Литература:

1. Федеральный закон от 25 декабря 2008 года № 273-ФЗ «О противодействии коррупции» // Собрание законодательства РФ 2008. № 52 (ч. 1). Ст. 6228.

2. Указание Генпрокуратуры РФ № 399/11, МВД РФ № 1 от 28.12.2009 (ред. от 30.04.2010) «О введении в действие Перечней статей УК РФ, используемых при формировании статистической отчетности» - [Электронный ресурс] – Режим доступа: hyttp://www.durex-promo.ru

3. Приказ Следственного комитета при Прокуратуре РФ от 19.03.2009г. № 7 «Об утверждении и введении в действие формы статистической отчетности «Сведения о противодействии коррупции при организации деятельности по выявлению, расследованию, раскрытию и предупреждению коррупционных преступлений следственными органами Следственного комитета при прокуратуре РФ» - [Электронный ресурс] – Режим доступа: hyttp://www.durex-promo.ru

4. Приказ Судебного департамента при Верховном Суде РФ от 20.05.2009 № 97 «Об утверждении Табеля форм статистической отчетности о деятельности федеральных судов общей юрисдикции и мировых судей, образцов форм статистической отчетности» - [Электронный ресурс] – Режим доступа: hyttp://www.durex-promo.ru

5. Федеральный закон от 27 июля 2004 года № 79-ФЗ «О государственной гражданской службе Российской Федерации» // Собрание законодательства РФ. 2004. № 31. Ст. 3215.

6. Андреева Л.А. Некоторые аспекты коррупциогенности в правоохранительной системе современной России: Сборник материалов Международной заочной научно-практической конференции «Актуальные проблемы юриспруденции» 21 апреля 2011 года-С.1.

7.Андреева Л.А. Справочно-информационные материалы по краткосрочному курсу повышения квалификации по теме: «Пути и средства противодействия коррупционным проявлениям в органах исполнительной власти - [Электронный ресурс] – Режим доступа:www.academy.it.ru- С.6.

Чекалов А.П.,

доцент кафедры уголовного процесса и криминалистики

Псковский юридический институт ФСИН России,

г. Псков, Россия

Основные направления борьбы с коррупцией

Тема борьбы с коррупцией около 20 лет находится в центре внимания как общества в целом, так и политиков, ученых и правоприменителей. В целом потери от коррупции в экономике по разным оценкам составляют от 20 до 40%, т. е. суммарный ущерб, причиняемый отечественной экономике коррупцией, доходит, по оценкам российских специалистов, до 20 млрд. долл. США в год, а по мнению их западных коллег, эта сумма в 2 раза больше, что сопоставимо с годовым бюджетом России за 2000 г.[1, с.39]

Коррупция - такое же древнее явление, как и социальный поря­док, управляющий жизнью людей, каков бы ни был этот социаль­ный порядок. И так же давно люди пытаются найти причины кор­рупции и способы ее ограничения. Без особых натяжек, можно утверждать, что первую антикорруп­ционную заповедь дал сам Господь через Моисея, который записал то, что услышал с Неба: «Даров не принимай, ибо дары слепыми де­лают зрячих и превращают дело правых».

Очевидно, что данное предупреждение обобщает предшествующий опыт столкновения лю­дей с коррупцией. Цитата интересна и другим: она сосредоточивает внимание на мерах предотвращения коррупции, на ее условиях, на социальных явлениях, связанных с ней. Здесь, в частности, речь идет о том, что, приняв дар, чиновник может оказаться в условиях так называемого конфликта интересов (стать слепым и начать совер­шать неправое дело).

Нередко в государствах древности коррупция была просто необхо­дима для правящего режима. Беспрецедентная стабильность патри­мониальной бюрократии Древнего Китая коренилась в том числе и в финансовой зависимости чиновника не от императорского жалованья, а от его умения выжать из императорских подданных максимум доходов, в том числе, и в свою личную пользу, что «неизбежно превращало чиновников в лег­коуязвимого нарушителя законов со всеми вытекающими из этого последствиями – страхом разоблачения, возможностью держать его на крючке» [2, с.20].

В России XIX столетия, несмотря на то, что взяточничество при­обрело нелегальный характер еще со времен указов Петра I, оно осталось одним из инструментов своеобразного обще­ственного договора между политической элитой и остальной массой российского чиновничества. Потворство коррупции в обмен на ло­яльность – еще один вариант коррупционной терпимости, свойственный не только России.

