7. Библейские мотивы в прозе Андреева

Одним из первых, кто затронул отношение Христа и Иуды, был Леонид Андреев, написавший в 1907 году повесть "Иуда Искариот".

В ней своеобразно пересказывается библейская история. Автор изображает учеников Христа трусливыми и никчёмными, заботящимися лишь о своём благополучии. Иуда же выступает как правдолюбец, через смерть Иисуса и свою собственную пытающийся вернуть людей на путь истинный, заставить их обратиться к вечным ценностям и пониманию вероучения Христа, но делает это через предательство. Иуда бросает дерзкий вызов всему укоренившемуся, привычному общественному укладу, но большей частью он воинствующий индивидуалист, убежденный в собственной неповторимости, ради надуманной идеи готовый погубить себя и других.

Иуда дерзок, умен, хитер. Виртуозно использует он эти свои качества, чтобы откровенно и цинично интриговать и насмехаться над учениками Христа. Но при внимательном рассмотрении понимаешь, что с полным основанием этого самовлюбленного интригана можно назвать гордым, смелым борцом с "неизбывной человеческой глупостью": такими недалекими оказываются ближайшие ученики Христа.

Неоднократно подчеркивается двойственность не только лица Иуды, но и его суждений, внутренних переживаний. На все идет Иуда, чтобы привлечь внимание и завоевать любовь Учителя. Пробовал вести себя вызывающе, но не нашел одобрения. Стал мягким и покладистым - и это не помогло приблизиться к Иисусу. Не один раз, "одержимый безумным страхом за Иисуса", он спасал его от преследований толпы и возможной смерти. Неоднократно демонстрировал свои организаторские и хозяйственные способности, блистал умом, однако встать рядом с Христом на земле ему не удалось. Так возникло желание быть возле Иисуса в царствии небесном.

Пожалуй, ничто так не привлекает людей в вере, как ореол мученичества. Именно на это и рассчитывал Иуда, разыгрывая столь страшную трагедию. Вряд ли большую роль в его поступке сыграла судьба, потому что от начала и до конца Иуда Леонида Андреева действует осмысленно. Своим поступком он подверг учеников Христа своеобразной "проверке на прочность", поставил их в такое положение, когда они должны были точно определить свое отношение к Христу, получается, что Иуда намного лучше других учеников понимал Христа, и его действия были просто необходимы для утверждения учения Иисуса. Так кто же такой Иуда: предатель или верный ученик? Очевидно одно: Андреев дает возможность поразмышлять над тем, что, казалось бы, не может быть подвергнуто переоценке.

Отношения Иисуса и Иуды, по мифу антиподов во всем, у Андреева лишены прямого антагонизма. Оба стремятся к одному — возрождению человечества. Более того, несомненная симпатия отдана Искариоту, причем в ситуации совершаемого им предательства. Ну как тут не заподозрить реабилитации самого низкого порока! В этом и упрекали писателя. Он, однако, обнаружил совершенно не свойственные библейской легенде истоки и характер поведения Иуды.

Многое в повести может показаться странным. Поначалу Иуда выглядит циничным, лживым, потом вдруг резко меняется, превращаясь в гордую и трагическую фигуру. Поражает двойственность его поступков и переживаний. Искариот всю жизнь отдал поискам «самого лучшего человека», а найдя свой идеал в Учителе, обрек его на мучительную смерть. Но, «одной рукой предавая Иисуса, другой рукой Иуда старательно искал, как расстроить свои собственные планы», окружал несчастного искренней страдальческой любовью. Увидев восторженную встречу, оказанную Иисусу, Иуда бросает жестокие слова: «Если он прав, <...> тогда я сам должен его удушить, чтобы сделать правду». Вместе с тем теряет сон от одной радостной мысли, что идея Иисуса может реализоваться. По мере приближения гибели Учителя в душе Иуды растет «смертельная скорбь». А после распятия он делает пугающее признание: «Осуществились ужас и мечты». Противоречия, лежащие в основе этого образа, предельные, но глубоко мотивированные в повести.

Иуда пришел, чтобы поразить Иисуса правдой о темной, грешной земле и найти силу ее преображения. Новый ученик откровенно «демонстрирует» всеобщую ложь, жестокость, бесчестность, для убедительности даже притворяясь носителем тех же пороков. Надежда владеет им: Учитель сам «порубит секирою сухую смоковницу», совершит чудо — исцелит людей от скверны. Сын божеский разрушает эту мечту, продолжая лишь проповедовать добро. Несовместимость страстного желания Искариота сотрясти мир с всепрощением Иисуса достигает высшей точки. Тогда Искариот и ступает на страшный для себя путь: отдает Назарета на страдания, которые пробудят в народе веру и совесть, т. е. жертвует своей любовью и занимает навсегда подлое место «возле Иисуса».

Таков исток раздвоения, потрясений «предателя поневоле». Он не соглашается на временное, случайное подчинение людей высшему началу, хочет полного их очищения. Вот откуда проистекает фраза: «...я сам должен его удушить, чтобы сделать правду». Но постоянно, вплоть до смерти Иисуса, Иуда жаждет его спасения. То молит самого Учителя о чуде. То ищет сопротивления готовящейся казни извне. Однако главное противоречие так и не оставляет Искариота. Он страстно хочет протеста горожан, даже тюремщиков против убийства и боится отсрочки великого перелома в их сознании, возможного лишь в ответ на жертвенные муки Иисуса. Потому для Иуды соединяются «ужас и мечты», рождается трагическая необходимость «поднять на кресте любовью распятую любовь».

Четко прочерчена в повести граница между двумя главными героями. Иисус несет великую светлую идею преображения жизни, но ничего не понимает «в людях, в борьбе». Иуда обладает душой, которую смело «бросает в огонь, когда захочет», способностью порвать «ту тонкую пленку, что застилает глаза человеку», отстоять «беспощадную истину», чтобы в будущем «поднять землю» к солнцу.

В повести, созданной по евангелистскому сюжету, легко читается реакция Андреева на события текущего времени. Писатель доносит во всей их остроте свои чувства: ненависть к жестоким и ухищренным в политике властям (первосвященник Анна и его приспешники), болезненное восприятие темных бессознательных горожан и селян, иронию по отношению к части интеллигенции, ищущей только для себя место под солнцем (ученики Иисуса), и — мечту о подвижниках, жертвующих собой во имя спасения человечества. Но конкретно-временные акценты лишь доля достигнутых в повести обобщений.

Обращение к мифу позволяет избежать частностей, сделать каждого героя носителем сущностных проявлений самой жизни на ее изломе, крутом повороте. Элементы библейской поэтики (скажем, многообещающее «И вот пришел Иуда...») усиливают весомость каждого малого эпизода. Цитаты из высказываний древних мудрецов придают всеэпохальный смысл происходящему. По такой «канве» выткан контрастный «рисунок» повествования, где все подчинено противоборству идей и настроений общечеловеческого звучания. Каждая краска или деталь «работает» на раскрытие бытия в целом. Так разросся андреевский метафорический ряд (тьма и свет, ночь и день, дышащие холодом горы, камни на пути Иуды, окаменелая мысль каменеющей головы...).