§ 2. Особенности производства по групповому иску

Особенностью субъектного состава производства по групповому иску в странах системы общего права является его неопределенный характер. [3] Процесс отправления истцами группы своих распорядительных прав в настоящее время совершенно не урегулирован законом. АПК РФ предоставляет истцам группы только диспозитивное право поменять истца-представителя. Вопросы изменения самих исковых требований законом не регулируются. Г.О. Аболонин замечает, что в США процесс изменения исковых требований допускается исключительно совместным волеизъявлением. Закон старается «застраховать» лиц, участвующих в деле от случаев, когда мотивировки исковых требований истцов группы становятся различными, и фактически производство по групповому иску переходит в процессуальное соучастие. [1] Начало гражданского процесса в английском судопроизводстве характеризуется необходимостью совершения ряда процессуальных действий. В соответствии со ст. 19.10 ПГС постановление о групповом процессе означает постановление, предусматривающее управление движением дела, которое защищает общие и специально оговоренные вопросы факта и права.

В гражданском процессе Великобритании суд полностью управляет движением дела. Особенностью английского судопроизводства является то, что подготовка дела и последующее его рассмотрение и разрешение не обязательно должны осуществляться одним и тем же судьей и даже в одном суде. ПГС допускает передачу дела в другой суд после завершения подготовительного этапа с сохранением юридической силы всех совершенных процессуальных действий. [3]

При этом, правовое регулирование в действующем АПК РФ предлагает процессуальные права истца для всех, кто объявил о своем вхождении в состав группы. В то же самое время, фактические участники правоотношения, которые не знали о процессе и не могли о нем знать, но считают необходимым защищать свои права в данном процессе, лишаются какого-либо процессуального статуса.

Основная процессуальная проблема, которая возникает в процессе судопроизводства по групповому иску – проблема установления количественного состава участников группы истцов. Указанный вопрос является актуальным и для стран системы общего права. В литературе отмечается, что в США существуют два основных способа извещения потенциальных участников группы о начавшемся процессе. Прежде всего, суд публикует сообщение о начале процесса в прессе, также он рассылает специальные почтовые уведомления всем участникам. При этом процессуальная обязанность извещения потенциальных участников группы на истца-представителя не возлагается. Для защиты прав уже действующих в процессе участников группы применяется так называемое извещение текущего характера. [1]

При этом в литературе часто утверждается о необходимости наделения лиц, которые являются потенциальными участниками группы, дополнительными процессуальными правами и процессуальным статусом. Применительно, к лицу, которое входит в неопределенный круг лиц, чьи права нарушены и защищаются в рамках производства из публичных отношений в отечественной процессуальной литературе используется категория «потенциальный истец».

«Потенциальными истцами (заявителями)... являются все лица, права которых нарушены незаконным актом и защищаются в суде посредством предъявления иска в интересах неопределенного круга лиц, не привлеченные к непосредственному участию в рассмотрении дела, на которых распространяются субъективные пределы законной силы судебного решения». [6] Полагаем ее целесообразно применять и для целей исследования прав и обязанностей потенциального участника группы в групповом иске. Из данного определения следует, по нашему мнению,, признание полной преюдиции судебного решения в отношении потенциальных участников. Действующее российское право, как отмечалось ранее, пошло по несколько иному пути развития. Потенциальные истцы фактически могут защитить свои права только путем повторного обращения в арбитражный суд. Г. Осокина замечает, что «потенциальные истцы в материально-правовом смысле извещаются о принятом решении лишь после вступления его в законную силу путем его опубликования в средствах массовой информации». [8]

