- •Жан Флори Идеология меча. Предистория рыцарства
- •Аннотация
- •Жан Флори Идеология меча. Предистория рыцарства Предисловие
- •Введение
- •Раздел I
- •Глава первая
- •Военная функция до тысячного года
- •I. Христианство и война до Константина (очерк идеологической эволюции).
- •II. Изменение отношения при Константине
- •III. Идеологическая проблема войны: от св. Павла к св. Августину
- •IV. Справедливая война и священная война: от св. Августина к св. Бернару
- •V. «Miles» и «militia» до конца X века (семантическое исследование)
- •Заключение
- •Глава вторая к обществу Ordines (Первые шаги)
- •I. Теологические основы
- •II. К теологии «ordines»
- •Глава третья Ordo Militaris (Функция и этика «воюющих» до конца IX века)
- •I. Сословие bellatores
- •II. Воинская функция у Хинкмара Реймсского
- •III. Воинская функция в конце IX века
- •Заключение
- •Раздел II
- •Глава четвертая
- •«Рыцарская» этика и королевская функция до конца X века
- •I. Библейские первоисточники
- •II. Церковь и слабые: декларации соборов
- •III. Королевская функция по мнению церковных писателей
- •IV. «Рыцарская» функция королей в капитуляриях
- •Заключение
- •Глава пятая Литургия
- •I. Королевская этика до конца IX века
- •II. Королевская этика в литургии X века
- •III. Другие благословения
- •Заключение
- •Глава шестая Повышение оценки Ordo Pugnatorum в х веке
- •I. Социальная идеология. Общие положения
- •Ратерий Веронский (или Лъежский)
- •Одон Клюнипский: повышение идеологической роли князей и ее границы
- •II. «Milites» в X веке
- •Заключение
- •Раздел III
- •Глава седьмая
- •Королевская этика и обязанности Milites на рубеже тысячелетий
- •I. В Англии: Элъфрик и Вульфстан
- •II. Во Франции: Аббон Флерипскип, Фульберт Шартрскип
- •Заключение
- •Глава восьмая Установления «мира» и рыцарская этика
- •I. Упадок королей, возвышение князей: Адемар Шабаннский
- •II. Аквитанские соборы
- •III. «Мир» в южных регионах
- •IV. Установление «мира» к северу от Луары
- •V. «Божье перемирие»
- •VI. Идеологическая интерпретация установлений «мира»
- •Заключение
- •Глава девятая Три сословия
- •I. Времена меняются…
- •II. Консерватизм «трех сословий»
- •Жерар Камбрейский
- •Адалъберон Ланский
- •Заключение
- •Заключение
- •Список источников
- •Список литературы
IV. Справедливая война и священная война: от св. Августина к св. Бернару
Растущая угроза варварских вторжений вызывает новый виток развития. Здесь главное действующее лицо – святой Августин. Он инициирует развитие идеи справедливой войны, в которой христианин может и должен участвовать, если он мирянин. Что до священников и монахов, то они будут сражаться молитвой, как делали прежде христиане71. Поэтому христиан в армии становится все больше и больше. По отношению к ним Амвросий Медиоланский ограничивается повторением призывов Иоанна Крестителя, которые мы впоследствии будем встречать нередко: удовлетворяться своим жалованьем и не вымогать ни у кого силой дополнительных доходов.72
Что касается воинской функции, он ее оценивает выше, уже не рискуя по справедливости осуждать «храбрость тех, кто защищает на войне родину от варваров, оберегает слабых внутри страны или союзников от разбойников».73
Эта переоценка, связанная с усилением религиозного характера Империи, побудила в 416 г. Феодосия II издать декрет, по которому служить в армии впредь могли только христиане74. Возникает все более и более тесный симбиоз христианской церкви и государства, политики и религии – до такой степени, что в это время «Римская империя выглядит единственной христианской структурой, вне которой жизнь верующих в Христа кажется немыслимой».75
Поэтому падение Западной империи для многих было гибелью целого мира, едва ли не концом света76. На какой‑то миг оно разрушило представление о двух градах. Однако идея справедливой войны устояла. Можно даже сказать, что от Исидора Севильского до Грациана это учение непрерывно уточняется. В соответствии с ним война, чтобы считаться справедливой, должна быть:
1) абсолютно необходимой, после того как исчерпаны все мирные средства;
2) предпринятой ради справедливой цели и с чистыми намерениями – защиты или возвращения похищенного имущества;
3) решение о начале войны должно приниматься государственными властями, а не частными лицами.77
Формирование папских владений и необходимость в их защите от лангобардской, норманнской и сарацинской угроз, с одной стороны, и формирование понятия о христианском мире – с другой понемногу привели к трансформации идеи справедливой войны в идею священной войны. Уже в 753 г. папа Стефан II направил послание магнатам Франкского королевства, где приравнял их возможную смерть ради защиты папы к мученичеству. Веком позже папа Лев IV в послании солдатам франкской армии, содержащем просьбу немедленно прийти на помощь папскому государству, которому угрожали сарацины, обещал воинам, если они умрут за столь справедливое дело, прямой доступ в рай: ведь они отдадут жизнь «за истинную веру, спасение отечества и в защиту христиан».78
Воссоздание христианского мира и еще в большей степени – воссоздание христианской империи также во многом способствовали возврату к аргументам, развитым св. Августином и Амвросием. Так, в ответе болгарам на вопрос о законности применения оружия, папа Николай I в 867 г. написал: человек, который сам не готовит оружия для защиты себя и своей страны, искушает Бога79. Он сделал и еще один шаг в разработке концепции справедливой в высшей мере войны, руководить которою надлежит папе, когда написал епископам Западной Франкии, что применение оружия дозволено Петром, князем апостолов, ради борьбы с неверными, а не затем, чтобы обращать его против верующих в Христа.80
Мы подошли к истокам новой концепции справедливой и священной войны: не одобряя ярость против возможных врагов‑христиан, она направляет ее против неверных, которые рассматриваются как естественные противники христианства. Конечно, как правильно заметил К. Эрдман, в эту эпоху еще нет ни настоящей доктрины священной войны, ни тем более связанной с нею этики. Похоже, что эта доктрина окончательно сформируется и укрепится лишь в X веке81. Тем не менее, надо признать, что ее идеологические элементы уже существовали, разрозненные, но явные, – в частности, в мышлении пап, которые, от Стефана II (752–757) до Льва IX (1049–1054), совершенно определенно обещали солдатам, которые умрут в сражении за них, царствие небесное: война за церковь, по их мнению, равносильна покаянию82. А ведь известно, что первые крестовые походы тоже имели характер покаяния83. Значит, мы можем сказать, что элементы, которым предстояло вызвать крестовый поход, существовали задолго до речи Урбана II в Клермоне. Урбан II должен был лишь собрать их для создания идеологии крестовых походов, «дерзкого синтеза священной войны и паломничества», который инициировала и которому придала направление церковь.84
Эта явнаяэволюция отношения христиан к войне повлекла за собой, разумеется, и новую оценку воина. Однако не факт, что обе эти эволюции протекали параллельно. Теперь мы должны разобраться в изменениях коннотаций словаmilesв представлении церковных писателей – единственных свидетелей и, вероятно, главных создателей идеологии в период, который нас интересует.