[Первое предсказание философов и докторов]

В Литве пишут философи и дохтуры латынския с великих мудростей пишут про государя, благовернаго царя, и великого князя Ивана Василиевича всея Русии московскаго, что он, государь, зачался от великаго божия мило­сердия и от сердечных молитв к богу отца своего и матери и породился от великия мудрости по небесному знамению на исполнение правды в его царстве; яко и на благовернаго царя Констянтина ловление со вражбами для ради укрочения воинства его и укрочаючи от воинства. “И по мале времени, - пишут философи и дохтуры, - приидеть на него, государя, охула от всего царства, от мала и от велика, и будут его, государя, хулити, не ведаючи его царскаго прирожения, и впадут в великий грех”. Пишут философи греческия и дохтуры латынския: “Хулы царьския много греха сотворяют в помышлении своем”. И то пишут: “Коли его, государя, бог милостию своею сохранит и помилует и не вы­даст его на охулу, и найдет на него великая мудрость, и обли­чит бог пред ним все враги его, и да будут каятися о гресех своих все враги пред богом сердечными слезами, увидевше таковую мудрость царскую, от бога прироженную, да и сами тому велико удивятся”.

А стол царской пишется в Новеграде в Нижнем, а Москва стол великому княжеству. Да то пишут философи и дохтуры: “Любячи господь бог веру християнскую, что таковаго царя создал мудраго воинника, благовернаго царя и великого князя Ивана Василиевича всея Русии, от сер­дечных молитв ко господу отца своего, государя великаго князя, самодержца рускаго царства, благовернаго великого князя Василия Ивановича всея Русии, и матери его молит­вами сердечными, благоверныя великия княгини Елены о умножение плоду царскаго”. И так про него пишут, про благовернаго царя и великаго князя Руския земли Ивана Василиевича всея Русии, что он божиею помощию Казан­ское царство возмет своим мудрым воинством да и крестит, да будут восмь градов християнских славных во все цар­ства. И то пишут философи и дохтуры, что он будет госу­дарь, многолетен во здравстве на царстве своем.

[Малая челобитная]

Государю благоверному великому царю и великому князю Ивану Василиевичю всея Русии бьет челом холоп твой государев Ивашко Семенов сын Пересветов, чтобы еси, государь, пожаловал меня, холопа своего, велел служ­бишка моего посмотрити.

Коли есми выехал на твое имя государево, и вывезл есми образец тое службы к тобе, к государю; и тот образец службы моея пред тобою, государем, клали. И ты, государь, образцы службы моея смотрил, и Михайлу Юрьевичю меня, холопа своего, приказал, и образцы службы моея Михайлу же дал. И Михайло Юрьевич, образца посмотрил, и тобе, государю, службу мою похвалил, и обо мне тобе, государю, печаловался. Делати было мне, государь, щиты гусарьския добраго мужа косая сажень, с клеем и с кожею сырицею, с красками и с рожны железными; а те, государь, щиты с макидонскаго образца. А делати. их в ветляном древе лехко добре и крепко: един человек с щитом, где хощет, туды течет и на коне мчит. И в поле те щиты заборона с места: стрела из ближния цели неймет, а пищаль из далния цели неймет ручная; из-за тех щитов в поле с недругом добро битися огненою стрелбою из пищалей и из затинных, как з города. И приказал был еси, государь, Михайлу Юрьевичю дати мне плотников к тому делу и иных мастеров, которые мне надобеть к тому делу. Да из-за тех же, государь, щитов, на Волге, где не похощет недруг воинством своим берега дати, ино мочно у него твоим воинником из-за тех шитов берег взяти.

И Михайла, государь, Юрьевича борзо в животе не стало, въскоре преставися. И та, государь, служба моя задлялася. Как тобе, государю, надобетъ ли службишко мое? А выезду, государь, моему 11 лет. А яз тобя, государя благоверного царя, доступити не могу; а яз тобе, государю, говорю на собя для твоего царскаго воинства мудраго, еже бы служба моя не замерла за мною; а тобе, государю, надобно въскорe на недруги твои. А велел бы еси, государь, делати щиты на 300 человек, да велел был еси, государь, на 300 коней юнацких делати щиты же, которыя горазди смертною игрою играти, противу недруга за християнскую веру и за тобя, госу­даря великаго царя.

