- •Лев Рудольфович Прозоров (Озар Ворон) Святослав Хоробре: Иду на Вы! Загадки и Коды Древней Руси –
- •Аннотация
- •Лев Рудольфович Прозоров (Озар Ворон) Святослав Хоробре: Иду на Вы!
- •Предисловие
- •Посвящение.
- •Благодарности.
- •Предупреждение.
- •1. Языческая держава. Род и родина.
- •1. "Племена" или Держава?
- •2. Страна Городов.
- •3. "Русьские письмены" и иные диковины.
- •2. На море-океане, на острове руяне…
- •1. В тени Магометова гроба.
- •2. Варяги — незамеченная загадка.
- •3. Кто на море хозяин?
- •4. На острове Руяне, на синем Дунае: руги, русины, русы.
- •5. Сокол прилетает из-за моря.
- •3. Боги и люди руси.
- •1. Русская вера.
- •2. Ряд людской.
- •3. Христиане языческой Руси.
- •4.Убийство в древлянской земле. " князь уже начал!.."
- •1. Клевета.
- •2. Забытый подвиг.
- •3. Загадочная дружина.
- •4. Христианский след.
- •5. Странная месть Ольги.
- •5. Дядька асмунд: сумерки севера.
- •1. Сын героя, воспитатель героя.
- •2. Сумерки Богов.
- •3. Быть воином.
- •6. Царьградская жара и тень с запада.
- •1. Сватовство в Византии.
- •2. Отравленный пурпур.
- •3. Царь городов, Город царей.
- •4. Чугунная поступь Drang nach Osten.
- •5. Первая победа.
- •7. Карфаген третьего рима. Иду на вы!
- •1. У кормила державы
- •2. Рождение каганата.
- •3. Логово прогресса.
- •8. Первое иго.
- •1. Кошерища.
- •2. Сказание о дани.
- •3. Черниговские напасти.
- •9. Бой на калиновом мосту.
- •1. Русь и Хазария.
- •2. Бросок Пардуса.
- •3. Гибель чуда-Юда.
- •10. Сыны света, жители тьмы. Середина земли моей
- •1. Путешествие топарха.
- •2. Судьба императоров.
- •3. Миссия Калокира.
- •11. "Святослав, царь болгарам".
- •1. Колчан Кубрата
- •2. Сын гения
- •3. Иду на вы!
- •12. "Чужой земли ищешь".
- •1. Киев осажденный.
- •2. Сыновья.
- •3. Славянской державе — быть!
- •4. Поступь Рагнарека.
- •13. Гроза над византией. Мертвые сраму не имут.
- •1. "Тот, кто крепко строил замок…"
- •2. Святые государи Константинополя.
- •3. Колья Филлипополя.
- •4. Меч над Царьградом.
- •5. Битва загадок.
- •14. Длинные стены доростола.
- •1. Измена.
- •2. "Освободители".
- •3. Доростольское сидение.
- •15. "Пусть дети наши будут такими, как он".
- •1. Перунов день.
- •2. Перунья рень.
- •3. Наследие и бессмертье
- •Список использованной литературы и источников.
3. Быть воином.
Небо лежит
На остриях копий
Уходящих во тьму.
Велеслав.
Конечно, Асмунд учил воспитанника не только тому, что и от чего должен защищать князь, но и как защищать, как быть полководцем, правителем, воином — князем.
Здесь нам опять предстоит угадывать уроки Асмунда по их следам в жизни и деяниях князя. И будет очень трудно понять тех, кто твердил о князе-грабителе. Может, они просто не могут понять, как это так: воевать и не грабить? Рисковать жизнью — не для добычи? Подобные оценки рисуют скорее тех, кто их дает и тех, кто им верит. Наших современников. Нас.
Но при чем тут Святослав Храбрый?
Законы языческого мира повсюду — от "Речей Высокого" в "Старшей Эдде" и ирландских "Советов Кормака" до индийских "Законов Ману" и самурайского "Буси До", — предписывали воину не стремиться к богатству, не иметь собственности. Исключение делалось лишь для орудий воинского ремесла — нет, орудий служения, жертвоприношения суровым Богам Войны и Власти. Вспомним былинных богатырей — они непременно отказываются от наград за подвиг, бесшабашно прогуливают, раздаривают или жертвуют на храмы дары князя, добычу или найденное сокровище. И поверх "налево поедешь — богату быть" Илья Муромец, усмехаясь, выводит на придорожном камне: "Илья Муромец там ездил, а богат не бывал". Если и есть у них "злато-серебро" — все идет на оружие, на сбрую боевого коня: "Не для красы-басы — ради крепости!".
Все — и враждебные князю-язычнику монахи-летописцы, и прямые его враги византийцы — волей или неволей говорят об удивительном, неимоверном для шкурных наших времен бескорыстии великого князя. Мы еще прочтем летописные строки о том, как равнодушно отказался Святослав от золотых даров византийцев, но благодарно принял оружие. Но сейчас стоит вчитаться в иное. В сотнями людей читаное, но мало кем осмысленное вступление к летописному жизнеописанию Святослава. "В походах же не возил с собой ни возов, ни котлов, не варил мяса, но, тонко нарезав конину, или зверину, или говядину, жарил на углях и так ел". "Не возил… возов" — как это можно было не заметить?! Какая орда грабителей, куда и когда двигалась без возов, кибиток, фургонов? Ведь нужно же куда-то складывать то, ради чего грабитель, бандит, наемник проливает кровь и рискует драгоценной шкурой — добычу?!
