2. Анненков – литературный критик

Одним из первых за эстетические идеалы литературно-критической эпохи 60хгг. вступился Павел Васильевич Анненков (1813—1887), опубликовавший в 1855 г. на страницах «Современника » статью «О мысли в произведениях изящной словесности» и в 1856 г., уже в «Русском вестнике», работу «О значении художественных произведений для общества».

Анненков вошёл в историю как основатель пушкинистики, автор первого критически подготовленного собрания сочинений Пушкина (1855—1857) и первой обширной биографии Пушкина — «Материалов для биографии Пушкина» (1855), позже, собрав новые материалы и получив возможность в более либеральных цензурных условиях опубликовать многие старые, издал книгу «Пушкин в александровскую эпоху» (1874). Анненков работал с рукописями Пушкина, опрашивал современников поэта, проводил систематическое обследование современной поэту прессы. Современники высоко оценили труд Анненкова.

Как литературный критик Анненков отстаивал эстетические принципы концепции «чистого искусства» (вместе с В.П.Боткиным, А.В.Дружининым и др.), выдвигая идею автономности различных сфер умственной и культурной деятельности, в особенности «истин науки» и «истин искусства». В своей эстетической позиции он стремился избегать крайностей, в равной мере не принимая как радикальный эстетизм, отрицающий всякую связь искусства и жизни («фанатизм художественности»), так и наивный реализм, «раболепствующий» перед действительностью и сводящий смысл художественного творчества к ее копированию. С точки зрения Анненкова, «поэтическое воспроизведение действительности» принципиально отличается от простого подражания и имеет своей основой «художническую мысль», особое эстетическое мировидение, которое отнюдь не равнозначно философским и идеологическим убеждениям художника.

Анненков стремится доказать, что в литературном произведении все должно быть подчинено единственной цели — выражению «художнической мысли», связанной с развитием «психологических сторон лица или многих лиц». Литературное повествование «почерпает жизнь и силу в наблюдении душевных оттенков, тонких характерных отличий, игры бесчисленных волнений человеческого нравственного существа в соприкосновении его с другими людьми». Любая «преднамеренная», отвлеченная мысль, философская или «педагогическая», искажает сущность настоящего творчества, самыми «дорогими» качествами которого являются «свежесть понимания явлений, простодушие во взгляде на предметы, смелость обращения с ними».

С другой стороны, внутренняя, «художническая» мысль, которая может иметь и «случайный» характер и которая основана на внимании к душевным мотивам человеческого поведения, к его нравственным переживаниям, как раз и является залогом индивидуальной выразительности и художественной убедительности литературного творения. Критик приводит в пример произведения Л.Н. Толстого и И.С. Тургенева, в которых серьезная и глубокая мысль «почти всегда скрыта в недрах произведения и развивается вместе с ним, как красная нитка, пущенная в ткань». Художественный смысл таких литературных образцов, как «Горе от ума» или «Евгений Онегин», по мнению Анненкова, является залогом и чисто «педагогической» пользы их для общества.

Столь же подчиненный характер должны иметь в литературном творении и качества «народности». Критик, который ищет в произведении эти черты, игнорируя его художественные достоинства, совершает ошибку, поскольку извлекает часть из целого: только истинный художник способен быть по-настоящему народным, проникая в глубины национальной нравственности. Защищая этико-психологический аспект художественной литературы как главный критерий оценки и самого произведения, и его героев, Анненков не соглашается с категоричностью приговоров, выносимых «реальной» критикой героям тургеневских произведений 1850-х годов.

Взгляд на художе­ственность был сформулирован А. в программных для него и для всей "эстетической" критики статьях "О мысли в произве­дениях изящной словесности" (1855) и "О значении художественных произведений для общества". В первой из них критик резко разделяет созерцание и "чувст­вование", с одной стороны, и исследование, мысль  с другой. Если последние, по его мнению, удел науки, то задача искусства ограничи­вается созерцанием и "чувствованием".

