально возможный уровень грамотности - минимально возможный уровень грамотности); частный индекс производства = (логарифм фактического валового внутреннего продукта на душу населения - минимально возможный валовой внутренний продукт на душу населения) / (максимально достигнутый валовой внутренний продукт на душу населения - минимально возможный валовой внутренний продукт на душу населения).

Для продолжительности жизни минимальное значение принимается за 25, максимальное за 85, для грамотности соответственно - 0 и 100, для производства на рубеже XX - XXI вв. 80 и 30 тыс. долларов. 80 долларов - валовой доход на душу населения в беднейших странах мира Чаде, Мозамбике в 1989 г., а 30 тыс. долларов - в богатейшей стране мира - Швейцарии²⁰.

Расчет индексов продолжительности жизни и образования не представляет трудностей. Для расчета частного индекса производства требуются сведения о валовом внутреннем продукте (ВВП) в России, а также величина минимального и максимального значения в мире. Для 1860 - 1913 гг. имеются только оценки чистого национального дохода, который меньше ВВП на величину амортизации основных фондов, которая составляет около 20%, например, в США в 1897 - 1901 гг. - 19%, 1912 - 1916 гг. - 18, в 1930 г. - 20, в 1970 г. - 22, в 1990 г. - 24%²¹. Основываясь на этом соотношении, переведем национальный доход России в ВВП на душу населения в рублях 1913 г., затем в долларах США 1913 г. (1 доллар = 1.9434 руб.)²² и, наконец, в долларах США 1989 г. по дефлятору для ВВП (1913 г.=14.37)²³ и подсчитаем индекс производства. Исходные данные для расчета индексов представлены в табл. 3.

Как видим, индекс человеческого развития после Великих реформ существенно увеличился - с 0.188 до 0.325²⁴, хотя все еще оставался очень низким - в два раза ниже, чем в современных развивающихся странах.

Итак, в пореформенное время Россия, несомненно, испытывала интенсивный экономический рост, который благотворно сказывался на благосостоянии ее населения.

Темпы развития в 1861 - 1913 гг. были сопоставимы с европейскими, хотя отставали от американских. Национальный доход за 52 года увеличился в 3.84 раза, а на душу населения - в 1.63 раза. Душевой прирост объема производства составлял 85% от среднеевропейского. С 1880-х гг. темпы экономического роста стали выше не только среднеевропейских, но и "среднезападных" - валовой национальный продукт увеличивался на 3.3% ежегодно. Из великих держав только в США они были выше - 3.5%²⁵. При этом индустриализация сопровождалась повышением уровня жизни крестьянства, значит, происходила не за его счет, как полагают многие исследователи²⁶. Успешно развивалась не только промышленность, но и сельское хозяйство, которое, несмотря на институциональные трудности, прогрессировало так же быстро, как в целом в Европе. Столыпинская реформа, устраняя эти помехи, создавала самые благоприятные условия для ускорения аграрного развития, поскольку для этого имелись главные предпосылки - экономика России стала рыночной: экономические решения принимались индивидуально (деловыми людьми, торговцами, сельскохозяйственными производителями), цены устанавливались в результате стандартных рыночных механизмов.

Отметим, что не только социально-экономическое, но и политическое развитие страны после Великих реформ было достаточно успешным. Российское общество быстро эволюционировало от самодержавия к конституционной монархии и в 1905 г. стало таковым. Был создан механизм принятия политических решений, в котором участвовали представители общества, функционировала свободная пресса, общественное мнение, политические партии, тысячи общественных организаций - налицо были все элементы гражданского общества²⁷. Через одно-два поколения они вошли бы в плоть и кровь общественной жизни, и демократический режим стал бы необратимым.

Социально-экономический и политический режимы, сложившиеся в России в результате Великих реформ 1860 - 1870-х гг. и реформы 1905 г., в основе которых лежали частная собственность, рыночная экономика, гражданское общество и сильное правовое государство, обеспечивали хорошие возможности для успешного развития России. Об этом свидетельствует тот факт, что в начале 1990-х гг. эти режимы пришлось реставрировать, после 74-летнего зигзага, вызванного Октябрьской революцией 1917 г.

Проведенный анализ приводит к выводу: как парадигма системного кризиса российского общества в последней трети XIX - начале XX в., так и парадигма пауперизации населения не выдерживают проверки на объективность. Из этого вовсе не следует, что широкие массы населения, прежде всего крестьянство, в пореформенное время благоденствовали или даже жили зажиточно. Они жили по-прежнему бедно. Но уровень их жизни, несмотря на циклические колебания, имел позитивную тенденцию - медленно, но верно увеличиваться, обусловливаясь общей экономической ситуацией в стране, которая также имела положительную тенденцию.