Но летопись, при всей неприязни к заклятому язычнику, непреклонна: "не возил", и точка.
О многом говорит и перечень скудных походных кушаний. Хорошо по этому поводу сказал Г. Прошин: " и как обозначена последовательность рациона дружины: на первом месте — конина, то, что всегда с собою, затем "зверина" — дичь, добытая стрелою или копьем на марше. Говядина — мясо, которое могли только реквизировать у населения во время похода, — на последнем месте. Это уже не перечень — это характеристика! Сразу вспоминается суворовская заповедь: "Обывателя не обижай!".
Грабитель? Грабитель, чьи воины предпочитают резать своих коней, тратить время и силы на охоту, чем отнять буренок в ближней деревушке?
Лев Диакон отдает, описывая войну со Святославом, дань обязательным византийским сетованиям на жадность и корыстолюбие варваров (вот уж чья бы мычала!). Но тот же Диакон говорит, что византийские "освободители" в Болгарии разграбили множество церквей(!) и царскую казну (!!). Также говорит он, что простые болгары бок о бок с северными "грабителями" дрались против византийцев. Простите, но кого тогда четыре года "грабили" русы в Болгарии?
Несколько проясняет дело описание Ибн Мискавейхом захвата русами азербайджанского города Бердаа в 944 году. Овладевшие городом русы потребовали от жителей лишь повиновения:
"На вас лежит обязанность хорошо повиноваться нам, а на нас — хорошо относиться к вам".
Русы, по словам Ибн Мискавейха, свое слово сдержали и "вели себя выдержанно". Из описания событий можно заключить, что это еще мягко сказано. Одержимая исламским фанатизмом городская чернь с воплями "Аллах акбар!" нападала — точнее, пыталась напасть, — на русов с тыла всякий раз, когда те выходили из города, чтоб отразить нападение войск местного правителя. Нападения русы отражали успешно, а к выходкам черни относились с редкостным стоицизмом и долготерпением, ограничиваясь тем, что разгоняли оборванных фанатиков. Любопытно, в ответ на какое нападение современный командир приказал бы расстрелять толпу и взял заложников среди гражданского населения? Правильно, читатель, на первое! Русы же перешли к репрессиям, лишь когда обнаглевшие горожане начали нападать на некоторых из них, отделявшихся от соплеменников, и убивать. И даже тогда русы сперва предложили горожанам покинуть Бердаа и отправляться под руку столь горячо любимого ими правителя. Когда же привыкшие к безнаказанности мусульмане не обратили внимания на это предложение — лишь тогда жители города были захвачены в плен. При этом женщин и детей отвели в цитадель, а мужчинам, согнанным в соборную мечеть, было предложено выкупать себя и свои семьи. Наиболее благоразумные, уплатив выкуп, получили возможность покинуть Бердаа и… печать на глине, обеспечивающую их безопасность и сохранность оставшегося имущества. Мужчины, не пожелавшие внести выкуп, — Ибн Мискавейх особо отмечает, что не "не смогшие", а именно "не пожелавшие" — были перебиты, женщины и дети остались в плену завоевателей. Итог печальный, но закономерный. И более того, многие современные жители тех краев, думается, предпочли бы иметь дело с теми древними язычниками, чем с бандформированиями своих земляков и единоверцев.
Как видим, бескорыстие воинов Святослава не составляло исключения. Для руса-воина тех времен завоевание было не разбойным налетом и возможностью личного обогащения. Оно не только давало права, но и накладывало обязанности по отношению к завоеванным. Русы присваивали лишь — "что с бою взято, то свято" — имущество разбитой и как бы замененной ими воинской знати. Мирное же население облагалось данью, часто — не очень тяжелой. Что до суровой расправы с мятежным Бердаа, так ведь и сегодня порядок военного времени однозначно квалифицирует гражданское лицо, с оружием нападающее на солдата, как бандита. К таковым неприменимы нормы обращения с мирным населением, их участь — расстрел на месте. Кстати, тем, кого интересует дальнейшая судьба Бердаа, сообщаю, — русы, благополучно подавив вылазки "моджахедов" и отбив правительственные войска, все же покинули город из-за эпидемии.
Позвольте же поверить не современным историкам, на которых, видать, шапки синим пламенем полыхают. И не отвлеченным толкам Диакона о "варварской жадности". Мы поверим фактам, сообщаемым Ибн Мискавейхом, летописью, тем же Диаконом. А факты говорят, что расширение границ Руси, стяжание славы и жертвенное Служение ратным Богам (у Святослава еще укрепление Древней Веры и объединение славян), были бесконечно важнее русам, чем набивание седельных мешков окровавленным барахлом (захвата сырьевых ресурсов колоний, контроля над нефтяными месторождениями и пр.) — смысл и суть войны для просвещенного человечества XVIII-XXI веков.