Из смысла действующего АПК РФ указанные лица являются лицами, на права и интересы которых повлияло судебное решение, а значит они могут считаться потенциальными субъектами права кассационного и апелляционного обжалования. По нашему мнению, данная ситуация не ведет к повышению эффективности деятельности арбитражного суда. Представляется необходимым помимо права на обжалование, наделить потенциальных истцов правом на исполнение судебного решения арбитражного суда, если они в целом согласны с судебным решением. Проблема заключается в том, что в отечественном арбитражном процессе, как отмечалось выше, потенциальные истцы лишены каких-либо процессуальных прав, а значит, они не могут влиять на ход арбитражного процесса. Однако это противоречит, по нашему мнению, самой сути защиты прав и интересов неопределенной группы лиц. Получается, что истец-представитель обращается в суд исключительно в защиту прав и интересов лиц, которые подписали исковое заявление. Круг субъектов может быть расширен только в порядке прямого волеизъявления. Если сравнивать эту ситуацию с публично-правовой защитой прав и интересов участников экономического оборота, мы можем отметить, что прокурор или государственный орган, который обращается в защиту интересов неопределенного круга лиц не обязан выяснять, хотят ли они присоединиться к процессу или нет. При этом законная сила судебного решения все равно затрагивает их права и интересы. Рассмотрим примеры из судебной практики. В целом, тенденция такова, что участие прокурора в защиту прав и интересов неопределенного круга лиц признается судебной практикой. Так, «при рассмотрении арбитражных дел № А65-12310/04-СГ3-12 и № А65-7248/04-СГ3-25 Федеральный арбитражный суд Поволжского округа установил возможность участия прокурора при рассмотрении спора в случае несоответствия ненормативного правового акта закону, несмотря на отсутствие в заявлении указания о нарушении прав и законных интересов конкретных лиц. Однако в другом постановлении Федерального арбитражного суда Поволжского округа от 16.03.2006 по делу № А65-3890/05-СГ3-28 указано на то, что в силу положений статей 52 и 198 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации прокурор вправе обращаться с таким иском без указания, в интересах какого гражданина или юридического лица он обращается. Ненормативный акт может быть признан недействительным только в случае, если нарушаются права и законные интересы конкретного лица и данный вывод основан на толковании пункта 6 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации и Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 01.07.1996 № 6/8». [3]

Данный документ явно свидетельствует о том, что в практике сомнений относительно легитимности такого представительства не возникает. Несколько иначе разрешается вопрос о процессуальных правах субъектов, которые участвуют в арбитражном процессе фактически. Практика идет по пути их привлечения в качестве соистцов, однако из смысла закона их процессуальный статус самостоятелен и они способны влиять на ход процесса. Прокурор же в любом случае, обращаясь, в арбитражный суд не обязан выяснять фактический круг «носителей» защищаемых прав. Действующий АПК РФ возлагает обязанность извещения потенциальных участников группы частично на истца-представителя, частично на арбитражный суд. Из этого, по нашему мнению, можно сделать вывод о том, что правовое регулирование двух разных форм защиты прав участников экономического процесса носит различный характер.

Б. Журбин полагает, что необходимо в гражданском процессе право на кассационное обжалование предоставить только тем потенциальным участникам группы истцов, которые были надлежащим образом извещены о текущем процессе. При этом данный автор полагает, что надлежащим извещением может являться исключительно публикация в СМИ. [3]

Сложно не согласиться с позицией автора относительно того, что потенциальных истцов группы следует извещать через СМИ, однако лишение их права на обжалование в целом противоречит задачам арбитражного процесса. Если ситуация развивается по предлагаемому В. Журбиным механизму, заметим, что получается некоторый дисбаланс в защите прав и законных интересов. Одни лица вправе обжаловать решение суда, другие же, права и интересы которых затронуты судебным решением, полностью лишены такого права. Относительно состава группы заметим, что даже в законодательстве США на первом этапе при подаче группового иска не требуется ни извещение всех участников, ни, тем более, свидетельство всех лиц о том, что они извещены о процессе. Доказывать точное число членов группы не обязательно. Многие судебные решения показывают, что требование многочисленности считается соблюдённым, если есть действительные основания предполагать, что число членов группы превышает установленный минимум.

Таким образом, главной особенностью возбуждения производства по делу по групповому иску является не столько установление принадлежности подателю иска права на его предъявление в суд (что присуще разбирательству и по иным категориям дел), сколько разрешение вопроса о наличии подлежащего защите нарушенного права многочисленной группы лиц. В этих целях определение группы не предполагает выявление всех ее участников при предъявлении искового заявления в суд, а осуществляется с использованием общих пространственных, временных и иных критериев, указывающих на общность возникновения заявленных требований. Законодательное закрепление пределов установления судом общего интереса всех участников группы не только позволит избежать необоснованных отказов судов в принятии групповых исков к производству, но и вместе с тем исключит инициирование судопроизводства по надуманным требованиям профессиональными «сутяжниками».