Осознание опасности коррупции и широкая практика разработки и применения антикоррупцион­ных программ более характерны для современности. Исходя из накопленного опыта противодействия коррупции, меры по активному противодействию ей можно подразделить на две достаточно общие группы. В первую группу входят меры борь­бы с очевидными проявлениями коррупции (взятками конкретным лицам), с уже существующей коррупцией, конкретными коррупционерами. Вторую группу образуют меры борьбы с инсти­туциональными предпосылками, обусловливающими коррупцию, с потенциальной коррупцией, с борьба против «абстрактного типового коррупционера», в которого может, при некоторых условиях, превратиться чинов­ник.

Между эти двумя абстрактными «крайностями» и лежат реальные программы борьбы с коррупцией, как уже ушедшие в историю, так и еще только осуществляемые и планируемые.

Из самого названия стратегии системного устранения причин коррупции нетрудно установить, что основ­ной акцент при выработке стратегий этого класса делается на устранении причин, порождающих коррупцию, а не внешних проявле­ний этой проблемы (т. е. деятельности коррупционеров).

Разнообразие подходов к системному устранению причин вели­ко. Например, в одном из подходов делят все многообразие антикоррупционных стратегий в зависимости от наличия или отсутствия антикоррупционного закона и специализи­рованного антикоррупционного ведомства. В любой своей форме данный подход выглядит привлекательно: комплексность подхода вселяет уверенность в успехе реформ.

Очевидное преимущество стратегии устранения причин коррупции состоит в ее системности. Нередко коррупция принимает характер институциональной ловушки, встраиваясь в социальную реальность. Так, по мнению В. М Полтеровича, коррупция в Рос­сии органично переплелась с другими неэффективными устойчивы­ми социальными реалиями жизни (неплатежи, бартер, уклонение от нало­гов). [3, с.38-44] Преодолеть ее в таком случае может только системная борьба, которая последовательно устраняет все питающие и усугубляющие коррупцию социальные практики.

Кроме того, системная стратегия совершенно не отрицает возможности непосредственного прес­ледования конкретных коррупционеров. Однако, в отличие от стратегии "войны", которая сосредоточивается на борьбе с конкретным коррупционером, стратегия устранения условий ориентирована не столько на самого коррупционера, сколько на повышение риска коррупционного поведения и потерь от него. В данном случае абсолютизируется математическая модель поведения, согласно которой преступление совершается только в том случае, если «полезность» коррупции выше, чем выгодность честности, а вероятность быть «схваченным за руку» невелика.

Еще одним возможным преимуществом, правда уже не столь очевидным, является длительность результата антикоррупционной стратегии. В идеале, коррупция вообще лишится системного статуса, примет «естественный» уровень и сойдет с первых страниц га­зет как острейшая проблема общества.

При всей привлекательности у данного направления имеются и недостатки, отметим наиболее очевидные из них.

Представители системного метода устранения причин априори ориентируются на математические модели коррупционного поведения, которые учитывают только материальные выгоды и риски потенциального коррупционера от коррупционной сделки, однако социальные отношения в принципе несводимы к такому сугубо математическому «коррупционно-экономическому покеру».

Предполагается, что для достижения результата странам с укорененной коррупцией необходимо перенести на свою почву те институты, которые действуют в стра­нах с низким уровнем коррупции. Однако такая искусственная пересадка не может быть реализована без учета местной специфики, в противном случае данный институт не сможет укорениться и окажется нежизнеспособным.

Отрицание существенного влияние ценностей, моральных норм, обычаев, культурных установок, сводит понятие коррупции к экономическому обмену между индивиду­умами. Однако отношения между людьми вообще и агентами коррупционных сделок в принципе несводимы только и исключительно к деньгам.

Системность стратегии порождает еще одну угрозу - возмож­ность сбоя всей программы в связи с провалами на отдельных участ­ках и (или) непоследовательности проведения реформ вследствие высоких политических издержек. Кроме того, существует большая вероятность того, что по пути от задумки до своей реализации, системная стратегия устранения причин может «растерять» ряд направлений и на этапе осуществле­ния предстать в существенно урезанном и фрагментированном варианте. Вследствие подобного «выхолащивания» стратегия теряет своё фундаментальное преимущество – систем­ность.

Стратегия "войны" состоит в борьбе с внешними проявлениями коррупции (случаями дачи взяток конкретным чиновникам), с уже существующей коррупцией, с конкретными коррупционерами. Из этого определения можно выявить несколько особенностей данной стратегии.

