Глава 3.6. Психопогия политических партий и массовых движений 343

даже в лучшие времена ее численность не превышала 10 % от взрослого населения СССР. Это было выражением сознательного курса на ограничение численности партии. Еще со сталинских времен эта партия рассматривалась как достаточно замк­нутый «орден меченосцев» — особая организация, направляющая и ведущая массу, но не сливающаяся с ней. В конечном счете, это была «партия нотаблей», но особого рода — имевшая видимость массовой структуры.

В истории партстроительства известны и примеры противоположного рода. Пра­вящая партия Мали, например, в 80-е гг. XX века, согласно своему уставу, автомати­чески включала в себя каждого жителя страны по достижении им 18 лет. В поисках своеобразного «полного единства» общества там был реализован принцип особого ре­лигиозно-административно-партийного «триединства»: главный шаман каждой де­ревни одновременно назначался ее административным лидером («старостой»), а так­же секретарем первичной партийной организации. Однако быстро выяснилось, что в таком случае сам смысл понятия «партия» выхолащивается, и партийная структура теряет всякий самостоятельный смысл. Шаман, подписывающий на тамтаме админи­стративные распоряжения и принимающий, на том же тамтаме, партийные взносы, ставящий штамп «уплачено» в партбилете, превращался в элементарного тоталитар­ного вождя-диктатора, разве что оснащенного дополнительными средствами суггес­тивного воздействия. Реально, однако, он в них не нуждался и особо не использовал. Смешение жанров привело к многочисленным кризисам и постепенному разрушению такой триединой тотально массовой организации.

Еще одна группа примеров, известная из истории (типа массового членства в НСДАП жителей гитлеровской Германии), стала возможной только за счет правяще­го государственного статуса данных партий. По понятным причинам их трудно рас­сматривать как добровольно массовые партии — скорее, это было добровольно-при­нудительное членство.

Если же рассматривать другие примеры, то в подавляющем большинстве случаев при социально-психологическом рассмотрении партий возникает уже знакомая нам по предыдущим главам модель. Это все та же модель функционирования психологии масс, только в специфической сфере. С точки зрения психологии масс, партии и дви­жения нельзя рассматривать порознь — они представляют собой тесно связанные элементы одной психологической целостности. Общественное движение может неко­торое время (на начальной стадии) существовать само по себе. Однако, политизиру­ясь, оно неизбежно порождает элементы организации. Эти элементы соединяются в партию — «ядро» данного движения. В общем виде схема выглядит просто. В цент­ре — «ядро», организация, партия. Вокруг нее — уже сравнительно массовое полити­ческое движение. Еще шире — массовое общественное движение, источник «подпит­ки», рекрутирования новых членов вначале для политической части этого движения, а затем и для самой партии. В такой модели все три элемента структуры выполняют свои специфические функции, уже достаточно знакомые нам.

Партии и движения

Вопрос о взаимоотношениях между партиями и движениями достаточно сложен. Иногда эти понятия существуют почти как синонимы, иногда одно подменяет дру-

344 Часть 3. Массовые социально-психологические явления

гое. Наиболее эффективным, однако, как уже сказано, является такое сочетание функ­ционирования партии и движения, при котором они составляют одно целое, но каж­дая часть этого целого выполняет свои специфические функции.

М. Дюверже весьма тонко и очень психологично писал о специфике жизни пар­тийной организации: «Организация партий покоится главным образом на практичес­ких установках и неписаных правилах, она почти полностью регулируется традици­ей. Уставы и внутренние регламенты всегда описывают лишь ничтожную часть ре­альности, если они вообще описывают реальность; ведь на практике им редко следуют неукоснительным образом. А с другой стороны, партии сами охотно окружают свою жизнь тайной, и поэтому нелегко добыть о них точные сведения, даже элементарные. Здесь сталкиваешься с первобытной юридической системой, где законы и ритуалы секретны, а посвященные фанатически укрывают их от мирских взоров. Одним толь­ко ветеранам партии хорошо известны все перипетии организации партии и тонко­сти интриг, которые в них завязываются. Но они редко обладают научным складом ума, что мешает им сохранять необходимую объективность; и они так неохотно гово­рят...» (Дюверже, 2000).

Выделим из сказанного несколько примечательных выражений: партийная жизнь «регулируется традицией»; партии «окружают свою жизнь тайной»; «первобытная юридическая система»; «законы и ритуалы секретны»; «посвященные фанатически укрывают их от мирских взоров»... Все это крайне напоминает те, глубоко первобыт­ные способы организации управления психологией масс, которые рассмотрены в пре­дыдущих главах. Политическая партия здесь выступает в роли коллективного вождя («организатора») и одновременно коллективного шамана («пропагандиста и агита­тора»). Это особый орган управления психологией масс, вооруженный значительны­ми по силе инструментами суггестивного (строго говоря, контрконтрсуггестивного) воздействия на эти массы. Соответственно, партийная организация действительно оказывается достаточно замкнутым «ядром», главной задачей которого (помимо са­мовыживания) является периодическая мобилизация массовой психологии, поддер­жание эффективного функционирования связанного с партией политического дви­жения и, по возможности, расширение сопутствующего ему массового общественно­го движения.

В. И. Ленин писал: «И вот я утверждаю, 1) что ни одно революционное движение не может быть прочно без устойчивой и хранящей преемственность организации ру­ководителей; 2) что, чем шире масса, стихийно вовлекаемая в борьбу, составляющая базис движения и участвующая в нем, тем настоятельнее необходимость в такой орга­низации и тем прочнее должна быть эта организация...; 3) что такая организация долж­на состоять главным образом из людей, профессионально занимающихся революци­онной деятельностью....» (Ленин, 1967-1984).

Логика революционера-практика была простой и понятной: «В критические ми­нуты жизни народов бывало не раз, что даже немногочисленные передовые отряды... увлекали за собой всех, зажигали огнем революционного энтузиазма массы, соверша­ли величайшие исторические подвиги» (Ленин, 1967-1984). Причем эта роль аван­гарда выполнялась в истории не просто пропагандой «передовой теории», а конкрет­но, действенно, распространением своего энтузиазма и своего примера: «Все великие политические перевороты решались энтузиазмом передовых отрядов, за которыми