Однако возникает другой неизбежный вопрос: как неоспоримые успехи страны совместить с ростом в эти годы недовольства и оппозиции режиму со стороны либерально-демократической общественности²⁸, развитием всякого рода протестных движений²⁹, революциями 1905 - 1907 гг. и 1917 г. и поражением в Первой мировой войне? Эта чрезвычайно важная проблема требует специального изучения, поэтому ограничимся выдвижением некоторых предположений.

Основная причина конфликта государства и общества, приведшего в конечном итоге к революциям 1905 г. и 1917 г., заключалась в борьбе за власть: лидеры либерально-радикальной общественности хотели сами руководить реформационным процессом, который непрерывно проходил в России в период империи, и на революционной волне отнять власть у бюрократии³⁰. Однако если иметь в виду материальный аспект, то одна из причин растущего недовольства элиты в пореформенное время состояла в том, что благосостояние поместного дворянства и духовенства в результате Великих реформ пошатнулось, хотя чиновники и духовенство и прежде, практически всегда, выражали неудовлетворение своим материальным положением³¹. Что же касается большинства населения, то хотя уровень жизни в абсолютном смысле повышался, потребности и запросы росли еще быстрее, что и служило важным фактором растущего недовольства широких масс населения в пореформенное время. Действительно, как показали два массовых опроса, проведенные в 1872 г. и 1902 г., мнения современников относительно положения крестьян после отмены крепостного права разделились: одни полагали, что условия жизни крестьянства после эмансипации улучшились, другие - ухудшились. Но самое парадоксальное состоит в том, что и "нигилисты" говорили о том, что потребности и доходы крестьян увеличились, что они стали лучше одеваться и питаться по сравнению с дореформенным временем. Следовательно, по общему убеждению уровень жизни населения в абсолютном смысле повысился, но улучшение не соответствовало ожиданиям и отставало от потребностей, поэтому многим казалось, что положение ухудшилось. А. А. Фет проницательно заметил, что ощущение человека бедным или богатым и, значит, счастливым или несчастливым зависит от уровня потребностей и степени их удовлетворения. Поэтому "искусственное умственное развитие, раскрывающее целый мир новых потребностей и тем самым далеко опережающее материальные средства известной среды, неминуемо ведет к новым, небывалым страданиям, а затем и ко вражде с самою средою. ... Считаю величайшим неразумием и жестокостью преднамеренно развивать в человеке новые потребности, не имея возможности дать ему и средства к их удовлетворению. Не то же ли это, что в безводной степи накормить неопытного человека селедкой, снять шапку и сказать: "Теперь, мой друг, я свое дело сделал, накормил тебя, а уж водицы поищи сам""³².

Причем степень недовольства умелой пропагандой можно дозировать - то разжигать до крайней степени, то понижать. Как представляется, недовольством воспользовалась оппозиционная к существовавшему режиму либерально-демократическая общественность, что является совершенно естественным и неизбежным атрибутом политической борьбы, в своих политических целях, которые состояли в том, чтобы взять под свой контроль государственные структуры, участвовать в управлении государством, использовать публичную власть на решение тех государственных и общественных задач, которые представлялись ей важными и актуальными. В массе своей общественность была искренне убеждена, что положение народа ухудшалось, поскольку просто не допускала мысли, что при самодержавии возможен какой-либо прогресс, а только ожидала от него, как говорил П. Н. Милюков в Государственной думе в 1916 г., либо глупости, либо измены. Кроме того, общественность чувствовала в себе силы и знания, чтобы исправить ситуацию, поэтому претендовала на роль избавителя от недуга и, следовательно, на власть лечить, помогать и управлять. Таким образом, в данном случае речь идет не о фальсификации, а об идеологической аберрации; мы сталкиваемся с типичным примером нечувствительности к новой информации под влиянием установки³³. Как утверждает теория когнитивного диссонанса, люди стараются избегать информации, которая диссонирует с их точкой зрения, и предпочитают информацию, которая соответствует и поддерживает их собственные подходы³⁴. Убежденность в кризисе самодержавия, вследствие его неспособности к прогрессивному развитию, была столь прочной, что все, что ей противоречило, просто не воспринималось. Напомним, что эта убежденность, граничащая с верой, в несостоятельности царского режима, появилась в ходе продолжительного и интенсивного дискурса в науке, публицистике и беллетристике, завершившегося выводом о кризисе России в последней трети XIX - начала XX в. Политическое поведение общественности этого времени можно считать социальным последствием этого дискурса. Данный пример наглядно иллюстрирует эффективность подхода, не вполне справедливо ассоциируемого с постмодернизмом, который рекомендует не рассматривать человека только как производную социальной структуры, а социальный мир - только как пространство объективно заданных связей, а допускает, что человек сам конструирует социальный мир и изобретает общество, что прошлое является не зафиксированной в источниках объективной реальностью, которая должна быть бесстрастно описана исследователями, а создается ими в ходе интерпретации сохранившихся текстов³⁵. Итак, мы должны признать, что именно дискурс специфическим образом сконструировал российскую социальную реальность конца XIX - начала XX в, как находящуюся в состоянии системного кризиса, а отечественная и, в значительной степени, зарубежная историографии до сих пор находятся в его плену. Однако если дать научно-позитивистскую трактовку состояния пореформенной России, то окажется, что российские экономика, общество и государственность успешно развивались, потому что валовой национальный продукт на душу населения, продолжительность жизни и грамотность увеличивались, жизненный уровень повышался, государственность совершенствовалась, гражданское общество формировалось, а наука, литература и искусство давали образцы мирового значения.