Наиболее «чистое» представление о стратегии «войны» можно по­лучить, изучая историю борьбы с коррупцией в Китае. Ее начало датируется декабрем 1951 года, когда на всей территории Китая начинается программа под названием «три анти» (анти-коррупция, анти-бюрократизм, анти-расточительство). Тысячи людей пригова­риваются к смертной казни за вступление в коррупционные отно­шения. Учреждаются специальные народные суды, которые рас­сматривают исключительно дела о коррупции. Официально кампания заканчивается в июне 1952 го­да. Результаты акции кажутся крайне убедительными.

Однако, после «культурной революции», которая началась в 1966 году, коррупция опять привлекает всеобщее внимание. В 1982 году Цент­ральный Комитет компартии Китая начинает новую кампанию против коррупции. Ее проведение было затруднено тем, что по сравне­нию с предыдущим периодом обострения резко возросла теневая коррупция. Результаты этой кампа­нии были гораздо более скромными. И поныне коррупционеров в Китае показательно расстреливают каждый год едва ли не десятками. Первый цикл борьбы против корруп­ции привел к формированию коррупционных сетей, то есть к ново­му качественному уровню коррупции. Объяснение циклов лежит на поверхности – в Китае боролись с симптомами проблемы, а не с проб­лемой, с коррупционерами, а не с источниками возникновения кор­рупции. Таким образом, результатами применения стратегии «войны» в Китае стали весьма противоречивые тенденции.[4]

В большинстве случаев разработки и реализации комплексных стратегий по противодействию коррупции мы имеем дело именно со смешанными стратегиями. Тем не менее, практически всегда можно выделить доминирующий подход к борьбе с коррупцией. Фактичес­ки это и есть критерий отнесения тех или иных примеров анти­коррупционных стратегий к той или иной группе.

Отказ от активной борьбы (стратегия сознательной пассивности) с коррупцией базируется на тезисе о неэффективности и бесплодности активных действий, направленных на борьбу с коррупцией. В данном случае коррупция признается и рас­сматривается как существенная, но далеко не самая насущная проблема. Априори предполагается, что со временем, вследствие демократических и рыночных преобразований, коррупция сойдет на нет, или во всяком случае её уровень уменьшится до приемлемого уровня. К стратегии «соз­нательной пассивности» могут толкать также и чисто экономические причины, так как борьба против коррупции отвлекает немало средств из бюджета «здесь и сейчас», а экономические дивиденды неясны и будут только в будущем.

Российский опыт противодействия коррупции внешне во многом напо­минает именно стратегию «сознательной пассивности», к несчастью, к нача­лу 90-х годов в России сложились все вышеперечисленные условия возникновения стратегии именно такого типа: радикальный эконо­мический либерализм уповал только на рынок, который сам решит все проблемы. Коррумпированная верхушка – наследие предшествую­щего режима – декларируя на словах приверженность активным ме­рам по противодействию коррупции, почти ничего не сделала для борьбы с коррупцией. Напротив, быстрая и едва ли не дармовая раздача общенародной собственности по баснословно низким ценам в целях «скорейшего формирования класса собственников» создавала едва ли не идеальную питательную среду для скорейшего формирования «класса» коррупционеров.[5, с.6-8]

Очевидно, что стратегия пассивности «де факто» проводившаяся в России в последние двадцать привела к целому комплексу проблем и негативных явлений, так что государство вынуждено от нее отказалось. Можно даже назвать дату формального отказа – принятие закона «О противодействии коррупции».[6]

Однако по прошествии уже почти двадцати лет (дискусии о необходимости закона о коррупции идут с 1991 г) государство четко так и не определилось с антикоррупционной стратегией. Стратегия «войны с коррупцией» может дать значительные результаты только в ближайшей перспективе, в качестве долгосрочной концепции, эта стратегия имеет тенденцию качественно изменять кор­рупцию, "вытесняя" ее из привычных сфер и форм в новые, более изощренные и скрытные. Таким образом, стратегия "войны" может быть принята только как краткосрочный паллиатив для наведения поряд­ка для дальнейшей качественной смены курса в антикоррупционной политике.

В свою очередь, несмотря на все недостатки, положительный по­тенциал стратегии системного устранения причин и условий кор­рупции представляется наиболее значительным. Безусловно, этот под­ход заслуживает пристального внимания, потому что не просто дает возможность комплексного воздействия на ситуацию, но и открыва­ет перспективы долгосрочного последовательного воздействия на нее.

Воздействие именно на причины, а не симптомы проблемы представляется более предпочтительным, в чем и заключается принципиальное преимущество данной стратегии перед прочими. Конечно, даже этот подход нуждается в адаптации общей концепции к конкретным условиям.