- •Минобрнауки россии
- •Глава I. Определения
- •Глава II. Культура в аграрном обществе
- •Глава III. Индустриальное общество
- •Глава IV. Переход к веку национализма
- •Глава V. Что такое нация?
- •Глава VI. Социальная энтропия и равенство в индустриальном обществе
- •Глава VII. Типология национализмов
- •Глава VIII. Будущее национализма
- •Глава IX. Национализм и идеология
- •Заключение
- •Список источников и литературы
Глава VI. Социальная энтропия и равенство в индустриальном обществе
Геллнер утверждает, что переход от аграрного общества к индустриальному обладает неким энтропическим свойством перехода от структуры к систематизированной беспорядочности. Аграрное общество с его устоявшимся разделением труда, четким делением на региональные, родственные и другие группы имеет ярко выраженную социальную структуру, элементы которой упорядочены, а не распределены произвольно. Совсем не так устроено индустриальное общество, чьи территориальные и рабочие не требуют и не добиваются сдерживания в определенных границах или выделения своих членов. Здесь подчеркивается необходимость энтропической мобильности и распределения индивидов в подобном обществе. Внутри него, несмотря на частичное исчезновение подгрупп и ослабление их морального авторитета, между людьми по-прежнему сохраняется множество различий.
Автор отмечает, что всегда возможно найти или изобрести черты, которые в любое время могут сдерживать энтропию, ведь всегда существует возможность ввести в обиход понятие, применимое к той или иной группе людей. Но возникающие вследствие этого противоэнтропические свойства будут представлять интерес только в том случае, если они естественны для данного общества и распространены в нем.
Такому обществу было выгодно, чтобы одни категории людей считались по происхождению правителями, а другие — рабами, причем, чтобы заставить людей принять подобное положение вещей и внутренне с ним смириться, применялись карательные и идеологические меры.
Неравный доступ к языку и культуре более развитого в политическом и экономическом отношении центра и удерживание коренных жителей в рамках местных культур, что часто возбуждает в них и в их лидерах культурный и политический национализм, безусловно, являются своего рода сопротивлением энтропии. Важно также отметить, что в этом случае они бы смогли преодолеть трудности и путем ассимиляции со старым господствующим языком и господствующей культурой, и именно этот путь в действительности оказался более предпочтительным для многих.
Далее Геллнер пишет о том, что индустриализация порождает мобильное и культурно однородное общество, которое стремится к равноправию и провозглашает этот принцип, чего никогда не было в аграрных обществах. Но при этом здесь возникает болезненное и очень заметное неравенство, усугубляемое конфликтами. В этой ситуации внутренняя политическая напряженность становится очень сильной и выходит на поверхность, чтобы отделить управляющих от управляемых, привилегированных от непривилегированных. Автор считает, что для этой цели могут быть использованы язык, генетические признаки или только культура.
Чаще всего культуры, связанные с высокой религией, берут на себя роль выразителей недовольства, а местные народные культуры вряд ли могут предъявлять такие претензии. На этой стадии существует не только контраст между привилегированными и непривилегированными, но также контраст между теми, кому обеспечен легкий доступ к новому образу жизни и необходимому для этого образованию, и теми, для кого этот доступ затруднен.
После этого периода коммуникативные барьеры и неравенство сглаживаются благодаря общему развитию.
Автор пишет о необходимом условии, лежащее в основе закономерности и распространенности национализма. Его суть заключается в том, что переход к современной стадии развития осуществлялся путем разрушения многочисленных мелких образований и их замены мобильными самоопределившимися культурами.