Основополагающие нормы (требования) "чистой художественности" которые обеспечат ей значение "всегдашнего идеала" в нынешней и будущей русской литературе: отказ писателя от "оскорбляющей од­носторонности" в отношении к действительности, то есть от субъективно-личной (с позиций общественной группы, сословия, класса) ее трактовки, так как она препятствует объективному восприятию жизни во всей ее полноте и многосторонности. А "полнота и жизненность содержания"  "одно из первых условий художественности".

Однако отсутствие полноты в изображении действи­тельности пагубно "отражает в самой форме» произведения.

Важным пунктом в эстетических воззрениях Анненкова был вопрос о художественности искусства. В статье «О значении художественных произведений для общества» (1856) он писал: «…стремление к чистой художественности в искусстве должно быть не только допущено у нас, но сильно возбуждено и проповедуемо, как правило, без которого влияние литературы на общество совершенно невозможно». Как видим, Анненков не отрицает «влияния» искусства на общество, но считает это возможным при условии подлинной художественности. И выражение «чистое» означает здесь не изоляцию искусства от насущных запросов общественной жизни, а совершенство его качества, причем — не только по линии формы, но и содержания.

В области литературной критики Анненков наряду с В. П. Боткиным и А. В. Дружининым выступает сторонником “эстетической критики”, умеренно толкуемой концепции “чистого искусства”. Он защищал следующие положения: нельзя смешивать истины науки (выраженные в законах и мыслью) и истины искусства; вредны как “фанатизм художественности”, так и “псевдореализм”, раболепная “верность окружающему”; задачей литературы является “поэтическое воспроизведение действительности”, соединение художественного труда с простым взглядом на предметы и поэтическим пониманием жизни. В художественном произведении на первом месте должна стоять “художническая мысль” — эстетическая, “чисто художественная” форма, красота образов, обилие фантазии, а не философская и педагогическая мысль во имя утилитарных целей, что не исключает в литературе поучений и ее ориентации на самопознание общества и раскрытие его нравственных сил.

В статье «О литературном типе слабого человека» (1858), полемически откликающейся на работу Н.Г. Чернышевского «Русский человек на rendez-vous», критик стремится расширить восприятие того социального феномена, который воплощен в образе главного героя повести «Ася»: люди размышляющие, умеющие сомневаться в себе и в окружающих, играют важную роль в жизни общества. «<...> мы все-таки продолжаем думать, что между людьми, которые зачисляются и сами себя зачисляют в разряд мнительных, будто бы лишенных способности долго и сильно желать, только и сберегается еще настоящая, живая мысль, отвечающая нуждам современного образования». Тип «слабого» человека «возбуждает все запросы, поднимает прения, затрагивает предметы с разных сторон, копошится в изысканиях для подтверждения какой-либо общеблагодетельной мысли, силится устроить жизнь наукой и наконец представляет в свободном творчестве поверку настоящего и стремления к поэтическому идеалу существования».

Тогда как Чернышевский в «Русский человек на rendez-vous» - статья  имеет подзаголовок «Размышления по прочтении повести г. Тургенева „Ася“». При этом в статье Чернышевский даёт более широкую картину, связанную с современным ему русским обществом, а именно — с образом «положительного героя» повестей и романов, который в ряде ситуаций проявляет неожиданные отрицательные свойства характера (нерешительность, трусость). Прежде всего, эти черты проявляются в любви и личных отношениях. В образе главного героя повести Чернышевский увидел представителя распространенного типа «лучших людей », которые, как Рудин или Агарин (герой поэмы Некрасова «Саша»), обладают высокими нравственными достоинствами, но не способны на решительные поступки. В результате эти герои выглядят «дряннее отъявленного негодяя». Однако глубинный обличительный пафос статьи направлен не против отдельных личностей, а против действительности, которая таких людей порождает.