Желание общественности ограничить власть государства и монарха представляется совершенно логичным, потому что в пореформенное время в России быстрыми темпами развивалось гражданское общество. Уже на рубеже XIX - XX в. возникли многие из его элементов: масса добровольных общественных организаций, критически мыслящая общественность, общественное мнение, с которым считалась государственная власть. После 1905 г. появились свободная пресса, политические партии и т. п. Сформировался механизм, обеспечивающий передачу общественных настроений, желаний, требований от общества к властным структурам и контроль за их исполнением в виде законодательных учреждений и прессы³⁶. В политической борьбе за влияние на избирателей демократическая и либеральная оппозиция, как и ее оппоненты из правительственного лагеря, а после 1905 г. - из проправительственных партий, использовала все доступные средства, что является нормой политической борьбы во всех демократических странах. В частности, кризисный, упадочный имидж России в конце XIX - начале XX в. создавался кадетской, эсеровской и социал-демократической партиями намеренно, в борьбе за власть, с целью дискредитации своих политических противников. Парадигмы кризиса и пауперизации использовались для пропаганды идей революции и осуждения монархии. В последнее время этот факт неоднократно отмечался исследователями³⁷. В монографии М. Д. Давыдова приведено немало фактов сознательной и бессознательной подтасовки фактов относительно положения крестьянства. В частности, автор приводит факты, показывающие, что А. И. Шингарев в своей прогремевшей на всю страну в 1907 г. работе "Вымирающая деревня" (СПб., 1907)³⁸ сильно сгустил краски, что разговоры о страданиях народа как факте повседневной жизни носили спекулятивный характер, что ученые заигрывали с оппозиционным по отношению к монархии общественным мнением в ущерб научному анализу современной экономической ситуации, что тезис о "голодном экспорте" не выдерживает научной критики³⁹.

Современник и крупный экономист Н. П. Макаров констатировал в 1918 г.: "Нищета, забитость, вымирание, психическое притупление - вот как (очень ошибочно) народническая мысль все чаще начинала характеризовать русскую деревню. Это было даже нужно - так как казалось, что, говоря о нищете деревни, люди борются с ненавистным политическим строем; это было тупое оружие русской интеллигенции в ее руках против правительства. Почти преступно-официальным считалось и не разрешалось экономически-оптимистично смотреть на русскую деревню. Разговор о "прогрессивных течениях" в русской деревне звучал каким-то диссонансом в этом настроении; "надо удивляться, что оно живет и сохраняется при таких условиях" - почти в этих словах писалось тогда о крестьянском хозяйстве"⁴⁰.

Данные об уровне жизни бросают новый свет на принципиальные события отечественной истории начала XX в. - на Русско-японскую, Первую мировую войны и революции. Несмотря на хорошие урожаи, в 1901 - 1905 гг. биостатус крестьянства сравнительно с 1896 - 1900 гг. существенно понизился. Можно предположить, что это явилось важнейшей причиной революции 1905 - 1907 гг. наряду с неудачной Русско-японской войной и промышленной депрессией. После революции 1905 - 1907 гг. наблюдалось повышение биостатуса крестьян, чему способствовали хорошие урожаи, промышленный подъем и благоприятные для земледельцев меры: отмена выкупных платежей и введение льготных правил для получения ссуд из Крестьянского поземельного банка для покупки земли (1907 г.), столыпинская реформа и массовое переселение крестьян в Сибирь и на Дальний Восток (только за 1906 - 1910 гг. переселилось свыше 2.5 млн) и рост зарплаты у рабочих ⁴¹.

Таблица 4