Служил есми, государь, у угорского короля Въянуша, на Гусыни граде службу дворянскую на шесть коней, а имал есми, государь, на всякий конь по 7 золотых на 12 недель. А был есми, государь, там 3 годы в полку с Федриком с Сопежничим: было, государь, нас 300 дворян королевских, короля полскаго, а ездили есмя служити с королевскаго ведома к угорскому королю. И яз, государь, те щиты видел там гусарския с образца макидонскаго. Да служил есми, госу­дарь, четцкому королю Фордыналу дворянскую же службу на седми конех, а имал есми, на всякой конь по 7 золотых на 12 недель. Было, государь, нас, дворян полскаго короля, пять­сот; а был у нас гетман пан Андрей Точинской, староста был белский. Служили есмя, государь, у короля у четцкого 3-же годы с ведома полскаго короля, и грамоты его с нами были. И оставя яз тамо дворянскую службу, выехал есми на твое имя царево, слышавше от многих мудрецов, что быти тебе, государю, великому царю по небесному знамению. И ты был, государь, своим царским жалованием, поместьем, пожаловал меня, холопа своего, гораздо. А с собою собинъки вывез гораздо же.

И твое, государь, жалование, поместие, от великих людей от обид нарядили пусто, а яз тобя, государя, благовернаго царя, доступити не могу пожаловатися на них; да и собинку есми, государь, истерял, которую вывезл с собою из коро­левств, в моих обидах и в волокитах вся пропала. Служъбы твои государевы всякия служу, с Москвы на службу, а с службы к Москве, а в поместии, государь, в твоем жало­вании, не дадут ни часу пожити недруги: нас, государь, приеждих людей, не любят. И ныне, государь, от обид и от воло­кит наг и бос и пеш. Служил есми, государь, трем королем, а такия обиды ни в котором королевстве не видал. Что есми был с собою собинки вывезл, то зде все потерял во обидах и в волокитах, с Москвы на службу, а з службы к Москве. А тобя, государя благовернаго царя, доступити не мочно.

Государь благоверный царь и великий князь Иван Василиевич всея Русии! Умилосердися, обыщи своим царским обыском и оборни от насилных людей, чтобы холоп твой госу­дарев до конца не загибл и службы твоея царския не отстал. А яз, холоп твой государев, слышачи про твое мудрое воинство и счастливое, ехал к тебе, государю, нароком твоея для мудрости, оставивше королевы службы богатыя.

[ВТОРОЕ ПРЕДСКАЗАНИЕ ФИЛОСОФОВ]

Что в Литве пишут мудрыя философы о твоем царском прирожении, и от веры християнския, они же християне познают, что правда богу люба и сердечная радость. И они же, яко от сна, проснутся и посрамятся лукавъству своему и возмутся за вечную правду и утешат бога сердечною радостию. В силе божии и правда силнее всего.

[СКАЗАНИЕ О ЦАРЕ КОНСТАНТИНЕ]

Благоверный царь Констянтин и мати его благоверная царица Елена веру християнскую уставили и иным царем благоверным после собя, и град создан благоверным царем Констянтином и материю его благоверною царицею Еленою и возхвален, и нарекли ему имя Царьград. А благоверным царем Констянтином Ивановичем Царьград взят от турскаго царя Магмета-салтана Амуратова сына; а все то для гор­дости и неправды велмож Констянтиновых господь бог гнев послал на них неутолимый.

