6. Врагам народа – охранную грамоту?

КАК БЫ предвидя опасность разоблачения, рацы-ойзерманы настойчиво прививают читателю «культуру диалога», «консенсусную психологию», идеалы плюрализма, чтобы в нужный момент спрятаться за «естественное право» – право на свое мнение. Как будто можно забыть о том, сколько усилий они употребили, чтобы именно их мнение превратилось во властную директиву, в управляющий общественным сознанием императив!

К своей излюбленной идее они возвращают нас снова и снова:

«Развитие России мыслится в рамках права и диалогичной организации мышления и деятельности.

Рамка права означает принятие принципа формального равенства всех граждан России перед судом и законом. В рамках права не может быть врагов, а могут быть только оппоненты, соперники, противники. Все конфликты могут разрешаться при этом либо политическими средствами, либо в судебном порядке.

Рамка диалога означает признание того, что все люди, все народы – разные. Каждый имеет право на свои подходы и взгляды, но никто не имеет оснований объявлять их единственно верными и добрыми (это в мононациональной-то стране?! – А.С.). Отказывая себе в праве на такие безосновательные претензии, мы получаем возможность мирного сосуществования и важнейший ресурс развития во взаимодействии разных подходов, интересов и взглядов, разных культур.

Такая организация жизни возможна только в условиях открытого общественного устройства, включающего триаду рыночного хозяйства, гражданского общества и правового государства» (12; частично повторено в статье Раца «Политика формирования открытого общества»).

ПОКАЗНОЙ релятивизм (отказ от манифестации своей правоты) рацев-ойзерманов призван продемонстрировать травоядность плотоядных, проще говоря – одеть на волка овечью шкуру:

«Занимая ту или иную позицию в коммуникации с другими, мы всегда оказываемся перед дилеммой: считать ли свою позицию и свои взгляды верными, а позицию и взгляды другого – ошибочными, либо считать и те, и другие рядоположными, но, естественно, частными и частичными. Выбор первого пути ведет к монологичной организации и борьбе с инакомыслящими, выбор второго – к диалогу, партнерству или соперничеству, но ограниченному определенными рамками… Наш выбор однозначен: развитие, как мы его понимаем, тем более если мечтать о его «устойчивости», возможно только в рамках диалогичной организации, позволяющей учитывать интересы всех заинтересованных позиций. Более того, само различие позиций, взглядов и интересов граждан и их различных сообществ оказывается в условиях диалога важнейшим ресурсом развития, ибо понуждает нас все время искать и строить новые методы, средства и формы организации совместной жизни и деятельности (чего пока тщательно избегают наши политические «партии»)» (32-33).

«Диалог», за который ратуют рацы-ойзерманы, – не что иное, как какофония, нестройная болтовня политиканов, «пикейных жилетов», когда никто никого не слышит. Это очередная утопия, совершенно невозможная в практической политике – понятно, почему от нее отворачиваются партии. Утопия, сочиненная, опять же, для отвода глаз. Ибо политика (и рацы-ойзерманы это, конечно, твердо знают) – это, прежде всего, воля к принятию решений, воля к выбору. Выбор же (решение) онтологически всегда противостоит диалогу. Он по определению – монологичен. Поэтому диалог уместен только до тех пор, пока та или иная проблема, затронутая в нем, не «прорисовалась» до той степени очевидности, за которой следует принятие решения.

Действуя по излюбленной схеме «умри ты сегодня, а я завтра», авторы стремятся навязать своим реальным или мнимым оппонентам систему диалога, бесконечной, никого ни к чему не обязывающей дискуссии, втайне надеясь при этом, что решения будут приниматься либо ими самими, либо властями предержащими – по их совету. Но авторы Концепции выдают себя с головой, формулируя свое заветное предложение: «Упорядочить и систематизировать производство законов и Указов, подчинить их общей логике реформ, вытекающей из той или иной, но совершенно необходимой концепции и программы, первые шаги по направлению к которым мы намечаем здесь и теперь» (42). Иными словами – давайте жить в режиме политического диалога, но все же по законам, нами продиктованными!

«Политика есть продолжение войны другими средствами», – я уже упоминал в первой части исследования эту любимую евреями истину. Будучи по природе монологистами, не умеющими, да и не желающими слышать других, органически не способными к диалогу, евреи виртуозно умеют в нужный момент пользоваться идеологией консенсуса, диалога как щитом. Видимо, этот момент настал и в России.

Следует добавить, что «режим (вечного) диалога» – это один из синонимов демократии и плюрализма, о коих всегда и везде хлопочут любые меньшинства – от сексуальных и национальных до интеллектуальных – по вполне понятной причине. Ведь иначе у них просто нет шанса утвердить в обществе свои приоритеты. И тем более нет шанса укрыться от ответственности за свое анормальное поведение.

Поражает в этой связи достойный оруэлловского Министерства правды тезис рацев-ойзерманов: «В рамках права нет врагов»! И уж само собой – нет «врагов народа»…

Беда в том, что они есть – именно за рамками права, то есть в реальной жизни.