Анненков полемизирует в своей статье с Чернышевским. Анненков задается вопросом, что мешает писателям изображать цельного человека, в соответствии с его природой. А.подчеркивает, что таких решительных людей, о которых говорит Чернышевский и которые ему импонируют, - их единицы, они не делают погоды.

Именно лишний человек, по мнению А., единственный на данный период герой времени.

ЛОТМАН: За критикой "слабого героя", составляющей видимое содержание статьи Чернышевского, Анненков не без основания усмотрел идеал сильного, действенного, цельного человека. Против этого-то идеала он и направил пафос своего полемического выступления. В ответ на утверждение Чернышевского, что смена героя литературы, привлекающего наибольшую симпатию читателя, имеет социально-политический характер (демократ-разночинец вытесняет либерала-дворянина), Анненков прибегает к историческому экскурсу и объясняет особое значение идеала "слабого" мыслящего человека постепенностью самого процесса просвещения, длительностью выработки новых теорий, новых взглядов и этических требований, без обновления которых невозможно приобщение к европейским формам жизни.

Соглашаясь с Чернышевским в отрицательной оценке героя повести "Ася", сибаритство которого доходит, по мнению Анненкова, до сластолюбия, и не отрицая, что "Ромео", как назвал господина Н. критик-демократ, является отраслью дворянского "мыслительного" героя - "слабого человека", Анненков вместе с тем не этому герою, а решительным людям русского общества приписывает этику эгоизма и себялюбия, порожденного крепостничеством. Анненков набрасывает картину предполагаемого поведения "сильного русского человека на rendez-vous", отчасти повторяя при этом ситуацию, нарисованную Тургеневым в рассказе "Бреттёр", отчасти же предвосхищая образ Марка Волохова из "Обрыва" Гончарова.

Бездеятельность, "бесполезность" "лишнего человека" для Чернышевского - свидетельство исторически необратимого процесса деградации дворянства, смены высокого героя прошлых поколений новым, представляющим собою явное вырождение социально-психологического типа. Для Анненкова измельчание "лишнего человека" - неизбежное следствие жизненных компромиссов, не роняющее в целом авторитета идеального типа, не меняющее его принципиального значения в обществе.

В этом - чрезвычайно важном для носителей столь разных взглядов, как Анненков, с одной стороны, и Чернышевский, с другой,- вопросе Тургенев занял особую позицию. Критика "лишнего человека" в произведениях Тургенева преследовала не цель оздоровления вечного и единственного, по мнению Анненкова, носителя русского прогресса, т. е. дворянского мыслителя, а выражала новые потребности и идеалы, зревшие в обществе. Конечно, Тургеневу не была по существу близка позиция Чернышевского, считавшего, что культурное н политическое значение дворянства исчерпано, но критическое отношение к "лишним людям" в его творчестве конца 50-х годов нарастало от произведения к произведению.

Ермилова, Тихомиров (до конца): Статья о мысли в произведениях изящной словесности – вышла одновременно с диссертацией Чернышевского.

С одной стороны, статья направлена на обсуждение чисто формальной проблемы – что лучше повествование от первого лица или объективное повествование? Но статья имеет намного более глубокое содержание. Художник, по мысли Анненкова, должен стремиться к единству субъекта (позиция повествователя) и объекта (предмета повествования). Вмешательство автора – всегда оставляет неприятное впечатление. Анненков не против интеллектуально-исследовательского начала в литературе, но он против извлечения из нее мысли социальной или педагогической, он за присутствие в произведении мысли художнической!

Искусство не сводимо к поучению, и критик не должен этого искать.

Анненкова интересует воздействие искусства на жизнь. Он полагает, что художественный тип, достигший совершенства, вполне законченный и развитый в искусстве «начинает мало-помалу пропадать в среде самой жизни». А.говорит, что исчезли так типы из «Горя от ума» после их обличения или эгоистические натуры «Евгения Онегина».

Таким образом, Анненков говорит об особой роли литературы в России, о ее уникальном, ни с чем не сравнимом месте в духовной жизни человека.