Вместе с тем рус воин, рус князь мог — обязан был! — быть беспощадным к нарушителям договора, "ряда", предателям. К тем, кто не выполнял своего долга. Обязанность воина — вооруженной рукой поддерживать миропорядок, а его нарушает не только, и не столько внешний враг — как раз к нему могли быть снисходительны, как мы видели это в первые дни в Бердаа, — сколько клятвопреступник, нарушитель обычаев. Жители Бердаа, приняв покровительство и власть русов, приняли на себя и обязательство повиноваться им. Не выполнив его, они превратились в клятвопреступников. А в глазах руса клятва была одной из важнейших частей миропорядка. Не зря он клялся "доколе мир стоит, доколе солнце светит". На устои мира, на солнечный свет посягал нарушивший клятву, и прощения ему не было. Святослав был воспитан так же. И он мог внушать страх. Мы еще услышим испуганные голоса в войске воеводы Претича в 968 году под Киевом. Мы еще увидим лес кольев под стенами вероломного Филлипополя.
Бескорыстие воина-руса распространялось на саму жизнь. Честь — то есть верность обряду войны — ценилась дороже. Чего стоит знаменитое "Иду на вы!" нашего героя. Сколько не тщились увидеть в нем какую-то военную хитрость, увы… Внезапное нападение всегда выгоднее, всегда безопаснее. Но и богатыри русских былин предпочитают опасность битвы почти беспроигрышному нападению на пьяного, спящего, голого, пешего — одним словом, неготового к бою, непредупрежденного противника: "а не честь-хвала молодецкая!". И здесь — все то же. Не выгода. Не безопасность — своя и воинов. Честь — верность обряду войны. Богам войны.
Помимо бескорыстия, предписывал древний обычай человеку воинского рода всецело посвящать себя обрядам Войны и Власти, да еще охоте, воздерживаясь от любых других занятий. Так гласят индийские "Законы Ману", но и на Руси, через век после Святослава, юного Феодосия, сына княжеского дружинника и будущего основателя Киево-Печерской лавры, пытались воспитывать так же. Когда будущий святой норовил выйти с рабами на поле или брался молоть муку и месить тесто, мать и родичи стыдили его: "Позоришь себя и род свой!".
Святослав потом скажет послу императора: "Мы — мужи крови, оружием побеждающие врагов, а не ремесленники, в поте лица зарабатывающие на хлеб". Это, конечно, не презрение к труженикам. Просто врожденное для язычника, человека кастового общества, осознание простой истины: каждому — свое. Для сравнения: викинги отнюдь не презирали своих женщин. Но не было для них оскорбления тяжелее, чем обвинение в каком-либо женском занятии. Мужчине — мужское, воину — воинское. Воин за плугом или у жернова так же немыслим, как мужчина за прялкой, мужчина в платье или кокошнике.
Можно многое еще говорить о воинском Духе языческого Севера, воплощением которого, трудами дядьки Асмунда, рос юный Святослав. Но все это — лишь правила жизни-войны, войны-жизни.
Однако были ведь и приемы. Приемы владения оружием, приемы вождения войск. Асмунд, конечно, учил князя и им. Все мальчишечьи игры русов и их потомков будут еще не один век нацелены на подготовку воина. Святослав, конечно, тоже играл в "коняшки" и "царь горы" с сыновьями и внуками Асмунда, весной брал приступом снежный городок, махал деревянным мечом, из тех, что археологи во множестве нашли в детинцах северно-русских городов, а повзрослев, сходился со сверстниками в кулачных и борцовских поединках. Учился владеть оружием и бегать на дальние расстояния в тяжелой русской кольчуге, ездить и сражаться верхом на коне, стрелять из лука. Охотясь, постигал язык следов, оставляемых зверем или человеком, привыкал быть выносливым и терпеливым. Схватка со зверем воспитывала храбрость, а добивая добычу — или искалеченную зверем собаку, — князь учился заглушать в сердце голос ложной жалости. И снова учился все новым и новым видам оружия и приемами владения им. Русы не отравляли стрел, как чудь или печенеги, но надо было на вид, на запах распознавать яд на вырванной из тела стреле — и знать, чем и как лечить раненного. Надо учиться хорошо плавать — и в кольчуге, и в ледяной воде. И учиться терпеть раны, не выдавая боль — князю это важнее, чем другим, слишком много глаз смотрят на него в бою… И многому, многому еще надо было учиться, чтобы быть воином в Х веке.
Это приемы боя. А приемы вождения войск? Что ж, и тут можно было многое почерпнуть из северных саг и русских былин. Но гораздо поучительнее будет разбирать полководческие приемы Святослава в действии, описывая походы, этапы его жизни, битвы его войны.
Однако до них еще не близко. Юный князь постигает жреческую, полководческую и государственную -а заодно и просто воинскую — премудрость в новгородских лесах у дядьки Асмунда, сына Вещего Олега.