Нарожение благовернаго царя Констянтина Ивановича. Так пишут про него, что он родился воин, от его меча вся подсолнечная не могла сохранитися, а в нем была, благовер­ном царе, архаггелъская сила. От своего отца, благовернаго царя Ивана, Констянтина града, остался млад царствовати, трех лет от порожения отца своего в Констянтине-граде, и на всем царстве греческаго закону християнския веры. И велможи его до возрасту царева царство его обладали и измы­тарили, и бедами сцепили, неправыми суды, и особную брань во царстве том учинили; друг ко другу не мог сердца своего обратити и в добродетели, и сипели друг на друга, яко змии; и тоже наполнилися велможи его нечистым собранием и казны свои великим богатеством, от бед и от крови и от слез рода християнскаго; неправедными суды своими, емлющи посулы с обеих стран, с праваго и с виноватого, и в том казны свои наполнили златом и сребром и многоценным камением и нечистым собранием. И в том же царство его оску­дело и казна царева, уже в бедах своих изумелися от тех неправых судей, что их бедами сцепили, и не почали помнити ни о бозе, ни о государе, ни о воинстве, от иноплемянников боронити веры християнския, - толко мыслили о своих бедах, глаголюще: “Господи, како можем беды сия утушити? Грех ради наших сий нам неправедный суд послал еси, господи! Казны их не можем наполнити, как бы аду насытити, и бед своих не можем утушити”.

Они же, велможи его, благовернаго царя Констянтина, наполнивше своя казны великим богатеством и почали мыслити о воине царской и рекли так себе: “Царь наш будет воин на возрасте лет своих, яко об нем пишут философи во многих странах, сядет на конь свой и возмет меч свой в руку свою и будет добрый пастырь вере християнстей и будет неверных к вере приводити, и веру христианскую умножати, и славу божию возвышати, и паче Александра Макидонскаго меча из рук не выпущати и с коня воин­ского не сседати”. И велможи его о том велми почали мыслити, как бы царя укротити от воинства, а самим бы с упокоем пожити, тако рекли себе: “Естьли царя не укро­тим от воинства, и наше богатество будет с ыными веселитися, а нам с коня не бывати и дому своего не видати”. И умыслили книги написати от бога с великою клятвою, кое не достоит царю християнскому на иноплемянники ходити воевати, достоит ему от находу боронитеся. Так написали велможи его для своего укрочения: “Естьли царь християнъский отведет воя своя на иноплемянники, и тамо кровь пролиется, и та кровь на нем взыщется”.

Богатыя николи о воинстве не думают, думают о смире­нии и о кротости и о упокое. Царь кроток и смирен на царстве своем, и царство его оскудеет, и слава его низится. Царь на царстве грозен и мудр, царство его ширеет, и имя его славно по всем землям.

А греки благовернаго царя Констянтина укротили от ереси своея, и они царство потеряли. Коли было час и время бла­говерному царю Констянтину Ивановичю на конь свой на воинской сести, и меч свой в руки взяти, и веру християнскую хранити божиею помощию и умножати, и неверных к вере приводити; они же ведали, неверные, во многих стра­нах от мудрых философ своих прирожение царское о воинъстве его, что от меча его вся подсолнечная не могла сохранитися, но и паче же Александра Макидонскаго благоверный же царь Константин. Они же его мнози убоялися, неверныя, по многим странам, а иныя присылали о миру глаголити с ним, а иныя цари дань дают, а иныя цари служити приказываются ко благоверному царю Констянтину. Благоверный же царь Констянтин вразумел от великия муд­рости своея, что есть хотя и многоценно да найдется кому даром, то есть не мило живет, а мир как может крепок быти, коли щита не розщепил и копия не переломил в недрузе? И глагола царь Констянтин велможам своим: “Хощу взяти бога на помощь на недруги свои двигнути и все хощу божиею помощиею умирити за щитом копием своим”. И велможи его, ленивыя богатыя, не думают о войску, тако рекли: “Ино противу, царю, бога стоишь, от покоренных миру не приимешь, а писано есть, кое не достоит царю Констянтину на иноплемянников ходити воевати, но достоит царю от находу боронитися”. И книги пред него те положили. Царь же книги про­чел; ино написанно от бога с великою клятвою: “Отведет царь войско свое на иноплемяническую землю, и тамо кровь пролиет християнскую, и та кровь на цари взыщется”. Царь книги прочел да укротел.

И по мале времяни Магмет-салтан, турской царь, с силою прииде по суху и по морю.